Все началось с проклятия

Атмосфера накалилась, когда Джеймс вернулся в Соковию, оставив барона наедине. На этот раз фейри выглядел особенно раздраженным — насмешки Ткача явно задели его, но почему, принц только догадывался. Тем не менее, Джеймс пожелал ему спокойной ночи, хотя был уверен: барон не утруждает себя ответом. День прошел, как и многие до этого: учеба в тишине личных покоев, затем ужин, приготовленный своими руками, и горячая ванна перед сном. Но в этот вечер взгляд принца зацепился за прощальный подарок Ткача. Любопытство оказалось сильнее осторожности. Джеймс поднял пакет, разорвал упаковку и вытащил изнутри ткань, которая сначала показалась обычной. Однако, разворачивая её, он понял, что это не мантия и не туника — длина и покрой намекали на что-то иное. На пол выпал сложенный лист бумаги. Принц наклонился, поднял его и прочитал короткое послание: «Носи это, если хочешь привлечь внимание старого барона. Поверь, это сработает. – Ткач». Джеймс нахмурился, переводя взгляд на подарок. Как предмет одежды мог повлиять на барона? Ответа не было, но вопрос продолжал терзать. Вздохнув, он отнес странный подарок в ванную, решив всё-таки примерить его. У запотевшего зеркала принц разобрался с запутанным кроем, наконец развернув ткань так, как задумывалось. Когда он посмотрел на свое отражение, у него перехватило дыхание. Ткань, почти прозрачная, едва прикрывала бедра, а вырез на груди обнажал куда больше, чем мог себе позволить принц. Его лицо моментально покрылось жарким румянцем. Образ был откровенно вызывающим, почти дерзким. Мелькнула мысль: насколько легко барон мог бы прикоснуться к чему-то, что казалось совсем незащищенным. Этот образ затуманил разум Джеймса и усилил смущение. – Будь ты проклят, Ткач, – тихо пробормотал он, стягивая с себя наряд. Его руки дрожали, пока он прятал провокационную ткань на дно сундука. Такой подарок не мог найти себе места в его жизни — по крайней мере, в реальности. В мечтах же… Барон ясно дал понять, что подобное было недопустимо. Он не говорил об этом открыто, но его поступки красноречиво свидетельствовали об обратном. Однако… Джеймс лег в кровать, уставившись в стену. Эти мысли не отпускали. Почему Ткач, знавший барона гораздо дольше, настаивал на том, чтобы принц проявлял инициативу? Это могла быть игра, хитрая попытка посмеяться над чужой неудачей. Но что, если всё наоборот, и Ткач действительно пытался помочь? Принц перевернулся на спину, устало глядя в потолок. Барон никогда не говорил, что Джеймс ему безразличен. Когда они в последний раз разговаривали на эту тему, тот лишь назвал их взаимодействие «ошибкой». Но слова эти звучали неуверенно, словно и сам барон сомневался в их истинности. Несмотря на все эти «запреты» и молчание, Джеймс не мог забыть вкус его губ. Даже трезвым ему хотелось повторить тот миг. Подарок Ткача лишь разжег это желание, превратив его из простой симпатии в нечто более сложное. Может быть, Ткач знал что-то, чего не понимал сам принц. Джеймс закрыл глаза и вздохнул. Решение стоило искать не ночью, а утром. Несмотря на все разговоры о знаках и претензиях, которые барон бросал ему в лицо, Джеймс не исключал возможности недопонимания. Но кто из них действительно решался говорить о своих желаниях открыто? Принц? Он? Конечно, нет. Сначала был стыд, сковывающий его на первых порах, затем добавился страх отказа и избегания, которое барон превратил в искусство. Сложившаяся ситуация была патовой: оба словно кружили по одному и тому же кругу, не осмеливаясь сделать шаг вперёд. А ведь через несколько месяцев Джеймсу исполнится семнадцать. Вполне подходящий возраст, чтобы задуматься о невесте или женихе — по крайней мере, так было у его брата. И если всё-таки выбор пал бы на барона, стал бы он настолько плохим? Без контрактов, без этих странных «притязаний фейри»… Но что, если есть ещё что-то, о чём барон просто не говорил? Эти недосказанности только усиливали сомнения. Джеймс медленно выдохнул, пытаясь избавиться от бесполезных мыслей. Решать такие вопросы ночью не имело смысла. Утро вечера мудренее, – мысленно успокоил он себя и постарался уснуть. На следующий день Джеймс не решился поговорить с бароном. Череда событий этой ночи сделала его слишком уязвимым. Сначала — яркие сны, наполненные жаркими сценами с участием рогатого фейри, затем — совершенно ледяной душ, который он принял, чтобы охладить разгорячённые мысли. Всё это окончательно разрушило его самообладание. Единственным спасением оказалась привычная строгость барона. Тот держался в рамках своих уроков, не давая поводов для смущения. И всё же Джеймс не мог удержаться от случайных взглядов в его сторону — каждый раз краснея, словно неискушённый подросток. Решение проблемы явно откладывалось. Как можно было говорить на такие темы, если он и шагу не мог ступить, не чувствуя себя стыдливо-растерянным? Джеймс раздражённо вздохнул, понимая: если он не научится держать себя в руках, ничего не изменится. Джеймс осознавал, что справиться с суровым и сдержанным характером барона необходимо, если он собирался оставаться в Соковии еще как минимум год. Мириться с тем, чтобы его воспринимали как обузу, было недопустимо. Он верил, что сможет привыкнуть к этому — просто присутствовать рядом, учиться, фокусироваться исключительно на своих уроках. Но вскоре стало ясно: это была наивная надежда. Короткая беседа с дамами из Ваканды и Ткачом только усилила его потребность в большем, чем минимальные социальные контакты. Он понял, что больше не хочет терпеть. На следующий день Джеймс был готов к решительному шагу. Дождавшись перерыва на обед, он подошел к барону. Голос его был твёрдым, насколько это было возможно. — Сэр, нам нужно поговорить. Барон, уже направлявшийся к двери, заметно остановился. Он выдохнул так, будто разговор с принцем был последним, чего ему хотелось. На мгновение его плечи опустились, а затем, нехотя развернувшись, он встретился с Джеймсом взглядом. Лицо фейри оставалось каменным, но в глазах мелькнула тень интереса. Принц продолжил, стараясь сохранять уверенность: — Если мне предстоит оставаться под вашей опекой ещё год, я хочу... нет, мне нужно прояснить некоторые вещи. Он сделал паузу, собираясь с мыслями, и заметил на губах барона слабую улыбку — знак того, что тот, по крайней мере, готов его выслушать. Это немного приободрило Джеймса, но гнев уже бурлил внутри. — Возможно, я не до конца понимаю, что значит быть тронутым, отмеченным или заявленным фейри. Но я больше не могу терпеть, когда со мной обращаются как с помехой, оставляя меня наедине с моими ограниченными ресурсами! Однажды вы сказали, что не считаете меня обузой, но со дня рождения моего брата обращаетесь со мной не лучше, чем с надоедливой собакой! Его голос начал срываться, и, почувствовав, как эмоции берут верх, Джеймс уже не мог остановиться. Каждое слово вырывалось из него, обнажая все накопившееся разочарование. — Я хочу, чтобы всё вернулось к тому, как было, когда я только приехал. Теперь я чувствую себя наказанным за своё… влечение к вам, в то время как вы ясно дали понять, что разделяете хотя бы поверхностное влечение ко мне! Он замолчал, откинувшись на спинку кресла, чувствуя себя одновременно опустошённым и уязвимым. Гнев, который он так долго держал в себе, наконец, вырвался наружу, но вместе с ним пришли и опасения. Не зашёл ли он слишком далеко, практически выкрикнув это в лицо барону? Но, к удивлению Джеймса, барон не рассердился. Фейри только тяжело вздохнул и опустил голову. — Ты не ошибаешься, маленький принц. Я... не справился с этой ситуацией так, как должен был. За это я искренне прошу прощения. Джеймс фыркнул, явно не впечатленный. — Ты заслуживаешь большего. Я доверял тебе достаточно, чтобы учить магии, делиться знаниями о лекарствах, которые превосходят возможности человека. И все же в последние месяцы я вел себя неподобающим образом. Моя единственная защита — я не воспринимаю течение времени так чутко, как ты. Джеймс задумался. Это могло быть правдой. Насколько он знал, барону было как минимум несколько десятилетий, а возможно, и столетий. Его отец однажды упоминал, что барон служил их семье еще при прапрадеде Аллардисе, правившем королевством. — Я не осознавал... — барон опустил взгляд, словно отягощённый своим признанием. — Нет, я не хотел осознавать, что избегал тебя всё это время. Это было эгоистично с моей стороны. Принц снова коротко фыркнул, стараясь скрыть лёгкое смущение. — Вы фейри. Думаю, немного эгоизма вам простительно. Барон чуть усмехнулся, хотя в его глазах всё ещё читались сожаление и тяжесть. — По крайней мере, ты понимаешь мою природу. Джеймс выпрямился, заставляя себя выглядеть увереннее, чем чувствовал. — Но почему вы избегали меня? Вот что меня больше всего волнует, сэр. Фейри медленно вдохнул, словно готовился к трудному разговору. — Люди имеют тонкую грань между тем, что они считают "затронутостью фейри" и тем, что можно исправить. В твоем случае положение поправимо. Мы не связаны контрактом, ты не заявлен и не отмечен. Ты проклят, это правда, но после излечения ты сможешь безопасно вернуться в свой человеческий дом. Барон помолчал, прежде чем продолжить с явной неохотой: — Проблема в другом. Если бы мы поддались взаимному притяжению... познали друг друга плотски, как ты говоришь, то многие люди сочли бы это равносильным заключению фейского контракта. Они увидели бы в тебе не человека, а жертву чар. Даже после возвращения домой любой последующий контакт с тобой вызовет слухи о том, что ты навсегда остался под властью фейри. Джеймс тяжело сглотнул, чувствуя, как у него пересохло в горле. Это действительно звучало... ужасно. Теперь было понятно, почему барон держал дистанцию. Он был непреклонен в том, чтобы Джеймс мог однажды вернуться домой, когда всё закончится. Принц невольно ощутил горечь этого осознания. Ему придется справиться со своими чувствами и оставить свое влечение к фейри при себе. Легче сказать, чем сделать... Принц хотел невозможного: и человеческой жизни, и свободы шагать по миру фейри. Это казалось несправедливым — после всего пережитого он не мог полноценно принадлежать ни одному из миров. Означало ли это, что остаток своих дней он проведёт в раздумьях, чем заняты его знакомые фейри? Никогда больше не сможет увидеть барона, кроме как при исключительных обстоятельствах? И, хуже всего, осознавать, что тот, к кому его тянуло сильнее всего, навсегда останется недосягаемым? Видимо, да. Джеймс подумал, что это похоже на пытку, но, возможно, стоило принять эту боль утраты, если она была неизбежной. Время покажет. По крайней мере, атмосфера между ним и бароном наконец прояснилась. Тот больше не избегал принца, а их общение, пусть и осторожное, вернулось к привычному статусу. Барон даже возобновил внеклассные занятия, которые когда-то предлагал Джеймсу. Через неделю Джеймс решился раскрыть истинную причину своего визита к Ткачу. — Это был опасный шаг, особенно для человека, — проворчал барон, выслушав его рассказ. — Тебе повезло, что его контактами оказались фейри, которые знали о тебе, и что он проявил благоразумие, правильно представив тебя. Джеймс едва сдержал улыбку. Забота барона была трогательным напоминанием о том, почему его влечение к этому существу было таким сильным. — И всё же я должен признать твою находчивость, — продолжил барон, глядя на него испытующе. — Работа с основным источником материала для твоего фокуса — это самый быстрый путь. Однако, — его голос потяжелел, — за это придётся заплатить. — Я знаю, сэр, — ответил Джеймс твёрдо. Он был готов принять плату, о которой говорила принцесса Шури, как только получит весточку от Ваканды. Менее чем через месяц зачарованный посланник принёс ему письмо. Отправитель был указан весьма неопределённо, но всё стало ясно, как только Джеймс прочёл первые строки. «Маленький принц Джеймс, Мне приятно сообщить, что мой брат одобрил вашу просьбу! Не то чтобы я сомневалась, конечно, но вы же понимаете, как у нас всё устроено: бесконечная бюрократия. Вот почему он король, а я сижу в своей мастерской. В любом случае, не буду отвлекаться. Поскольку ваша кандидатура одобрена, вскоре вы получите официальное приглашение посетить мою мастерскую в нашем королевстве. Я с нетерпением жду, что мы создадим вместе, маленький будущий волшебник. Шури, принцесса Ваканды.» Джеймс, закончив читать, задумчиво сжал письмо. Его сердце ускорило ход, предвкушая будущую встречу. Впереди его ждали не только тайны Ваканды, но и, возможно, ключ к исцелению его проклятия.   Ухмыляясь до ушей, Джеймс поспешил поделиться новостью за завтраком. Барон, в свойственной ему сдержанной манере, встретил радость принца с лёгкой улыбкой, едва заметной на его лице. — Джеймс, — начал барон, задумчиво глядя на принца, — это будут не встречи с фейри в бане или беседы в магазине Ткача. Он начал описывать, какое поведение ожидается от Джеймса во дворе фейри. Принц слушал с интересом, делая заметки. Как человек из знати, он теоретически знал, как вести себя на приёме у более высокопоставленного дворянина. Но будучи вторым принцем, да ещё и проклятым ребёнком, Джеймс посетил гораздо меньше официальных собраний, чем большинство его сверстников. Рассказы барона о сложных правилах этикета в судах фейри, намного строже человеческих, заставили его задуматься. Малейшая ошибка или оговорка могла обернуться серьёзными последствиями. Целую неделю он каждое утро и вечер отрабатывал глубокий формальный поклон, чтобы не осрамиться. И вот, долгожданное приглашение наконец пришло. Джеймс чувствовал головокружение от радости: он приблизился на шаг к освобождению от проклятия. Но за этим шагом скрывалась тень беспокойства — он понимал, что этот путь приведёт его к утрате волшебной части его жизни. Сначала сосредоточься, — подумал он, отбросив тревожные мысли. Принц бережно уложил свой крошечный кусочек Эфириума в искусно вырезанную шкатулку, подаренную бароном. Тот объяснил, что уважительное отношение к материалу произведёт благоприятное впечатление. Джеймс также выбрал лучшее облачение, сшитое фейри, надеясь, что его внешний вид будет соответствовать высокому статусу гостей. Барон бросил на него второй взгляд перед тем, как они шагнули через каменный портал. Этот взгляд принц расценил как немое одобрение. На другой стороне портал выплеснул их посреди залитой солнцем террасы. Джеймс прищурился, пока его глаза привыкали к резкому свету. Когда зрение прояснилось, он с восхищением оглядел окружение: буйные растения росли словно бы по волшебству, создавая идеально вычерченные дорожки и участки земли. Это место невозможно было назвать обычным садом — здесь явственно чувствовалось магическое прикосновение. Джеймс замер, поражённый, но его восхищение длилось недолго. Внимание привлекла свита фейри-пантер в ярких красных нарядах, с золотыми украшениями и копьями, которые блестели на солнце. Их шаги были твёрдыми, отточенными, как и их осанка. Принц выпрямился, стараясь соответствовать строгой позе барона. Ведущий фейри-пантера остановился прямо перед ними, и Джеймс почувствовал, как его сердце забилось чуть быстрее. — Барон. Маленький принц Джеймс. Добро пожаловать от имени королевского двора Ваканды, — произнес самый титулованный фейри из свиты, его голос был глубоким и официальным. Принц, не забыв о манерах, ответил глубоким поклоном, следуя примеру барона. Рогатый фейри наклонил голову в знак уважения и сказал: — Мы с удовольствием приняли ваше приглашение. Фейри, стоявшие вокруг, казались удовлетворёнными таким обменом. По жесту феи-пантеры они поднялись с луками и присоединились к стражникам, которые двинулись через террасу, а затем вышли на булыжную дорогу с замысловатым узором. Джеймс шёл следом, внимательно осматривая улицы города: грубые деревянные хижины и витрины магазинов соседствовали с причудливыми металлическими конструкциями и полированным деревом. Это был странный, но чарующий контраст, как, впрочем, и всё, что он встречал в этом месте. Прогулка привела их к зданию с наклонённой крышей, окна которого были невероятно большими и гладкими, что свидетельствовало о роскоши, доступной лишь самым высокопоставленным дворянам. Как только они подошли, дверь открылась сама собой. Джеймс остолбенел от зрелища: интерьер был блестящим, с плавными переходами между полированными деревянными колоннами и стенами, которые казались неестественно гладкими. — Принцесса, к вам приехали гости! — объявил главный стражник. — Иду, иду! — откликнулся знакомый голос из глубины здания. Фея-охранница едва скрыла раздражение, закатив глаза, но Джеймс предпочёл не вмешиваться в этот момент. Из-за нескольких незавершённых проектов появилась молодая фея-пантера, ту самую, которую принц встречал в мастерской Ткача. Сегодня она была одета в более простое, повседневное обмундирование в стиле фейри, вероятно, потому что была занята работой. Она весело помахала рукой, что вызвало ещё одно раздражённое покачивание голов среди сопровождающих. — Ваше Высочество, пожалуйста... — начала она, но была прервана пренебрежительным жестом Шури. — Все в порядке, Айо. Мы с Джеймсом уже встречались раньше. Хотя ты и не говорил мне, что ты будешь со своим бароном, — усмехнулась принцесса, подмигнув рогатому фейри. Барон вежливо склонил голову, сделав полупоклон. — Я польщён, но, к сожалению, меня увлекает другой. — его ответ был любезным, но отстранённым. Джеймс моргнул, ошарашенно переводя взгляд на барона, но быстро вспомнил, что у них договорённость. Время думать о других вещах ещё не пришло. — Жаль, — вздохнула Шури, но сразу же собралась и снова улыбнулась Джеймсу. — Ну что, маленький принц? Вы готовы начать? — Да, мэм, — ответил принц, кивнув и держась за резную коробку с Эфириумом. В этот момент он почувствовал руку барона на его пояснице. Рогатый фейри отступил, давая понять, что сейчас его очередь. — Тогда я поговорю с его величеством пару слов, пока вы двое обсудите важные детали, а? После вас, дамы, — сказал барон, кивнув в сторону двери. Со звоном копий стражники повернулись, чтобы отвести барона к королю Т'Чалле. Джеймс, поправив в голове свои мысли, сосредоточился на предстоящей встрече. Когда дверь закрылась, Шури азартно махнула лапами в сторону коробки. — Давай посмотрим! — её нетерпение было явным. Принц не мог сдержать улыбку над действиями принцессы, когда открыл крышку коробки, как было приказано. Шури, взяв кусок Эфириума между когтями, перевернула его и начала внимательно рассматривать. — Хм, неплохой образец. Ты уже пробовал настроиться на это? Джеймс нахмурил бровь. — Я не уверен, получилось ли у меня, но когда я держу его, он светится и мне становится тепло. Шури фыркнула от смеха. — Понятно, понятно, — пробормотала она с кривой улыбкой. Принцесса ушла глубже в свое рабочее пространство, и Джеймс услышал шум движущихся вещей. Время от времени раздавался хлопок чего-то падающего, после чего она на Сильване пробормотала какие-то отборные слова. Джеймс вытянул шею, чтобы осмотреться вокруг одной из больших груд вещей, но был поражен, когда Шури снова появилась в поле зрения с несколькими большими кусками Этериума в руках. — Нет времени лучше настоящего! — объявила она, кладя руду на ближайшую плоскую поверхность. Шури жестом пригласила Джеймса подойти поближе, а затем попросила принца взять и держать каждый образец. Каждый кусочек светился и ощущал приятное тепло, когда Джеймс держал его в руках, но принцесса, казалось, внимательно изучала каждую реакцию, раскладывая каждый кусочек на три разные стопки. Наконец, разобрав последний кусок, принц больше не мог сдерживаться. — Я не почувствовал в них никакой разницы... Шури ухмыльнулась. — Ну, маленький принц, настройка — это нечто большее, чем просто положительная реакция. Более быстрая реакция руды означает, что она с большей готовностью ответит на ваш запрос на ману. Принцесса продолжала объяснять нюансы настройки, а Джеймс внимательно слушал. В своих объяснениях она казалась почти головокружительной — как будто ей не часто удавалось обучать других своим знаниям. Или, возможно, она просто была так рада обсудить свои знания на темы. В любом случае, принц пожалел, что не взял с собой блокнот, и надеялся, что сможет вспомнить половину их разговора к тому времени, когда вернется в Соковию. — И это вкратце. Кстати, ты уже подумал, какую форму должен принять твой фокус? Джеймс вздрогнул. — Ааа, нет, мэм. — Ну, я не смогу начать свою работу, пока у меня не будет формы, маленький принц, — поддразнила Шури, упирая руки в бедра. — Дай мне несколько своих идей. Возможно, я смогу помочь сузить круг вопросов. Принц колебался. Хотя принцесса до сих пор говорила с ним довольно откровенно, он не был уверен, что может полностью доверять этой конкретной формулировке. Она развернулась на каблуках и жестом пригласила Джеймса следовать за ней. — Позволь мне кое-что тебе показать. Его любопытство снова взяло верх. Принц обнаружил, что следует за феей-пантерой через ее мастерскую. Помещение оказалось немного больше, чем думал Джеймс, но, наконец, они остановились в одной секции, где прилавки и столы были завалены разными недоделанными проектами, которые принц не видел раньше. Джеймс смотрел вниз на то, что казалось различными руками, ногами и ступнями, сделанными из переплетенного металла, странных маленьких кронштейнов и невероятно тонких трубок. — Протезирование. Запасные части тела, — начала Шури, указывая на конечности. — Их можно сделать практически из чего угодно, если ты фейри; металл, дерево, растения и даже вода, если вы достаточно опытны. Но к сожалению человек не может этого. Я уверена, что барон уже объяснил тебе вопрос маны. Джеймс чуть не выпалил: «Тогда зачем мне вообще показывать?». Но заинтригованный взгляд, которым окинула его принцесса, заставил принца задуматься. — Но если это было твоей целью, что ж. Я считаю, что этого можно добиться, если немного потренироваться и проявить много терпения.