Все началось с проклятия

На следующий день Джеймс проснулся очень рано. У него был план. Принц в рекордные сроки собрался и отправился на кухню. Он подготовился, приготовил и поставил на стол множество сладких блюд, а также чайник с любимым чаем барона. Это должно было бы показать фейри, что Джеймс извиняется и благодарен за его наставления. А потом он ждал. И дождался. Веки Джеймса опустились. Он плохо спал: мысли о том, как извиниться перед бароном, не давали ему уснуть еще долго. Не успел он опомниться, как уснул на столе, положив голову на руку... Его разбудила нежная рука, затронувшая волосы. Принц открыл глаза и увидел, что над ним стоит барон. Не было произнесено ни слова. Только действия. Фейри наклонился и прижался губами к губам Джеймса, облокотившись на стол и прижав принца к себе. Последний смутно ощущал тепло, исходящее от барона. Джеймс издал тихий сладостный звук, пытаясь добиться большего от бесплотного поцелуя — наклонившись и прижавшись, но он ничего не добился, как будто это было все... ...Джеймс рывком проснулся. В его волосах действительно была чья-то рука; длинные тонкие пальцы впились в локоны принца, остановившись на середине макушки. Принц почувствовал, как его щеки заливает глубокий румянец: на него нахлынули одновременно разочарование и досада, вызванные коротким ярким сном. К счастью, объект его мечтаний неправильно истолковал румянец и вырвавшийся у мальчика жалобный писк. — Тише, маленький принц. Все в порядке. — успокаивающе прошептал фейри. Но это не помогло принцу в его нынешнем неловком положении. Он сглотнул и решил кивнуть в знак признательности, не доверяя своему голосу. — Я вижу, что ты немало потрудился сегодня утром. И я не могу не отметить, что всё здесь соответствует моему вкусу, — сказал барон, и губы его дрогнули в довольной ухмылке. — ...Да, сэр. — Джеймс, однако, с еще большим разочарованием заметил, что вся еда давно остыла. — Это должно было быть извинением за мою вчерашнюю вспышку. Фейри хмыкнул. — Понятно. Барон пробормотал заклинание и сделал неопределенный жест в сторону еды, отчего все блюда и чайник снова начали пускать пар. Джеймс облегченно вздохнул. По крайней мере, вся еда не пропадет зря. — Однако, — продолжил барон, — я считаю, что должен извиниться и я перед тобой. Увидев растерянное выражение лица Джеймса, фейри пояснил, занимая свое место за столом. — У меня было время обдумать этот вопрос, но, возможно, удивить тебя встречей с драконом без предупреждения было чересчур. Джеймс был потрясен. Барон извинялся? Принц не знал, что ему делать со всей этой ситуацией. Взрослый человек — к тому же фейри — признавал свою вину в чем-то? Тогда фейри обратил пристальный взгляд на ворона, прилетевшего с соседнего балкона. Он каркнул и распушил перья с вызывающим видом. — Он укорял меня за то, что я заставил его проведать тебя прошлой ночью. Хоть он и прав в том, что моя реакция была, возможно, несколько резкой, я бы попросил, чтобы в будущем все твои претензии что до моих методов сводились в уважительный тон. Джеймс с трудом сдержал недоверчивый смех. Принц не мог поверить, что ворон зашел так далеко ради мальчика. Ему удалось сдержать улыбку и склонить голову перед бароном. — Да, сэр. — Хорошо. И я надеюсь, что ты доверишь мне свою безопасность. Хотя с тех пор, как ты здесь поселился, не прошло и нескольких сезонов, — добавил фейри, беря по порции из каждого блюда, приготовленного Джеймсом. Принц кивнул. Конечно, барон заботился о нем. Оберегал его. Ведь еще до того, как он стал подопечным фейри, его злополучная встреча с келпи могла закончиться гораздо хуже, чем просто потеря руки... Джеймс выбросил из головы эту мрачную мысль и сосредоточился на завтраке. Точнее, попытался сосредоточиться.

~~~

После этого всё вернулось на круги своя, не считая того, что Джеймс при каждом удобном случае давал ворону перекусить. Шли дни. Утренние уроки сменялись обедом, который переходил в самостоятельные занятия принца в библиотеке. После этого был ужин, написание записки брату, а затем сон. Все было хорошо. Этого было достаточно. Не так ли? Сам барон говорил, что его визиты к пациентам не были постоянными. Однако Джеймс поймал себя на том, что ему хочется большего. Хотелось узнать больше о лекарствах, которые фейри готовил из растений внутреннего сада. Хочется узнать больше о том, как работает дистилляционный аппарат. Какие еще комнаты есть в Соковии, которых принц не видел? Но больше всего ему хотелось узнать о самом бароне — то, что начинало саднить, как зуд, который он не мог почесать. Принц так и не нашел ни в одной из книг барона о фейри подробного описания того, к какому типу фейри он относится. Возможно, если бы он знал, к какому типу относится барон, Джеймс больше не совершал бы обидных для него ошибок. Он будет знать, как угодить ему, как правильно вести себя в будущем — не то чтобы принц планировал стать проблемой, но всякое может случиться, от него не зависящее. Он знал, как успокоить обиженного Томте. Он знал, как подкупить пикси. Он знал, как успокоить разгневанного кайт-сидхе. И еще сотню фейри, теоретически. Он попытался найти фейри, которые были тесно связаны с деревьями. Некоторые из них действительно были деревьями (вроде как), например треанты и лешие. Но не барон — он казался довольно мясистым по сравнению с ними. Принц попробовал почитать о фейри, которые традиционно жили на деревьях: дриадах, некоторых видах нимф и редком виде драконов. Но барон, похоже, не соответствовал остальным описаниям этих фейри. Джеймс попробовал найти фейри с рогами, как у барона, — ничего не совпадало. Он попытался найти фейри, занимающихся лекарствами, — ничего не привело принца к какому-то одному виду. Тупики на каждом шагу. Барон по-прежнему оставался неуловимым объектом для исследований. Конечно, фейри сам рассказал принцу о том, что его раздражало в вспышке Джеймса, но что, если мальчик сможет предотвратить будущие проблемы? Потому что в ином случае эти проблемы избавят Джеймса от сна ночью, и одних извинений будет недостаточно. И уж точно это никак не связано с тем, что с каждой ночью, когда он ложился в постель, его мысли все чаще обращались к неуместным фантазиям. Джеймс со стоном опустил голову на руки. Кого он обманывал? Ясно, что самого себя. Влечение к барону становилось все сильнее. Особенно после короткого, но вполне реального испуга от того, что фейри в кои-то веки разозлился на него. Он до сих пор не знал, почему так сорвался — обычно ему удавалось держать свой внутренний голос в узде. Во всяком случае, на родине ему это удавалось на протяжении многих лет. Неважно, насколько он был раздражен наставником, родителями или кем-то еще. Ему нужно было взять под контроль свою влюбленность в фейри. Холодный душ каждое утро и вечер становился просто смешным. Джеймс не хотел, чтобы его отправили назад домой. Однако в памяти снова всплыло то мимолетное замечание Ткачихи. Принц так и не понял, что имел в виду светловолосый фейри, но задумался над словами мастера-портного. В них был намек — и если Джеймс правильно предположил, что Ткач был мужчиной фейри, то, возможно, фейри не испытывают таких же ожиданий от ухаживания, как люди. Возможно, Джеймсу не придется опасаться отвращения барона, даже если фейри не разделяет влечения принца. Это могло бы развеять некоторые его страхи, если бы он знал, что не является нежеланным из-за своих странных наклонностей. Возможно, стресс грыз его сильнее, чем он предполагал. Был один довольно быстрый способ выяснить это. Если бы Джеймс только мог набраться смелости и сорвать пресловутую повязку...

~~~

— У меня есть... вопрос, — неуверенно произнес Джеймс однажды днем, перед тем как барон оставил его заниматься самостоятельными исследованиями. — Хм? Принц сделал неопределенный жест. — Когда фейри ухаживают друг за другом, это похоже на ухаживание людей? — Интересный вопрос. — Барон сделал паузу с любопытным выражением лица, а затем продолжил, приподняв бровь. — И что навело тебя на эту мысль? — Чистое любопытство, — настаивал Джеймс, изо всех сил стараясь не выглядеть таким нервным, каким он себя чувствовал. Фейри, казалось, был удовлетворен таким ответом. — И да, и нет. Это во многом зависит от конкретного фейри, от того, какой культуры и ориентации он придерживается. Некоторые ищут романтические отношения только в пределах своего вида, некоторые — в своих фейри, если таковые имеются. Полагаю, вы уже читали о дворах Сили и НеСили? Джеймс кивнул. Это была смесь политики фейри и общих замкнутых культурных традиций, которая по сложности могла соперничать с некоторыми человеческими королевствами. Но вполне логично, что некоторые фейри хотели бы заключать браки только в рамках общей культуры. Среди людей было немало тех, кто поступал так же. — У некоторых нет таких границ, и они просто выбирают партнера на основе общих симпатий и антипатий или, возможно, одной лишь привлекательности, — продолжал барон, жестикулируя одной рукой, чтобы сделать акцент. — А как насчет мальчиков и мальчиков? Или девочек? — Джеймс быстро добавил второй вариант, чтобы не показалось, что он так быстро ищет ответ на этот вопрос. Барон закатил глаза, но ответил на вопрос. — Я знаю, что у людей большинство мужчин ввступают в связи с женщинами. Твои предыдущие наставники-люди, скорее всего, затрагивали только этот вариант. Лично ваши сородичи слишком озабочены продолжением рода. Тем не менее, некоторые фейри разделяют это желание. Некоторые не хотят. Некоторые просто хотят быть с тем, кто делает их счастливыми, независимо от таких вещей. У некоторых нет физического пола в вашем понимании, и поэтому им не обязательно иметь одного и другого, чтобы иметь детей. Если ты хочешь углубиться в эту тему, полагаю, я могу достать несколько томов с более подробной информацией. Джеймс чуть не поперхнулся. Он почувствовал, что его раскрасневшиеся щеки горят ярче солнца от такого непринужденного предложения, и ему пришлось прочистить горло, прежде чем ответить, чтобы убедиться, что он случайно не издаст какой-нибудь неблагородный звук. — Н-нет. Не нужно — мне просто любопытно, — заверил принц и принужденно рассмеялся, пытаясь скрыть свое смущение. Губы фейри скривились в легкой улыбке. — Ты надеялся узнать, кто из них я? Джеймс замер. Он вздрогнул, когда барон придвинулся ближе, хотя фейри до этого не входил в личное пространство принца. Он посмотрел Джеймсу в глаза и заговорил на удивление мягко. — Будь честен. Ты знаешь, как я ценю честность, и, честно говоря, я не против рассказать тебе, маленький принц. После этих слов принц почувствовал, что его тревога понемногу уходит. Он тяжело сглотнул и кивнул. — Да, я... мне.. Любопытно. О вас, сэр. — Мн, — хмыкнул барон, — неудивительно. Отвечая на твой косвенный вопрос, скажу, что за долгие годы жизни у меня были отношения и с мужчинами, и с женщинами. Однако вот уже несколько десятилетий я остаюсь... неженатым. Джеймс слегка нахмурился от этих слов. Судя по тому, как тихо прозвучал голос барона при этом последнем замечании, принц не стал допытываться дальше. — Как бы то ни было, я считаю, что ты можешь оставить свои страхи в покое. Твой секрет в безопасности со мной, маленький принц, — с подмигиванием сказал фейри. Джеймс снова покраснел и пригнул голову, тихо пробормотав: — Спасибо, сэр.

~~~

К сожалению, теперь, когда принц был уверен, что барон не собирается выгонять его за его отклонения, Джеймсу стало еще труднее игнорировать свои неуместные мысли по ночам. Тем более что фейри разделял его отклонения. Холодный душ лишь отсрочил неизбежное. Джеймс по-прежнему просыпался утром с неудобными липкими простынями, накрученными вокруг ног, и быстро исчезающими снами с участием барона. По крайней мере, заклинание фейри для уборки пролитой на кухне еды срабатывало и в отношении испачканного постельного белья. Это был не тот разговор, который принц хотел бы вести с предметом своей влюбленности. На следующей неделе Джеймс попробовал другой подход. Вместо того чтобы совсем уйти от своих мыслей, принц принимался за них, как только оставался один в своей комнате. В конце концов, в ванной гораздо легче привести себя в порядок. Это помогло на несколько дней. Потом мальчик снова обнаружил, что утром просыпается с липкими простынями, несмотря на все свои упреждающие действия. Он застонал от досады. Ему нужно было отвлечься от своих забот...

~~~

По мере того как лето переходило в осень, утренние занятия принца превратились в уроки магии и заклинаний, не ограничиваясь простыми заданиями, необходимыми для работы в окрестностях Соковии. По словам барона, это было связано с тем, что Джеймс достаточно хорошо владел сильванским, чтобы ему можно было доверить эти навыки. Джеймс был просто счастлив, что у него наконец-то появилось занятие, отвлекающее от ночных проблем. Умственный зуд, мучивший его, тоже утих, когда появилась возможность применить академические знания для решения практических задач. Барон углубился в механику магии: как слова просто заставляют магию, постоянно присутствующую в воздухе, проявиться в заклинании. Бывали случаи, когда заклинание могло не сработать, если магия не желала, чтобы ею манипулировали, или если цель заклинания обладала более сильной волей, чтобы остаться неизменной. Разумеется, все это было только в общих чертах. Джеймс помнил довольно много из этой части объяснения, когда впервые ехал в карете в Соковию. Правда, в отличие от кареты, барон продолжил урок дальше. — Как человек, ты не можешь творить заклинания без какого либо носителя магии, — объяснил фейри, жестом обводя всю комнату, — однако Соковия позволяет тебе плести заклинания через нее с моего разрешения. — А вам тоже нужен этот носитель? — спросил Джеймс. Барон усмехнулся. — Не совсем так. Фейри обладают врожденной маной — источником силы, с которым мы рождаемся, чтобы самостоятельно управлять магией. У людей этой маны нет от природы, поэтому вы должны использовать какой-то носитель. Это может быть стереотипная палочка, как у человеческих волшебников в детских сказках. Посох, кольцо, или брошь. Сам предмет не имеет значения — важно то, как он создан и настроен на человека, владеющего им. Джеймс зачарованно кивнул. Ему и в голову не приходило пробовать колдовать за пределами Соковии, но то, что фейри так подробно рассказывал о том, как создать носителя, вселило в принца надежду, что в будущем он сможет это сделать. Барон продолжал обучать Джеймса тонкостям магии фейри, и тогда его внимание было сосредоточено еще на неделю. Принц вел обширные записи и был весьма доволен собой, когда за ужином смог быстро ответить на вопросы фейри. Однако Джеймса интересовал один аспект заклинаний, которого фейри еще не касался. — А как насчет проклятий, сэр? Они похожи на заклинания? Барон поджал губы. Принц опасался, что переборщил с вопросом, пока фейри не начал объяснять. — Проклятия фейри... другие. Сложные. Некоторые из них произносятся со злым умыслом, как правило, из мести за обиду. Однако есть и такие проклятия, которые являются непреднамеренным извращением заклинания сродства, как, например, твоё. Чрезмерное расходование маны, манипулирование человеком в непредусмотренных целях. Джеймс пожевал губу. До сих пор ему не приходило в голову спросить об этом, и он не был уверен, как отнесется к тому, что его проклятие было более или менее случайным. Родители никогда не рассказывали ему подробностей, а Стивен был недостаточно взрослым, чтобы помнить детали. Барон мягко вернул урок к обычному произнесению заклинаний, но Джеймс до конца дня молча размышлял о своем затруднительном положении. Даже во время послеобеденных самостоятельных занятий принц не мог не думать о причине своего проклятия. Увлеченность новым предметом отошла на второй план перед вихрем мыслей Джеймса. Назойливый зуд вернулся. Кто это сделал? Принц был уверен, что если бы это был барон, тот бы ему рассказал. Следовательно, это должен был быть другой фейри. Почему он это сделал? Даже если это был несчастный случай, должна была быть причина. Причина. Что-то. Джеймс окончательно сломался за ужином, когда барон присоединился к нему за столом с чашкой чая. — Кто проклял меня? Вы знаете, сэр? Фейри тихо вздохнул и кивнул. — Да. Я присутствовал при этом. Это была фея из двора Сили, посланная заручиться благосклонностью королевства Аллардайс. К сожалению, я не успел прибыть вовремя, чтобы остановить наложение проклятия. — Я... я встречал их с тех пор? В деревне или?.. — спросил принц. Барон покачал головой. — Нет. Эти фейри держатся стадом, счастливо замкнувшись в своем дворе, когда не играют в дипломаты с человеческой знатью. Джеймс не был уверен, почувствовал ли он облегчение от этого или нет. — Неужели я... неужели я, маленький, сделал что-то, что их расстроило? Я слишком много плакал? — Принц замолчал, уставившись в еду, которую он размазывал вилкой по тарелке. Он моргнул, когда барон осторожно положил руку на голову Джеймса. — Нет, ничего подобного, маленький принц. По крайней мере, из того, что я видел. Они просто перестарались с заклинанием сродства при определении твоих даров. Конечно, это было неосторожно и опасно, но ведь и колдовство тоже. Поэтому я хочу, чтобы ты точно понял, что делаешь, прежде чем давать тебе какого-либо носителя, который не может регулировать себя, как это делает Соковия. Фейри взъерошил волосы принца и ухмыльнулся, когда Джеймс поднял на него глаза. — Ни один мой ученик не совершит подобной ошибки. Правда, маленький принц? Глаза Джеймса расширились. Он быстро замотал головой и пролепетала: — Н-нет, сэр. Я сделаю все, что в моих силах! — Я знаю, что сделаешь. Эта фраза вызвала у принца очередной румянец, и он быстро опустил голову. После этого Джеймс почувствовал себя немного лучше. Барон был готов ответить на все вопросы принца. Ему не нравилось осознавать, что проклятие было потенциально смертельной ошибкой, но зато он чувствовал себя лучше, зная, что барон позаботится о том, чтобы Джеймс сам не повторял этих смертельных ошибок. Джеймс чувствовал бы себя просто ужасно, если бы случайно наложил на кого-то проклятие... Однако принца мучил еще один тревожный вопрос. О котором он не задумывался до сих пор, но в ретроспективе он казался ужасно очевидным. Прошло несколько дней, прежде чем Джеймс снова осторожно заговорил на эту тему. — Как вы собираетесь меня вылечить? Проклятие, я имею в виду. Барон посмотрел на принца с язвительной улыбкой. — Только сейчас мы задались этим вопросом, не так ли? Джеймс покраснел от легкого смущения, но кивнул в ответ. — Мн.. Ну, раз я знаю, кто и как наложил проклятие, это избавляет меня от необходимости искать причину. Неприятное дело — искать происхождение проклятия. Особенно если оно охватывает несколько поколений, — пояснил фейри, откинувшись в кресле с задумчивым выражением лица. — Помнишь, я говорил, что иногда человек или предмет может отвергнуть наложенное на него заклинание? — Да, сэр. Когда их сила воли оказывается сильнее силы заклинателя, — послушно напомнил Джеймс. Барон выглядел довольным. — Да, именно так. Значит, когда ты был еще младенцем, твоя сила воли была недостаточно велика, чтобы защитить тебя от проклятия. Если бы это было так, ты был бы очень сильным младенцем. Джеймс фыркнул. Как будто человеческий ребенок мог сравниться со взрослым фейри в любой ситуации, которую только можно придумать. Впрочем, барон еще раз криво усмехнулся реакции принца. — Чтобы исцелить твоё проклятие, мы должны сначала повысить твою силу воли. Пока что это выражается в том, что я обучаю тебя предметам, к которым ты никогда не имел бы доступа, будучи человеком, воспитанным обычными людьми. На самом деле, однако, это просто смягчение твоего проклятия, сдерживание его. Маленькая ухмылка барона расширилась, прежде чем он продолжил. — Моя конечная цель— научить тебя исцелять свое собственное проклятие. Джеймс моргнул. Лечить... свое собственное проклятие? — Почему? — вырвалось у него, прежде чем он успел остановить себя. Фейри жестом нарисовал в воздухе не слишком красивое изображение Джеймса с магическими светящимися линиями для наглядности. Маленькие стрелочки начали тыкать в волшебное изображение Джеймса. — Еще один побочный эффект проклятия заключается в том, что ты теперь предрасположен к воздействию заклинаний фейри — любых заклинаний — до конца своей жизни. Да, я мог бы просто снять проклятие сам, подготовив тебя к этому процессу, и отправить тебя домой. Барон посмотрел на принца расчетливым взглядом. — Однако я чувствовал, что у тебя... больший потенциал. Особенно после того, как наблюдал за твоим взрослением через моего верного друга. Прошло... очень много времени с тех пор, как я чувствовал влечение передать свои знания другому. Возможно, это было эгоистично с моей стороны. Джеймс сидел, ошеломленный. Барон считал, что он, этот глупый второй принц из маленького королевства, достоин таких знаний? Он сглотнул, почувствовав внезапный комок в горле. Джеймс был особенным? Конечно, он не чувствовал себя таковым всю свою жизнь, но барон ни разу не солгал ему. Хотя утаивал информацию, конечно, но это ведь не ложь. Какой взрослый человек так не поступает? Но... вот правдали то, что фейри говорит принцу, что он достоин такого повышенного внимания? Фейри продолжил, пока Джеймс молчал. — Я хочу защитить тебя, научить тебя защищать себя. Чтобы противостоять, ты должен знать, как колдовать. Как говорить и понимать сильванский. Ты и так хорошо его усвоил, но я пойму, если ты сейчас захочешь, чтобы тебя отправили домой. — Нет! — Джеймс поспешно заговорил, вскидывая руку, словно это могло физически помешать барону. — То есть — нет, сэр. Пожалуйста. Я хочу остаться. Пожалуйста, позвольте мне остаться... Барон издал вздох, в котором прозвучало странное облегчение. Его улыбка стала ласковой, когда он шагнул ближе, чтобы еще раз взъерошить волосы Джеймса и прервать мольбы мальчика. — Как я могу отказаться от таких слов? Очень хорошо. Я оставлю тебя своим учеником. Учись хорошо, маленький принц. — Да, сэр!

~~~

И принц учился. Он вкладывал в обучение все свои силы, причем даже больше, чем раньше. Джеймс не думал, что можно посвятить всего себя изучению того, чему мог научить барон. Возможно, теперь он знал, что фейри учит его не по обязанности. А может быть, принц был влюблен в барона, и это побуждало его к лучшим результатам. Или проклятие было виновато в том, что Джеймс захотел учиться. А может быть, это была совокупность всех этих причин. Независимо от причины, Джеймс почувствовал, что его тревога понемногу уходит, когда он узнал правду. Его все еще посещали неуместные мысли, вызванные его влечением, но принцу было легче отбросить их в течении дня, пока он угождал барону. А фейри, похоже, был доволен.