Бордель

Яркий, бьющий по глазам зелёный свет аптечных вывесок. День ото дня Альбедо видит одно и то же лицо, одно и то же придурковатое лицо консультанта. Сейчас здесь пусто, юноша медленно шагает к кассе, рассматривает однообразный ассортимент, пока консультант отходит за необходимыми препаратами. Ему не нужно говорить вслух, чтобы мужчина понял его. Альбедо всегда протягивает одну и ту же бумажку с поддельным рецептом: некоторая смесь таблеток и гематоген для дочери.  Скоро начнутся заморозки. Стоит прикупить новую курточку для девочки. С его-то зарплатой стоит лишь пожелать удачи. Альбедо тяжело вздыхает, равнодушно окидывая взглядом получившуюся сумму. Его ситуация довольно… специфичная для человека такой профессии. Он не распространяется об этом, но всегда думает: «а что если?…»  Если в один момент денег будет так мало, что ему придется делать это снова? Какая ситуация должна стать крайней? Где эта самая черта, которую он пока не готов переступить?  Альбедо морщится, поджимает губы. Ситуация не такая критичная. Он может это пережить. Может, да, конечно может. Юноша прикладывает подушечку пальца к терминалу, а после успешной оплаты оборачивается, чтобы уйти, равнодушно цокая небольшим каблучком по серому кафелю.  Он знает это место очень хорошо: серый пол, одинаковые таблетки, стеклянная дверь. Стеклянная дверь? Будучи в своих мыслях Альбедо даже не заметил, как стекло перед ним растворилось, а он сам чуть не врезался в черный официальный костюм. Он поднимает глаза наверх.  А-а. Опять этот.  Юноша хмурит брови, не решаясь даже сказать спасибо. Чёрный костюм сурово выдыхает, явно нервируемый задержкой, а Альбедо лишь равнодушно отходит, скрываясь в ночной темноте.  Наверное он из этих. Ну, как их сейчас называют? Группировка?  Лишь мимолетные мысли, за озвучивание которых ему вполне могут снести голову. А может их и так прослушивают? Юноша так и не разобрался с новой правкой в законе, но сделал, как от него требует система. И коллекторы. Теперь все данные о нём хранятся в биометрии - не нужно больше бумажной волокиты и разбирательств в очередях. Банковский счёт теперь котируется через отпечаток пальца, а за паспортные данные отвечает сечатка глаза. Бред? Точно.  Альбедо выдыхает, кидая в пакет со сменной одеждой очередные упаковки таблеток. Надо бы поскорее завязывать с этим. Вот сейчас только дочке куртку на зиму купит и точно всё.  Это не так уж и редко тут. Ну, группировки и мафия. Даже думать об этом неловко, не то что обсуждать с кем-то. Альбедо часто видит их своеобразные знаки отличия - здоровые молодые люди (иногда не очень здоровые, иногда не очень молодые, может и не люди вовсе), имеющие тату или даже клеймо. Кто под глазом, кто на локте. Это норма в этих краях.  Он кутается в тёплый шарф, скрывая нижнюю часть лица - нос мерзнет всегда в первую очередь.  Мафия тут такая же норма, как и бордели с андроидами, вместо живых шлюх. Его заведение тут редкость, даже более того, чаще всего в эту дыру приезжают только из-за этого места.  Юноша входит через заднюю дверь, аккуратно пробираясь меж закрытых комнат других моделей. Не хочется попасться на глаза клиентам, особенно, пока он в своей обычной одежде. Он закрывается в комнате, быстро скидывая с себя всё, вплоть до нижнего белья. Надо бежать, чтобы быстрее перетерпеть всё и свалить через несколько часов домой. Надо просто это пережить, надо… 

***

«Ужасное убийство поразило жителей всей страны. По предварительным данным в деле замешаны члены груп..»  Слащавый голос затихает под звянканьем уведомления.  «Сделай тихо. Товар вывези, ключи от машины под капотом».  Молодой учитель провожает последнего спиногрыза и закрывает кабинет, а после и всю школу.  Город засыпает, просыпается...  Мафия, якудза, братки. Кажется так называли их когда-то в далёком прошлом, когда ещё смог не превращал капли дождя в маслянистые пятна на одежде.  У каждой группировки свое название, свой способ существования. Люди прячутся за плотными стенами домов, забывая, как легко вскрыть их дешёвые двери. Носят под одеждой несколько слоёв защиты, упуская, что в сонную артерию попасть не так сложно.  Уже даже машины доверяют. Это...определенно успех. Всё решает удача, связи... Только ни того, ни другого у Зандика не было.  Он выуживает ключики от дешёвой тачки из-под трухлявого капота. Там же и переодевается, повторно читая сообщение. Почему убивать стало так просто?  За розовыми линзами очков это было легко. Сделал дело - выкинул тело. Или не выкинул, как пожелают шишки сверху. А потом забрал свои деньги. Или порошок, или ещё невесть что.  Редко, но метко - так можно было описать зарплату и всю его жизнь. Когда день выходил удачный, Зандик мог позволить себе больше, чем средний класс в этом месте. Но бывали и месяца, когда его работа приносила меньше минимума. Тогда приходилось брать дополнительные часы в школе. И так по кругу.  Он паркует общую на несколько работников машину и выходит в ночь другим человеком. Нужный дом через квартал. Аптека - на следующем повороте.  Мужчина, одетый в официальный костюм и цветные очки - на удивление не привлекает никакого внимания. В их месте такие личности сродни базовой одежде в гардеробе элиты. Только одно отличало его от общей массы - Зандик, ненароком задумавшись, чешет татуировку на сгибе локтя. Это был символ, метка, проклятие и спасение.  Зандик, а ныне Дотторе - поворачивает и слету распахивает дверь, погруженный в свои мысли. Слепится ярким светом, бурчит что-то, когда ему приходится уклоняться.  Ожидаемо - от светлой макушки. Одно время, одно место, один и тот же паренёк, чью дочь Зандик пытается обучить складывать цифры уже пару месяцев. Он молча выдыхает и провожает юношу взглядом.  И кем он работает, что в такое время и в таком месте не прячется дома? Мужчина пожимает плечами. — Абсорбент. Любой, самый дешёвый. Ебучий гастрит.