Хирет (Hiraeth)

Hiraeth (Хирет) — это валлийское слово, у которого нет прямого перевода на английский. Используется для описания сжимающей сердце тоски по дому, по детству, по людям. Признание невосполнимой утраты — уникального сочетания места, времени и людей — которую уже невозможно вернуть.

***

Иногда бывали дни, месяцы, а порой и годы, когда Мерлин всем своим существом тосковал по Камелоту. Его горе старело, словно вино, становясь кислым и жгучим в своей горечи. Она билась в нём, отдаваясь призрачной мелодией в его костях, до тех пор, пока ему не начинало казаться, что он может истечь кровью от душевной тоски, но пути назад уже не было. На месте, где когда-то стоял замок, не было ничего, кроме полей. Не осталось даже разрушенных стен. За тысячу с лишним лет камни были разграблены и перевезены в другие места для строительства новых домов и сооружений. Возможно, под землей всё ещё ждут могилы рыцарей, которых он когда-то называл своими друзьями. Может быть, Гвен покоится с миром: величественная королева, которая делала всё, что в её силах, но королевство всё равно пришло в упадок после её смерти. Артура там не было. Он задержался в Авалоне, хотя Мерлин уже давно перестал верить в эту историю. Это были последние слова утешения от умирающего дракона: ниточка надежды, поддерживающая его. И, о, как же он на это надеялся. Он скучал не только по цитадели. Даже если бы она поднялась из окопов своего пустого фундамента, новая и сверкающая, это никак не облегчило бы боль в его сердце. Именно люди, жившие в этих стенах, сделали данное место значимым для него. Дом был в смехе Гвейна и теплых улыбках Ланселота, в тихом сострадании Персиваля и непоколебимой уверенности Элиана. В успокаивающем прикосновении ладоней Гаюса, язвительной улыбке Леона и искренней радости Гвен. Дом был с Артуром. Прерывистый вздох сорвался с его губ, когда слеза незаметно скатилась по подбородку. Чашка чая, которую он сжимал в руках, не могла прогнать холод его отчаяния. После всех этих лет он не понимал, как это могло всё ещё причинять такую боль. Он чувствовал себя ребенком, потерянным и одиноким, в огромном, ослепшем мире, где ничто не имело смысла, и даже собственная магия почти покинула его. — Чего еще ты хочешь от меня? — прошептал он, глядя в небо над головой, где сквозь дымку виднелись только самые яркие звезды. — Разве я страдал недостаточно? Он не знал, к кому были обращены эти слова. Возможно, к богам старой религии, или к непоколебимому гулу на задворках обширной Вселенной. В конце концов, это была мольба к самому существованию. — Неужели я не могу вернуться? И где-то там, на небесах, среди тьмы прозвучал ответ, никем не услышанный, но всё равно абсолютный. — Да.

_________________

Мерлин шел по тротуару, пробираясь сквозь толпу пешеходов, вжав голову в плечи. Вокруг него гудел лондонский транспорт, изрыгая выхлопные газы. Летом в столице воняло машинным маслом, по́том и загрязнениями. Даже сейчас, почти в одиннадцать вечера, не было ни намека на то, что жизнь в этом месте замедлилась. Он тяжело вздохнул, с тоской подумав о том времени, когда всё было намного меньше: поселки, города, да и сам этот чертов мир. Глядя на него, никто бы не подумал, что он дожил до того, чтобы увидеть, как Лондон за несколько веков разрастется до нынешних размеров. На вид ему было не больше двадцати. Это был подходящий возраст для жизни. Гормоны уже успокоились, но тело ещё не стало стареть. Может, он и выглядел молодо, но все равно до самых костей и кровавых осколков своего разбитого сердца ощущал каждый свой прожитый год. Если бы у него был выбор, он бы давно покончил с этим. Он пытался, раз или два, но жизнь всегда возвращалась к нему, вытаскивая назад из теней. Он застрял здесь, в мире, где для него больше не было места. Без судьбы. И с сомнениями, что это когда-нибудь изменится. Завернув за угол на Марилебон, он вздрогнул от внезапно нахлынувшего осознания, что заставило волосы на его руках встать дыбом. Остановившись на краю тротуара, он оглянулся, осматривая толпу, но там не было ничего необычного. Люди шли дальше, ничего не замечая, и поток машин мчался мимо, как обычно. Мерлин покачал головой, не зная чего он ожидал. Больше не было ни колдунов, ни бандитов. Виверны не парили в небесах. В этом современном мире было очень мало того, что могло бы по-настоящему причинить ему вред. Внезапно, в воздухе резко повисла тишина, и могущественная столица Англии замерла. Машины мерцали, фары размылись и застыли во времени. Люди стояли вокруг него, как статуи, замершие в последнем мгновении своей жизни. Над головой сгустились тучи: темные и гнетущие. Сила обрушилась на него, как только мир отмер и наполнился шумом. По телу прокатилась агония, когда прилив магии начал подниматься через ноги. Чем бы это ни было, исходило не от него. Нечто куда более могущественное, чем он когда-либо держал в руках: древнее и беспощадное, безжалостное и необузданное. Оно источало чувство отчаяния, как будто это была последняя попытка спасти что-то от осколков разрушенной судьбы. Вторая волна накрыла его, от чего Мерлин споткнулся, подворачивая лодыжку и вылетая с бордюра на дорогу. Вдалеке кто-то испуганно вскрикнул, но он едва ли это услышал за визгом шин. В воздухе запахло жженой резиной. Было ощущение удара, тупого и ошеломляющего, прежде чем яркая, ужасная вспышка боли достигла своего апогея. Тьма окутала его. Мерлин вынырнул на поверхность озера, задыхаясь и отплевываясь, пока его грудь вздымалась от ужаса. Его разум на мгновение запутался в вихре замешательства, пока он метался из стороны в сторону, отчаянно пытаясь прийти в себя. Он знал как ощущается смерть. Может, она и не могла забрать его навсегда, но каждый раз приносила с собой одно и тоже холодное прикосновение. Что бы сейчас не случилось, это убило его. — Черт, — прохрипел он, барахтаясь в воде, когда водоросли обвили его икры своими лентами, а тяжелые ботинки потянули вниз. Подобное было в новинку. Обычно он просыпался либо вновь в своем теле, либо, если оно было уничтожено, в созданной из магии копии поблизости. Такое случалось чаще, чем ему хотелось бы, и всегда вызывало тошноту и ужас. — Черт, — прошипел он снова. Оглядевшись по сторонам, он попытался найти хоть какой-нибудь намек на блики, которые могли бы привести его к берегу. Их должно быть много: уличные фонари, фары машин, отблески витрин магазинов и лучей театральных прожекторов в Вест-Энде. Здесь же не было ничего. Буквально ничего. Это было сплошное чёрное полотно, и Мерлин встряхнул головой, прежде чем посмотреть наверх. Звёзды. Тысячи звёзд. Он никогда не видел такого неба в Лондоне и застонал, когда понял, что его, должно быть, перенесло за пределы столицы. Иногда его жизнь превращалась в настоящую шутку. Утром нужно было на работу, и как он собирался возвращаться без машины? Стиснув зубы, он покачал головой. С этим он разберется позже. Первым делом нужно выбраться из воды. Холод начинал пробирать до костей, да и он не сможет оставаться на плаву вечно. В последнее время его магия была слабой, но её хватало на короткое заклинание, которое поможет ему найти дорогу на сушу. — Bewlátung mearcwæd cregelád. Сила пронзила его насквозь, дерзкая и яркая. Он судорожно вдохнул, поперхнувшись водой и доблестно пытаясь не уйти под воду от шока. Сила бурлила в нём, разливаясь по венам и согревая мышцы. Он чувствовал как ярко горят его глаза. Ещё вчера они едва мерцали и ему с трудом хватало сил разогреть кофе. Теперь же… Боже, теперь это ощущалось так же, как и в далеком прошлом. Словно в его силах сравнять горы с землей или разделить моря. Это потрясло его до глубины души, и он изо всех сил старался удержаться на плаву, глядя на ярко-золотую ленту, ведущую его через воду. Он ожидал, в лучшем случае, увидеть слабо блестящую нить, а не дорогу, которая выглядела так, словно её нарисовало само солнце. При желании он мог бы добраться до берега с помощью магии, но Мерлин сомневался. Он не был уверен, что не перестарается. Его сила не была такой уже сотни лет. Она уходила из него так медленно, что он не замечал истинных масштабов своей потери, пока всё не вернулось. Нет, это не было нормально, и хотя ему всегда говорили, что дареному коню в зубы не смотрят, он не собирался слишком полагаться на это, что бы оно ни было. Пока нет. Это был медленный и ледяной заплыв, к тому времени, когда его ноги коснулись илистого дна озера, он дрожал и задыхался. Золотой свет пути исчез в тот же момент, когда он выбрался из воды, плюхнувшись на грубый берег и со стоном закрыв глаза. Его желудок сводило судорогой при каждом вдохе. Он уже и не мог вспомнить, когда ему в последний раз приходилось плавать. По крайней мере, это было сродни езде на велосипеде — такое не забудешь, иначе ему пришлось бы несладко. С трудом разлепив веки, он оглядел небо, снова вглядываясь в звёзды. Там, на озере, он заметил только их множество, но теперь, чем дольше он смотрел, тем более неуловимо неправильными они казались. Он всё ещё мог различать созвездия, но что-то в них было не так, и он закрыл лицо рукой, слишком уставший, чтобы вникать в это. Подул холодный ветер, заставив его вздрогнуть, и он перекатился на бок, прежде чем, пошатываясь, подняться на ноги. Его ботинки жалобно хлюпали, джинсы висели на бедрах, а промокшая футболка прилипла к телу, как вторая кожа. Мерлин встревожено проверил кольцо в губе: эта привычка выработалась у него за последние десять с лишним лет. Знакомое давление металла успокоило его разметавшийся разум, и он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к своей одежде. Магия вспыхнула, и через мгновение всё, что было на нём было надето, даже нижнее белье и носки, выглядело так, словно их только что вынули из сушилки. Вчера его сила была настолько слабой, что ему приходилось подробно говорить ей, что ему нужно. Но даже так существовала большая вероятность, что это не сработает. Теперь же она подчинилась, повинуясь его воле, действуя без слов, радостная, яркая и живая. Боже, он и не подозревал, как сильно ему этого не хватало. От облегчения у него чуть колени не подкосились. Потирая лицо руками, он огляделся в темноте. Деревья сомкнулись вокруг него, приближаясь к самой кромке воды. Узкая полоска берега под его ногами состояла в основном из гальки, за исключением этого, он почти ничего не мог разглядеть. Потянувшись в карман, он достал телефон. Он никогда раньше не решался проверить, действительно ли его телефон был водонепроницаемым, и теперь, затаив дыхание, ожидал, когда оживет темный экран. Его восторг, когда лицо осветило резким голубым светом, был мимолетным. Его телефон хоть и работал, но где бы он ни был, сигнала не было. Он побродил вокруг, помахал им в воздухе, как будто это могло что-то изменить, однако все было тщетно. Итак, похоже, у него был нескончаемый запас магии, но не было GPS. Отлично. Он провел рукой по волосам, раздраженно вздохнул и сжал челюсть, поворачиваясь вполоборота — тело двигалось даже тогда, когда мысли неслись вскачь. Заметив что-то краем глаза он застыл, после чего удивленно уставился в том направлении. Ничего примечательно, просто форма одного из камней на берегу, которая что-то пробудила в его памяти: пронзительное чувство дежавю, которое подсказало ему, что он уже бывал здесь раньше. — Leote! Голубая сфера возникла из его руки, окрасив всё в нежно-бирюзовый цвет. Она засверкала на озерной ряби и ярко осветила скалы. Длинные лучи света пронзили батальон сосен у него за спиной, но Мерлин не обратил на них внимания. Вместо этого он тяжело сглотнул, когда воспоминания, которые он считал навсегда утраченными, нахлынули на него с новой силой. — Этого не может быть, — пробормотал он, тряся головой и обхватывая руками живот, пытаясь взять себя в руки. Он не мог вспомнить, когда озеро, в котором он отправил Артура в последний путь, окончательно исчезло. Как и угасание его магии, это происходило медленно, берег становился всё уже и уже, пока в конце концов не исчезла вся вода. Он помнил тот день, когда вернулся и увидел даже не болото, а твердую землю. Он задавался вопросом, означало ли это, что путь на Авалон закрыт навсегда, и старался не плакать, когда последняя надежда покинула его. Сказать, что это было тяжелым временем — значит ничего не сказать. Теперь вода вернулась. Он очнулся в ней, и хотя логика подсказывала ему, что он, должно быть, ошибся, что это, должно быть, какое–то другое озеро, расположенное где-то в другом месте, — его сердце знало, что он не ошибся. Он попрощался со слишком многими из тех, кого любил, на этом самом месте, чтобы не узнать его. Горе запечатлелось в его душе, и он едва мог дышать из-за биения собственного сердца: раз озеро вернулось, значит ли это, что Артур…? Мерлин с трудом сглотнул, в горле сдавило, когда он попытался отбросить чувства, яркие и болезненные, переполняющие его грудь. Он не мог так поступить с собой. Только не снова. Сколько раз он оглядывался и вспоминал эти слова: «В час величайшей нужды Альбиона»? Сколько раз он смотрел в лицо опасности и говорил себе, что на этот раз, Артур вернется? Но этого так и не случилось. Ни из-за чумы, ни из-за войны, ни из-за чего-либо ещё. Поднялся ветер, окутывая его как ледяной шёлк и заставляя деревья позади скрипеть. Светящийся шар покачивался, словно поплавок в море, и Мерлин протянул руку, чтобы удержать его, склоняя голову набок и прислушиваясь. Было ещё кое-что, что не давало ему покоя: тишина. Где-то поблизости должна быть главная дорога и даже в это время ночи здесь то и дело проезжали машины, но он не слышал ни одного двигателя. Снова задрав голову, он оглядел небо в поисках знакомых мигающих огней самолетов. Ничто, кроме звезд, не отражалось в его взгляде, серьезном и невозмутимом. Единственными звуками были звуки леса позади него: треск деревьев, уханье совы и случайное копошение чего-то маленького в подлеске. Он внимательно осмотрел лес. Теперь, когда он думал об этом, то был уверен, что, когда был здесь в последний раз, здесь не было столько деревьев. Их срубили, чтобы освободить место для дорог и полей. Сохранились только крошечные рощи, разбросанные то тут, то там. Возможно, он ошибался. Возможно, это все-таки был не Авалон, потому что целый лес не мог возникнуть так быстро. Особенно тот, который выглядел так, словно рос здесь веками. Между стволами его внимание привлекло что-то золотистое. В этом не было ничего особенного, лишь мерцающий всполох, но это был свет посреди темноты, а там, где был свет, наверняка были люди. Он погасил шар, парящий у него над головой, и начал пробираться через лес, вздрагивая от каждой хрустящей ветки под ногами и шороха сухих сосновых иголок. Это сильно напомнило ему о том, как он был с Артуром на охоте, когда тот тепло, но с раздражением смотрел в сторону Мерлина, который совершенно не умел быть незаметным. Это заставило его сердце сжиматься от многолетней печали, и Мерлин прерывисто вздохнул, вглядываясь вперёд и замечая слабое свечение чего-то, похожего на костер лагеря. Брошенного лагеря. Пламя всё ещё горело, весело пощипывая дрова. Оно освещало небольшой круг света, отбрасывая глубокие тени на несколько спальных мест. Мерлин уставился на них, заметив одеяла вместо спальных мешков. Тихое фырканье заставило его вскинуть голову и посмотреть на четырех лошадей, привязанных неподалеку. Они наблюдали за ним скорее с любопытством, чем с тревогой, в их влажных глазах отражался свет костра. Это было… странно. Не потому, что это странно, а потому, что все это было так знакомо. Даже оловянные тарелки, расставленные у костра, казалось, дразнили его. Его передернуло, в жилах заструились полузабытые привычки, связанные с уходом за лагерем. Пальцы дрожали, а сердце ныло под ребрами, переполненное и тяжелое. Может быть, он всё-таки не умер. Может быть, вместо этого он был ужасно ранен, и всё это было всего лишь реалистичной фантазией, которую вызвал его разум, чтобы успокоить себя. Возвращение в то время, когда он в последний раз был по–настоящему счастлив, когда в жизни можно было сделать нечто большее, чем ожидание судьбы, которая никогда не свершится. Здесь, при свете костра, омывающего его лицо, и в лесу, спокойном и неподвижном, он как никогда чувствовал себя как дома. Давление чего-то между лопаток заставило Мерлина замереть, тело напрячься, а дыхание застыть в горле. В темных переулках его грабили достаточно, чтобы узнать это чувство: острое давление на кожу и широкая стена угрозы за спиной. Он был слишком погружен в свои мысли, чтобы услышать чьё-то приближение, но теперь до его слуха донесся тихий металлический скрежет. Что-то, что он почти узнал, но не до конца. Он развел руки в стороны, показывая, что безоружен, и вытянул их по обе стороны от себя, дыхание дрожало на губах. Незнакомая рука опустилась на плечо, посылая табун мурашек по телу Мерлина, когда его заставили развернуться лицом к человеку, стоявшему позади. Доспехи сверкали в свете костра: гибкая кольчуга блестела, а прочное железо наплечника ласково изгибалось на широком плече. Их разделяло лезвие меча. Остриё, устойчивое и уверенное, нависло над сердцем Мерлина, готовое пронзить его насквозь, но ему не было до этого никакого дела. Он был слишком занят, упиваясь видом человека, стоявшего перед ним. Он никогда не сможет забыть его, сколько бы веков ни прошло. — Артур?