А что если?….

Мэри проработала у Хоккинсов пол года. Еще тогда стало ясно, что скоро всему придет конец. Мистеру Хоккинсу с каждым днем становилось все хуже и хуже, поэтому всю работу взвалила на себя его жена. Мэри уже после первых признаков понимала - надолго она здесь не задержится. У миссис Хоккинс банально не было средств на ее содержание, соответсвенно ее увольнение - это лишь вопрос времени. Доктор Ливси всё чаще и чаще заходил в гостиницу для обследования отца Джима. Диагнозы были не утешительный, поэтому семья очень горевала. Пью тоже переживала, ежеминутно проходила мимо двери больного, прислушивалась и вздрагивала от любого хрипа.  Дабы помочь миссис Хоккинс с лечением мужа, девушка обратилась к доктору Ливси. Тот сначала отшучивался, мол, она еще слишком мала и неопытна, но на следующий день, в очередной раз выходя из спальни мистера Хоккинса, мрачный доктор повел девушку в другую комнату, дабы показать, как делается кровопускание. Надо сказать, что Пью была готова учиться и делала это с охотой. Читать и писать она умела, хотя и делала это с ошибками. Вы бы слышали, как громко и обидно смеялся над ней Джим, когда увидел в ее записной книжке, что она работает в «ОдмЕралЕ Бинбоу». После этого Джим начал учить ее правильной грамоте не столько по своей воле, сколько по прихоти самой миссис Хоккинс: если бы ее работница была безграмотной - это же позор! Так что Джиму приходилось выделять кровный часок из своего дня, дабы объяснить девушке, что «пенни пишется с двумя н….потому что». Что было забавно, читала она хорошо. Да, немного медленно, да, приходилось водить пальчиков по строчкам, но читала. И даже сложные текст по медицине ее не пугал. Наоборот, чем больше тем интереснее! Итак, доктор Ливси стал ее проводником в мир врачевания. Ибо была одна небольшая проблемка - Мэри была в ладах с теорией, но никак не практикой. Откуда же у нее все эти знания - об этом чуть позже. А пока вернемся к кровопусканию. На негнущихся ногах и абсолютно белая, Мэри вышла из комнаты и подошла к стойке. Промямлив прощальные слова доктору Ливси она уставилась в дверной проем в ожидании постояльцев. Пью тошнило. Сильно тошнило. Пока доктор Ливси на обычной подушке показывал, как правильно пускать кровь, девушка использовала свое воображение на максимум, дабы проникнуться этим делом. Видимо, она слегка переборщила, потому что теперь облик изрезанной и фиолетово-бурой руки ее приводил в неописуемый ужас. Дабы прийти в себя, она отошла попить воды. Осушив стакан, девушка вернулась на рабочее место, но на пороге уже кто-то стоял. Это был мужчина лет 35, худощавый, с сероватым оттенком кожи, чем то напоминающий змею или удава. На одной руке не хватало двух пальцев: безымянного и мизинца, что создавало ощущение огромной лапы коршуна. Мужчина миролюбиво, даже слегка слащаво, улыбнулся, прищурил лисьи глазки и подошел к стойке. Вальяжно положив руку на дерево, гость спросил:  - Дорогая леди, - начал он ухмыляясь - Не здесь ли проживает мой старый друг, штурман Билли? Он пристально смотрел на Пью, барабаня оставшимися пальцами по столу. Девушка улыбнулась и ответила:  - Если вы про Билли Бонса, то да, он живет здесь уже пол года, - Мэри проверила свою записную книжку, дабы точно удостовериться.  Она не чувствовала от этой мужчины опасности. Наоборот, он вызывал в ней только положительные чувства. После грубого и молчаливого капитана услышать такой комплимент было неожиданно, но в то же время очень приятно.  - О, пол года? - заинтересованно продолжал расспрашивать мужчина - А где он сейчас, дочка? И Мэри продолжила отвечать на вопросы. Некоторые из них показались ей странными, но дружелюбность гостя ее в каком то смысле успокаивала. К тому же если это давний друг капитана, почему бы не устроить своеобразный сюрприз? Когда вопросы закончились, мужчина недобро ухмыльнулся и молвил:  - Билли обрадуется мне, как выпивке, - затем снова обратился к Мэри - Налей мне рому, родная, а я пока посижу и подожду его. Пью исполнила просьбу посетителя и с лучезарной улыбкой поднесла ему кружку, доверху наполненную напитком. Она уже успела успокоиться после инцидента с кровопусканием и этот разговор явно поднял ей настроение. Все же таких посетителей, увы, редко можно было встретить в их гостинице. В это время по гостинице бродил Хоккинс младший и с таким же интересом разглядывал нового постояльца. По глазам Джима можно было понять, что к этому гостю он явно относился с недоверием, при этом постоянно поглядывая на его ноги. Не известно, что наговорил старый моряк Бонс этому мальчику, но наговорил явно многого. В какой-то момент гость заметил Джима и подозвал его к себе. Джим не повиновался. И как же быстро поменялось выражение лица постояльца на отказ.  Мужчина вскочил со стула, разлив при этом ром, дернулся, схватил Хоккинса за шиворот и притянул себе. Пью со страхом в глазах наблюдала за этой картиной.  «Подбежать и пытаться остановить? А вдруг меня тоже схватят? Может, позвать на помощь? Но он это заметит! Когда же придет капитан?» - мысли крутились у нее в голове, но ни одна из них не подходила. И все, что ей оставалось, это поглядывать то на дверь, то на мужчину с Джимом.  – У меня есть сынок, – сказал он, – и ты похож на него, как две капли воды. Он – гордость моего родительского сердца. Но для мальчиков главное – послушание. Да, сынок, послушание. Вот если бы ты поплавал с Билли, тебя не пришлось бы окликать два раза. Билли никогда не повторял приказаний, да и другие, что с ним плавали… А вот и он, мой штурман Билли, с подзорной трубой под мышкой, благослови его бог! Увидев старого друга, мужчина отбросил Джима, как котенка и встал по направлению к Бонсу. Хоккинс же поправил воротник и бросился к Пью, встав с ней за стойку и зачем, то схватив за руку. Капитан ввалился в гостиницу, зыркнул сначала на подростков, а затем перевел взгляд на незнакомца. Лицо его побледнело, рука слегка задрожала, а по виску протекла тонкая струйка пота.  - Билли! - храбрясь, нарочито громко крикнул незнакомец - Разве ты не узнаешь меня, Билли? Неужели ты не узнаешь своего старого корабельного товарища, Билли?  - Чёрный пес!…- сиплым голос проговорил капитан.  - Он самый, – ответил мужчина – Черный Пес пришел проведать своего старого корабельного друга, своего Билли, живущего в трактире «Адмирал Бенбоу». Ах, Билли, Билли! Сколько воды утекло с тех пор, как я лишился двух своих когтей!  С этими словами он вздернул искалеченную руку и пошевелил оставшимися пальцами, заставив Мэри отвернуться.  - Итак, Билли, - закинув ногу на ногу, объявил Пес - Эта славная девочка, которая мне так полюбилась, принесет нам с тобой по кружечке рома, а мы с тобой побеседуем, да? С этими словами он повернулся к подросткам и лучезарно улыбнулся. Только в этот раз эта улыбка пугала и не была такой дружелюбной, как Мэри видела ее в начале. Не отводя глаз в сторону, Пью пихнула Джима в бок и дрожащей рукой указала на бочонок Рома. Налив жидкость в кружки и поставив их на поднос, Мэри понесла его к двум моряка. Руки дрожали и не слушались, ром выливался из кружек, капля по капле, а ноги норовили запнуться и уронить хозяйку вперед лицом. Наконец, поставив поднос на стол и раздав заказ, Мэри шмыгнула за дверь, ухватив с собой Джима.  - Ты чего? А вдруг там что-то интересное? Или что-то произойдет? - зашипел на нее Хоккинс. Но Мэри не могла говорить. Она до боли в зубах стиснула рот и для пущего эффекта накрыла ладонью рот Джима. Тот, что-то фыркнув про трусость, высунулся из под руки и припал к дереву, вслушиваясь в разговор. Через некоторое время раздались крики, ругань и звон клинков. Мэри послышался звук резко открывающейся двери и стук металла об дерево. Опасливо, девушка приоткрыла дверь и увидела такую картину: вся гостинца была перевернута с ног на голову, стулья были разбросаны и немного «ранены» - на каждом из них был минимум один след от холодного оружия. Ром был разлит по полу, а кружки валялись рядом с лужами, у одной из них откололась ручка.  Капитан стоял посередине гостинцы, тяжело дыша и придерживая в руках кортик. Лицо его было красным, даже багровым, а по лбу градом стекал пот.  - Джим! - крикнул он мальчику - Налей мне рома и я убираюсь отсюда! Не успел Хоккинс выйти из укрытия, как произошло следующее: Билли резко встал, как вкопанный, схватился за сердце и с громким хрипом грохнулся на пол. Его глаза закатились так, что были видны белки, на которых извивались красные венки. На крик прибежала миссис Хоккинс   - Что здесь произошло? О, боже! Джим, беги скорее за доктором! Он не должен был далеко уйти! Хоккинс младший пулей метнулся за порог гостинцы, абсолютно не желая оставаться с больным капитаном наедине. В голове Мэри пронеслась мысль: «Удар. Нужно сделать кровопускание, это должно помочь». Она добежала до кухни, взяла самый большой таз и прибежала обратно к миссис Хоккинс. Поставила таз над рукой Бонса, засучила руках, достала кортик и… «Сделай это. Просто сделай» - было у нее в голове - «Проведи лезвием по коже». Она тут же вспомнила уроки мистера Ливси. Вспомнила образ багровой руки, льющуюся кровь, наполненный таз. Мэри немигающих взглядом взглянула на Бонса. Тот хрипел, тяжело дышал, его глаза все так же были закатаны и его немного трясло. И Мэри тоже трясло.  Она ухватила кортик двумя руками и поднесла к руке.  «Спаси его!!!» - кричали голоса в голове. Ее тошнило, сердце бешено колотилось, в висках стучало, дыхание сбилось. Руки не слушались и Мэри приходилось всем телом двигаться к руке. Осталось совсе чуть-чуть. Только бы сделать надрез. «Не могу» - это последняя мысль, которая пришла к ней. Она отбросила кортик и развернулась на 180 градусов. Мэри вырвало. Она не смогла. Не справилась. Струсила. Миссис Хоккинс положила голову Бонса себе на колени и просто не могла встать. Все, что ей оставалось сделать, это погладить Пью по спине.  - Ох ты, Господи. Милая, ты настолько испугалась? Ничего, ничего, скоро придет доктор Ливси и все закончится, - стараясь придать голосу бодрый вид проговорила она. На ватных ногах и в скрюченном положении Мэри дошла до стойки, взяла тряпку и вытерла свои попытки помочь моряку, после чего отошла от него в сторону дабы успокоиться. К этому времени как раз вернулся мистер Ливси. Им повезло, так как доктор кое-что забыл после первого приема, так что уже сам возвращался в сторону гостиницы. Увидев таз и отброшенный кортик, он коротко кивнул и продолжил операцию.  Что было дальше, Пью не помнила. Джим потом ей рассказал и про какого-то одноногого, и про сундук, и про Пса, но только потом, ибо сейчас она была слишком истощена, чтобы что-то понимать. Ее хватило только на то, чтобы дойти до кровати и провалиться в сон. В тот момент это было одним из самых изматывающих дней в ее жизни. А на следующий день умер мистер Хоккинс.