Хирет (Hiraeth)

Он думал, что страх исчезнет со временем, сгладится за месяцы, прошедшие после смерти Мерлина. И всё же, всё, что требовалось, — это быть здесь, в этом ужасном месте, чтобы всё это вернулось обратно. Артуру было физически плохо, каждый вдох разрывал ему горло, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он всё ждал, что обернётся и упадёт на труп Мерлина: он не знал, на чей именно. Ни на чей. На оба. Всё, о чём он мог думать, — это то, что у них не было никаких гарантий, что Мерлин, которого они нашли на берегу озера, не может умереть в этом мире. Может быть, здесь, наконец, его бессмертие подойдёт к концу, и Мерлин обретёт смерть, о которой мечтал, оставив Артура в одиночестве. Возможно, он должен был думать о своём обречённом королевстве. Но вместо этого в его голове была только пронзительная, ужасная боль от горя: химера эмоций. — Мерлин! Его рёв эхом разносился вокруг, поднимая вихри клубящегося тумана. Он почти ничего не видел, кроме нависающих камней и приземистой массы алтаря. Даже они, если присмотреться, выглядели неправильно, как будто были нарисованы в воздухе. Шелест травы под подошвами его сапог не соответствовал размаху его шагов, и когда он поворачивал голову, мир не поспевал за ним. Он понимал, что это магия. Только что он был в подземной пещере, а в следующую минуту оказался здесь, и он был почти уверен, что это не Остров Блаженных. Но как бы он ни размышлял над этой проблемой, это не помогало справиться с паникой, сжимавшей его внутренности. — Мерлин! Рукоять Экскалибура скользила в его вспотевшей ладони. Туника прилипла к коже. Каждая тень была потенциальной угрозой, и он оскалил зубы, ожидая, что Нимуэ выйдет вперёд и закончит то, что начала в тот роковой день. Это должен был быть он, кто погиб бы от этой ужасной раны. Если бы она нашла свою цель, то это был бы он. Вместо этого Мерлин встал у неё на пути, как будто это не имело значения. Он умер, и с тех пор Артур стал другим. Пусть она придёт за ним. Пусть почувствует остроту Экскалибура. Пусть он осуществит месть, о которой мечтал в самые тёмные часы ночи. Возможно, это не принесёт ему покоя, но, по крайней мере, тогда она исчезнет, разорванная на куски под натиском его боли. Рука протянулась и коснулась его плеча. Он развернулся, взмахнув клинком по дуге, в то время как сильные пальцы сжали его запястье с такой силой, что могли оставить синяки. Но в этом не было необходимости. Его мышцы напряглись, уже останавливая движение меча, оставляя лезвие под углом и неподвижным в нескольких сантиметрах от уязвимой шеи Мерлина. Из горла Артура вырвался высокий и тонкий звук. Поводья выскользнули из его онемевших рук, и он почувствовал, как силы покидают его, превращая конечности в воду. Он бы рухнул на землю, если бы не руки Мерлина, схватившие его за плечи и удержавшие его тело от падения. Он повис на них, опустив голову, как человек, ожидающий казни, и каждый его выдох сопровождался хрипом. — Я держу тебя, — пробормотал Мерлин, отпуская одну руку, чтобы снова схватить Артура за запястье, и поднимая его руку так, чтобы его пальцы легли на ровное, уверенное биение сердца Мерлина. — Я держу тебя. Всё в порядке. Его голос был спокойным, полным сострадания, и Артур цеплялся за его слова, как за корягу в бурном море. Он приоткрыл глаза, но не мог поднять голову. Вместо этого он уставился на шейный платок, обёрнутый вокруг запястья Мерлина, и на странные тяжёлые сапоги. На этот раз он не думал о том, что это не тот Мерлин: его или нет, это не имело значения. Артура волновало только живое сердце, пульсирующее под его ладонью. — Артур, мне нужно, чтобы ты постарался дышать медленнее. Ты можешь это сделать? Он попытался сделать так, как просил Мерлин, втянув воздух в грудь и выпустив его. Это заняло некоторое время, но в конце концов он собрался с мыслями и заговорил. — Что случилось? — Заклинание. То, что оставил твой Мерлин. — Он замялся, и Артур задумался, что он не договаривает. — Что-то вроде послания. Оно не должно было задеть и тебя. Он бы не привёл тебя сюда. Не намеренно. — Я не понимаю. — Он поднял взгляд, смахивая пряди волос, упавшие на глаза. Голова у него кружилась, и он чувствовал слабость в шее, но собрался с силами. — Я думал, что заклинания магов рассеиваются после их смерти? Все его чары… всё, что он сделал, чтобы защитить нас. Всё исчезло. — Ему не понравился печальный оттенок в его голосе. Это было слишком похоже на признание того, что даже угасающее прикосновение магии разбило ему сердце, как будто он снова и снова терял частичку Мерлина. Ловкие пальцы скользнули по его горлу, нащупали пульс, а затем поднялись, чтобы вытереть холодный, липкий пот со лба Артура. Это должно было ощущаться как вторжение — нарушение границы шириной в милю, — но Артуру было всё равно. Он подался навстречу прикосновению, стремясь остановить безумное кружение и трепетание своих мыслей. Он был переполнен эмоциями, которые невозможно было разделить и назвать. Он стал всего лишь сосудом для всего этого, и ему казалось, что он распадается на части. — Требуется много силы, чтобы наложить заклинание, которое действует после смерти, но это возможно. — Мерлин согнул колени, наклонил голову и нежными пальцами приподнял подбородок Артура. Он смотрел не ему в глаза, а на них самих, его взгляд метался взад-вперед непонятным Артуру образом. Он смутно подумал, что, возможно, ему стоит попытаться взять себя в руки — надеть маску силы, — но у него не было на это сил. Ему казалось, что он изо всех сил тащил на себе какое-то огромное бремя, а теперь оно развалилось у его ног. — Давай отведём тебя домой. Прерванные слова сорвались с губ Артура. Он хотел сказать ему, что в замке не было дома с тех пор, как Мерлин был там в последний раз, но он прогнал их прочь, проглотив их, когда неловкой рукой схватился за черную куртку. — Подожди… подожди. Ты сказал, что мой Мерлин оставил это заклинание, чтобы передать сообщение. Что это было? Прикосновение Мерлина снова опустилось на плечо Артура, его ладонь в рассеянном ритме потерла кость, и Артура начала бить дрожь. Он облизал губы, его язык вспыхнул розовым, прежде чем он переступил с ноги на ногу. — Не лги, — хотел прорычать Артур, но вместо этого его голос прозвучал тонко и пронзительно. — Не об этом. — Не о последних словах мертвеца, сказанных спустя много лет после его смерти. — Я не собираюсь. Я просто… — Мерлин поморщился, и Артур заметил, что этот странный, не то чтобы иностранный, но и не местный акцент усиливался, когда он был в замешательстве. Быстрое ругательство: это слово, которого Артур не знал, но которое Мерлин часто использовал, повисло в воздухе между ними, прежде чем он, казалось, взял себя в руки. — С его стороны это звучало нормально, но с моей стороны это выглядит эгоистично, как будто я пытаюсь тобой манипулировать. — Он вздохнул и покачал головой. — Он сказал, что мы должны доверять друг другу. Ты и я. Артур моргнул, пытаясь осознать своим вялым, ноющим разумом то, что говорил Мерлин. Его руки вцепились в складки на пиджаке Мерлина. Доверие всё ещё было слишком сильным и неопределённым, чтобы смотреть ему в лицо, и его уставший разум вместо этого ухватился за другую часть признания Мерлина, которая зажгла в нём яростную, нетерпеливую надежду. — Он сказал? Ты хочешь сказать, что он здесь? — Артур отстранился, нетвердо держась на ногах и оглядываясь по сторонам, отчаянно желая хоть мельком увидеть его: эту улыбку, или эти глаза, или то нежное понимание, которого Артуру не хватало, как отсутствующей конечности. И все же все, что встретилось его взгляду, — это клубящийся туман и угрюмые камни, стоящие на страже. — Он не собирался приводить тебя сюда, — снова сказал Мерлин, и его голос был похож на скрежет. — Артур, он был не более, чем призраком. Воспоминанием о магии. — Ему нечего было мне сказать. — Артуру стало плохо, в голове зашумело, а в груди стало пусто и холодно, как в пустой могиле. — Не будь идиотом. — Тёплые руки снова потянулись к нему, запутавшись в его тунике, когда он развернул его обратно, вынуждая Артура встретиться с ним взглядом. Взглядом Мерлина. Старого или нового, понял Артур с головокружительной ясностью, это не имело значения. У них были одинаковые глаза. — Артур, у него не было на это сил, и у тебя тоже. — Сил для чего? — Чтобы найти и потерять тебя снова. Чтобы сказать своё последнее «прощай». Дрожь пронзила Артура с головы до ног, вызванная скорее страданиями, чем мучительным, коварным холодом, который его окружал. Мерлин был прав. Как бы он ни хотел отдать свою руку с мечом за ещё один миг с человеком, которого он потерял, он не думал, что сможет ещё раз попрощаться и пережить это. Как бы то ни было, он уже чувствовал себя измождённым: призраком самого себя, как будто всё, что стоило сохранить, умерло на этом проклятом острове. Теперь он оказался на грани между этим миром и следующим, разрываясь между тяжёлым грузом своей души и огромным бременем своего долга. Он просто так устал. Он едва заметил, как вокруг него замелькали первые проблески магии, окутывая его конечности и взъерошивая волосы. А когда заметил, то удивился, как мог не заметить, что магия Мерлина, как и его глаза, была такой же, по крайней мере, на первый взгляд. Она была игривой и нежной, одновременно мягкой и твёрдой, когда скользила по коже Артура. Оно не подхватило его и не вернуло в Камелот, а вместо этого облегчило его путь, словно он был чем-то ценным. И всё же, помимо этого первоначального впечатления, Артур мог также ощутить огромную глубину, которой никогда не было у силы его Мерлина. Что-то вневременное и бесконечное, великолепное и, возможно, ужасное, попавшее не в те руки. Там были намеки, тени и неровные края. У Артура возникло странное ощущение, что если бы он мог просто сместить фокус, то смог бы увидеть всё это целиком и понять какую-то фундаментальную истину. Однако, прежде чем он успел попробовать, под его ботинками почувствовалось твердое присутствие каменных плит. В его покоях витал запах: смесь древесного дыма и мыла, которым стирали белье, а также следы чернил и масла для доспехов. Когда-то здесь тоже были цветы, буйство красок, а иногда и тонкий аромат, но после Мерлина этим никто не интересовался. Между ними это была обычная шутка. Теперь это было просто ещё одно отсутствие, которое Артур ощущал слишком остро. В следующий раз у него перехватило дыхание, шум в ушах вернулся снова, и Артур даже не пытался бороться с этим, когда сильная хватка усадила его в обитое мехом кресло, укрывая в его глубинах. Мерлин присел перед ним на корточки, держа одну из рук Артура в своих, когда он пытался вернуть немного тепла кончикам пальцев. — Как давно они у тебя? — Что? — выдавил из себя Артур. — Там, откуда я родом, мы называем это паническими атаками. Ты пытаешься дышать. Твоё тело ведет себя так, как будто оно напугано, готово бежать или драться, но выхода нет. О. Он и не подозревал, что у того, что он испытывал, есть название, пусть даже странное, иностранное, как у Мерлина. В последнее время эти приступы участились. — Это болезнь? — Не совсем, — Мерлин посмотрел в сторону двери. — Я привёл тебя прямо в твои покои, потому что ты выглядишь дерьмово, Артур. Я не хотел, чтобы слуги и придворные увидели тебя в таком состоянии, но с минуты на минуту сюда ворвётся Моргана и потребует объяснить, что я с тобой сделал. Если у неё есть хоть капля здравого смысла, а она у неё есть, то с ней будут и рыцари. Артур удивлённо моргнул. У него не было времени подумать о том, что он оказался в своих покоях, а не в огромной, грохочущей пещере, которую они занимали до того, как на него наложили заклятие. Теперь он не мог не восхищаться стратегией Мерлина. Казалось, он вернулся в потенциальную политическую жизнь Камелота, как утка в воду, мгновенно осознав шаткое положение Артура. — Они знают, что мы здесь? Мерлин кивнул. — Я подтолкнул Моргану своей магией. Они и так достаточно беспокоятся о тебе, чтобы ты не исчезал у них на глазах. — До их ушей донесся отдаленный шум, и Мерлин снова выругался, на этот раз мягче и проникновеннее. — Они не успокоятся, пока не увидят тебя своими глазами. Я бы предпочел не впускать их, не сейчас, когда ты в таком состоянии, но сомневаюсь, что они оставят мне большой выбор. Артур поджал губы, пошевелив пальцами, зажатыми в ладонях Мерлина. Мерлин хотел отпустить его, но Артур неловко схватил его за руку и слегка сжал в знак поддержки. — Тогда будет лучше, если я встречу их на ногах. — Он чуть не рассмеялся, увидев, как Мерлин посмотрел на него: с сомнением, беспокойством и раздражением. — Поможешь мне встать? — Тебе не обязательно, — возразил он, вытаскивая Артура из кресла. — Неужели ты не можешь быть честным хотя бы с ними? — Я — принц-регент королевства, которое постоянно подвергается нападениям. — Артур покачал головой, пытаясь проглотить комок в горле. — Я больше не могу быть честным ни с кем. Мерлин смотрел на него бездонными глазами. — Ты можешь быть честным со мной. Стук в дверь заставил могучий дуб заскрипеть на железных петлях, прервав ответ Артура. Судя по звуку, тот, кто был по ту сторону, скорее снес бы дверь, чем стал бы ждать, пока кто-нибудь его впустит. Хотя его рыцарям, возможно, и удалось бы прорваться внутрь с помощью грубой силы, Артур не сомневался, что Моргана взорвала бы дверь магией, не будь там свидетелей. С этой мыслью он подтащил своё ноющее, раздражённое тело к двери, чтобы открыть её. — Что случилось? — волосы Морганы были растрёпаны и свисали на спину. Её грудь вздымалась, как будто она бежала сюда из подземелий, что, как понял Артур, она, возможно, и сделала, оставив Гаюса позади в спешке. — Что ты сделал? Она вошла в покои Артура, сжимая дрожащие, бесполезные кулаки. Менее стойкие мужчины дрогнули бы перед гневом Морганы, но Артура ничуть не удивило, что Мерлин остался на месте, скрестив руки на груди и сохраняя невозмутимое выражение лица. — Мерлин ничего не сделал. — Артур вздохнул, потирая переносицу, прежде чем повернуться к остальным. Леон, Гвейн и Элиан смотрели на него, вспотевшие и запыхавшиеся, держась за рукояти мечей, и на их лицах был написан страх. Они все примчались сюда, ожидая драки, понял он, и теперь на него смотрели с сомнением, когда он впустил их в покои и закрыл дверь, чтобы защитить их от любопытных ушей. — Что вы сделали с бедным Гаюсом? — Он велел нам идти вперёд. Он уже не так быстр, как раньше. — Леон положил руку ему на плечо. — Ты не ранен? Артур кивнул. В конце концов, ни один клинок не коснулся его, ни одна рана не прорезала его плоть. Все его раны были внутри, кололи, как колючие лозы, между рёбрами. Желание убраться отсюда, побыть одному и скрыться с глаз, чтобы в уединении разнести себя в клочья, жило в нём, и он стиснул зубы, борясь с ним. «Другой Мерлин оставил после себя чары, которые этот Мерлин случайно активировал». — Как? — Моргана нахмурилась, и сочувствие, которое он, возможно, заслужил, исцелив её рану, теперь затмевалось подозрениями. — Откуда он мог знать, что нужно наложить такое заклинание? Он ничего о тебе не знал! С одной стороны, Артур был благодарен ей за то, что она его защищает, но с другой — он хотел, чтобы она ушла, пока он не убедился, что его маски снова на месте. Он не произнёс ни слова, но Мерлин поднял взгляд и встретился с ним глазами. Казалось, он читал каждое из простых желаний Артура у него в голове. Было шокирующе осознавать, что тебя так хорошо видят, и прежде чем Артур успел найти в себе силы, чтобы попытаться объясниться, Мерлин заговорил, его ответы были прямыми и по существу. — Ты знаешь, какой может быть магия. Иногда она говорит с тобой, и тебе не нужно понимать. Ты просто следуешь зову. Я думаю, это было то же чувство, которое заставило тебя убедить остальных не раскрывать правду о моей смерти. Ты не знал, что я буду на озере, но твоя сила подсказала, что это важно. — За несколько дней до того, что случилось на Острове Блаженных, у него были странные предчувствия. — В тёмных глазах Гвейна, когда он смотрел на Артура, была печаль. — Мы дразнили его из-за этого, помнишь? Так и было, и он знал, что не проходило и дня, чтобы он и его рыцари не жалели о своих насмешках. Если бы они отнеслись к Мерлину серьёзно, насколько иным могло бы быть их будущее? — Он не стал бы винить вас за это. Слова Мерлина упали в тишину комнаты, как камешки в спокойный пруд. Артур почти физически ощутил, как по комнате прокатилась волна: рычащее «откуда ты знаешь?», за которым последовало внезапное осознание того, что если кто-то из них и имел право говорить от имени человека, которого они потеряли, то это была другая его версия. — Вы всё время дразнили меня, а потом кричали на меня, когда что-то шло не так, и я говорил: «Я же говорил». — Он пожал плечами, и уголок его рта слегка приподнялся в улыбке при воспоминании, прежде чем он покачал головой. — Я хочу сказать, что эти «странные ощущения» были в лучшем случае расплывчатыми. Он не понимал магию, которую использовал в пещере. Он лишь чувствовал, что это необходимо. — Необходимо для чего? — Сапоги Элиана заскребли по полу, когда он переступил с ноги на ногу. Артур ожидал, что Мерлин отмахнётся от них каким-нибудь предлогом. Именно так поступил бы другой Мерлин, в равной степени отвлекая внимание и вызывая беспокойство. Но этот Мерлин с самого начала был честен. Даже на озере Авалоне он не колебался в своих объяснениях: в своей безумной истории о том, что он из будущего. По крайней мере, казалось, что время и опыт научили Мерлина ценить чёткую коммуникацию. Либо так, либо он больше не видел смысла в том, чтобы щадить чьи-то чувства или предугадывать реакцию. — Чтобы оставить мне послание. Чтобы сказать мне, что я должен доверять Артуру, и, может быть, кое-что объяснить. Вроде того. — Мерлин дёрнул головой в сторону, раздув ноздри, и резко втянул воздух, раздражённо выдохнув. — Послушайте, Артур не должен был попасть под действие заклинания. Оно перенесло нас обратно на Остров Блаженных или, по крайней мере, в место, очень похожее на него. Потрясение и жалость остальных ощутимо витали в воздухе. Морганы там не было. Она даже не представляла, что случится с ними в тот день из-за коварства Моргаузы. Она стала свидетельницей боли Артура только после этого. Рыцари, конечно, стояли рядом с ним и смотрели, как он слабеет. Они были рядом, когда он получил удар. Неудивительно, что Леон и Гвейн подошли ближе, чтобы поддержать его. — Вы были вместе? — спросила Моргана. — Ты тоже слышал сообщение? — Нет, — признался Артур. — Мы были разделены. Я не видел ничего, кроме алтаря и камней. — Тогда как ты можешь быть уверен, что это не ложь? — Элиан бросил на Мерлина извиняющийся взгляд, но всё равно вздёрнул подбородок. — Может, никакого сообщения не было. Может, он что-то сделал с тобой. Мы все хотим ему доверять, но после всего, что случилось… Артур склонил голову, его плечи поникли. — Я знаю, но… — Он с трудом сглотнул, потому что знал, что если бы он хотя бы на мгновение отбросил логику, его сердце связало бы свою судьбу с Мерлином. Веру не так легко заслужить, и всё же… — Мерлин не сделал ничего, что могло бы навредить мне или кому-либо из нас, если уж на то пошло. У него была масса возможностей. Этого ты не можешь отрицать. -Он мог бы сделать и похуже, чем перерезать тебе горло во сне, — заметила Моргана, вздохнув и прижав кончики пальцев к переносице, крепко зажмурив глаза, словно борясь с головной болью. — Я знаю, что видела во сне. Я знаю, что почувствовала, когда проверила его своими заклинаниями. Мне просто… мне всё это не нравится. Что, если я ошибаюсь? В ее голосе слышалась дрожь, которую заметили бы только те, кто знал ее лучше всех. Моргана гордилась своим самообладанием, но Артур видел, что все они начали сдавать под давлением последних нескольких дней. Только Мерлин казался спокойным и уверенным, но даже это, как подозревал Артур, было иллюзией: маской, скрывающей истину. Мерлин наблюдал за Морганой, и его полные губы скривились в быстрой гримасе, прежде чем он судорожно выдохнул. Он нахмурился и стиснул зубы, словно слова были камнями, которые он перекатывал на языке. — Есть заклинание, — наконец сказал он. — Vinthinsor. Оно может привязать кого-то к обещанию, и помимо прочего, сдержать своё слово. Спроси об этом Гаюса. — Он пожал плечами. — Если хочешь, я могу пройти испытания. Нужно быть глухим, чтобы не услышать в голосе Мерлина нежелание говорить. Он звучал так, словно слова вырывались из него с трудом, грубо и резко. Утомленный, Артур провел рукой по лицу, уловив намек на еще одну невысказанную историю. Какая-то часть его хотела сказать, что в этом нет необходимости, но, хотя у него и было много недостатков, наивность не входила в их число. Потребность Морганы в поддержке была не уникальной. Все его рыцари, даже те, кто наиболее благосклонно относился к присутствию Мерлина, нуждались в большей уверенности, чем та, на которую они могли рассчитывать в данный момент. — Моргана, иди, — приказал Артур. — Поговори с Гаюсом. Я не беспокоюсь о своей безопасности. — Он пристально посмотрел на Мерлина, не давая ему возразить. — Однако было бы неплохо получить дополнительные доказательства того, что он заботится о благополучии Камелота. — А как же мы? Должны ли мы остаться? — Леон выглядел так, будто ему хотелось остаться, несмотря на предпочтения Артура, но страх не пересилил его уважение к авторитету Артура. Возможно, в другой день он бы подыграл Леону, но сейчас ему хотелось уединения и покоя. — Идите. Выполняйте свои обязанности и наслаждайтесь ужином. Завтра мы решим, что делать с заклинаниями. Если кто-то и счел задержку любопытной, они оставили это при себе. Обычно Артур не спал до глубокой ночи, обдумывая стратегию в попытке найти свой путь вперед через то болото, в которое превратилась их жизнь. По правде говоря, искушение надавить на себя сильнее всё ещё одолевало его, но это было ничто по сравнению с болью в голове и стеснением в груди. — У тебя хотя бы есть Экскалибур? — Спросил Элиан, бросив взгляд на пустые ножны, висевшие на бедре Артура. — На всякий случай? Шок пронзил Артура до костей, пробудив новые волны паники. Он уронил его там, в самом сердце заклинания. Значит ли это, что он его выбросил? Неужели меч, подаренный ему Мерлином, исчез навсегда и его уже не вернуть? — Он на твоём столе. Он почти не расслышал тихие, но твёрдые слова Мерлина. То, как он коснулся локтя Артура, удержало его, дало ему опору, за которую он мог ухватиться, даже когда его взгляд искал стройный, сильный силуэт Экскалибура. — Ты не потеряешь его. Ты не можешь. Он твой. Он успокоится только тогда, когда ты будешь готов отпустить его, и он всегда вернётся к тебе, когда понадобится. Мерлин нахмурился, и на его лице появилось задумчивое выражение. — По крайней мере, я так думаю. Магия в нём та же, хотя он явно был создан по-другому, ведь у тебя не было драконьего пламени. — Дракон?.. — Завтра, Гвейн, — пообещал Артур, подходя к своему столу и беря Экскалибур, наслаждаясь тяжестью оружия, прежде чем убрать его обратно в ножны. — Мы встретимся в нашем обычном месте и всё обсудим. — Он посмотрел на Мерлина и поспешил объяснить. — В комнате, куда мы привели тебя, когда ты только появился. Он мог сказать, что они неохотно уходили, потрясенные их путешествием. Не то чтобы он мог винить их. Положение Камелота было шатким, и если бы он потерял своего правителя, это могло бы обернуться катастрофой для них всех. Тем не менее, он увидел момент, когда они поклонились его команде, неохотно поворачиваясь, чтобы уйти. Моргана вышла быстрым и решительным шагом, но рыцари двигались медленнее. Артур заметил, что они бросают взгляды в сторону Мерлина: подозрительные и извиняющиеся в равной степени. — Ты не можешь их винить, — пробормотал он, когда за ними закрылась дверь. — Ты не знаешь, через что они прошли. Они потеряли уверенность в собственных суждениях. Не то чтобы я был намного лучше. — Я не знаю. Мой Камелот временами был суровым и опасным. Доверие там тоже было нелегко обрести. Артур наблюдал, как Мерлин подошёл к порогу и подозвал проходящего мимо слугу. Он был слишком далеко, чтобы расслышать, что тот сказал, но предположил, что Мерлин велел принести ужин. Не то чтобы ему хотелось есть. В животе у него болело и сжималось, и он чувствовал тошноту, а под рёбрами словно образовался неприятный комок, мешающий дышать. Тем не менее он не стал спорить, даже когда Джордж вернулся через несколько минут с двумя подносами. Это была не полноценная трапеза, а скорее набор закусок: маленькие порции, которые выглядели гораздо менее пугающими, чем целая тарелка. Артур обнаружил, что тянется к столу скорее из любопытства, чем из чего-то ещё. — Что это? — Ты неправильно питаешься, — Мерлин сказал это без осуждения. В его голосе не было ни снисходительности, ни беспокойства. Он говорил как целитель, ставящий диагноз своему пациенту, вот только даже Гаюсу не удавалось так хорошо скрывать своё беспокойство в словах. — И плохо спишь. Если ты не будешь осторожен, то в итоге сделаешь за них всю работу. Маленькие порции не так тяжелы. Наполненная доверху тарелка — это уже само по себе испытание. Артур приподнял бровь, но не стал отрицать. Половину времени он был слишком занят, чтобы помнить о еде, а когда ему удавалось сесть за стол, еда казалась скорее наказанием, чем удовольствием. Нехотя он опустился на стул во главе стола и потянулся за маленькой тарелкой с тушёным фазаном. Хлеб, который Мерлин пододвинул к нему, был только что из печи, и Артур окунул его в подливу, откусывая понемногу. По крайней мере, Мерлин не нависал над ним, как Гвен, когда у неё была такая возможность. Она хотела как лучше, он знал это, но предпочитал непринуждённое безразличие Мерлина. Он не требовал, чтобы Артур ел. Вместо этого он дал ему выбор и оставил всё как есть. Артур налил себе чашку разбавленного водой вина, наслаждаясь его вкусом: это было его любимое вино. Мерлин специально заказал его? Может, это было любимое вино другого Артура, из их Камелота? Искушение допросить его было почти невыносимым, но он сдержался. Нынешнее шаткое перемирие казалось слишком хрупким, чтобы рисковать. Вместо этого он молча ел, наблюдая, как Мерлин ходит по своим покоям. Он не суетился, как Джордж. Мерлин шёл размеренно, спокойно и, как понял Артур, без тени сомнения. Он знал, где что лежит, от доспехов, хранившихся в сундуке, до носков Артура, свёрнутых в старый таз и спрятанных на дне шкафа. Джордж часто жаловался, что вещи Артура лежат не там, где должны, но Мерлин оставил всё так, как было при его смерти, и так всё и осталось. И вот этот Мерлин был здесь, он двигался по комнате так, словно делал это годами, подбирая ночную рубашку Артура и проверяя его доспехи. Его ловкие пальцы уверенно ощупывали кольчугу на предмет повреждений. Он отодвинул бумаги Артура в сторону, прибирая на его столе. Артур заметил, как он посмотрел на карту нападений бандитов, беззастенчиво впитывая информацию, содержащуюся в её линиях. Артур ожидал, что Мерлин задаст вопрос — потребует большей ясности в отношении знаков, нарисованных разными цветами чернил, которые представляли собой жестокую кампанию против главного торгового пути Камелота, — но Мерлин промолчал. Это была блаженная передышка, и Артур был благодарен за спокойствие. Звук ложки, скребущей по тарелке, застал его врасплох, и он моргнул, глядя на испачканную соусом деревянную ложку. Он не заметил, как закончилась еда. От хлеба остались одни крошки. Впервые за долгое время его желудок не сжимался, словно борясь с вторжением. Тугой узел в груди ослаб, превратившись в нечто терпимое. После этого он почувствовал себя по-настоящему измотанным, голова кружилась от недосыпа, а глаза горели. Возможно, ему не стоило удивляться. За последние несколько дней он мог пересчитать по пальцам одной руки часы, которые ему удавалось поспать. — Пойдём. — Крепкая хватка подняла его на ноги, и Артур позволил отвести себя к ширме для переодевания. — Нужна помощь? Этот простой вопрос был лишён каких-либо эмоций, и он собрался с мыслями, чтобы взглянуть в сторону Мерлина. Но его лицо тоже ничего не выражало. Было странно видеть эти знакомые черты такими сдержанными. — Я сам справлюсь, — прохрипел он, прячась за деревянной панелью и распутывая шнурки. Одно дело, когда Мерлин кормит его и убирает в его покоях, но он не думал, что сможет спокойно вынести эти прикосновения, когда тот помогает ему снять одежду. Переодевание в ночную рубашку заняло больше времени, чем ему хотелось бы, руки были неуклюжими, а тело налилось свинцом. К тому времени, когда он вышел, его постель была заправлена, а простыни теплые, с едва уловимым ароматом магии, витающим в их нитях, одновременно знакомым и мучительным. Мерлин всегда согревал постель Артура заклинанием, показывая ему сотнями мелких способов, что в колдовстве гораздо больше, чем ему внушали наставники и отец. Его отсутствие в его жизни было ещё одним незаметным горем, которое приходилось терпеть, и теперь, когда он вернулся, Артур не мог решить, что ему чувствовать: новую боль или простую радость от его возвращения. — Входи, — настаивал Мерлин. — Пока не заснул стоя. — Солнце только-только село, — возразил Артур, понимая, что ему следовало бы поспорить с ним до того, как он переоделся ко сну. — И ты так устал, что это делает тебя глупым. — В словах Мерлина прозвучала едва заметная насмешка, скорее любящая, чем издевательская, когда Артур забрался под одеяло. — Спи, сир. Между ними не было никакой магии, но всё равно это ощущалось как принуждение. Когда Артур погрузился в сладостное забвение сна без сновидений, ему в голову пришла последняя мысль. Мерлин заботился о нём так, словно это было для него так же естественно, как дышать, но кто за всю долгую жизнь Мерлина хоть раз позаботился о нём? Даже когда этот вопрос всплыл в его голове, Артур подозревал, что знает ответ. Никого. Тысячу лет у Мерлина никого не было.