Хирет (Hiraeth)

Сапоги Артура скрежетали по каменным плитам, пока он, шаркая, возвращался в свою спальню. Заседание совета, как обычно, было фарсом, от которого у него сводило зубы, а рука тосковала по успокаивающему весу клинка. Он ненавидел это. Многие мужчины, которые были на десятки лет старше его, льстили ему и покровительствовали в равной степени. Они обращались с ним не более чем как с мальчиком, одетым в мантию своего отца, и все это время запускали пальцы в казну королевства, чтобы набить собственные карманы. Его тошнило от осознания того, что его народ изо всех сил пытается собрать свои налоги только для того, чтобы лорды Утера забрали деньги до того, как они могли пойти на содержание цитадели. Артуру очень хотелось арестовать или изгнать их, но он не мог позволить себе рискнуть и вступить в открытый конфликт со своими советниками. Ситуация и без того была напряжённой, и он с неприятным чувством осознавал, что сейчас опасные времена. Пока что они терпели его, потому что он шёл на уступки, но если он доставит им слишком много хлопот, нож в темноте оборвёт его жизнь и решит их проблемы. Линия наследования прервётся, и Камелот, каким они его знали, падёт. Это, конечно, означало, что те немногие хорошие люди и женщины, которые беспокоились о будущем, приставали к нему с разговорами о женитьбе и постели с какой-нибудь подходящей принцессой. По крайней мере, в этом он оставался непреклонным. Он многое сделал бы для своего королевства, но женился бы по любви или не женился бы вовсе. Если его преемником станет кто-то не из его рода, то так тому и быть. Он не разделял фанатичных идей своего отца о праве на власть. Утер верил в это только потому, что силой захватил трон Камелота. Он хотел создать династию, чтобы укрепить свою власть. Но вместо этого у него был только Артур, который изо всех сил старался сохранить жизнь всем, пока магия обрушивалась на них со всех сторон. Тихий стон вырвался у него, когда он потер глаз костяшками пальцев, его шаги еще больше замедлились, когда он приблизился к королевскому крылу. Он жаждал бокала вина и спокойного послеобеденного отдыха у камина, но одиночество в его покоях больше не было гарантией. Насколько он знал, Мерлин будет ждать его, и он подозревал, что любой дальнейший разговор между ними будет каким угодно, только не мирным. Часть его весь день размышляла над словами Мерлина, разрываясь между возмущением и глубоким подозрением, что это он должен извиняться. По крайней мере, он должен был проявить больше терпения и сдержанности. Если уж на то пошло, если то, что сказал этот новый Мерлин, было правдой, то ни в чём из случившегося не было его вины. Вероятно, ему было так же больно, как и Артуру, из-за всей этой печальной ситуации. Внезапно в коридоре раздался грохот, и он бросился бежать, не раздумывая, в сторону источника шума. Двое стражников поспешили со своих постов, следуя за ним по пятам, когда он резко остановился перед дверью Морганы, ударив плечом в дерево и застонав от боли, когда дверь не открылась. — Моргана? — Со мной все в порядке! Скрип замка достиг его слуха. Он отступил назад, положив руку на рукоять меча, когда она распахнула дверь и встала на пороге. — Я споткнулась и разбила вазу, — объяснила она, улыбаясь стражникам, чтобы успокоить их. — Прислать ли мне слугу, чтобы он всё убрал, миледи? — спросил один из них. — О, нет. Всё в порядке. — Спасибо. Вернитесь на свои посты, — приказал Артур, ни на мгновение не поверив ее рассказу. Моргана выросла в суде. Она никогда не спотыкалась, если не хотела казаться уязвимой и заронить сочувствие в сердце зрителя. Он ждал, скрестив руки на груди, пока охранники кланялись и выполняли приказ. Только когда они оказались вне пределов слышимости, он с сомнением посмотрел в ее сторону. — Ваза? Это лучшее, что ты смогла придумать? — О, замолчи, — упрекнула она его, и в её голосе промелькнула нотка раздражения. Она выглядела так, будто хотела схватить его за грудки и затащить в свою комнату, но сдержалась. Ни одному из них не нужны были такие сплетни. Вместо этого она понизила голос, наклонившись к нему и разжав правую руку, обнажив кровоточащую рану на ладони. — Я пыталась погадать. Чаша просто… взорвалась. Артур выругался и взял её за запястье. Её кости казались хрупкими, но он знал, что это не так. Он видел, как Моргана безжалостно орудовала мечом, и с её силой нужно было считаться. В ней не было ничего хрупкого. Большинство дам упали бы в обморок от боли, но Моргана просто выглядела расстроенной и, возможно, немного растерянной. — Нам нужно позвать Гаюса, чтобы он тебя осмотрел. Возможно, придётся наложить швы. У тебя есть платок? — Капающая в коридорах кровь вызовет недоумение. Моргана сунула руку в рукав и вытащила бесполезный клочок кружева. Они оба критически осмотрели его, прежде чем она сложила его и прижала к порезу. — Ну что ж. Тебе лучше проводить меня. Скажем, что я порезалась о стекло. Я потом вымою миску. Странный жужжащий звук пронёсся в воздухе, такой тихий, что казался едва различимым. Моргана нахмурилась и оглянулась через плечо, прежде чем удивлённо выругаться. — Что? Толкнув дверь рукой, она распахнула её, чтобы увидеть покои. На первый взгляд они были элегантными и женственными, но Артур достаточно знал о магии, чтобы заметить её отголоски то тут, то там. Но что действительно привлекло его внимание, так это небольшая чаша для гадания из полированного чёрного камня, которая стояла на столе Морганы. — Я думал, ты сказала …? — Она была разорвана на кусочки! — Моргана дернула головой в сторону, ее зубы оскалились в рычании. — Я этого не делала! — Она дико замахала поврежденной рукой, и Артур отступил назад, чтобы избежать удара. — Я тебе верю, — пообещал он. — Я слышал, как это произошло, и это был не тот звук, который издаёт ваза, когда её роняют. Давай. Пойдём к Гаюсу, а потом мы разберёмся, что происходит. — Мне нужно с ним поговорить. — Гаюс? — Артур не стал скрывать надежду в своём голосе. Он слишком хорошо знал, что Моргана имела в виду не его, и вздохнул, когда она закрыла за собой дверь своей комнаты и бросила на него взгляд. — Конечно, нет. Думаешь, у Мерлина могут быть ответы? — Может, и нет, но я готова поспорить на все свои драгоценности, что он как-то связан с этим. Неделю назад, — она прикусила губу, оглянулась через плечо и понизила голос, — неделю назад я не могла даже дымки получить от этой чаши. Сегодня, прежде чем она разбилась, на её поверхности промелькнула тысяча образов. Как будто магия была тонкой струйкой, а теперь после его появления, и она превратилась в поток. — Это могло быть совпадением? — Я сомневаюсь в этом. Остаток пути они проделали в молчании. Юбки Морганы развевались вокруг неё, когда она шла к башне Гаюса, взбежала по ступеням и ворвалась в комнату. — Что случилось? Артур застыл на пороге, проклиная собственную глупость. Конечно, если Мерлина не было в покоях Артура, то, скорее всего, он был здесь, в компании Гаюса. Из всех них Гаюс, казалось, был наиболее благосклонно настроен к его возвращению. Он не пытался втиснуть этого нового Мерлина в то место, которое занимал прежний, но и не мучился от сомнений. Возможно, в его возрасте он чувствовал, что у него нет времени на такие вещи. Может быть, подумал Артур, им всем стоит задуматься об этом. В конце концов, кто знает, каким коротким может оказаться будущее? Он неохотно вошёл в комнату, закрыл за собой дверь и огляделся. Мерлин не стал дожидаться ответа на свой вопрос. Как только он заметил рану Морганы, он схватил чистый кусок ткани, избавился от бесполезного кружева и прижал ткань к ране. Его пальцы уверенно и умело обхватили её запястье. Он не суетился и не нервничал, и Артур поймал себя на том, что восхищается этим. Это сильно напомнило ему Гаюса, который, казалось, никогда не терял самообладания, какой бы плохой ни была ситуация. — Моя чаша для предсказаний взорвалась, — Моргана вздёрнула подбородок, её глаза вспыхнули от раздражения. — Кусочки разлетелись повсюду, но потом она сама починилась, чего раньше никогда не случалось. -Взрыв или восстановление? — И то, и другое! Артур заметил, как уголок рта Мерлина дрогнул в едва заметной улыбке, и кольцо в его губе блеснуло. Он отодвинул ткань, чтобы проверить, замедлилось ли кровотечение, и осмотрел края пореза. — Швы или заклинание? Моргана резко втянула в себя воздух, и её удивление было слышно, когда она пошевелилась, наклонившись вперёд, словно заворожённая. Артур был не лучше, потому что это было в новинку. Их Мерлин сетовал на то, что его магия была ненадёжным целителем. Она срабатывала только в одном случае из десяти, и это были не самые лучшие шансы для того, кто истекал кровью после битвы. — Ты всегда умел исцелять людей?.. Мерлин невесело рассмеялся и покачал головой. — Нет. В течение двухсот лет или даже больше я действовал наугад. Потом, когда я наконец понял, что к чему, магия уже начала угасать. Мелкие раны не были проблемой, но с более серьёзными я не справлялся. — А теперь? — Теперь магия повсюду. Моргана выпрямилась, и её волосы рассыпались по плечам, когда она покачала головой. — Не было. До недавнего времени. Я едва могла зажечь свечу, не говоря уже о чём-то большем. — Гвен сказала, что, по-твоему, это сделала «Триада». — Я так думала, — Моргана отдёрнула руку, сжав её в кулак, чтобы ткнуть пальцем в Мерлина, не обращая внимания на кровоточащую рану на ладони. — Я ошибалась. Ты появляешься, и внезапно магия возвращается с такой силой, какой я никогда не видела. Ты не можешь сказать мне, что это не связано с твоим появлением. Я тебе не поверю! Артур наблюдал, как на лице Мерлина отразилась сложная гамма чувств — от сомнений до мрачного осознания. Выражение его лица было далеко не радостным, но когда он открыл рот, чтобы заговорить, его прервал стук в дверь. — Мерлин, я не мог… О, — Гаюс моргнул, глядя на Артура, а затем на Моргану, прежде чем пронзить Мерлина пронзительным взглядом. — Я что-то не то сказал? — Мерлин собирался объяснить, почему магия стала намного сильнее, когда он вернулся. — Артур указал на Моргану. — Её чаша для предсказаний взорвалась. — Дело не только в этом. В воздухе чувствуется приближение бури. Оно потрескивающее, яркое. Я могла бы протянуть руку и дотронуться до этого. — Губы Морганы раздвинулись в дикой усмешке. — Это ощущается так же, как раньше, но в большей степени. Более определенно. Более абсолютно. Она взмахнула рукой, словно пытаясь подобрать слова, чего Артур не видел уже несколько месяцев, с тех пор, как их Мерлин был с ними, с ним и Морганой, наслаждаясь своей силой и захлебываясь от радости. — Должно быть, это связано с ним. Не может быть совпадением, что он возвращается и всё меняется. — Кажется, ты говорил, что магия покинула твой мир? — спросил Артур, скрестив руки на груди и переводя взгляд на Мерлина. — Если так, то ты не мог принести её с собой. Мерлин посмотрел на него и покачал головой. Он плюхнулся на скамью спиной к столу, оперся локтями о расставленные колени и свесил руки между ними. Артура пронзил приступ удивления, когда он понял, что на нем другая одежда. Он подозревал, что темная ткань, выглядывающая из-за шнурков на его воротнике, всё ещё была странной майкой, которую Мерлин носил по прибытии, а брюки и ботинки не изменились. Однако теперь на нем была обычная льняная туника, подпоясанная на талии, и темная куртка: та, которую Артур пытался заставить носить своего Мерлина в течение нескольких месяцев перед смертью. «Это ему подходит», — подумал Артур, глядя на то, как обрывок ткани — один из старых шарфов Мерлина — обмотан вокруг его левого запястья и руки. Это было странно, непривычно, но знакомо, и Артур сделал глубокий успокаивающий вдох, ожидая, пока Мерлин заговорит. — Я не привёз с собой никакой магии. Может.. вы слышали имя Эмрис? — Нет. — Твердое отрицание Гаюса заставило их всех дернуться. Артур удивленно посмотрел на старого целителя. Это доброе лицо исказилось, его светлые глаза впились в Мерлина, на котором он сидел. — Это не что иное, как история друидов. От которой отказались даже они. — Кто такой Эмрис? Мерлин приподнял брови и протянул руку, приглашая Гаюса продолжить. — Я знаю, кем он был в моём мире. Здесь всё может быть по-другому, как мы с вами уже обсуждали. Артур прищурился, не упустив из виду многозначительный взгляд, которым обменялись Гаюс и Мерлин. В нём было что-то такое, что, как подозревал Артур, означало плохие новости. Ему нужно было выяснить, что они от него скрывают, до конца дня. А пока он слушал, как Гаюс раздражённо вздыхает и машет рукой. — Эмрис — это имя, которое упоминается в известном пророчестве друидов. Он должен был стать самым могущественным колдуном, когда-либо ходившим по земле, и предсказывалось, что он вернёт магию в Камелот и поможет принцу Пендрагону привести королевство Альбион к золотому веку, когда он взойдёт на трон. — Он выглядел так, будто проглотил что-то горькое, и с каждой секундой его лицо мрачнело. — Некоторые верили, что Мерлин был Эмрисом. Они стремились взвалить бремя всех своих ожиданий на его плечи. Я позаботился о том, чтобы они не смогли этого сделать. Казалось, вся борьба сразу оставила Гаюса, и он опустился на другой конец скамьи, на которой сидел Мерлин, протянув руку, чтобы положить ее на плечо Мерлина. — Я полагаю, что в вашем мире я не справился с этой обязанностью? — Голос Гаюса звучал так, как будто он жаждал протянуть руку через время и пространство, чтобы задушить свое альтернативное Я. Было больно видеть сочувствие, которое светилось в его глазах. — Не друиды рассказали мне об этом пророчестве, — наконец ответил Мерлин. — Это был дракон. В покоях целителя воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в очаге и отдалёнными звуками цитадели, занятой своими делами. — Какой дракон? Мерлин моргнул, нахмурив брови. — Что ты имеешь в виду под «какой драконом»? Тем, которого Утер приковал цепями под замком? — Я бы знал, если бы в Камелоте был дракон, — сказал Артур, вкладывая в свой голос уверенность, которой он не чувствовал. Раньше у него не возникло бы и тени сомнения. Он безоговорочно верил слову своего отца, но оставил эту веру в детстве. В эти дни он подозревал, что правление Утера построено на фундаменте лжи. Ложь, которую этот Мерлин знал слишком хорошо. — Утер убил их всех в начале Чистки, — мягко объяснила Моргана. — Вместе с их Драконьими Лордами. — Нет, не всех. Только не с Мерлином, похожим на меня. — Мерлин сложил руки на груди и многозначительно посмотрел на Гаюса. — По крайней мере, один из них сбежал и спрятался в Эссетире. Точнее, в Элдоре. На лице Гаюса отразилось понимание, его белоснежные брови взметнулись почти к линии роста волос. — Ты сын Балинора? Мерлин сухо кивнул: короткое подтверждение, от которого в голове Артура зазвенели тревожные колокольчики. Не потому, что он думал, что Мерлин лжёт, а потому, что в этом была какая-то история, которую ему не терпелось разгадать. Чем больше времени он проводил в обществе этого Мерлина, тем больше его восхищала жизнь, которую тот вёл. Насколько знал Артур, их Мерлин никогда не знал, кто был его отцом. Если бы знал, то никогда бы не упомянул об этом человеке. Однако этот Мерлин узнал правду, и, вероятно, не при самых благоприятных обстоятельствах. — Балинор? — спросила Моргана, и её губы изогнулись в улыбке, когда она посмотрела на Гаюса. — Дай угадаю, это был кто-то ещё, кому ты помог избежать гнева Утера? — Он и его дракон, Килгарра, — признал Гаюс, — но они не могли бежать вечно. Балинор был убит, когда его схватили в Мерсии чуть больше пяти лет назад. Никто не знал, что стало с его драконом. Считалось, что он мёртв, так как не вернулся, чтобы отомстить Камелоту. Мерлин наблюдал за Гаюсом прищуренными глазами, выражение его лица выражало глубокую задумчивость. Он провел ногтем большого пальца по линии нижней губы, постукивая им по металлическому кольцу, прежде чем покачать головой. — В этом нет смысла. В моём мире Утер заковал в цепи Килгарру. Он рассказал мне о пророчестве. Он помог мне зачаровать этот меч! — Он ткнул большим пальцем в сторону Экскалибура, висевшего на поясе Артура. — Без драконьего огня это был бы обычный клинок, и любой, у кого есть глаза, видит, что это не так. Ты уверен, что тебе не лгут? — Кем зачарован? — спросил Гаюс, его слова были твёрдыми, но голос мягким и осуждающим. — Твоим другим «я»? Мальчик, которого я считал сыном? — Утером, — парировал Мерлин. — Который лжёт обо всём. — В замке нет дракона. — Артур шагнул вперёд, подняв руки, прежде чем ситуация могла обостриться. Гаюс уже выглядел бледным и потрясённым, ошеломлённым откровениями Мерлина. Выражение лица Мерлина было трудно понять: непроницаемая маска, скрывающая бог знает что. Это было что-то новенькое. Его Мерлин не скрывал своего сердца, и на мгновение Артуру остро не хватало этой наивной честности. — Я докажу тебе это. Смотри. Под Камелотом две пещеры, в которых может поместиться существо такого размера. Одна из них — катакомбы. Там ничего не осталось, кроме мертвых. — А другая? — Там пусто. — Артур пожал плечами, отступил в сторону и указал на дверь. — Если мой отец и держал там дракона, то он давно улетел. — Покажи мне. — Мерлин поднялся на ноги, сделав полшага, прежде чем резко выпрямился, более мягкие черты сострадания сменили его раздраженный вид. — Прости, Моргана. Я забыл о твоей ране. Швы или заклинание? Он указал на её руку, и Артур отчитал себя за то, что забыл, зачем они вообще пришли в башню Гаюса. — Заклинание. — Моргана вытянула перед собой руку, и её властное выражение лица было плохой маскировкой для её восхищения. Она была не единственной, кто наблюдал за тем, что делал Мерлин. Все взгляды в комнате были прикованы к нему, когда он провёл пальцами над порезом, маленьким, но глубоким и ярко-красным по краям. Не было никаких слов. Ни проблеска света. Вместо этого было что-то похожее на дуновение ветерка: внезапное напряжение в воздухе, от которого у Артура встали дыбом волосы на затылке. Мгновение спустя, когда Мерлин опустил руку, ладонь Морганы была полностью исцелена, и на ней не осталось даже следа от раны. — О. — Она провела пальцами по своей коже, поднеся руку к свету, прежде чем посмотреть на Мерлина. Первый проблеск её благоговения, яркого, как звезда, и почтительного, померк, когда она протянула руку, схватила его за правое запястье и повернула его руку ладонью вверх. Там, на всеобщее обозрение, был тёмный, воспалённый шрам: точная копия её раны, но более старая и наполовину зажившая. — Я думала, ты сказал, что можешь это исправить, а не переносить на себя, — она была в ужасе и смотрела на метку на теле Мерлина, словно не верила своим глазам. Она отвела взгляд, только когда Мерлин высвободился. — У всякой магии есть цена. Шрам исчезнет через пару дней. Он говорил пренебрежительно, как будто травма и боль ничего не значили, и Артур изо всех сил старался не дать тревоге отразиться на его лице. Возможно, для Мерлина подобные вещи не имели смысла: каждая рана — краткий опыт, вскоре превратившийся в простое воспоминание. Боги. Глубокие морщины прорезали губы Морганы, и на её челюсти задергался мускул. Она сдерживала гневную тираду, которая, как подозревал Артур, была вызвана пренебрежительным отношением Мерлина и её собственной виной. Всё её тело было напряжено, руки сжались в кулаки. Но когда она бросила взгляд на Артура, он увидел в её глазах тень жалости, как будто она тоже пришла к такому же выводу. — В следующий раз, — сказала она хладнокровно и спокойно. — Я сама наложу швы, спасибо. Мерлин вздохнул и пожал плечами, когда Артур открыл дверь. Вопросы теснились у него в голове. Он хотел знать, сбылось ли пророчество друида. Был ли Мерлин на самом деле Эмрисом, и что значило то, что его Мерлин — его Эмрис? — погиб от руки Нимуэ. Ему не терпелось узнать больше о том, через что он прошёл: о драконах и их повелителях, о пророчествах и судьбах, но он не осмеливался спрашивать. Все казалось хрупким и непрочным, как будто этот Мерлин мог в любой момент повернуться спиной и уйти. Вчера Артур приветствовал бы это. Даже этим утром искушение отбросить его в сторону и бороться дальше в одиночку было живым существом под его ребрами. Это все еще было там, рычащий, огрызающийся гнев, который протестовал против мысли о заботе, но его жалобы становились тише с каждым новым откровением. Он всё больше и больше смотрел на вещи с точки зрения Мерлина: застрявшего в мире, одновременно знакомом и чужом, который, как он когда-то считал, был давно забыт, и без какой-либо общей истории, на которую можно было бы опереться. Это было нелегко, и Артуру ничего не оставалось, кроме как восхищаться Мерлином за то, что он более-менее спокойно ко всему относился. — Что случилось с солдатом, который с тобой ходил? — спросил он, пока они спускались по лестнице и углублялись в недра замка. Мерлин вздохнул: раздражённо и порывисто. На мгновение воцарилась тишина, и Артур подумал, не собирается ли он солгать, прежде чем тот неохотно заговорил. — Мне нужно было задать Гаюсу несколько вопросов: о Камелоте, его прошлом и о том, что происходит с Утером. Я решил, что будет лучше, если стражника не будет рядом. — Какие вопросы? — На те, на которые я ещё не нашёл ответа, — сказал Гаюс, который шёл рядом с Морганой, явно желая сам убедиться, есть ли под цитаделью дракон. — Вопросы, которые не стоит обсуждать в коридорах замка. Сир. Артур подавил улыбку при виде поспешно приколотого названия, бросив взгляд в сторону Мерлина, но обнаружил, что тот делает то же самое. Это был странный общий момент веселой симпатии: затяжная толика понимания и соприкосновения. Артур был принцем-регентом, а Мерлин, казалось, бессмертным, всемогущим чернокнижником, и все же они оба преклонились перед авторитетом Гаюса по привычке и из здоровой доли уважения. Это мгновение что-то всколыхнуло в душе Артура. Возможно, это было что-то незначительное, неважное для большинства, но это была искра близости между ними. Это заставило его задуматься о том, что, возможно, вся эта ситуация не так безнадёжна, как казалось. Только этим утром он задавался вопросом, смогут ли они вдвоём найти в себе силы работать вместе ради Камелота. Он всё ещё не знал ответа, но впервые почувствовал, что рад попробовать, а не просто обязан. Никто не сомневался в их присутствии в извилистых коридорах и незаметных кладовых. Несколько слуг, которые попадались им на пути, отвешивали поклоны и реверансы, и от Артура не ускользнуло, как вскоре их взгляды соскользнули с него и задержались на Мерлине. Большинство из них проявляли любопытство, но некоторые откровенно восхищались, и он старался не обращать внимания на раздражение, которое зудело у него под кожей. «Это были трудные пару дней», — сказал он себе. Стоит ли удивляться, что он был более раздражён пустыми флиртами дворцовых слуг, чем обычно? Кроме того, никто из них не произнёс ни слова, и если Мерлин и заметил, что они раздевают его взглядом, то никак этого не показал. Вместо этого он шел рядом с Артуром с небрежной уверенностью. Он не стал ждать, пока Артур покажет дорогу, как будто не был уверен в том, что его окружает. Он двигался так, как будто проходил по этой тропинке тысячу раз прежде, снял с кронштейна горящий факел и пошел дальше, не обращая внимания на пыль под ногами и паутину, которая кружевами свисала с потолка. Возможно, когда-то пещера служила какой-то цели, но что это была за цель, затерялось в тумане времени. Артур не заходил в неё с тех пор, как был мальчишкой, и теперь воспоминания о том, как он был юным и широкоглазым, взволнованным и напуганным, преследовали его. Их сапоги загрохотали по ступеням, за ними последовал более тихий стук туфель Морганы и более медленный шаг Гаюса. Свет факела стекал по камню, словно расплавленное золото, и Артур, наблюдая за их тенями, которые плясали на стенах, обернулся и позвал: — Вы двое подождите здесь. Мы убедимся, что всё в порядке. Моргана открыла рот, чтобы возразить, но один взгляд на лицо Артура заставил её передумать. Она опустила голову, что было не слишком любезно с её стороны, но остановилась, прижавшись к Гаюсу и второму факелу, который он держал в своей скрюченной руке. — Будь осторожен. Артур кивнул, жестом приглашая Мерлина продолжить. Сначала они шли молча, но как только они оказались вне пределов слышимости, Мерлин заговорил, и в его словах слышалась едва заметная насмешка. — Кажется, вы говорили, что здесь нет дракона? — Нет. Но это не значит, что я должен врываться туда с пожилым врачом и придворной дамой, не так ли? — Моргана может за себя постоять. Как и Гаюс, если придётся. — Мерлин поднял факел и вытянул шею, вглядываясь вперёд, когда темнота начала рассеиваться. Он ускорил шаг, словно лошадь, чующая удобную конюшню, и Артур задумался, сколько раз Мерлин проделывал это, стремясь поговорить с драконом, которого Утер держал в плену. Очевидно, для него это было нечто большее, чем просто существо, хотя он говорил о нём со странной смесью гнева, нежности и тоски, как будто оно представляло собой что-то, что он потерял и больше никогда не найдёт. — Видишь? — спросил Артур, спускаясь по последней ступеньке и выходя на каменное плато. Высоко в потолке была широкая трещина, через которую проникал дневной свет. Несколько предприимчивых растений процветали в укрытии пещеры, пользуясь лучами солнца. Там даже протекал ручей, журчащий на дне крутого и изрезанного оврага. — Дракона нет. — Нет, только это, — Мерлин указал на змеевидный изгиб самой большой цепи, которую Артур когда-либо видел. Она лежала, свернувшись, словно в ожидании, звенья были пыльными, но не покрытыми ржавчиной. — Похоже, кто-то планировал держать здесь нечто в ловушке. Что-то большое. Артур потёр лоб и нахмурился, глядя на клубы тумана, клубящиеся вокруг его сапог. — Я настаиваю на своём. Дракона нет, и он никогда не использовался. Что бы ни задумал мой отец, это так и не было реализовано. — А у твоего Мерлина никогда не было Старого Хрыща, нашептывающего ему пророчества в ухо. — Мерлин прижал руку ко лбу, словно у него болела голова, и прищурился от света. Он выглядел бледным, несмотря на тёплый свет факела в его руке. — Но он приходил сюда. Я чувствую его. Меня. Его? Тихий стон боли пронёсся в воздухе, и Артур шагнул вперёд, протянув руку и с беспокойством на устах. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, что-то обвилось вокруг его ноги, удерживая на месте. Лёгкий туман сгустился, превратившись в туман, который поднимался, как прилив. Он поднимался по бёдрам Артура, полз по его животу, заставляя тунику прилипать к коже. — Мерлин! Его голос звучал так, словно он пытался закричать под водой, задыхаясь и хватая ртом воздух. Путы, удерживавшие его, натянулись. Артур стиснул зубы, сжимая рукоять Экскалибура, но, сколько бы он ни старался, не мог обнажить клинок. Он был словно статуя, застывшая на месте, его тело болело, а сердце колотилось, когда мягкие прохладные покровы застилали ему обзор, превращая всё в серебристо-белое. И когда тучи снова рассеялись, он пожалел, что они это сделали. Он предпочёл бы смотреть куда угодно, только не на это место с его пропитанной росой травой и разрушающимся камнем алтаря, с его руинами и воспоминаниями. Этот клочок земли впечатался в его кости самыми чёрными чернилами, и его никогда не забыть. Остров Блаженных, где Мерлин умер у него на руках.