Frei im freien Fall

Стоило только двери в такси закрыться, как Мари задрожала. Том не смог отвезти её сам, поэтому вызвал такси, заранее все оплатив. Никто ничего ей не сказал, но она видела, они все знали. Внимательно следили за ней и Томом, и, хотя друзья явно были рады, это вызвало у Грау панику. Ханс сидел на соседнем сидении и был слишком занят, просматривая новые фотографии с группой на своём фотоаппарате, и не замечал странного поведения сестры. У Мари тряслись руки, она пыталась успокоиться, но тщетно. Стоило только Тому оставить её, и все мысли, запрятанные подальше, закрутились с новой силой. На телефон приходили сообщения. Девушке было необязательно проверять от кого они, она и так все поняла. Поездка до дома прошла в тумане так же, как и ночь. Нужно было выспаться, ведь завтра, как и планировалось, они всей семьёй поедут в Регенсбург на все каникулы. Мари не спала всю ночь. Первое время старалась заставить себя уснуть, но потом поняла, что смысла в этом нет, поэтому просто сидела в темноте и смотрела в окно. На телефон до сих пор приходили сообщения, но уже не так часто. На улице в свете луны мягко падали хлопья снега, а температура стремительно падала. Берлин ожидали заморозки, которые должны были продлиться до Нового года. В любой другой ситуации Мари бы включила на плеере музыку, но сейчас это казалось лишним. Эйфория спала, оставляя её обессиленной. Она представляла, что сейчас думал Том, и этим делала себе только больнее. Их возможные отношения показались чем-то странным, нереальным. Вся ее неуверенность, которую она прятала внутри, сейчас грозилась перейти в настоящую истерику. Девушка сидела перед открытым окном в комнате, придвинув стул ближе к подоконнику и обняв себя за колени. Мари пыталась успокоиться, но слезы непроизвольно лились из глаз и высыхали на щеках быстрее из-за ветра.

***

С утра никто не заметил опухшего от слез лица и синяков под глазами. Вся семья выглядела не очень свежо из-за раннего подъёма. В машине было тихо, братья быстро уснули, а родители разговаривали шёпотом и слушали радио. Только Мари не вписывалась в спокойствие семьи. Её не покидала тревога, а слезы могли политься из глаз в любой момент. В последний раз она чувствовала себя так же плохо, когда умер её домашний питомец. Это состояние после смерти близкого, когда каждая деталь повседневной жизни напоминает тебе об утрате. Она ещё ничего не потеряла, но знала, что это может произойти в любой момент. Ей нельзя было встречаться с Томом и лучше закончить все прежде, чем она успеет слишком близко привязаться к нему. Для Каулица эти отношения могут стать всего лишь мимолетной интрижкой, новым опытом. Но также эти отношения могли сломать его образ и закончится из-за его частых туров, но Мари не могла так просто с этим смириться. Для неё Том уже сейчас значил чересчур много, и это вызывало страх. Она должна быть независимой, но за полгода дружбы с парнем, казалось, больше не представляла жизни без него. Все её представления о том, что смогла стать сильнее и перестала быть слабой плаксой, разбились о реальность. Стоило в жизни произойти чему-то, что было для неё новым и волнующим, и она, не переставая, ревела целыми днями, не пытаясь исправить ситуацию. Осознавать свою беспомощность было тяжело, но ещё тяжелее сейчас было знать, что отношения с Томом не более, чем первая любовь, которая останется только воспоминанием. Тем более, что с характером Тома, они точно расстанутся через год. Но Мари не могла позволить себе такого. Поездка продлилась шесть часов и стала хорошим оправданием своего болезненного вида. Когда наконец удалось попасть в ванную, девушка мысленно согласилась со волнениями родственников. Две бессонные ночи не могли не отпечаться на её лице. Кожа побледнела, а из-за синяков она была похожа на панду. Завтра будет сочельник, а значит ей нужно будет больше энергии и главное, силы, чтобы улыбаться и радоваться. Рождество всегда было любимым праздником Мари и портить его своим грустным лицом не хотелось. Чтобы этой ночью точно удалось поспать, она убрала телефон в ящик стола в своей комнате. Все время до вечера Грау провела с семьёй. Бабушка и мама вместе убирали дом, и, к счастью Мари, её от уборки спасла усталась, которую разглядела мама. После генеральной уборки и ужина вся семья села смотреть рождественский фильм. Заставить Ханса остаться в гостиной было тяжело, но родители справились. Братья единогласно выбрали «Гринч — похититель Рождества», и Мари почти удалось перевести внимание на фильм, но голос Тома все равно появлялся в мыслях. Шептал что-то, словно парень стоял за ней, и девушке приходилось одергивать себя, чтобы не обернуться. Перед сном она уже хотела взять одну из многочисленных книг по психологии и психиатрии, чтобы проверить, как скоро у человека появляются галлюцинации из-за бессонницы. Конечно, находясь с психиатром и доктором психологических наук, можно было не беспокоиться по этому поводу, но Мари казалось, что она постепенно сходит с ума. Чтобы быстрее уснуть, она заварила чай с мелиссой и провела в ванной сорок минут, греясь под горячей водой. Зайдя в комнату, Мари сразу бросила взгляд на стол, словно вместо спрятанного телефона, закрыла там единственных друзей. Однако отвлечься от всего здесь было легче. Комната напоминала ей о детстве и времени, когда она даже не знала Тома.

***

Сочельное утро началось с суматохи и беготни. Мама и бабушка занялась готовкой с самого утра, и Мари как никогда раньше была рада им помогать. Вся эта нарезка овощей, замес теста и разговоры за делом помогали отдалиться и забыть недавние проблемы. Тем более, что девушке удалось поспать почти девять часов, а это было самое настоящее рождественское чудо. Братья шатались по всему дому, пытаясь незаметно от взрослых украсть какую-то сладость или кусочек сыра с тарелки. Вечером должны придти некоторые друзья семьи, поэтому внешний вид блюд был почти идеален. Главным украшением вечера должен был стать жаренный гусь с красной капустой и кнедликами и фирменный рождественский кекс от мамы Мари, куда она по традиции клала монетку номиналом в один евро, и того, кому она попадалась, ожидала удача весь следующий год. В шесть Мари отправили в свою комнату, чтобы она немного отдохнула перед приходом гостей. Ещё нужно было переодеться из домашнего свитера, запачканного мукой, и пижамных штанов во что-то более презентабельное. В сумке нашлись её почти парадные школьные брюки и белый свитер с приспущенными плечами и широкими рукавами. Ненадолго девушка даже пожалела, что у неё не было консилера, чтобы замазать синяки, а то немногое, что из косметики было, тушь и пару блексов для губ, она оставила в Берлине. Мари провела перед зеркалом достаточно времени, пытаясь понять, насколько понятно по её лицу, что она не досыпает. Проблема была в том, что все приглашённые сегодня были либо психиатрами, либо психологами, вообще, получалось, что из взрослых, не связанных с этим было всего двое — папа Мари, который работал финансистом и муж подруги бабушки, который был адвокатом. Поэтому девушка слегка волновалась, ведь если обычным людям все можно объяснить усталость, попробуй сделать то же самое с психиатрами, причём опытными. Однако в остальном причин для беспокойство не было, Мари знала всех приглашённых ещё с детства.

***

Когда взрослые уже второй час перескакивали с врачебных тем на политические и экономические, Мари смогла с облегчением выдохнуть. Ей сегодня досталось только несколько уже знакомых удивлений о том, как она выросла и про её «взрослый вгляд», но к этому девушка привыкла. Будучи с детства ответственной и серьёзной, она часто получала похожие замечания. Вообще она любила на подобных праздниках сидеть со взрослыми и слушать разговоры, из них можно было подчерпнуть много полезного и нового, но сейчас Мари ковырялась в своей тарелке, ожидая, когда будет десерт, и её мысли постоянно возвращались к друзьям. — Ладно, и как вы будете праздновать Рождество? — Нарушила тишину Ирма. Она лежала на полу, положив под голову руки. — Мы уезжаем, — отвлеклась от учебника Мари. — Уезжаете? Куда? — Оживился Том, который уже полчаса бился над заданиями по испанскому. — К бабушке, в Регенсбург. — Где это? — Спросил Георг. Он сидел рядом с Ирмой, облакатившись на диванчик, где в это время спал Густав. — На берегу Дуная, — ответила за подругу Ирма, — так там, конечно, красиво. — Ты была там? — Удивился парень. — Конечно. Каждый год вместе с Мари приезжаю на недельку летом. — Здорово. Помнишь, Том, мы были на берегу Дуная несколько раз, правда, это было в Будапеште. — Ага, конечно, помню, — буркнул Каулиц, уже вернувшийся к испанскому. — Мы втроём, — Билл обвел рукой себя, брата и Георга, — останемся в Берлине и Густав, наверное, тоже. Густав, ты где будешь на Рождество? — Повысил голос парень. Шефер на его вопрос не отреагировал и продолжил спать, но Георг не оставил это просто так и стукнул по подлокотнику, на котором расположил голову парень. От этого он мгновенно подскочил. — Что? Что случилось?! Сонный вид Густава заставил Мари улыбнуться, и она с интересом наблюдала за развитием событий. Сейчас же то веселье казалось чем-то нереальным, словно из другого мира. Скоро от размышлений Мари отвлекли братья и дети, пришедшие вместе с друзьями семьи. Девушка с лёгкой радостью покинула гостиную, где находился стол и отправилась во двор. Дети строили снеговика, благо долгий снегопад позволял. Снег до сих пор шёл. Девушка ненадолго остановилась и запрокинула голову, рассматривая падение снежинок под светом стоящего рядом фонаря. Она бы стояла так ещё долго, но её позвали оценить постройку.

***

Десерт было решено вынести не слишком поздно, все-таки детям пора было спать. Торжественный момент разрезания кекса достался маме Мари. Дети за столом шумели и спорили кому попадётся монетка, а Мари такого же предвкушения не чувствовала. Её понемногу клонило в сон, за день она устала, помогая с приготовлениями, поэтому решила после чая аккуратно уйти в комнату. Когда кусочки кекса были разложенны, все приступили к еде, и Грау уже не могла оставаться равнодушной. Мамина выпечка всегда была идеальна, а сейчас что-то твёрдое и металлическое попало на зубы. Медленно осознав произошедшее, она достала монетку. Её молчаливую реакцию заметили не сразу, но после на девушку шквалом обрушились поздравления. В их кругу к монетке относились очень серьёзно, потому что были случаи, когда после нахождения монетки покупались дома и машины. Мари ещё долго рассматривала свою монетку и, ложась спать, думала о главном успехе, на который надеялась.

***

Рождественское утро всегда вызывало у детей восторг, и Мари не была исключением. В детстве, несмотря на то, что любили посидеть со взрослыми допоздна, она вставала рано и сразу бежала к ёлке. Девушка до сих пор помнила, как нашла под ёлкой огромную книгу, где были собраны сказки Г. Х. Андерсона, так ещё и с картинками. Это было так давно, что она и не помнила, сколько ей было лет, но, даже когда она уже научилась читать, любила открывать книгу снова. Мари, ещё раз взглянув на часы, поняла, что не сможет снова уснуть и бережно достала огромную книгу с полки.Судя по дате на форзаце ей уже было тринадцать лет, и за это время она изрядно потрепалась. Некоторые страницы были чем-то испачканы, а корешок сломан, но в остальном книга была в порядке. Её особенностью были иллюстрации и картины на каждой странице, подходящие к сказкам. Пролистав несколько страниц, девушка почувствовала приятную ностальгию по детству. Она вспоминала картинки, вспоминала, как долго их рассматривала, пока ей читала бабушка. Она не брала книгу, наверное, пять лет, даже забыв про неё, но сейчас сюжеты легко возникали в памяти. Вот сказка о непокорной гречихе, Мари всегда жалела её, а самом начале «Стойкий оловянный солдатик» — её любимая сказка, над концовкой которой она часто плакала. Вообще, Мари в детстве до слез могло довести все, что угодно, она была слишком доброй и воспринимала чужие проблемы слишком близко, но с возрастом это прошло. Однако сейчас девушка специально пропустила рассказ «Девочка со спичками», зная, что страдания ребёнка точно заставят её прослезиться. Выбрав «безопасный» рассказ, она погрузилась в чтение. Мари не знала, сколько прошло времени, но, когда в дверь позвонили, часы показывали девять утра. Она удивленно посмотрела сначала на коридор, ведущий к входной двери, а после на лестницу. Все, кроме нее, спали, а значит открыть дверь придётся ей. Подавив в себе желание заскочить на кухню за ножом, девушка встала с дивана. — Здравствуйте, — она внимательно осмотрел стоящего на крыльце человека. Он не был похож на маньяка, по крайней мере внешне, но было то, что Мари сразу заметила — огромный букет пионов. — Здравствуйте, у меня доставка на этот адрес, — мужчина прочитал что-то на листках бумаги, — на имя Мари Грау. — Это я, — у девушки в голове закрутились опасения. Что если это был розыгрыш от Вибек или что-то похуже? — Эм, а от кого? — Отправитель пожелал остаться анонимным, — ответил курьер, не отрывая глаз от бумаг, — вот, распишитесь здесь. — А оплачивать что-то надо? — Нет, все уже оплачено. Услышав это, Мари решила, что хуже не будет, поэтому поставила подпись на бумаге. Курьер вручил ей букет, который оказался достаточно увесистым. — Это тоже вам, — он протянул ей небольшую коробку, — до свидания. — До свидания. Она закрыла дверь и аккуратно поднялась в свою комнату, стараясь при этом не разбудить родителей. Букет пионов был шикарным, и все стало понятнее, когда она открыла свёрток. Это была книга, упакованная в подарочную бумагу с красными новогодними шарами. Книгой оказалось подарочное издание «Великого Гэтсби», а над ней записка. «То, что ты мне не отвечаешь, не значит, что я оставлю тебя без подарка на Рождество». Она быстро узнала почерк Тома, и даже эта маленькая записка заставила её улыбнуться и вызвала волну эмоций. Но, открыв книгу, Мари обнаружила там ещё одно послание. «Любимой Мари, От Тома С Рождеством» После прочтение, она почувствовала, что в уголках глаз собираются слезы, а в носу защипало. Она ещё раз провела рукой по форзацу, словно этим сможет почувствовать прикосновение Тома на себя. На неё нахлынуло чувство вины за игнорирование друзей, ведь телефон по прежнему лежал в ящике стола. Собравшись с силами, чтобы остановить начинающуюся истерику, Мари встала с кровати и достала телефон. На удивление ему ещё хватало зарядки. Заходить в мессенджер было страшно, но обязательно. По количеству сообщений лидировала Ирма, после неё Том, и на третьем месте Билл. Грау написали даже Георг и Густав. Девушка зашла в чат с подругой и прочитала большую часть сообщений, иногда пролистывая повторяющиеся. Все они содержали общий посыл, и он был прекрасно известен Мари. Потом, пропустив Тома, потому что она одновременно и хотела прочитать множество раз, что он написал, но, с другой стороны, боялась этого. Билл придерживался похожего с Ирмой мнения, но высказывал его более мягко, ненавязчиво, и именно это заставило Грау заплакать. Перечитывая сообщения друзей, даже несколько от Георга и Густава, сквозь которые чувствовалось смущение парней, девушка переносилась в их маленькую, но уютную компанию. В памяти всплывала их совместная подготовка к контрольным. Мари сидела на кровати, рядом лежал роскошный букет пионов и раскрытая книга, на которую иногда падали слезы. Она, закусив губу, снова и снова перечитывала сообщения от друзей и уже не могла контролировать плач. Чтобы не разбудить семью, закрывали рот ладонью и заглушала всхлипы. Она не могла ответить всем, объяснить в чем дело, особенно Тому, потому что и сама не знала. Но оставлять его в неведении было бы самым бесчувственным и жёстким её поступком, поэтому, прикрыв часть телефона рукой, девушка пролистала его сообщения и напечатала короткое «прости», единственное, на что была способна. «Извини, что игнорирую, объясню и позвоню, как только смогу. Извини, скучаю по тебе» — это было отправленно Ирме, и Мари была уверенна, хотя, конечно, маленькая доля свойственной ей тревоги присутствовала, что подруга все поймёт. Ирма всегда понимала, тем более, что по прошествии стольких лет дружбы уже привыкла к маленьким или большим странностям Грау, зная из-за чего они происходили. На то, чтобы успокоиться окончательно ушло полчаса. Телефон девушка опять убрала в ящик стола, он вызывал у неё смешанные чувства, и обратила внимание на букет. Его стоило поскорее убрать в воду, и она направилась на первый этаж за вазой. Когда она проходила мимо гостиной, её взгляд зацепился за все ещё раскрытую книгу сказок Г. Х. Андерсона. Мари хотела взять её сразу, но утащить одновременно вазу, наполненную водой и огромную книгу было тяжело и опасно для стеклянной вазы, поэтому пришлось вернуться на первый этаж ещё раз.

***

Рождество прошло хорошо. Мари даже пошла гулять вместе с семьёй, а после был праздничный ужин, но стоило только лечь в кровать… Букет пионов стоял на комоде, находящемся напротив кровати, и, каждый раз когда она поворачивалась на бок, цветы попадали в её поле зрения, а вместе с ними появлялись и мысли о Томе. В памяти всплывал тот вечер и то, как Том обхватывал её талию своими руками, как она могла прикоснуться к его дредам. Девушка снова чувствовала его пальцы, задирающие футболку и порхающие по коже. Тогда казалось, что весь мир остановился, испарились все люди, и они остались одни. Мари знала, не могла врать себе, что хочет снова почувствовать то, что было с Томом, и знала, что не сможет почувствовать то же самое с кем-то другим, но страх душил каждый раз, стоило только задуматься об этом. Все слишком напоминало ей произошедшее два года назад. Том, конечно, был другим, вёл себя по другому, но ситуация повторялась почти точь-в-точь и не проводить параллели с произошедшем было невозможно. И она боялась, боялась, что все повторится. Во снах, помимо Тома, к которому она бежала, появлялся он, и сон менялся на кошмар. Мари просыпалась посреди ночи, не понимая, где находится, а слезы продолжали литься.

***

Ирма вновь повернулась в сторону окна. Они собрались все вместе, чтобы обсудить, как будут праздновать новый год, но без Мари компания была неполной, и это ощущалось. — Может есть какие-то идеи? — Ещё раз спросил Билл, но тишина после этого никуда не делась. Все были в своих мыслях, и Билл решил поговорить с Ирмой наедине, — Мари в порядке? Они оба уже вышли в коридор, девушка была удивлена из-за вопроса, но не сильно. — Я не знаю, надеюсь, что все хорошо. Но она ответила мне. — Правда? Это хорошо. — Мне она тоже ответила, — Том появился позади них. — Серьёзно? — Ирма обернулась. — Конечно, может цветы немного растрогали её? — Скорее всего. Том действительно возлагал все свои надежды на Рождество. Ему с трудом удалось уговорить Ирму дать адрес Мари в Регенсбурге, а после пришлось долго искать курьера, который мог привезти подарок в Рождество, но всего его старания окупились, ведь Грау ответила ему. — Что она написала? — девушка выглядела обеспокоенной. Она, хоть и понимала из-за чего подруга так себя вела, все равно волновалась за отношения друзей. Особенно учитывая последние слова Тома о том, что он хочет двигаться дальше, но сейчас он не выглядел расстроенным, скорее наоборот. У Каулица, вообще, было слишком хорошее настроение для того, кого игнорирует девушка после поцелуя. — «Прости». — Это все? — Билл с удивлением посмотрел на брата, — тебе не кажется, что это не самый положительный ответ? — Меня лично, все устраивает.

***

Каникулы тянулись медленно. Двадцать седьмого родители уехали на машине в Зёльден, горнолыжный курорт в Альпах, как и планировали. Детям, чтобы добраться по окончанию каникул домой, нужно будет только сесть на поезд, а на вокзале в Берлине их уже встретят родители. Из-за отъезда родителей в Альпы новый год они праздновали с меньшем размахом. Бабушка приготовила несколько горячих блюд и пару закусок, но Ханс и Уве больше всего ждали сладостей. Ближе к десяти Мари вместе с бабушкой и братьями перешла в гостиную. По телевизору шли новогодние комедии, и девушке пришлось остаться вместе с семьёй, хотя у неё не было настроения смотреть фильмы. Все её мысли уносились к друзьям в Берлин. Они хотели праздновать вместе и долго обсуждали, где лучше. Мари тогда не участвовала в обсуждении, потому что знала, что уедет, но тогда ей не хотелось собираться с кем-то в новогоднюю ночь. Сейчас она бы с радостью сидела на любой вечеринке, главное чтобы не одной. Не то, чтобы Мари не любила свою семью, скорее наоборот. Она очень любила приезжать к бабушке и, хотя не признавалась себе в этом, любила проводить время с братьями, но сейчас все её мысли была заполненны по большей части Томом. В таком состоянии она просидела до одиннадцати часов вечера. Братья по прежнему не хотели спать, и ей пришлось напомнить себе, что они уже не дети. Когда до двенадцати оставалось полчаса, бабушка ушла на кухню за сладостями и детским шампанским, а Мари безразлично смотрела очередной новогодний ромком. Внезапно в дверь позвонили, и что-то внутри подсказало девушке открыть самой. Она крикнула бабушке, что откроет и направилась к двери. Что-то внутри неё упало, как только она увидела, кто стоит на крыльце. — Том?.. Её глаза расширились от удивления. Он стоял на крыльце дома её детства. Позади бушевал снегопад, порывы ветра развевали пряди ее волос, а по коже пробежались мурашки, но не из-за холода, они были из-за него. Из-за Тома. Мари не знала, как себя вести. Большая её часть была счастлива видеть Тома здесь, и только сейчас девушка осознала, насколько сильно она скучала. Но другая её часть кричала о том, что все это похоже на жуткий розыгрыш, и вот-вот произойдёт что-то плохое. Все её страхи были смутными и сейчас казались ещё более глупыми. Он никогда не приходил за ней, но Каулиц ведь другой. — Том, — она хотела бы повторять его имя ещё раз, потому что в конце у нее останется только его имя. — Мари, — Том улыбался, не обращая внимания на холод. — Мари, я так скучал. Она ещё раз посмотрела на него. Все мысли спутались в один ком и разобрать что-то было невозможно. До неё доносились звуки, исходящие из телевизора. Братья громко обсуждали сюжет, а бабушка, кажется, что-то сказала про печенье. Мари до сих пор не закрыла дверь, поэтому одним движением захлопнула её, оставаясь на улице в пижаме. Что-то в выражение её лица подсказало Тому начать самому, снова взять инициативу. — Мари, я не знаю в чем дело, не знаю, почему ты себя так ведёшь, но я тебя люблю. Я хочу узнать все про тебя. Если я чем-то сломал твоё доверие, что-то сделал, только скажи. Я знаю, что имею не самую хорошую репутацию. Бабник и все такое, но я никогда никому не изменял, никогда не встречался сразу с двумя. Мари, пожалуйста, поверь мне, — он изо всех сил старался доказать что-то девушке. Ему хотелось взять её за руку, потому что тогда сразу станет легче, но не мог. Мари вжималась в дверь и пыталась сдержаться. Она чертовски ненавидела себя за то, что слезы опять подступали. Её трясло от холода и чего-то ещё, и она ненавидела это. Она хотела казаться сильной, хотела быть сильной, но оказалось, что так и не смогла стать такой. — Том, — ей пришлось приложить усилия, чтобы взглянуть в его глаза, — дело не в тебе. Оно во мне, понимаешь? — Ладно. Тебя буллили все эти мажоры, да? К черту их всех, к черту их мнение, Мари, мне плевать, что они будут говорить, и, поверь, я смогу защитить тебя. Просто расскажи мне, и я буду стараться ради тебя. Мари отвела взгляд. Она обняла себя за плечи, как будто это поможет остановить дрожь. Если все рассказать, это правда решит все проблемы, но она не могла. Только от мысли, чтобы все, что за последние дни снова всплыло в памяти, облачить в слова, внутри появилась паника. Она уже несколько лет делала вид, что ничего не было, считая, что тогда будет легче все забыть. Но Том заставлял пережить все снова, начиная с глупых идей Вибек, которые обострилась только с его приходом, и заканчивая возобновившимися ночными кошмарами. Мари знала, что его вины тут нет. — Прости. Мы слишком разные, разве ты не видишь? Эти отношения не принесут ничего кроме боли. Лучше закончить все сейчас, прежде чем произойдёт что-то… — она запнулась из-за взгляда Тома, — плохое. Мы останемся в воспоминаниях друг друга как что-то хорошее, и для меня ты будешь самым лучшим парнем, если так можно сказать. Обещаю. — Перестань, не говори так, пожалуйста. Я не хочу быть для тебя каким-то дурацким воспоминанием, я хочу быть с тобой сейчас. Наслаждаться с тобой молодостью, жизнью. Жить надо настоящим, Мари. Не прошлым, не будущим. Пожалуйста, побудь со мной в настоящем. — Я не могу, Том, — она говорила тихо, слова выходили нечеткими, непонятными, но по другому не могло быть. Её трясло, слезы застилали взгляд, а дышать было тяжело. Мари отвернулся, чтобы поскорее уйти и не видеть его, потому иначе все будет гораздо сложнее. Она уже перешагнула через порог, но его голос остановил. — Porque te vas? Его плохое произношение сейчас грело душу, девушка повернулась. Кажется ещё чуть-чуть и она упадёт в обморок на пороге дома. Она не знала, что делать, мозг отказывался думать сейчас, и она сделала то, что так хотела. Шагнула к нему, но далеко идти не пришлось, Том стоял рядом, готовый поймать её. Они наконец оказались в объятиях друг друга. Том прижимал её к себе, целовал, боясь, что она снова пропадёт, а Мари просто отдала всю себя, потому что сил больше не осталось. Где-то рядом звучала песня Фрэнка Синатры Strangers in the night. Из дома доносились крики, наступил новый год. Братья звали её по имени, но она не обращала внимания. Это была лучшая встреча нового года в её жизни, и впервые в жизни она старалась не упустить момент. Входная дверь оставалась открытой и из-за этого в дом проникал холодный воздух. Бабушка Мари, заметившая, что внучка так и не вернулась, заволновалась и, почувствовав сквозняк, направилась к входной двери. Там, на крыльце, она увидела свою внучку в объятиях какого-то незнакомого парня, но решила не мешать молодым и вернулась в гостиную к Хансу и Уве. Им уже пора было спать.

***

Когда Том остранился, но не перестал обнимать её, Мари все ещё дрожала. На голове парня таяли снежинки, но на нее они не попадали. — Замёрзла? — Совсем немного, — она улыбнулась ему. — Я вела себя очень глупо, да? — Не знаю, — Каулиц понимал, что она продолжала скрывать что-то важное, но не хотел давить, поэтому предпочёл дать нейтральный ответ, — главное, что сейчас мы снова вместе. — Конечно, — Мари переплела свои пальцы с его, — но мне очень надо позвонить Ирме, она наверняка обиделась из-за моего молчания. — Только не сейчас. — Ну да, я хотела завтра с утра. — Лучше ближе к вечеру, сегодня она праздновала новый год с Георгом, так что… — Все, я поняла. — Ладно, тогда, — он задумался и огляделся, — не хочешь прокатиться? — Сейчас? — А когда ещё. Тем более вон там моя машина. — Но я не думаю, что меня отпустят в такое время… — Мари задумалась ненадолго, — тогда можно будет уйти без спроса. Ты ведь поймаешь меня, если я буду падать из окна? Том выглядел слегка удивлённым, но выражение его лица быстро сменилось на воодушевленное. — Это я так плохо на тебя влияю? — Не знаю, все может быть, — она улыбнулась, — скоро приду, только оденусь по теплее. — Хорошо, я все также буду здесь. Мари зашла домой и захлопнула за собой дверь. Она чувствовала, как пылали её щёки из-за мороза и Тома. Ему не приходилось делать что-то или говорить, она краснела, просто находясь рядом. Девушка уже направилась к гостиной, где находилась лестница на второй этаж, как навстречу ей вышла бабушка. — Бабуль, — Мари только сейчас поняла, что у неё нет убедительной отговорки, почему она простояла на улице так долго. — Я как раз шла к себе в комнату, буду ложиться спать. — Можешь идти с ним гулять, — женщина улыбнулась ей, — главное напиши, где вы будете, ну и расскажешь мне все завтра. Кто он, как вы познакомились и так далее. — Бабуля… — ее удивлению не было предела. — Ты о чем? — Перестань, я все видела и оденься потеплее, хорошо? — Конечно, бабуля, — прежде чем подняться к себе, Мари обняла бабушку. Она была так счастлива этой ночью, что щёки болели от улыбки. Она надела первое, что попалось на глаза, и, на ходу заматывая шею шарфом, вышла на улицу, но на крыльце никого не было. Мари быстро запаниковала, и из-за количества эмоций она уже почти плакала, но решила обойти дом вокруг на всякий случай. Том нашёлся за домом. Он что-то усиленно разглядывал в окнах и даже не заметила, как подошла девушка. — Том, что ты тут делаешь? — Мари? — он резко повернулся к ней, — вообще, я искал твоё окно, вдруг ты бы вылетела оттуда. — Это была шутка. — Ну я не понял. А что, ты смогла выбраться через дверь? Высший пилотаж. — Нет, меня и так отпустили. — Серьёзно? — они шли к его машине, и Том даже остановился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ну да, бабушка отпустила меня. — Вот это у тебя бабушка, конечно. Том разблокировал машину и открыл Мари дверь, а после сел на водительское сидение. — Подожди, а где твои родители? — Спросил он. — Уехали на горнолыжный курорт. — А как вы тогда поедете домой? — Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? — Мари повернулась к нему. — Нет, — Том продвинулся ближе и поцеловал её, запуская руки в её волосы. От неожиданности девушка даже не сразу осознала, что произошло. — Том, — она выглядела удивленнной, — больше так не делай. — Как? — Он продолжал её дразнить, — уверена, что хочешь отказаться от этого? Мм? Каулиц улыбался и не отводил от неё взгляда, поэтому она быстро покраснела и отвернулась к окну. — А ты как тут оказался? И кто дал тебе мой адрес? — Неужели ты действительно хочешь сломать себе всю магию? — Мари продолжила смотреть на него, поэтому он сдался, — ладно, адрес, конечно, рассказала Ирма, но мне пришлось долго уговаривать, а насчёт того, как я приехал, я уговорил маму провести оставшиеся каникулы тут. — Серьезно? И вы приехали сюда всей семьёй? — Ну да, я, Билл, мама и Гордон. Правда пришлось постараться, чтобы взять с собой машину. — Всмысле? — Ну мама хотела приехать на поезде, но я был против, ведь тогда не получилось бы такого невероятного эффекта, поэтому я уговорил её поехать на двух машинах. Билл с мамой, а я с Гордоном, только машину вёл отчим, а не я. Мама сказала, что я ещё маленький для таких долгих и тяжёлый поездок. — Не могу с ней не согласиться. Это опасно. — А что, Мари, волнуешься за меня? — Конечно, волнуюсь. Том задержал на ней взгляд, но вскоре продолжил: — Так что, куда поедем? Ты ведь провела все детство здесь, наверняка знаешь хорошие места. — Здесь недалеко есть хорошее, — ей даже не пришлось долго думать, — на берегу Дуная. — Хорошо, тогда будешь моим штурманом.

***

Они ехали какое-то время в тишине, и Мари старалась не смотреть на Тома слишком долго, потому что быстро начинала краснеть. Но парень, казалось, не замечает её смущения. Наконец она смогла выйти на улицу. Они приехали к одному из пляжей реки.

La petite fille of the sea — Anajay

Там было действительно красиво, особенно сейчас, когда снежинки кружились в воздухе и медленно падали на землю, подвечиваемые светом фонарей. На другом берегу был лес, укрытый снежной шапкой, и каждая веточка была словно посыпана сахарной пудрой. Мари медленно прошла ближе к воде. В голове проносились воспоминания, связанные с этим местом. Сюда она приходила каждое лето купаться, этот пляж считался самым безопасным, но отдаленным, поэтому людей было немного. Здесь она, уже в более взрослом возрасте, гуляла одна, слушая музыку, и здесь они вместе с Ирмой сначала плавали, а потом загорали вместе. — Много воспоминаний? — Спросил Том, подошедший к ней сзади. В ответ девушка кивнула. — Понимаю, когда мы возвращались в Лейпциг, у меня было так же. — Может расскажешь какую-нибудь историю из детства? — Только если ты тоже расскажешь. — Ладно, тогда я начну, — они пошли ближе к реке, — когда мне было, наверное, лет семь, мы пришли сюда с бабушкой. У меня были некоторые друзья, мы часто ходили гулять компанией и играли. В общем, видишь те заросли? — она указала в сторону, — я с ещё одним мальчиком решила испугать остальных, и мы забрались в заводи. Я, как мы и договоривались, нарвала водорослей и вся ими обмоталась, но тот мальчик резко перехотел, и я одна выглядела, как кикимора. — Серьёзно? — Том не мог сдержать улыбку, представив Мари в водорослях, — даже на волосы положила? — Ну да. Бабушка, увидев меня, решила сфоткать. Кстати, купальник мы так и не отстирали. — Теперь ты обязана показать мне это фото. — Нет, нет, ни в коем случае, — она замахала руками. — Ну же, Мари, я умею уговорить, — Том подошёл ближе к ней, приобнял девушка за талию и положил голову на её плечо, — мне жизненно необходимо её увидеть. — Нет, — её голос дрожал о того, насколько близко был парень. — Что ты делаешь? Здесь же люди ходят. — И что? Я не делаю ничего незаконного, — он поцеловал её в висок и продолжил оставлять поцелуи на её щеке. — Все ещё не хочешь поменять свой ответ? — Д-да, ты не увидишь это фото, — Мари обладала действительно хорошей силой воли, так что рассчитывала продержаться, как можно дольше, но все её планы посыпались, стоило только Тому развернуться и поцеловать её в губы. — А теперь? — он улыбнулся, остранившись после нескольких секунд, ухмыляясь. — Я подумаю. — Вот видишь, я же говорил, что умею убеждать.

***

Мари вернулась домой ближе к четырём утра. Впервые за долгое время она смогла быстро уснуть и проснулась только в двенадцать. Братья уже успели пообедать и сидели в гостиной, проходя игру на приставке. Бабушка, судя по всему, работала в своём кабинете, и девушка, вспомнив, что ей надо пересказать бабушке историю знакомства с Томом, но, конечно же, опустить некоторые моменты. На кухне остались приготовленные бабушкой панкейки, и, достав из баночки джема, она села завтракать. Теперь телефон был при ней, и Мари решила проверить его на наличие новых сообщений и ответить на старые. Том ещё ничего ей не написал, но это было неудивительно, он любил поспать подольше. Через полчаса, которые девушка провела, перелистывая страницы какого-то психологического журнала, оставленного на столе, в комнату зашла бабушка. — Доброе утро, соня. — Привет, бабуль. Женщина начала делать себе кофе, используя турку, а Мари пристально следила за всеми её действиями. Грау не любила кофе и пила его только тогда, когда нужно было немного дополнительной энергии так же, как и её папа, а вот мама и бабушка питали к кофе особую слабость. — Так, я жду все подробности по поводу того парня. — Что прямо с утра? — в глубине души девушка надеялась, что про это забудут, хотя знала, что у бабушки хорошая память. — Уже почти два часа дня, так что рассказывай. Женщина не давила на нее и хотела узнать не за тем, чтобы отчитать и сказать, что в семнадцать стоит думать не о парнях, совсем наоборот. Она хотела узнать больше о жизни внучки и, как опытный и умный человек, дать ей какой-то совет, если это потребуется. Мари было тяжело начать ещё потому, что нужно было вспоминить, как они пришли к нынешнему результату. Сейчас поведения Тома казалось таким очевидным, и девушка не могла не сравнить те свои умозаключения с новыми. Разговор с бабушкой был долгим. После пересказа всех событий они начали вместе рассуждать, и Мари подчерпнула для себя немного новой информации. Сразу после беседы она снова проверила телефон. Теперь там уже были новые сообщения от Каулица. Привет, уже проснулась? Может сходим сегодня куда-нибудь? Например, покатаемся на лыжах в лесу Там как раз снежно Вместо того, чтобы написать ответ, Грау решила позвонить парню, оправдавшись перед самой тем, что это займёт меньше времени, чем набор текста, но на самом деле хотела услышать его голос. — Что, уже соскучилась? — сказал Том вместо приветствия. Мари мгновенно покраснела, он словно читал её мысли. — Может быть, но вообще я насчёт твоего предложения. — И как? Согласна? — Ну вообще, стемнеет через два часа, так что мне кажется нет смысла идти сегодня, — она решила умолчать о том, что не любила лыжи и ездила на них плохо. — Ладно, значит сходим завтра, да? — Конечно. На этом их разговор не закончился, и медленно они перешли на другие темы. Мари накручивала круги по дому, несколько раз поднимаясь на второй этаж, пока разговаривала с Томом. Девушка немного устала из-за вчерашней ночи и сбитого режима, но, когда общалась с Каулицом, все проблемы уходили. Им пришлось попрощаться из-за того, что семья парня активно звала его пойти на прогулку и не отсиживаться в номере, особенно учитывая, что это он захотел приехать в Регенсбург.

***

Том заехал за Мари в час дня, специально для этого он проснулся пораньше и предупредил о своём уходе только Билла, тем самым вынуждая брата оправдываться перед мамой в одиночестве. Грау с утра была не в настроении, она никогда не любила лыжи, и перспектива провести несколько часов, мучаясь в лесу, не сильно ей нравилась. Но то, что она будет с Томом, немного облегчало предстоящие испытания. Каулиц был действительно рад и предвкушал прогулку на лыжах. В одном из лесопарков Регенсбурга был прокат лыж и специальные тропинка для катания. Когда они приехали на место, там уже было много людей. Погода для катания на лыжах была самая подходящая. За последние дни выпало достаточно снега, а сегодня светило солнце. Простояв в очереди почти полчаса, Мари надеялась, что удивительным образом все лыжи закончиться и им придётся найти другое занятие на день, но чуда не произошло. Поэтому через ещё пятнадцать минут, которые пришлось потратить на установку и зашнуровку ботинок, они вместе стояли на улице. Том улыбался и осматривал местность. Перед лесом было что-то вроде небольшого поля, где можно было немного привыкнуть к лыжам. — Чего такая хмурая? — он заметил недовольное выражение лица Мари, она все это время пыталась установить палки в руках и поправить вечно сползающую шапку. — Кстати, ты неправильно палки держишь, надо другой стороной. — Спасибо, — сквозь зубы процедила девушка, — поехали? — Конечно, хочешь быть первой или поедешь за мной? — Пожалуй, сзади. На самом деле это решение было лучшим для Мари, ведь так появлялась возможность того, что Том не заметит, как она будет ругаться на каждом повороте или кочке. Однако долго ждать препятствий не пришлось, только они въехали в лес, на пути был небольшой овраг. Лыжник проезжали его с лёгкость и использовали, как мини горку. Каулиц перебрался на другую сторону быстро, как профессионал, а вот Мари остановилась. — В чем дело? — сказал он, уже находясь на другой строне, — тут не очень крутой спуск, так что не волнуйся. — Как же тут не волноваться, — заворчала девушка, а более громко добавила, — а если я упаду? — Тогда я помогу тебе. — Ну ладно. Она ещё стояла какое-то время на месте, собираясь с силами. Том продолжал давать ей советы, но некоторые слова оставались непонятными, он замотал шарфом больше половины лица, чтобы фанаты не узнали его. Мари несколько раз переводила взгляд с оврага на свои палки, которые должны были как-то помочь, но вскоре решила, что стоит попробовать. Долго она не проехала, свалившись на бок, как только приступила к спуску. Каулиц сначала пытался помочь ей словами, подсказывая, как лучше поставить руки, но понял, что это не самый эффективный вариант. В итоге несколько людей, остановившихся рядом, помогли преодолеть Мари препятствие, и она наконец оказалась рядом с Томом. — Ты как? Не сильно ударилась? — Все хорошо. — Не расстраивайся, — он принял её недовольство за расстроенность из-за неудачи, — ты просто давно не каталась. Дальше будет легче. — Ну конечно. Катись давай. — Что? — Едь, говорю, вперёд. Том решил не обращать внимание на её саркастичный тон и продолжил прогулку. Время от времени он делал замечания по поводу прекрасной погоды, чудесного снега и красивого леса. Мари оставляли их без ответа по большей части и без конца ворчала. Иногда её слова доходили до Тома, но она успевала найти причину недовольства, хотя это было почти все, что окружало её. Волосы выбивались из-под шапки и падали на глаза. Иногда, в местах где лыжни не было, она подскальзывалась на свежем льду, улетая в сугробы, и Том, смеясь, вытаскивал её. Их прогулка продлилась почти два часа, и под конец нервы Мари уже не выдерживали, поэтому она начинала причитать вслух, постоянно спрашивая, когда они наконец вернуться к началу парка и сдадут эти проклятые лыжи. Пока девушка уже сидела на скамейке, восстанавливая душевные и физические силы, Том ходил сдавать лыжи обратно и вернулся с улыбкой. — Ты ведь не особо любишь лыжи? — Угадал. — Тогда зачем согласилась? — Ну не знаю, — она повернулась к Каулицу, который присел рядом, — хотела провести время с тобой. — Могла бы просто сказать. В следующий раз пойдём туда, куда ты захочешь. — Ладно, только уже в Берлине. Мы завтра возвращаемся. — Мы тоже, — Том ненадолго задумался, — за вами приедут родители? — Нет, на поезде поедем. Тут не особо долго ехать, четыре часа. — Хорошо, значит на следующих выходных сходим куда-нибудь. Обязательно. — Я подумаю над местом, — улыбнулась Грау. Так быстро расходиться не хотели оба, поэтому, просидев несколько минут в машине, Мари вспоминала хорошее кафе в городе, туда и направилась пара. После лыжной прогулки было просто необходимо выпить горячего чая и перекусить. К счастью, в кафе было немноголюдно, и Мари успела занять свое любимое место около окна, пока Каулиц ходил делать заказ. Несмотря на то, что в этот раз они встретились раньше, все равно гуляли до позднего вечера.

***

Дорога до дома оказалась гораздо легче, чем когда они ехали к бабушке. Братья вели себя тихо и культурно, а Мари почти все время переписывалась с Ирмой, с которой уже успела помириться, и Томом. Он написал, что не сможет заехать за ней перед школой, но встретит уже там. Настроение девушки было хорошим почти весь день, но ближе к вечеру так же, как и тучи, которые надвигались на Берлин, в ней наростала тревога. Только сейчас вспомнились слова Ханны о возвращении Германа, и, стоило ей начать думать об этом немного больше, Мари чувствовала панику. Возвращение Германа было равносильно концу её спокойной и хорошей жизни. Сейчас ей даже не пришёл в память Том, который, в теории, мог защитить девушку. В своих мыслях она снова было одинокой, пятнадцатилетней девушкой. Всю ночь её мучили кошмары, но не те из-за которых можно было проснуться и стряхнуть с себя ужасы сна, а те, которые постепенно нагнетали, заставляли паниковать, но не давали проснуться. Мари встала с утра совершенно не выспавшись и, из-за ранней встречи отца с партнёрами компании, не смогла поехать на удобной машине, а стояла в автобусе. Атмосфера в школе была совершенно обычной. Школьники, конечно, были расстроены окончанием каникул, но какой-то паники и особо частых перешептываний не было. И нигде в толпе Мари не заметила знакомой фигуры. Она уже успела успокоиться к началу четвёртого урока и читала книгу, сидя в кабинете немецкого в одиночестве. Том ушёл играть в волейбол в спортивный зал. — Мари, знаешь, что случилось? — начал разговор он, садясь за парту. Урок уже начался, поэтому говорить пришлось шёпотом. — В чем дело? — У нас кажется новый ученик. По крайней мере, я не видел его раньше в школе, но он реально классно играет в волейбол… — Подожди, — она перебила его, — у него светлые волосы, да? И голубые глаза. — Ну да, как ты угадала? Его Герман зовут, мы неплохо так пообщалась. Том продолжил говорить, рассказывал что-то, а учительница объясняла новую тему, но Грау больше не замечала ничего. Единственное, что она слышала, это стук её сердца. Герман вернулся.

***

Твоя школьница - Алёна Швец

Она, обняв себя за колени, сидела на полу самого дальнего туалета. Её до сих пор трясло, и слезы капали из глаз. Из окна рядом тянуло холодом. Рядом послышались шаги, но она обратила внимание на это слишком поздно, чтобы спрятаться. Если это учительница, то придётся придумать стоющее объяснение прогула, а если кто-то из одноклассниц… — Что ты здесь делаешь? — Мари подняла взгляд на вышедшего парня. — Это вообще-то женский туалет, — тихо заметила она дрожащим голосом. — Погоди, ты что плакала? — Неважно. Мари встала и направилась к выходу, но парень преградил ей путь. Она отшатнулась назад, чувствуя неопределённую опасность, никому в этой школе нельзя было доверять, и она не хотела снова испытать на себя смешки и оскорбления, но вместо того, чтобы начать издеваться он мягко сказал: — Не бойся, ничего не сделаю, правда, — и словно в дополнение к своим словам он аккуратно вытер слезы с её щёк. Мари не знала, почему стоит здесь и позволяет ему это, но парень выглядел добрым, а его большие, ярко-голубые глаза смотрели, казалось, прямо в душу. И в его взгляде не было ни намёка осуждение. — Я слышал то, что здесь происходило на перемене, и это слышали учителя. — Какая от этого разница, — она присела на подоконник, вытянув ноги, — им всем плевать на буллинг. — И с этим ничего нельзя сделать? — Нет, наверное. Они ведь все богатые дети, откупятся если что. Мари, к своему удивлению, быстро разговорилась и прогуляла урок физкультуры вместе с неизвестный ей парнем. Только перед тем, как выйти из туалета, она вспоминала, что не узнала его имя. — Герман, — он улыбнулся, — Герман Райнер. — Хорошо, тогда до встречи, Герман Райнер. — До встречи, Мари Грау. Их встречи происходили часто. Каждый раз, когда Мари в очередной раз пряталась в туалете или других дальних углах школы после очередных издевательств от одноклассниц и их компаний, Герман всегда её находил, согревал дрожащие, холодные руки, промакивал кровь и утирал слезы. Они проводили время вместе в дали от всей школы, и он стал первым, кто помог ей. Герман выслушивал все её проблемы и успокаивал. Но Мари, ослепленная первой влюблённостью, не замечала важной детали, — парень никогда не здоровался с ней при всех, даже не смотрел в её сторону, но она слишком боялся потерять его, поэтому не задавала вопросов. Герман никогда не приглашал её к себе и не приходил к ней, единственным местом вне школы, где они находились вместе были кафе, но девушка продолжала не замечать ничего. Все изменилось, когда спустя три месяца после их знакомства Мари шла домой. Перед тем, как сесть в безопасный автобус, ей нужно было преодолеть школьный двор и в этот раз спокойно дойти не удалось. На улице уже был декабрь, мокрый снег шёл весь день, и все дороги были в лужах. Сзади кто-то резко дёрнул её за ворот пальто, и Мари едва удержалась на ногах. — Отпустите, — начала она, но было уже поздно. Сильным рывком, с неё сорвали пальто вместе с рюкзаком и через несколько секунд вещи оказались в ближайшей луже. — Мари, — одноклассница рядом наигранно улыбнулась, — куда ты собралась? Компашка рядом смеялась и сильнее топтала вещи Грау. — Отпусти меня, Эми, — Мари попыталась вырваться, но девушка крепко схватила её за запястье, длинные ногти впились ей в кожу. — Неужели уходишь так скоро? — одноклассница скривила улыбку, и её подружки наигранно рассмеялась, втаптывая вещи Грау в грязь. Мари не знала, что делать, вернее, она уже привыкла к такому отношению и просто хотела поскорее уйти, но вдруг появилась какая-то слабая надежда. Совсем рядом шёл Герман вместе со своей компанией. Он, со своими светлыми волосами, ярко-голубыми глазами и чистой, без единой складки одеждой, был похож на ангела, спустившегося с небес. Грау поспешила скорее воспользоваться его помощью, ведь Герман всегда приходил к ней в тяжёлые моменты. — Герман, — она крикнула ему, — Герман, помоги мне, пожалуйста. Отпусти меня, — шикнула она Эми, но та в ответ только рассмеялась, как и её компания. Слова Мари развеселили многих, но из-за веселья приостановилась порча её вещей. Друзья Германа, услышав крики о помощи, тоже засмеялась, и девушку даже показалось, что она расслышала несколько шуток, но самым страшным было то, что Герман даже не повернулся к ней. Она продолжала звать, повторяла его обещания, которые сейчас казались мимолетными словами, но даже это не заставило парня хотя бы посмотреть на неё. Он просто прошёл мимо, оставив Мари терпеть насмешки и издевательства в одиночестве. Однако ей уже было все равно, боль от предательства превышала любую физическую боль, но вместе с отчаяньем пришла злость и у Грау появились силы, чтобы вырваться наконец их хватки одноклассников. После прогулок в декабре в мокром пальто девушка заболела, причём достаточно серьёзно. У неё был сильный бронхит, почти переходящий в пневмонию, но Герман за все время её отсутвия в школе ни разу не написал, не спросил, где она и что случилось. Мари не обращала на это внимания просто потому, что чувствовала себя слишком плохо для волнений по поводу Германа. Все изменилось, когда настало время идти в школу. Её мысли быстро наполнились Германом, и она действительно не знала, как поступить. С одной строны, ему не было прощения за предательство и враньё, но, с другой, Мари не могла просто взять и отпустить единственного, кто понимал её. В школе, в первый день после каникул они часто сталкивались в коридоре, словно сама судьба сводила их снова и снова, но за все время Герман так и не поздоровался ни разу. Уходя домой из второго выхода, чтобы никому не попасться на глаза, девушка с трудом сдерживала слезы, она надеялась, что Герман проявить инициативу, попросит прощения и обязательно все объяснить, но он, казалось, даже не замечал ее. Мари шла к школьным воротам, когда кто-то взял её за руку сзади. Она резко обернулась и увидела Германа. — Что ты делаешь? — Её тон был уставшим и немного безразличным. — Мари, подожди, мне надо тебе кое-что объяснить… — Нечего тут объяснять, и так все понятно, — она продолжила идти, но парень резко развернул её к себе. — Ты что, боишься меня? — он пытался найти намёки в выражении её лица, но быстро сдался. Мари выглядела уставшей и даже жалкой. — Это все не моя вина, если бы я помог тебе тогда, мои одноклассники все рассказали отцу, ты ведь знаешь, что было бы тогда. Вот, смотри, — парень заказал рукава рубашки, и Грау смогла увидеть гематомы. — Это твой отец сделал?.. — Ага, он разозлился из-за очередной ерунды, так вот, ты представляешь, что бы он сделал, если бы узнал о моей помощи тебе. Я правда не знал, что ты так сильно болела, и отец отобрал телефон, так что я даже не мог позвонить. Но я очень переживал за тебя. Сейчас все его слова казались логичнымы, и в рассказе не были ни единого упущения. На Мари резко накатило чувство вины. Герман так страдал из-за своего отца, а она ещё посмела плохо о нем подумать. — Прости меня, пожалуйста. И я должен признаться тебе. Ты мне нравишься, очень. Девушка удивленно уставилась на него. Все слова доходили до неё не сразу, и она поняла все только через несколько секунд. — Я? Нравлюсь? — Конечно, Мари, конечно ты, — Герман улыбался ей, но было что-то не то в его улыбке, и она чувствовала это, хотя и предпочла не обращать внимания. Вместо этого она наклонилась чуть ближе, ожидая поцелуй, и прикрыла глаза, но услышала звуки вспышки фотоаппарата и смешки. — Что? — она обернулась, пытаясь понять, что происходит, но Герман с трудом сдерживал смех. — Неужели ты решила, что действительно мне нравишься? — его насмешливый тон был чем-то новым. — Никогда, я бы никогда не поцеловал такую, как ты. Да никто бы не поцеловала. Тогда Мари пришлось услышать множество шуток и издевательств, но самое страшное только ждало впереди.