The Way You Used To Do

С того момента, как Мидория почувствовал, как хрустнула кость его предплечья, когда он упал на неё всем своим весом, он понял, что обречён. Он уже привык к постоянным переломам костей с тех самых пор как он принял в своё тело Один за всех. Сила течёт по венам так же легко и часто, как ломаются его конечности, словно ветки. Он привык к боли и дискомфорту. Однако привычка не облегчала боль, и ему не удалось сдержать испуганный визг, в то время как громкий «хруст!» его руки заполнил тёмный переулок, где их с Каччаном загнали в угол. — Поднимайся, идиот! — крикнул Кацуки, стоя перед Изуку так, что это можно было бы интерпретировать как защиту, если бы речь не шла о Кацуки и Изуку. Он бросил на упавшего мальчика быстрый взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на угрозе перед ними. — Он приближается, — предупредил Бакуго, хотя в этом не было необходимости. Зрение Изуку, возможно, и было затуманено белой вспышкой боли, вызванной сломанной рукой, но он хорошо мог видеть человека, стоящего сейчас на выходе из переулка и преграждающего им путь. Это должно было быть обычное патрулирование, разработанное ЮА для освоения протоколов и нюансов дежурства. В этом районе не должно было быть настоящих злодеев — только пара грабителей или мелких преступников, с которыми студенты легко справились бы. Однако класс 1-А, казалось, обладал особым и очень проклятым талантом притягивать злодеев туда, где их не должно быть. Нужно было предвидеть. Немного пессимизма не помешало бы при такой подготовке. Ему хотелось бы сказать, что это судьба свела их с Кацуки для первого патруля, но это был никто иной, как Айзава сенсей. По словам учителя, патрулирование должно было стать отличной возможностью для Мидории и Бакуго сблизиться или «наконец-то разобраться со своим дерьмом», как выразился Киришима в своей менее утончённой манере. С момента их жуткой ссоры, которая привела к домашнему аресту обоих, Изуку и Кацуки на самом деле не начали говорить друг с другом больше, чем раньше, но и не прекратили совсем. Это был сложный вопрос, касающийся их многолетних, запутанных отношений, которые, конечно, не могли быть решены простым разговором со Всемогущим и одной неделей. Айзава сенсей это понимал, Изуку знал это, и Кацуки, безусловно, тоже. Но быть профессиональным героем — значит уметь сотрудничать с другими, даже если они не из твоего агентства. И если Изуку и Кацуки когда-нибудь захотят приблизиться к званию героя номер один, им придётся научиться справляться с этим и работать вместе. Ага. Изуку определённо мог понять, от чего отталкивался Айзава сенсей, решив поставить их в пару. Однако это не означало, что его рука стала меньше болеть от того, что предполагаемый партнёр толкнул его на пол. — Эй, засранец! — снова позвал Кацуки, когда Изуку не ответил. Его руки были вытянуты вдоль тела в положении, которое одновременно было оборонительным и наступательным. Мужчину, стоящего на выходе из переулка, это зрелище, казалось, не беспокоило. — Кто ты, блять, такой, чтобы игнорировать меня? — Я не игнорирую тебя, — сказал Изуку сквозь стиснутые зубы. Он глубоко вздохнул, преодолевая боль, всё ещё пульсирующую адским огнём в его раненой руке. Прижав конечность к груди и сделав несколько глубоких вдохов, он снова поднялся на дрожащие ноги. Изуку встал рядом с Кацуки, ненавидя тот факт, что ему нужно горбиться, чтобы перенести боль. Слева от него Кацуки, казалось, не осознавал того, что он сломал Изуку руку, оттолкнув его в сторону, пытаясь предотвратить попадание в них одного из энергетических лучей злодея. — Конечно, похоже на то, Деку, — прорычал Бакуго, насмехаясь над трясущимся Изуку и выплёвывая ядовитое прозвище. Его голос звучал яростнее, чем обычно, но Изуку решил проигнорировать это. — Перестань обнимать себя и расскажи мне, какая причуда у этого парня, — приказал он, его тон не оставлял места для обсуждения. Изуку повернул к нему голову с раздражённым выражением лица. — Откуда мне знать?! Я не читаю мысли! — нервно возразил он. — Это ведь ты увернулся от удара. Так скажи, в чём его причуда! — добавил он. Его голос звучал гораздо смелее. Если бы такое произошло год назад — он бы съёжился под пристальным, смертоносным взглядом Кацуки и, вполне возможно, извинился бы за свои резкие слова. Теперь всё, что он делал, это смотрел в ответ; неповиновение отразилось в его чертах, хотя он дрожал с головы до ног от боли. — Какой тогда смысл в твоих дурацких блокнотах, если ты даже не можешь понять, в чём причуда этого придурка? — возразил Кацуки. На деле, это прозвучало так нерешительно, будто он выплюнул слова просто ради спора. — Знаешь что? Забудь. Предоставь это мне, придурок, — прохрипел он себе под нос, с презрением цокнув языком в сторону Изуку и вновь сосредоточив внимание на злодее, который так и не сдвинулся со своего места у выхода из переулка. — Ты думаешь, это испытание? — нерешительно спросил Изуку, слова прозвучали неуверенно для его собственных ушей. — Может быть, его подослал Айзава сенсей, — попытался возразить он, но Кацуки поспешил его перебить. — Только если Айзаве сенсею наконец надоела твоя занудная ботанская чушь, и он решил устроить тебе быстрый и бессмысленный конец в грязном переулке, — раздражённо усмехнулся он. — Этот парень намеревался нас убить. Ты должен знать об этом лучше, Деку, — это по какой-то причине расстроило Изуку больше, чем любой из предыдущих злобных комментариев Кацуки. — И-извини, — сказал он. Не потому, что Бакуго был груб, а потому, что он был прав. Он не мог здраво мыслить, и боль в руке, вероятно, была главной причиной. Возможно, впервые заметив, что с Изуку что-то не так, учитывая нелепое и нетипичное предложение мальчика, Кацуки, наконец, повернул голову, чтобы посмотреть на него ещё немного. На этот раз по-настоящему осматривая его, а не лишь мельком взглянув. После нескольких секунд оценивания, показавшееся более интимным, чем следовало бы, Кацуки наконец заговорил. — Если ты не можешь помочь, то не делай этого, — резко выплюнул он. Но Изуку мог увидеть что-то в его глазах, отличавшееся от раздражения или неповиновения. Это звучало так, будто Кацуки пытался взять на себя ответственность, а не просто унизить его на этот раз. — Отойди и позволь мне разобраться с этим. Я сделаю это, — произнёс он слова утешения сухим тоном. — Каччан, — попытался возразить Изуку, но Кацуки грубо оттолкнул его назад прежде, чем он смог продолжить. — Заткнись, дерьмовый Деку, — нахмурился он, возвращаясь к своему обычному состоянию, как будто редкий момент уравновешенности был не чем иным, как оговоркой. — Плохо, что ты получил травму ещё до начала боя, — обвинил мальчик, делая шаг от Изуку к злодею. Когда Изуку удивлённо заморгал от этих слов, Кацуки отодвинулся на расстояние, приближаясь к врагу быстрее, чем мог осознать измученный болью разум парня. — Это ты сломал мне руку! — обвинил Изуку в ответ, но Кацуки не обратил на него внимания, уже пройдя половину переулка. — Каччан! Подожди! — крикнул он вслед своему другу, следуя за ним вплотную, всё ещё прижимая раненую руку к груди. Кацуки не обращал на него внимания и продолжал двигаться вперёд. Злодей оставался бесстрастным и неподвижным. — Двигайся, — сердито прорычал Кацуки злодею, преграждавшему им путь. Он стоял в нескольких футах от человека в маске. — Или я тебя подвину, — добавил он с опасной ухмылкой, вызвав несколько взрывов на ладони правой руки. Мидория догнал Кацуки и встал рядом с ним, глядя на злодея с опаской в ​​глазах. — Когда мне сказали, что сегодня вечером мне придётся столкнуться с обучающимися героями, я ожидал чего-то… — сказал злодей презрительным тоном, осматривая Кацуки и Изуку с головы до пят, — грандиознее. — разочаровано заключил он. Сердце Изуку замерло, и ему даже не нужно было смотреть на Кацуки, чтобы понять, что это плохо кончится. — Ээ?! — возмущённо прорычал Кацуки, начиная злиться. Изуку отпустил травмированную руку и сжал здоровую в кулак, позволяя Одному За Всех пройти сквозь его тело. Было очевидно, что вот-вот начнется противостояние. — Каччан, — сказал Изуку с предупреждением в голосе, не сводя глаз со злодея. — Я покажу тебе кое-что грандиозное, ублюдок! — крикнул Кацуки прямо перед тем, как нанести удар злодею. Взрывы вырвались из его рук и отправили их обоих в полёт. Изуку поднял здоровую руку, чтобы защитить лицо от взрыва, но его оттолкнуло назад из-за внезапного смещения воздуха. К счастью, он не отступил и не потерял равновесие, что позволило ему прыгнуть на злодея прямо перед тем, как тот успел нанести ответный удар Кацуки. Нанеся по лицу мужчины удар, который был усовершенствован благодаря его стилю стрельбы, Мидория упал на землю, в то время как Кацуки бросился к злодею. Громкое «УМРИ!» эхом разнеслось по переулку, когда он нанёс серию взрывов. Злодей был слишком занят мощными ударами Кацуки, чтобы сосредоточиться на Изуку, направившегося к выходу из переулка. Он никогда, даже за миллион лет, не оставил бы Каччана позади и не повернулся бы спиной к бою, но ему нужно было посмотреть, есть ли поблизости Айзава сенсей или кто-нибудь с более высоким рангом, чем они. К его большому разочарованию, на улице никого не было видно, что заставило его вернуться к устройству связи, которое ему и Кацуки предоставили прямо перед тем, как они отправились на обход. — Кто-нибудь слышит?! — отчаянно кричал Изуку в свой коммуникатор, перекрикивая громкие звуки взрывов Кацуки и крики «умри!». — Айзава сенсей! Мы подверглись нападению! Здесь злодей! Вы слы… Каччан, берегись! — он оборвал себя, увидев, что злодей собирался использовать один из своих энергетических лучей, чтобы поразить Кацуки. Никто из них не знал, что делает энергетический луч — он был похож на пупочный лазер Аоямы, но выходил из его рук и имел красный оттенок. Изуку решил, что им лучше не знать. Его рефлексы среагировали быстрее, чем разум. Изуку схватил крышку ближайшего мусорного бака, отправив её в полёт в сторону Кацуки. Крышка послужила щитом и заблокировала луч. Злодей, казалось, был удивлён этим, тогда как Кацуки выглядел лишь оскорблённым. — Думаешь, я этого не предвидел? — сердито крикнул он Изуку, в то же время направляя ещё один меткий взрыв в сторону злодея. — Я говорил тебе не мешать, чёртов ботан! — он увернулся от одного из ударов злодея. — Нам нужно работать вместе! — заметил Изуку, возвращаясь в бой, хотя его сломанная рука безвольно висела рядом с ним. — В этом весь смысл этого задания, разве нет? — он посмотрел на Кацуки почти умоляюще, на что тот ответил нечитаемым выражением злых глаз. — Это не задание, малыш, — сказал злодей с ухмылкой, изящно уклоняясь от атаки Кацуки и пытаясь ответить на неё. Парень отпрыгнул прежде, чем руки злодея успели схватить его. — Мне приказано убивать, — ухмыльнулся он и снова попытался атаковать Кацуки. — Кто тебя послал? — спросил Изуку, готовя Один За Всех. Он ударил злодея ногой в живот и швырнул его в сторону Кацуки, который, предсказывая движения Изуку, совершил тщательно продуманный манёвр воздух и, наконец, точным взрывом сбил злодея с ног. Мужчина упал на живот. Когда он слабо попытался встать на ноги, Кацуки просто наступил ему на спину, толкнув обратно к полу. — Для тебя это было достаточно грандиозно? — презрительно усмехнулся Кацуки. Злодей жалко корчился, пытаясь отчаянно пошевелиться. — Кто тебя послал? — настаивал Мидория, подходя ближе к павшему злодею и слегка задыхаясь. Он не осмелился бы сказать это вслух, чтобы не усилить гнев Кацуки, но он очень гордился их синхронной атакой. Всемогущий был прав: если бы они работали вместе, то могли бы стать лучшими героями Японии. — Почему вы нападаете на студентов ЮА во время тренировок? — Ты из Лиги, не так ли? — спросил Кацуки, презрительно нахмурившись и сильнее надавив ногой на спину мужчины. — Вы, ребята, только и делаете, что хвастаетесь, но не добиваетесь своих целей. Что, Шигараки снова послал тебя за мной? — он поднял бровь. — Нет, — сказал злодей, но, к большому замешательству Изуку, в его голосе был… юмор? — Но я уверен, он поблагодарит меня за то, что я наконец избавился от твоей надоедливой задницы. Всё произошло одновременно. Благодаря улучшенному восприятию, которое дал ему Один За Всех, Изуку смог прочитать намерения злодея до самого происшествия. Время вокруг него замедлилось, когда мужчина поднял руку и потянулся к ноге Кацуки. Изуку мог сказать, что Кацуки тоже уловил это движение, но его реакция была медленной, слишком медленной. Рука злодея светилась. Он собирался схватить Кацуки. Было не понятно, что он хотел сделать. Кацуки не сможет вовремя увернуться или остановить его. — Каччан! — закричал Изуку, используя свою силу, чтобы броситься к своему другу, отталкивая его от злодея до захвата. Он обнял Кацуки за талию здоровой рукой и использовал импульс прыжка, чтобы оттолкнуть их обоих от хватки злодея, вздымаясь в воздух. Прежде чем они упали на землю, что-то горячее и болезненное ударило Изуку в спину, обжигая так сильно, выбивая из него вскрик. Кацуки резко врезался в кирпичную стену позади них. Столкновение по стеной было столь сильным, что заставило Кацуки потерять сознание. Изуку должен был лучше контролировать интенсивность своего прыжка, но в попытке убрать Кацуки с дороги он, в конечном итоге, переусердствовал. Когда он пришёл в себя, бог знает сколько времени спустя, Изуку лежал на нём, уткнувшись лицом в грудь и не двигаясь. Кацуки застонал от дискомфорта и провёл рукой по затылку, не удивившись свежей крови на ней. В висках у него теперь пульсировало, зрение затуманилось и заплыло. Он почувствовал лёгкую тошноту, но сглотнул комок в горле, пытаясь пошевелиться. Тяжесть Изуку прижимала его к земле, но Кацуки не нужно было много двигаться, чтобы заметить, что злодей исчез, а в переулке никого нет, кроме него самого и Мидории. Который все ещё не двигался. — Эй, — раздраженно позвал Кацуки, тряся Изуку за одно плечо в надежде, что тот очнётся и отвалится от него. — Просыпайся, дерьмовый ботаник. Время сна подошло к концу. Никакого ответа. Изуку продолжал лежать очень неподвижно, раскинувшись на теле Кацуки, прижимая его к земле. Его руки были вяло раскинуты рядом с ним. — Какого хуя ты делаешь, Деку? — спросил Кацуки, снова встряхнув его. Раздражение в его голосе росло с каждой секундой. — Отвали. Возможно, я ещё смогу его поймать, — он попытался оттолкнуть мальчика и освободиться. Изуку просто безвольно откатился в сторону, конечности неестественно раскинулись на полу, а голова бесполезно свесилась в сторону, когда он оторвался от Кацуки. И только тогда его осенило. Глаза Деку были открыты. Его лицо было вялым, с нелепым выражением, в котором была смесь боли и удивления, губы слегка приоткрыты, глаза полуприкрыты. Под веками Кацуки увидел знакомый зеленый цвет, которому не хватало ещё более знакомой живости. Нет, глаза Деку были холодными и пустыми, лишёнными обычного блеска и эмоций. Глаза Деку были мертвы. — Д-Деку…? — сказал Кацуки хриплым голосом, едва громче шепота. Он знал, что его глаза были очень широко раскрыты, а на лице, вероятно, появился ужас. Его руки зависли над телом Изуку, всего в нескольких дюймах от прикосновения, но никак не касались его. Как будто он боялся того, что произойдёт, если он это сделает. Лежа на полу, Деку продолжал смотреть в никуда с приоткрытыми губами и мёртвыми глазами. — Сейчас не время для шуток, идиот, — сказал Кацуки, внезапно рассердившись. Гнев, казалось, был его первой реакцией на всё. — Хватит дурачиться. Ты тратишь моё время, — добавил он, надеясь, что реальность ситуации заставит Деку бросить играть в игры и снова встать на ноги. Был шанс, что они всё же смогут поймать злодея и выяснить, в чём его причуда. Был шанс… О боже. Деку пострадал от причуды злодея, не так ли? Он оттолкнул Кацуки и сам получил удар. Господи, ёбаный Боже. — Деку, просыпайся нахрен, — приказал Кацуки. Он схватил спереди нелепую униформу Изуку и встряхнул его. То, как голова Изуку просто безжизненно покачивалась в соответствии с трясущимися движениями Кацуки, было, по меньшей мере, отвратительно. — Я серьёзно, мудак. Вставай. Просыпайся. Давай, — он хлопнул рукой по щеке неподвижного мальчика в надежде, что это вдохнёт в него жизнь или хотя бы выведет из шока. Деку всегда отвечал на его агрессию, даже если это было бесполезное извинение. — Просыпайся, — приказал Кацуки, злясь с каждой секундой всё сильнее. Его руки сжались в кулаки, и ему хотелось выбить из Деку всю дурь, потому что он не мог умереть. Чёрт возьми, Деку не мог быть мертв. Не так. Не после всех проблем, через которые ему пришлось пройти, чтобы достичь и развить свою причуду. Не так. — Ты чертов кусок дерьма, просыпайся! — кричал он Деку в лицо, не переставая его трясти. Он схватил Деку за плечи и крепко сжал, стремясь причинить ему боль, стремясь заставить его как-то отреагировать. Хоть как-то. Он снова тряхнул мальчика, отчего его вялая голова затряслась. — Это то, что ты собираешься сделать, а?! — сердито крикнул Кацуки мальчику, которого он держал в руках. — Так ты собираешься уйти? Ты собираешься позволить тому третьесортному победить тебя? И это наследник силы Всемогущего? — гневно обвинил он, не заботясь о том, что кто-то может услышать. Вокруг никого не было. Они были одни. Он был один. Деку был мёртв. — Этого ты, блядь, хотел? — Кацуки резко отпустил тело Изуку, заставив его упасть назад и тяжело удариться о пол. Его глаза всё ещё были открыты. Его сраные зелёные глаза. — Ты счастлив сейчас? Могу поспорить, ты сейчас смеёшься, да? — фыркнул он. В его глазах навернулись слёзы, но Кацуки знал, что лучше не давать им течь. Для этого не было причин. Во-первых, ему даже не нравился глупый Деку, верно? Не было смысла плакать по нему. Ботан получил то, что его ждало, о чем его всегда предупреждал Кацуки. О Боже. Он был мёртв. Из-за него. Он почувствовал тошноту. Ему стало плохо. У него, вероятно, было сотрясение мозга, которое, как он убедил себя, было причиной его наворачивающихся слез. Потому что он не мог плакать из-за Деку. Не из-за Деку. Кто угодно, но не Деку. Он не плакал. — Ты грёбаный идиот, — Кацуки покачал головой, его голос сорвался. Разъярённый иррациональным проявлением слабости, он снова схватил Деку за плечи, вынужденный контролировать себя, чтобы не позволить взрывам вырваться из своих рук в эмоциональном состоянии. — Ты грёбаный идиот! Зачем ты это сделал, а? Почему тебе пришлось строить из себя мученика, как ты всегда это делаешь, ёбаный Деку? Ты, сраный кусок дерьма, я тебя ненавижу! — кричал он в бледное, вялое лицо Изуку. — Я тебя ненавижу! Ты сраный мудак, я ненавижу тебя! Я же говорил тебе, держись, блядь, подальше. Я же говорил тебе, я сделаю это! Зачем тебе пришлось идти и делать это, а? Мне ни хрена не нужно, чтобы ты меня спасал! Глупый кусок дерьма! — он оттолкнул Изуку от себя, не удосуживаясь взглянуть на, вероятно, ужасный результат своего резкого толчка. Кацуки не думал, что сможет вынести вид тела Деку, распростёртого на полу, скрученного и перекосившегося, словно он был куклой. Как будто он был… Деку. Вместо этого он спрятал лицо в коленях и запустил обе руки в волосы, дергая и дергая пряди изо всех сил. Он не обращал внимания на кровь, покрывающую его пальцы. Он ударился головой. У него было сотрясение мозга. Был шанс, хотя и небольшой, что он просто галлюцинировал всё это, что Деку разыграл его, что вся эта ситуация была просто плохим сном, возникшим из-за причуды этого психа. Он попытался восстановить самообладание и на несколько мгновений зажмурил глаза, успокаиваясь. Когда он откроет глаза, всё это исчезнет, ​​верно? Ему просто нужно было подумать. Ему просто нужно было… ему просто нужно… Он открыл глаза, медленно повернув голову в сторону. Деку неподвижно лежал на полу в том же положении, в котором его толкнул Кацуки, на боку, руки вытянуты перед собой, ноги согнуты. Губы разомкнуты. Глаза открыты. Лицо бледное. Кацуки уставился на труп Изуку, который, казалось, смотрел прямо на него. Кацуки смотрел. Кацуки смотрел. Кацуки поперхнулся. Он отвернулся как можно дальше от Изуку и выплеснул содержимое желудка на пол, чувствуя головокружение и тошноту. Он не мог сказать, была ли его тошнота вызвана сотрясением мозга или видом мертвого Изуку перед ним. Из-за него. Как бы он ни ненавидел этого ботаника, он никогда по-настоящему не хотел, чтобы тот умер. По крайней мере, не из-за него. Он подполз обратно к Деку и сел рядом с ним, скрестив ноги, и смотрел. Окружающая его обстановка начала терять цвет, и он был почти уверен, что чувствует, как кровь стекает по его шее и спине из-за раны на голове. Вероятно, это объясняло, почему он чувствовал себя таким лёгким. Таким лишённым опоры. Таким потерянным. В какой-то момент он потерял сознание, так и не отходя от Изуку. Он смутно помнил крики девушки и выкрикиваемые приказы. К тому времени, когда Урарака, Иида, Тодороки и Айзава-сенсей прибыли на место происшествия, Кацуки был слишком слаб, чтобы обращать на них внимание. — Бакуго, — двумордый ублюдок появился перед ним и присел так, что оказался прямо в поле зрения Кацуки. Он всё ещё сидел, скрестив ноги, рядом с Деку, так как этот маленький засранец отказывался просыпаться. Кацуки, в своей одурманенной сотрясением мозга голове, решил, что ему просто придётся сидеть рядом с глупым ботаном, пока он не решит, что время сна закончилось. — Бакуго, ты здесь? — Тодороки нахмурился, выглядя действительно обеспокоенным. — Деку-кун! Деку-кун! — откуда-то кричала и рыдала Круглолицая. Кацуки на самом деле ничего не имел против неё. — Он не отвечает, — сказал Тодороки кому-то позади Кацуки, не глядя на него. — Если судить по количеству крови, у него, должно быть, очень сильное сотрясение мозга. Внезапно рядом с Тодороки появился Айзава-сенсей. Бесстрастное выражение его лица сменилось чем-то более мрачным, Кацуки не мог разобрать. Он оценивал своего ученика несколько минут, прежде чем наконец обратиться к нему. — Что случилось? — просто спросил он. Кратко. Кацуки просто смотрел на него. — Нам нужно вернуть его, сенсей! — громко рыдала Урарака. — Исцеляющая девочка там, она сможет его вылечить! Нам нужно переместить Деку-куна! — Сенсей, я согласен, — сказал Иида, хотя горе на его лице было очевидным. — Всё ещё может быть… шанс, каким бы маленьким он ни был, что Исцеляющая девочка… — Не говори так, Иида-кун! — отчаянно запротестовала Урарака. — Она может вылечить Деку-куна! Я знаю, что она может! — Хватит… — пробормотал Кацуки так тихо и так хрипло, что, казалось, никто его не услышал. — Никто не трогает Мидорию, пока она не прибудет. Я уже связался с ней, — проинструктировал Айзава, указывая на то, как тело Изуку лежало на полу, скрученное и перекошенное. — У него мог быть сломан позвоночник, и мы не хотели бы усугублять ситуацию, перемещая его в неправильном направлении. Некоторые вещи не может исправить даже Исцеляющая девочка. Верно. Все эти люди оказались большими идиотами, чем сначала подумал Кацуки. — Но, сенсей, чем дольше мы тратим время на то, чтобы переместить Деку-куна…! — попыталась возразить Урарака. — Хватит, — сказал Кацуки, на этот раз твёрже. На этот раз двумордый, казалось, услышал его, но просто бросил на него загадочный взгляд, прежде чем повернуться к Урараке. Казалось, он избегал смотреть на искажённое тело Изуку с тех пор, как прибыл, теперь, когда Кацуки об этом подумал. — Она права, я мог бы попытаться перетащить его туда, используя свой лёд, — предложил двумордый. — Чем дольше мы остаёмся здесь и ждём, тем меньше шансов, что он… — И ты тоже, Тодороки-кун! — оборвала его Урарака, прежде чем он смог продолжить эту мысль. — Нам нужно верить в Деку-куна! Если кто и может выбраться из безвыходных ситуаций, так это он! Я знаю, что он справится! «Деку» означает, что он может это сделать! — Да заткнись ты, блядь, уже, Круглолицая! — взорвался Кацуки, напугав всех вокруг. Урарака повернулась к нему с широко раскрытыми шокированными глазами, как будто впервые заметила его присутствие. — Бакуго, — сказал Айзава с предупреждением в голосе. Он протянул руку, чтобы коснуться плеча Кацуки, но мальчик вздрогнул от прикосновения. — Не надо, — он покачал головой, не обращая внимания на то, как у него закружилась голова от этого движения. — Бакуго-кун, я… — сказала Урарака, на её красных щеках появились следы слёз. Она посмотрела на Кацуки в крайнем замешательстве. — Я не… — Прекрати. Не называй его так, — просто сказал Кацуки, не предлагая никаких дальнейших объяснений. — Просто, блядь, не надо, — горько усмехнулся он, опустив голову. Он сглотнул, ощущая на языке отвратительный вкус желчи. С каждым вздохом у него кружилась голова всё сильнее и сильнее. Реальность становилась всё более отдалённой. — Н-но… я думала… — Урарака замолчала, не зная, что сказать. Глаза Кацуки начали закатываться, и, судя по его виду, казалось, что он не сможет долго бодрствовать, если судить по ужасному состоянию его головы. — Он не сломал себе позвоночник, — просто заявил Кацуки, не глядя никому в глаза. Он не думал, что сможет, если захочет. — Вы можете переместить его. В любом случае, от этого не будет большой пользы, — усмехнулся он. — Бакуго — снова позвал Айзава сенсей, уже более серьёзно, теперь, когда его ученик наконец-то вышел из транса, который несколько минут назад мешал ему говорить. — Что произошло? Голова Кацуки болезненно вскинулась от тона учителя, гнев, разочарование и горе отразились в его мутных малиновых глазах. Его лицо было бледнее обычного, но в нём всё ещё сохранялась неугасающая ярость, которая, казалось, не покинет его в ближайшее время. — Он звал вас, а вы не пришли, — по-детски обвинял он. — Вот что произошло. Все уставились на него. Кровь, текущая по его шее, и то, что его глаза, казалось, не могли ни на чём сфокусироваться, только усугубляли сцену. — Он чёртов идиот, у которого нет никакого чувства самосохранения, — с горечью добавил он. — Вот что произошло. Тодороки отвернулся и вздохнул. Кацуки не мог понять, было ли это потому, что он согласился с тем, что говорил, или потому, что он просто не хотел иметь дело с Кацуки, когда тот был в таком состоянии. Айзава-сенсей не сводил глаз с взрывного мальчика. — Я был здесь, — добавил он наконец, и слова встали комом в горле. — И этот парень шёл за мной. Вот что произошло. Никто не сказал ни слова. — Если… — Иида, храбрая душа, наконец-то нарушила почти осязаемую тишину, царившую в воздухе, нервничая. — Если Бакуго прав и у него не сломан позвоночник, мы должны… Мы должны переместить его, — предложил он наконец. Айзава, глядя на Бакуго, просто кивнул. — Очако. Используй свою причуду, чтобы Мидория парил. Тодороки, ты проводишь его в медицинскую зону, — просто проинструктировал он, не глядя ни на кого из них, пока говорил. Его глаза были прикованы к Кацуки и только к нему одному. Кацуки, с другой стороны, сосредоточил своё внимание на Изуку, и по дороге его безвольное тело начало парить. Двумордый ублюдок погнал его в сторону улицы, отвернув голову, чтобы ему не пришлось смотреть в лицо неподвижному мальчику. Отчуждённый взгляд заставлял его хмуриться. Что-то злое и иррациональное кипело внутри Кацуки. Прежде чем он опомнился, он уже был на ногах, головокружительно и жалко покачиваясь, пытаясь приспособиться к потере крови, но потерпел неудачу. — Эй, двумордый, — крикнул он вслед Тодороки, который бросил на него нечитаемый взгляд. Кацуки с трудом удерживался на ногах и знал, что вот-вот упадет в обморок, но он всё равно указал обвинительным пальцем на Тодороки и одарил его самым отвратительным взглядом, на который только мог. — Если ты причинишь вред Деку, я убью тебя. Кацуки был слишком не в себе, чтобы заметить растерянные, жалостливые взгляды, которые посылали ему Урарака и Иида. Ни у кого из них не хватило духу поправить его или осудить за его слова, поскольку на него явно повлияла потеря крови и… что бы то ни было, свидетелем чего он стал в том переулке. Тодороки просто кивнул головой в знак признания слов Кацуки, прежде чем возобновить свою задачу по доставке Изуку в медицинский пункт. А потом Кацуки рухнул. Айзаве сенсею удалось схватить его прежде, чем он успел упасть на пол, обняв одну из рук Кацуки ему за плечо и удерживая его вес в вертикальном положении. Кацуки хотел протестовать, но обнаружил, что у него нет на это сил. Всё вокруг него было серым и мутным, а его усталые глаза уже не могли ни на чём сфокусироваться. Он почувствовал укол смущения, когда его окровавленная голова упала на плечо Айзавы сенсея, но его конечности были как свинец, а язык — как вата. Он не смог бы отказать своему сенсею в помощи, даже если бы умел говорить. Перед его взором плясали чёрные и белые пятна, и он смутно задавался вопросом, сколько крови он потерял. А потом. — О боже, Каччан! Ты в порядке? Каччан, что с тобой случилось?! В мире был только один человек, который называл его так. Опущенные глаза Кацуки слегка расширились от шока. Он использовал последние силы, чтобы повернуть голову в сторону источника знакомого голоса, но как только его глаза встретились с веснушчатыми щеками и зелёными, обеспокоенными, живыми глазами, его сознание наконец ускользнуло от него. Затем он рухнул на руки Айзавы сенсея, а его колени подкосились.