Жатва

Я как шепот языков костра Хворь твою забрал в себя И словно с капищ древний дух К демонам твоим приду У тебя их заберу Но себя навеки утоплю в бреду

Ночью прошли дожди, вымочили дерево и камень домов, прибили пыль к земле, отчего в летнем зное дышать стало легче. Маленький нескладный лисенок неуверенно подкрался к черному псу и тронул лапой его сухой ото сна нос. Пес не отреагировал. Лисенок обежал его несколько раз, тыкаясь мордочкой в бока, затем сел перед ним и снова тронул нос. Пес недовольно рыкнул и спрятался под своей большой лапой. Лисенок в ответ фыркнул, куснул его за ухо, но и так ничего не добился. Позади раздался звук шагов, и лисенок встал на все четыре лапы, прислушался: шаг, другой, еще один. Затем они остановились, послышался тихий смешок, и прежде чем лисенок обернулся, перед его черными глазками вспыхнул фиолетовый огонек и превратился в бабочку. Она не была похожа на настоящую — ее крылышки ярко сверкали, каждый взмах оставлял за собой россыпь бликов, — но запросто поманила зверька за собой. Позабыв обо всем, лисенок кинулся за ней, пронесся мимо чужой пары ног, скользнув длинным хвостом по ним, и скрылся в чаще. Пес благодарно проурчал, не поднимая головы. — Не стоит, — с еще одним смешком Ремус подошел ближе и уселся на траву. — Я вообще-то пришел тебя будить. На это пес зарычал. — Не гунди. Ты все равно проснулся, Перси постарался за меня. Пес показательно отодвинулся. Ремус подпер голову рукой и уставился на лохматую спину, переливающуюся иссиня-черным в свете солнечных лучей. Старая деревянная крыша его жилища не выдержала ночного потопа и местами протекла, поэтому Ремус решил попросить у Сириуса помощи в починке, пока погода обещала быть сухой и жаркой, как и прежде, но если Сириус хотел поспать, то мало какие уговоры могли сработать. Надавить на жалость не выйдет, призывать к совести сомнительно, ведь крыша не его, подкупить нечем... — Заплету тебе волосы, если соизволишь одарить меня своим вниманием. Как ни странно, не самое очевидное предложение подействовало моментально. Пес нехотя поднял голову и кинул косой взгляд на него, затем вздохнул и бухнулся на бок. Через мгновение на его месте лежал человек. — И почему ты решил, что это сработает? — спросил Сириус с видом вселенской усталости. Ресницы трогательно трепетали на закрытых веках. — Ты перевоплотился. — Это еще ничего не значит. — Я знаю, как ты любишь, когда кто-то возится с твоими волосами. И тебе нравится, если они убраны с висков в косички. — Что тебе от меня нужно? Ремус улыбнулся. Он поведал другу о протекшей крыше, планах по ее починке и расставленных в доме повсюду тазах и кастрюлях. Сириус перевернулся на спину, еще раз тяжело и протяжно вздохнул, но уже просто для проформы, а затем согласно кивнул. Работа предстояла не долгая, но не сказать, что совсем легкая. В процессе Сириус спекся на солнце, стянул футболку и завязал высоко волосы. — Вот и все, — фыркнул он, сдувая выбившуюся прядку с лица. — Как будто ничего и не было. — Скажи это моему сырому полу. — Высох уже твой пол. — Скажи это моему утреннему сырому полу. Сириус усмехнулся и отложил молоток. — Хорошо, свою часть я сделал, — он поднял взгляд на Ремуса, который уже смотрел на него. Почему-то пойманным оказался Лунатик, а неловко стало Сириусу, и он поспешил отвести глаза обратно на свои руки. — Если нет больше никаких неотложных дел, я пошел на озеро. — Подожди немного, я с тобой. — Тогда оккупирую твою постель пока, — сказал Сириус, сползая с крыши. — Спрячусь от солнца. Да и спина болит. Когда Ремус закончил и спустился на землю, краем глаза через раскрытое окно он выцепил фигуру Сириуса, который распластался на кровати на спине, повернув голову и зарывшись носом в подушку. Из дома еще можно было учуять отголоски запаха просыревшего дерева, который смешивался с более явными запахами хлеба, трав и смолы. Войдя внутрь, Ремус сбросил инструменты в угол, не озабочиваясь тем, чтобы сложить их на места, и выжидающе посмотрел на Сириуса. Тот подорвался с постели, делая вид, что бодр и свеж, как утренняя роса, и ухмыльнулся. Ремус невпечатленно дернул бровями, и Сириус закатил глаза, но не убрал улыбки. — Пойдем, — он прошел мимо, задевая Ремуса плечом. На озере Сириус решил обернуться по какой-то причине псом, что, на взгляд Ремуса, было не самым разумным решением, ведь человеку охладиться в жаркую погоду легче, чем кому-то с такой густой шерстью. Но он ничего не сказал, нырнул в воду и бровью не повел. Накупавшись, Ремус решил подоставать пса, поплавать с ним наперегонки, но пес постоянно уворачивался и даже пару раз показал зубы, после чего пришлось отстать. — Что с тобой, Бродяга? Пес проигнорировал его вопрос и выплыл на берег. Ремус понятия не имел, почему настроение Сириуса так внезапно поменялось. Сначала он полежал на воде, думая оставить все как есть, но беспокойство одержало верх, как обычно, и Ремус, стряхнув влагу с волос не хуже собаки, вышел из озера и подошел к псу. Пока он подбирал слова, бросая неуверенные взгляды на мохнатую спину, та стала гладкой, человеческой, поднялась и опустилась под тяжелым вздохом. — Ты избегаешь Лили и Джеймса. Ремус открыл рот и так его и не закрыл. Сириус дал ему немного времени, продолжая говорить: — Мы почти не собирались вместе с января, а со мной ты к ним больше не ходишь. — Почему ты говоришь об этом сейчас? Сириус дернул плечами, будто от холода. — Просто подумал о том, что прошлым летом мы плавали вместе. Да и то единожды. Хвоста вообще с нами не было. Ремус поджал губы, благодарный за то, что Сириус продолжал сидеть спиной к нему и не видел выражения его лица. Он посмотрел на яркое голубое небо, опустил взгляд на темную землю под ними с островками примятой травы, прошелся по рваному овалу озера, вернулся к Сириусу. Позвонки еле заметно ходили под кожей, только четыре родинки на левой лопатке отвлекали от них внимание. Периоды, когда Сириус задавался вопросами, на которые у Ремуса не было ответов, погружался глубоко в ностальгию, всегда приходили неожиданно. Аластор говорил не потакать ему, Молли советовала разные травы, но Ремус отмахивался. Ему не было страшно, он только хотел, чтобы Сириус был счастлив. Ремус прислонился виском к его плечу. — Я вижусь иногда с Лили. Недавно заходил к ним домой, Джеймс... — Я не видел их уже две недели, — перебил Сириус. — Зачем ты врешь? — Две недели? — удивился Ремус и отпрянул, подвинулся в сторону, чтобы посмотреть ему в глаза. — Они, должно быть, ушли. Лили говорила, что ей хочется исследовать другие леса, побыть немного... — Никто из них ничего такого мне не говорил. Ремус, — Сириус повернулся к нему и ухватил за запястье, во взгляде читалась мольба, — я иногда думаю, что ты что-то скрываешь, но понять не могу почему. Это ведь я. Мы всегда были честны друг с другом. — Я ничего не скрываю. Просто... многое произошло, мы изменились, повзрослели и уже не можем собираться компанией так часто. — Но мы же не разбежались по лесам. Я не понимаю, Лунатик. Ремус прикусил нижнюю губу и выдохнул через нос. Он надеялся отыскать в себе немного спокойствия и передать его Сириусу, как делал уже последние несколько лет. — Ладно. В следующий раз, когда увидишься с ними, пригласи ко мне, хорошо? Прихватите Питера по пути. Пальцы Сириуса на его запястье сжались сильнее, брови сошлись к переносице. — Не пытайся уйти от вопроса. Что ты скрываешь от меня? — Ничего, Сириус. — Ремус перехватил его ладонь свободной рукой. — Если хочешь... — Нет, — Сириус покачал головой, выглядя теперь раздраженно. — Все, чего я хочу, это ответа на свой вопрос. — И я его дал. — Нихрена, — он покачал головой еще раз и наконец отпустил его запястье. — Я думаю, ты избегаешь их. — Я никого не избегаю. Говорю же, я вижусь с ними... — Без меня, ага, я понял, — недоверчиво фыркнул Сириус. — Питер, видимо, тоже. — Это просто нелепое совпадение. Сириус, — он протянул к нему руку, но Сириус грубо оттолкнул ее. — Что насчет того дня, когда я прибежал к тебе и рассказал, что вижу предвестников смерти у их дома? Все эти чертовы знаки. А ты просто стоял там, наглаживал мне спину и молчал. — Если бы это были предвестники смерти, они бы и сами заметили. Сириус подскочил и попятился назад. — Здесь что-то не так, — вдруг затравленно стал повторять он, смотря в пустоту перед собой. — Что-то не так. — Ремус поднялся следом, но Сириус перевел на него взгляд и словно стрелами прибил к месту. — Вы все что-то скрываете, не только ты. Знаки смерти. Они были. А теперь Джеймс и Лили... Их нет недели. Ремус все-таки шагнул вперед. — Недели! — воскликнул Сириус и остановился. — И ты совсем не переживаешь?! — Лили говорила... — Я не верю тебе! — громче прежнего закричал Сириус, и Ремус остановился. — Ты лжешь! — Я никогда тебе не лгал. — Внутри Ремуса стали бороться за первое место отчаяние и злость. Злость — неизвестно на кого: на себя, на обстоятельства. Он проглотил судорожный выдох. — Хочешь, пойдем к ним сейчас? — Их нет! Ты сам только что говорил, что они ушли. — Может, они вернулись? — Почему ты не можешь быть честен со мной? — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке! — не выдержал Ремус. Сириус опешил, не понимая, что это вообще значит, и оборотень воспользовался возможностью и подошел ближе, возвращая себе контроль над голосом. — Все больше не так, как раньше, но это не значит, что все плохо. Просто по-другому. — Чушь, — Сириус тоже стал говорить тише, но это не помешало ему толкнуть Ремуса. — Херня. — Сириус... — Отвали. Не ожидая больше ни мгновения, Сириус обратился псом и побежал прочь. Ремус глухо рыкнул, проклиная свою неспособность к обращению по желанию. Но его нюх, зоркие глаза и интуиция оставались при нем. Ремус оделся, сел на землю и отдышался, успокаиваясь, а заодно придумывая, что сказать Сириусу в следующий раз. Когда лучи солнца слизали с него последние капли воды, Ремус поднялся и отправился на поиски Сириуса. Он не задержался в близлежащей местности, сразу пошел как можно глубже в лес, только на всякий случай сделал крюк в сторону дома Поттеров, но не почувствовал ни единой живой души. Мимолетная тоскливая мысль отяжелила сердце, но у него не было времени на это, сейчас был важен только Сириус. Ремус поискал в потайных — или не таких уж и потайных для него — местах, куда Сириус любил уходить, чтобы побыть в одиночестве, но и там не нашел следов его присутствия. Тогда он, неспокойный и уставший, вернулся на озеро, влекомый неожиданной идеей. И Сириус сидел у кромки воды. Ремус выдохнул. — Провел меня, — с этими словами он подошел ближе. — Надеялся, ты не догадаешься. — Сириус больше не выглядел разозленным, только печальным и уставшим, словно ему тоже пришлось изрядно побегать. Его спина ссутулилась невозможно, взгляд отсутствующе вперился в озерную глубину, а голос звучал совсем тихо. — Это больно, знаешь. Ремус сел чуть позади него и осторожно, непривычно для самого себя самыми кончиками пальцев коснулся обнаженной спины. Он провел ими вниз, не зная, как еще передать Сириусу мысль о том, что причинить ему боль — последнее, чего бы Ремусу хотелось. Он так и не придумал правильные слова, безопасные и искренние, кроме тех, что уже произнес. Он чувствовал, что сам загнал себя в ловушку, и Сириусу все равно было больно. Он понимал, но не знал, что мог сделать еще, как мог поступить по-другому. Сириус не шелохнулся, и Ремус провел пальцами путь обратно. — Я тебе не волчица, чтоб ты меня так трогал. — Конечно, не волчица. — Ремус придвинулся ближе и принялся расчесывать его волосы руками, помня о своем обещании. Вечерело. Ремус переплетал между собой по четыре пряди, завязывал крепкими стебельками камышей, растущих поблизости. Переделал одну косу заново, потому что пошла криво, сильно вбок. Он почти успокоился, найдя в плетении длинных густых волос умиротворение, свою магию, и надеялся, что Сириус тоже пришел в порядок. Он выпустил косы из рук, напоследок не удержался и еще раз дотронулся до спины Сириуса, но теперь только одними костяшками. Сириус повернулся к нему. — Мне так жаль, — прошептал Ремус, отчего-то не найдя в себе голоса. — Я не хотел. Ты меньше всех заслуживаешь боли. Сириус нахмурился, единственный шрам на его лице исказился, и Ремус переместил руку на него. Он слабо улыбнулся, следя за своим движением. — Мы теперь похожи, — так же тихо продолжил Ремус. — Здесь, — очертил линию шрама от начала до конца, — здесь, — прислонил пальцы к виску, — и здесь, — убрал руку от его головы и прикоснулся к шраму внизу живота. Глаза Сириуса округлились, но брови только сильнее сошлись к переносице. Что-то блеснуло во взгляде, узнавание и скорбь, смятение — Ремус понятия не имел, он слишком быстро переместил глаза к своей ладони, под которой притаился самый страшный шрам, из-за которого он не спал ночами, изводя Лили одним и тем же вопросом: выживет ли Сириус. — Я тебя ненавижу. — Что? — выдохнул Ремус и поднял на него глаза. Не успел. Лицо Сириуса смазанной картинкой промелькнуло перед ним, а после теплые, неласковые губы завладели его ртом. Он будто оказался в плену и не мог пошевелиться, а Сириус прижался ближе и больно укусил за нижнюю губу, из той, словно из лопнувшей ягоды бузины, тонкой струйкой стекла на подбородок кровь. Язык с неумелой заботой прошелся по ранке, но в этом жесте не было никакого сожаления. — Ненавижу, — повторил Сириус, сталкивая их лбами, жмуря глаза. — Ты делаешь какую-то херню, а я не могу разозлиться на тебя по-настоящему. — А это тогда что? — хмыкнул Ремус, ошеломленный. — Это... все. В голове вместо мыслей потекла вязкая смола, но Сириус опять действовал слишком быстро, и Ремус не успел заметить, в какой момент они снова оказались на расстоянии друг от друга. — Можешь идти. — Куда? — не понял Ремус и тронул языком ранку на губе. — Не знаю, куда угодно. Тебе не нужно возиться еще и с этим, оно никуда не денется. — С чем «этим», Сириус? Сириус поднял на него глаза, теперь в них читалось замешательство подобное тому, что отражалось в глазах Ремуса. Похожи. — Я поцеловал тебя. — Это мало походило на поцелуй. — Ты совсем не понимаешь? — Все я понимаю. — Ремус придвинулся ближе и взял его ладони в свои, уверенно сжимая. — Только не понимаю, почему должен уйти, почему ты хочешь от меня таких вещей, как эта, но все равно прогоняешь. Разве ты не привык получать то, что хочешь? Я имею в виду, что ты стремишься к этому, всегда знаешь, что тебе нужно, знаешь, как это получить, а сейчас вдруг отказываешься. — Но это другое. — Другое? — Ремус как-то подначивающе усмехнулся. — Неужели тебе не страшно? Я бы убежал. — Ну, я все еще здесь. Сириус горько нахмурился, опустил глаза на их сцепленные руки. Сердце Ремуса сжалось от появляющегося время от времени искреннего нежного желания, от которого иногда воздух застывал в легких, как иней морозной зимой на окнах, а грудь полнилась сладкой болью от невысказанных чувств. Решив не ждать больше от Сириуса ни слова, ни жеста, он склонился и поцеловал его, совсем не грубо и не жестоко. Ощутил привкус крови из вновь раскрывшейся ранки, но теперь Сириус зализал ее аккуратно, учась у каждого бережного прикосновения, которыми Ремус всегда его одаривал. — Вот это уже больше похоже на поцелуй, — тихо произнес Ремус, держа его лицо в безопасности своих ладоней, и резко выдохнул носом, как если бы от смешка. — Что же ты не бежишь? — Заткнись, — недовольно прошептал Сириус и прижался к его губам в новом поцелуе.