Paper Cut / Порез Бумагой

Его мозг был похож на кашу. Он знал, о чем говорили его учителя, и записывал, но то, что они говорили, потом полностью исчезало. Вот почему взрослые пьют так много кофе? Стоит ли ему начать пить кофе? Разве кофе не вреден для организма? Стоит ли ему поискать что-нибудь об этом? Наверное, стот. На всякий случай. Но... не сейчас. Не тогда, когда доска перед ним была заполнена словами, а буквы в его тетради смешивались. –Ты вообще слушаешь, чертов ботан? — усмехнулся Качаан. Он моргнул и посмотрел в сторону. Он стоял со своими двумя другими друзьями, оба ухмылялись острыми зубами и злобно смотрели, когда Кацуки презрительно смотрел на него. –Ты пялился на эту бумагу с тех пор, как прозвенел звонок. У тебя мозг отключился или что? –Ой! – Деку встал и собрал свои вещи. –Извини, Качаан! Я не слышал звонка. Спасибо, что вернул меня к реальности. – Он одарил его яркой улыбкой и двинулся вперед, чтобы уйти. Однако Качаан не закончил говорить. Он толкнул Деку обратно в кресло и хлопнул рукой по столу, за чем последовали дым и треск. Деку посмотрел на него, благодарный, что Качаан использовал стол вместо него. Его ладони иногда сильно потели, а Качаан не любил потеть, если только он не использовал свою причуду, поэтому он иногда использовал его стол или его, чтобы вытереться. Технически он мог использовать свою причуду, чтобы сделать это, но тогда он мог навредить кому-то или попасть в неприятности из-за незаконного использования причуды, так что Деку действительно не возражал. Конечно, иногда он задавался вопросом, почему Качаан продолжал использовать свою причуду вместо того, чтобы, например, вытирать руки салфеткой или чем-то еще. Но, может быть, это потому, что она более огнеопасна и, следовательно, это более опасно? Потому что человеческая кожа не так огнеопасна, как бумага или салфетка? Но... почему он продолжает попадать в неприятности из-за незаконного использования причуды, получать задержания и черные отметки, а когда это делает Качаан, то все в порядке? Хотя это был Качаан и это был он, так что это могло быть причиной? Это казалось достаточно разумным, да? –Блять, Деку думает, что он может просто уйти. Насколько же ты тупой? — издевался Качаан, пока его друзья смеялись. Деку тоже слегка усмехнулся, игнорируя странное чувство в животе. –Извини, Качаан, я просто подумал... –Вот в этом-то и дело, разве нет? Он наклонился совсем близко, пристально глядя на него, пока Деку не был вынужден посмотреть вниз. –Ты никогда не думаешь. Если бы ты думал, твоей бесполезной задницы бы здесь не было. Если бы ты думал, ты бы давно отказался от мысли стать героем. Я имею в виду, ты все еще отчаянно пытаешься, не так ли? Он кивнул и посмотрел на него. –Я последовал твоему совету, Качаан! Теперь я тренируюсь, чтобы стать сильнее! Я стану героем, которым ты сможешь гордиться! –Ха?! – Он схватил его за воротник и притянул к себе. От него сильно пахло жженым сахаром и карамелью. Деку улыбнулся информации и мысленно добавил ее к страницам, которые у него были для Качаана. –Ты все еще зациклен на этой бесполезной мечте? И когда я тебе давал советы, Деку?! Единственный совет, который я тебе дам — отказаться от своей мечты! Деку покачал головой. –Эм, Качаан, разве ты не помнишь? Ты говорил мне, что все, чем я когда-либо смогу стать, это линчевателем, потому что они слабы, как я. Но если я стану сильнее, то смогу стать героем! Ах, он надеялся, что не сказал слишком много о том, что он линчеватель. Качаан умён, поймёт ли он это? Нет, наверное, нет. Ему всё равно, что он линчеватель. Иначе он бы не дал ему такого совета! Но ему нужно было быть намного осторожнее. Он не мог просто выпалить все, что думал, независимо от того, Качаан это или нет. Ему нужно думать о том, что он говорит, и немного больше думать о последствиях. Но... мысли о том волнении, которое он будет испытывать, когда он выйдет на улицу, мысли о том, что у него наконец-то появится слабый шанс стать героем, наполняют его таким волнением, которое он едва может сдержать. И кому об этом лучше рассказать, чем не его другу? Но все равно он не может ему рассказать, как бы сильно он этого ни хотел. Качаан — его лучший друг, все это знают. Если его арестует полиция, Качаана могут допросить. Если бы он знал, что Деку нарушает закон, его могли бы счесть соучастником и посадить в тюрьму или, по крайней мере, разрушить все его шансы стать героем. Деку не может так поступить со своим другом. Он не может позволить его будущему быть разрушенным только потому, что он не подумал о последствиях. Он больше никогда не разрушит чье-то будущее. Качаан усмехнулся и взорвал его воротник. Жар от взрыва обжëг его шею и заставил его почти плакать, когда воротник сгорел. –Ты бредишь, дерьмо-Деку. Я никогда не давал тебе такого совета. Единственный совет, который я тебе дал, это перестать пытаться быть героем. Ты умрешь в первую же секунду. –Не волнуйся, Качаан! — выдохнул он, отдирая обожженный воротник с волдырей, звон в ушах заставлял его говорить громче обычного. Воротник впивался в кожу, делая ее гораздо более чувствительной, чем он надеялся. –Я стану сильным, так что тебе не придется обо мне волноваться! –Я НЕ ВОЛНУЮСЬ! — взревел Качаан и ударил его в лицо. Его стул загрохотал о стену, с силой он пытался сбить их обоих, но для этого не было достаточно места.        Все было тихо, за исключением других друзей Качаана, которые ликовали на заднем плане. Он не мог понять, почему они радовались. Ну, причуда Качаана довольно крутая, так что, возможно, это из-за этого. Всегда приятно видеть это лично, он просто хотел, чтобы это не было так больно. По крайней мере, никто никогда не узнает масштаб его причуды так же хорошо, как он или сам Качаан. Но почему все было так тихо? Почему они как будто застряли в пузыре, без единого звука, входящего и выходящего? Это не имело смысла. Не должно быть так тихо, за исключением их восторженных криков и звона в ушах. Почему все было так тихо? –Я НЕ беспокоюсь о тебе. Я ненавижу тебя, Деку. Если ты потратишь немного больше времени на размышления, то тоже это поймешь. И когда ты наконец это поймешь, может быть, ты сделаешь себе одолжение и откажешься от всего этого. – Он плюнул в него, прежде чем развернуться и уйти, даже не потрудившись дождаться, пока его друзья последуют за ним, смеясь над шуткой. Он опустил глаза, наклонившись вперед, чтобы его стул снова полностью оказался на полу. Он прижал руку к щеке. Она пульсировала и отдавала болью под его рукой. Он слышал биение своего сердца в ушах, но оно было заглушено звоном. К счастью, оно было не таким громким, как раньше, но это было все, что он мог слышать долгое-долгое время. Это и тонущая тишина.

***

Он моргнул. Он был в своей постели. Он все еще был в школьной форме, черной и обожженной ткани, развалившись на кровати, как морская звезда. Он уставился в свой белый потолок, не пошевелив ни единым мускулом. Паук пробежал по потолку в угол. Там была какая-то паутина, но он был недостаточно высок, чтобы дотянуться до нее, даже со стулом, и он не хотел беспокоить маму. Не то чтобы паук причинял ему боль. Он просто существовал. Почему паука должны топтать и плевать на него за его существование? Это бессмысленно. Нет, он думает, что оставит паука в покое. Волдыри на его горле и шее все еще горели, жгли, несмотря на то, что он вообще не двигался. Казалось, что обоженная часть напрягалась, даже когда он просто дышал, как будто их беспокоило то, что он делал такую ​​простую задачу. Его щека распухла и покрылась синяками болезненного желтого цвета, которые вскоре станут синими и фиолетовыми, прежде чем вернуться в норму. Ему нужно было нанести крем от ожогов на горло и приложить лед к щеке. Но его постель была теплой и успокаивающей. Это было безопасно, как объятия матери. Его тело болело, а ребра напрягались с каждым вдохом. Он не хотел двигаться. Он свернулся в клубок и всхлипнул. Он очень, очень устал. Он не хотел двигаться. Он не хотел двигаться снова. (Боже, почему он тогда не мог двинуться?) Кто-то постучал в дверь. Он резко вдохнул и крепко зажмурился, еще больше закрываясь в себе. Дверь со скрипом открылась. Мягкие шаги прошлепали по комнате, и на его кровать опустилась небольшая тяжесть. Теплая рука легла ему на плечо. Никто ничего не сказал, они просто существовали вместе, пока рыдания Деку медленно стихали.

***

На этот раз он не смог убедить маму пойти на работу. Она сказала, что ей нужно быть рядом с сыном и она сможет справиться с любыми последствиями. Однако это не остановило чувство вины, которое съедало его изнутри. Он чувствовал себя ужасно и ненавидел себя за то, что заставил маму пропустить работу, когда они оба знали, как важны деньги, особенно когда они по сути жили от зарплаты до зарплаты. Каждый час был на счету, и каждая секунда была важна, но вот она здесь... Заботится о нем. Жалкий, глупый, плаксивый, маленький Деку. Если бы он не был таким глупым идиотом, маме не пришлось бы сидеть дома и заботиться о нем, как о ребенке. Если бы он не испытывал... что бы это ни было, им не пришлось бы беспокоиться о деньгах до конца месяца. Если бы он был лучшим сыном, мама могла бы быть счастлива, вместо того чтобы застрять здесь и заботиться о бесполезном Деку. Почему-то последняя часть оказалась не настолько болезненной, как он думал. Они ели кацудон вместе в тишине, даже если Деку просто играл и тыкал в свою еду. Обычно они ели кацудон по особым случаям. Мама, должно быть, хотела подбодрить его или заставить рассказать ей, что случилось. Он отказался, потому что в этом не было ничего особенного. Конечно, внезапно проснуться в своей постели, не помня, как он туда попал, было в новинку, но день шел своим чередом. За исключением... На самом деле все было не так, как обычно, не так ли? Потому что накануне он вышел в качестве линчевателя. Это означало, что он был немного более уставшим, чем обычно, но в этом не было ничего особенного. На самом деле, если уж на то пошло, он должен был поглощать еду быстрее, чем Ингениум мог бежать. Но сегодня у него не было аппетита, и еда не имела никакого вкуса. Она была пресной, на первый взгляд серой, хотя он знал, что мама не делала с ней ничего особенного. –Изуку, нам нужно поговорить, — сказала мама как можно тише. Он все равно слегка вздрогнул, слабо поглядывая на нее из-под челки. –Я больше не хочу, чтобы ты ходил в эту школу. Я понимаю, что сейчас не удобно переводиться, но я больше не могу отправлять тебя туда с чистой совестью. Я хочу, чтобы мы поискали новую школу. –МАМА, ПОЖАЛУЙСТА! – Он вскочил, стул с грохотом упал на пол, когда он ударил руками по столу. –Осталось два года; практически ничего! Я не хочу покидать Качаана! Пожалуйста, мама, пожалуйста. Я обещаю быть осторожнее! Но мама лишь грустно посмотрела на него. –Изуку... Ты все еще можешь видеться с Кацуки после школы, я обещаю. Но это уже второй раз, когда ты пришел домой... вот так, и на этот раз тебе было больно! Школа не только должна тебя учить, она также должна тебя защищать. Я просто хочу для тебя самого лучшего, зайка. –Пожалуйста, мам, — прохрипел он, поднимая стул и садясь. –Я... не хочу уходить из школы. Пожалуйста. Я обещаю быть осторожным. Она задумалась, долго оглядывая его с ног до головы. –Изуку… Он хотел сказать еще кое-что: отправить его в другую школу обойдется дорого, и они оба знали, что денег и так не хватает, ему придется дольше ехать, а это значит, что они будут видеться еще реже, чем сейчас, это также будет означать, что маме придется работать еще больше, чем она уже делает, он отстанет от своих сверстников и... И так далее и тому подобное. Он отказался произнести хоть слово. Она знала, и он знал. Они просто бегали бы по кругу, ничего не решив. Она бы тоже расстроилась, если бы он узнал, как сильно он переживает за их финансовое положение. Они могли бы переехать из дома, так как он слишком велик для них, но... Нет, они не могли, не после всего. Он старается изо всех сил быть максимально неприхотливым, но он уверен, что мама его скоро поймает. Конечно, его линчевательство тоже не помогает. И он не собирается грабить преступников, откуда вообще взялась эта мысль?

***

Инко вздохнула и посмотрела на сына, который отказывался встречаться с ней взглядом. Он уставился на свои колени, хватаясь за штаны, пока его костяшки пальцев не побелели и не задрожали от силы. Он все еще был в школьной форме; он не переоделся с тех пор, как вернулся домой. Она была грязной и порваной, воротник обуглился и почернел, и от нее сильно пахло дымом. Знакомым дымом. Она покачала головой. Сейчас она не может позволить себе потерять концентрацию. Она положила руку на щеку, опëршись на нее, пока думала. Ее сердце ныло, когда она смотрела на своего мальчика, который боролся со слезами. Она не хотела ничего, кроме как заключить его в теплые объятия и прижаться к нему изо всех сил. Реалистично она знает, что с ним все в порядке, но она не может не беспокоиться о нем. Недостатки его причуды в сочетании с тем, что заставило его вести себя так в течение последних двух дней, на самом деле не оставляли ее в покое. Дважды подряд Изуку приходил домой с пустым взглядом на лице, значительная часть его дня полностью выпадала из его памяти. Как будто он был пустой оболочкой, которую заменили заранее. Конечно, она не знала, что заставило его быть, ну, пустым, но она была уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но все же, видя, как ее сын умоляет и дрожит перед ней, отчаянно желая, чтобы он остался в этой школе, ей было сложнее принять решение. Также было бы больше сложностей при смене школы, независимо от того, знает ли о них Изуку или нет. Она уверена, что знает, он всегда был таким умным; замечал вещи, которые люди иначе не заметили бы. Видел последствия действий до того, как они развернулись. Он, вероятно, придумал больше контраргументов, чем она. Если бы дело дошло до драки, он бы наверняка победил ее, мозги превыше мускулов и все такое. Не то чтобы она когда-либо била своего сына, конечно, нет! Хотя... она задавалась вопросом... Насколько хорошо он вообще может сражаться? Он хочет стать героем, но она не может отправить его на какие-то курсы, которые могли бы помочь ему сражаться. Это было слишком дорого. Может, он поискал информацию в интернете? Ну, пока он осторожен, ее это устраивает. Она покачала головой. «Черт возьми, Инко, возьми себя в руки! Перестань отвлекаться!» Он обещал ей быть в безопасности. Может, она могла бы попросить Кацуки присматривать за ним. Даже если он не приходит так уж часто, она не может представить, чтобы они перестали быть друзьями. Она сжала губы и села прямо. Изуку был поражен этим действием и медленно поднял голову, чтобы посмотреть на нее. –Я… попрошу Кацуки присматривать за тобой или хотя бы оберегать тебя. Я знаю, что ты не хочешь уходить из школы, но если я узнаю, что это продолжится или станет хуже, я без колебаний вытащу тебя оттуда. Согласен? Он уставился на нее, широко раскрыв глаза от удивления, прежде чем расплылся в широкой улыбке. –Да! Да, спасибо, мама! Я так сильно тебя люблю! Она заключила его в крепкие объятия, и он почти растворился в ней. Слишком быстро он отпустил ее, унося свою тарелку обратно на кухню, чтобы начать мыть посуду, бормоча что-то, чего она не расслышала. Она смотрела ему вслед с улыбкой, хотя беспокойство все еще терзало ее. Она не могла не почувствовать, что улыбка была натянутой, объятие крепче обычного, а еда осталась на тарелке. Она не могла отделаться от ощущения, что он не был с ней честен.