You Remember

      Хайтани пропал на три дня. Ни ответа, ни привета. Он не звонил и не приезжал ночевать. Анна занималась своими делами, а если точнее — Джи Воном. Утром с водителем отвозила мальчика в школу, а по вечерам забирала. Так и продолжалось бы, но на третий день, во второй его половине, она не выдержала — позвонила Рану и глубоко разочаровалась, потому что его телефон был отключен. Всерьез забеспокоившись, Кояма позвонила Риндо, но тот не отвечал. Что там у них творится, девушка решила выяснить сама. — Стейси, ужин пока не готовьте, я не знаю, когда вернусь, — сказала, стремительно идя к двери. Домработница только и успела бросить вслед: «Как прикажете, госпожа», а той уже и след простыл. Кояма никого больше не предупредила, куда отправляется. Да и зачем ей кому-то говорить, если тот, кто обязался нести за нее ответственность, исчез. Водитель был на время отпущен по своим делам, поэтому, понимая, что вернуться она не успеет, Анна позвонила мужчине и предупредила — сама заберет Джи Вона из школы. Уже оказавшись на месте — у бизнес-центра — Кояма услышала, как прогудел ее телефон. Спохватилась, входя в здание, и открыла сообщение от анонимного пользователя. Кровь отлила от лица, а ноги вросли в пол. Анну нечаянно толкнул идущий сзади мужчина, едва не выбив у нее из рук телефон, и по холлу пронесся злобный возглас: «Эй! Извинись перед ней, мудила!» Кояма, быстро спрятав телефон, вскинула глаза на Санзу, который, набычившись, направлялся к несчастному мужчине. Поэтому рванула тому наперерез. — Харучиё, все в порядке, — подняла она руку, пока перед ней раскланивался незнакомец, а Санзу, ухмыльнувшись, окинул ее взглядом. — Ну ты же телка… кхм… Жена моего приятеля, — скривился он, явно подчеркивая, что не считает Рана приятелем, и предложил вдруг ей свою руку. — Идем, его ищешь? — Да. С ним все хорошо? — Сама посмотришь. Мы задолбались уже, — продолжил Санзу разговор в грубой форме, при этом входя с девушкой в кабину лифта, где было полно людей. — Пашем без сна и отдыха. Анна не стала его расспрашивать, просто молчала, а когда они вышли на нужном этаже, Санзу ей отсалютовал и вернулся в кабину. Кояма пошла дальше по коридору. Приоткрытая дверь кабинета — Анна не помнила, кому он принадлежит, но обстановка была знакомой — поманила ее войти внутрь. Кояма так и сделала. Здесь никого не было. На столе лежали бумаги, небрежно разбросанные карандаши, а на зарядке Анна увидела телефон. Судя по всему, Ран оставил его полностью разряженным, вот и она до него и не дозвонилась. Что ж, ей стало немного легче от этого осознания. Но все же Анна была расстроена, что из-за него, Рана, ей пришлось примчаться сюда. Возможно, он разозлится на нее. Сказал ведь, позвонит, как освободится. Однако было поздно сдавать назад. Пройдясь по кабинету, Анна двинулась к столу, наклонилась к бумагам, ничего там не разобрала — какие-то графики, таблицы, цифры — и хотела было выйти, как вдруг увидела, что верхний ящик стола чуточку выдвинут. Она оглянулась на дверь, нервно покусала губу, решаясь на неблагородный поступок, и все-таки обошла стол. Тихо выдвинув ящик, девушка заглянула внутрь. Дыхание перехватило. От смущения она раскраснелась до невозможного. Там лежало ее фото. Если судить по обстановке, сделано оно было в Корее, в той деревне. На этом снимке Анна была в форме магазина у заправки. Она улыбалась, щурясь на солнце, и смотрела на неподалеку стоящую Вон Ён. Хайтани следил за Анной — она это и так знала, но получить тому вещественное доказательство оказалось весьма волнительно. К тому же, увидев подругу, Кояма еще больше укрепилась в мысли, что на каникулах ей непременно нужно поехать с Джи Воном в Сеул, а потом заглянуть и на побережье. А Ран пусть уж сам решает, отправится ли с ними. Разглядывая снимок, Кояма улыбалась. Она прижала ладонь к пылающей щеке и все не могла насмотреться на подругу, когда внезапно громко хлопнула дверь. — Что это у меня тут за воришка завелся? — сипло, будто жутко измотал свои связки, рассмеялся Хайтани, в несколько быстрых шагов оказался у стола и сгреб Анну в охапку. Бесцеремонно плюхнув ее на стол, он без предупреждения или даже намека на это впился в ее рот губами. Анна не знала, что рада видеть его настолько сильно, но ее руки сами обвили крепкие плечи, а обоняние уловило резкий запах пота и сигарет. — Прости, от меня несет, как от свиньи, — проговорил Хайтани, на секунду от нее оторвавшись, потом закрепил поцелуй еще одним коротким, и отошел назад. Он сразу же ткнул в зубы сигарету, а Кояма смотрела на него немного изумленно. Таким его видеть ей не доводилось раньше. По крайней мере, она не помнит этого. — «Прекрасно» выгляжу, да? — усмехнулся Ран, заметив ее взгляд. Он был с легкой щетиной, что прибавляло ему возраста, с сальными волосами и в очевидно несвежей рубашке, которая к тому же открывала обзор на татуированный торс. — В чем дело? — спросила Кояма, сползая со стола. Ее дыхание сбилось, поэтому говорила она сдавленно, но сейчас больше волновало то, что случилось у Рана, чем сама их встреча. — У вас проблемы? Хайтани подошел к огромному окну, повернул на пластиковой раме регулятор, и по помещению сразу пополз свежий воздух. Анна сняла пальто, оставила его и сумку в кресле. Ран поглядывал на нее, прекрасно понимая, что заставил ее поволноваться. Но уж точно не ожидал, что она заявится сюда. Ему это несказанно понравилось. — Да, есть кое-какие проблемы, но тебе не о чем переживать. Анна помолчала, а потом грубовато резанула: — Мой муж исчез на три дня, а я не должна переживать. Прекрасный брак, господин Хайтани. Его глаза сверкнули холодком. — Я думал, ты знаешь, что тебя ждет. — Без сомнений, я догадывалась, но вы сами… — Она чуть не совершила ту же ошибку, что совершала каждый раз, когда они начинали ссориться, поэтому прикусила язык, помолчала и прибавила спокойно: — Да, простите, вы правы. Я знала. И все равно вы могли позвонить. Хайтани вздохнул, потянулся к пепельнице на столе и потушил сигарету. — Извини, Анна, у меня не было ни минуты. Как видишь, я даже душ не успеваю принять. Но сегодня я точно буду дома. Поезжай туда и просто дождись меня, ладно? Ты с водителем? — Нет. — Что? — застыл Ран, отреагировав как-то чересчур остро. — Спятила? — В чем дело? — В чем дело?! Анна, — заводился он, и без того будучи не в лучшем состоянии, — я просил быть осторожнее. Здесь творится черти что, а ты разгуливаешь одна! — Разве случилось что-то настолько из ряда вон выходящее? Я знаю о Ханме, но он вряд ли решится тронуть меня… — Анзай. Это прозвучало так резко и громко, что Кояма дернулась. Побелевший от гнева Хайтани сглотнул, провел ладонями по уставшему лицу и сказал тише: — Анзай скрылся. Он связан с Констанс Эльбой. Мне известно, что она вышла на него, но зачем — никто из нас пока не знает, и уж, поверь, не хочется, чтобы эти двое каким-то образом использовали тебя. Теперь Анна все поняла. То сообщение, что она получила еще внизу, в холле, было, вероятнее всего, от Эльбы. То видео, на котором Анна и Ран… В общем, Анзай не солгал. Этот ублюдок действительно был в ее квартире. Да и Хайтани продолжил осыпать Кояму доказательствами. — Он — чертов извращенец. Расследование сдвинулось с места. Нам известно, что та девушка, которая работала в компании до тебя, имела с ним интимную связь. Он насильно сделал ее своей любовницей. Причем этот урод следил за каждым ее шагом, снимал их секс на видео, чтобы угрожать ей. В целом знакомая ситуация, не так ли? Он ведь проникал в твою квартиру… — Хайтани всматривался в лицо жены, которая, побелев, молчала. Потом она вдруг засуетилась и, достав из сумочки телефон, подала ему. — «Какие вы горячие, Анна. Не могу наглядеться. Тебе лучше оставить его, милая. Иначе я опозорю тебя, и ты будешь жить с этим до конца своих дней», — прочитал Ран. — Эльба. Это она, — прибавил в мрачной задумчивости. — Я тоже так думаю. Явно не Анзай. Теперь они могут выкрутить ситуацию так, словно и я была любовницей этого… человека, — тихо произнесла расстроенная Кояма. — Будут угрожать этой записью, чтобы я делала, что скажут. — Ты не будешь делать, что они скажут, Анна, — вернув ей телефон, проговорил Хайтани и пошел к двери. — Идем. Я отправлю с тобой Риндо. Одна не поедешь. — Ран, — схватив свои вещи, поспешила за ним девушка, — что насчет Ханмы? Что ему нужно? — Этим голову не забивай. Он сконцентрирован на Майки. Сейчас мы ведем переговоры день и ночь, чтобы найти компромисс. Никто не хочет войны организаций — слишком затратно. Во всех смыслах. — А ты не думал, что эти трое связаны? Ран понял, она имеет в виду Констанс, Ханму и Анзая, и об этом же шли разговоры в его кругах. Насчет Эльбы и Шуджи было известно давно, а вот с Анзаем Михо все оказалось запутанно. Показания, которые дали смельчаки из коллектива, что до этого молчали из страха перед директором, пригодились как нельзя кстати. Благодаря им дело и сдвинулось, но пока тело девушки не нашли, мало о чем можно было судить. — Анна, я прошу, — остановился Хайтани у лифта, — не суйся в это. Я сам разберусь. Кояма не ответила, но кивнула, тем более что к ним уже шел Риндо. Поздоровавшись с Анной, он переключился на брата. — Я останусь у тебя на ночь. Майки всех отпустил. — Ладно, — согласился Ран, — тогда съезди с Анной за мелким и дуйте домой. Риндо шагнул в кабину лифта, и старший Хайтани ушел бы, но поймавшая его за руку Кояма так посмотрела ему в глаза, что тот захотел бросить все и немедленно поехать с ней. Анна улыбнулась. Правда вышло смущенно. После их приключений в деревне, особенно после того секса в машине, между ними появилась особая связь, едва уловимое тепло, и это немало сближало. Сердце в груди Хайтани так и грохотало при виде Анны. — Хочешь что-то сказать? — подтолкнул он ее, в то время как Риндо выразительно вздохнул и зажал кнопку на панели, чтобы двери не закрылись. — Говори, Анна, мой брат очень устал. Кояма шагнула к нему и мягко поцеловала в колючую щеку. — Пожалуйста, поскорее возвращайся домой, Ран. Она скрылась с его братом за дверьми лифта, а он сам стоял и смотрел в пустоту. Вопрос: «Почему эта женщина имеет такое огромное сердце?», для Рана оставался открытым. Он абсолютно не понимал, чем ее заслужил. Впрочем, этот приступ самобичевания быстро прошел, потому что Хайтани начинал верить, что, правда, чем-то все-таки заслужил.

***

      Будучи уверенной, что Риндо сразу же отправится спать, Анна очень удивилась. В первую очередь он принял душ и переоделся в домашнюю одежду, отыскав ее в шкафу Рана. Во вторую — Рин-кун взялся помогать Кояме и Стейси с приготовлением ужина. Ну, а третье — пожалуй, самое необычное — младший брат Рана развел игру с Джи Воном. Теперь они завалили ковер в гостиной большим Лего, который собирали вот уже полтора часа. Было около восьми вечера. Заладил дождь. Стучал по стеклу, как незваный гость, а Кояма стояла у окна и смотрела вдаль. Она не могла скрыть нервозности. Ждала Рана. В конце концов, ее окликнул мальчик: пришлось принять участие в сборке конструктора. — …вот сюда, нуна, — поучительно проговорил Джи Вон, когда Анна ошиблась. — Ты какая-то рассеянная, — между делом заметил он, и девушка поймала взгляд Риндо. — Наша учительница говорит, что рассеянность — это признак усталости, а иногда… — А иногда? — подтолкнул Риндо с улыбкой. — Иногда это значит, что человек влюблен. — Ох, Джи Вон, откуда ты столько знаешь о любви? — рассмеялась Кояма чуточку напряженно. — Все разговоры об этом. — Просто мне грустно, — вдруг признался ребенок, и Риндо с Анной вновь переглянулись. — Дружище, иди сюда, — поманил его к себе на колени Хайтани, и мальчик с радостью послушался. Кояма и думать не могла, что Рин такой добросердечный. Неужели он любит детей? Или только послушных детей? — Давай-ка, расскажи нам, почему тебе грустно. Мальчишка помолчал некоторое время. Его никто не торопил. Он ковырял пухлыми пальчиками деталь конструктора и как будто подбирал слова. Наконец решился заговорить. — Грустно, потому что этот хён хороший, а второй хён всегда злится. И мне кажется, что я люблю и этого хёна, и того, но хочу, чтобы моя нуна была с тем, кто добрый, — Джи Вон замолчал и понимая, что никто ничего не говорит, поднял глаза на Анну. Однако тут же дернулся, переметнув взгляд куда-то мимо. Все верно, включенные на телевизоре мультики шли слишком громко, поэтому никто не услышал, как вернулся Ран. Он стоял и смотрел на гармоничное трио. Настоящая семья. Добрый хён, а он злой и нервный хён. Мальчик говорил то, что видел и чувствовал. Поэтому измотанный работой старший Хайтани даже разозлиться не мог. Просто камнем застыл на месте и все. Ком в горле и горечь от того, как мелкий прав. — Нуна… — шепнул напуганный Джи Вон. Риндо понял, брат глубоко обижен, но даже он не знал, что на это все сказать, а Кояма только и успела встать, как тут же мальчишка ошеломил всех. Прежде всего в полном изумлении замер Ран, успев уже молча дойти до лестницы. Джи Вон вырвался из рук Риндо и, по полу прошлепав босыми ногами, врезался в Рана. Он схватился за него руками, обнимая со спины, и все буквально задержали дыхание. Оттолкнуть мелкого сейчас было бы жестоко, Ран это понимал, но испытывал такие смешанные чувства, что просто не знал, как реагировать. — Хён, Джи Вон глупый, — захныкал ребенок, из-за стресса говоря по-корейски, — ты хороший, хён… — Отпусти, — попросил Ран, и его голос звучал глухо. — Я устал. Мальчик лишь сильнее сжал его. Тогда Анна подошла к ним и отцепила руки Джи Вона от мужчины. Тот взглянул на нее и пошел наверх, но с ребенком что-то было не так. Он заплакал и все равно побежал следом. Кояма оглянулась на Риндо, с отчаянием разведя руками. — Подожди, пусть идет, — предложил он. — Сам сказал это, пусть сам и разгребает. Не мешай, а то будет держаться за твою юбку до старости. — Риндо-кун, — осадила его Анна, — Джи Вон — ребенок. Если ваше детство было тяжелым, не значит, что у всех должно быть так же. Мужчина промолчал, но Кояма видела, как он сжал челюсти. Ему стало неприятно. Разобраться с этим Анна не могла — поспешила наверх. Дверь в спальню была открыта. Джи Вон стоял перед Раном, свесив голову, а тот сидел на кровати. Он заметил Анну и кивнул на мальчика, мол, забери, однако Анна скрестила руки на груди, давая ему понять, что им двоим все же придется поговорить. — Ладно, — раздраженно засмеявшись, произнес Хайтани и перевел взгляд на мальчишку. — Ты там, внизу, сказал, что хочешь для нуны кого-то получше меня, то есть моего брата. Было такое? — Мальчик кивнул. — Чудесно, потому что наши с тобой желания в чем-то схожи, но я стараюсь. И меня чертовски сильно злит то, что ты, мелкий, не видишь этого. Вот, значит, мое паршивое настроение замечаешь, а хорошие поступки игнорируешь. Ты спросил нуну, чего хочет она сама? Может, это просто твое желание, а не ее? Удивленный такими очевидными вещами, мальчик повернулся к Анне и уставился на нее огромными глазами. — Нуна? — позвал он. — Ты любишь этого хёна или того? — Блять, — ругнулся Хайтани, от чего Джи Вон вздрогнул, — поверить не могу, что приехал домой, чтобы выслушивать вот это от молокососа. Анна взяла Джи Вона за руку и отвела к двери. — Давай поговорим об этом потом и наедине, а сейчас тебе нужно пойти вниз, ладно? — попросила она и вышла в коридор. — Стейси! — позвала Анна громко, и как только на лестнице послышались шаги, отправила притихшего мальчика ей навстречу. Хайтани сидел там же, на кровати, и расстегивал рубашку. Кояма плотно закрыла дверь. Он не посмотрел на нее, когда чуточку едко спросил: — Ну так что скажешь, Анна: которого из «хёнов» ты любишь? Девушка не знала, как избежать признания, но от разговора не увильнула. — Почему ты так злишься, Ран? Это ребенок. Он многое видит, но не все понимает. Конечно, Джи Вон расстроен. Ты всегда злишься на него. Он напуган. К тому же Риндо… — К тому же Риндо куда лучше меня, правда? Много ты знаешь о моем брате? А обо мне? Ты пытаешься разобраться во мне? — О, только не начинай. Я знаю, ты сейчас ужасно устал, но это не дает тебе права говорить подобные вещи. Сам прекрасно знаешь, как мне тяжело понять тебя. А уж в характер Риндо я точно не вникала. — Почему это? Ты жила с ним. Была его женой. Если только не помнишь… — Именно так, не помню. А тебя помню. Это хоть что-то для тебя значит? — чуточку повысив голос, спросила Анна. — Давай ты просто пойдешь в душ, успокоишься и спустишься к ужину. Я буду ждать тебя, — отвернулась девушка, стараясь теперь поскорее уйти, чтобы они не поругались окончательно. — Анна, — однако резанул Хайтани, — в самом деле, почему ты меня терпишь? Помимо того что я усыновил Джи Вона, почему еще? Кояма держалась за ручку двери, выискивая в голове ответ, но в голове его не было. Он был где-то в области груди. — Может, потому, что ты — это ты? Не твой брат, а ты. — Анна взглянула на Хайтани. — Почему ты не видишь, что со мной происходит? — Ран молчал. — Жду тебя внизу, — повторила девушка, открыв дверь, а, выходя, услышала тихое: — Скажи словами. Она не сказала. Ушла. Не могла сказать. Страх был сильнее. Обязательно скажет. Анна поклялась себе, что признается ему, как только будет готова. А до того времени, она просто хотела почувствовать себя увереннее, понаблюдать за мужем, его поступками и отношениями с Джи Воном. Они ведь должны когда-нибудь сблизиться? И все равно камень на сердце был тяжелым, неподъемным, невыносимо тянул Анну куда-то вниз. Ей было страшно, что случится плохое. Все что угодно, только бы не смерть близких. Ведь эти люди — Риндо, Ран, Джи Вон, Стейси — стали ее семьей. Она не может их потерять. Это будет несправедливо. Анна до того боялась этих мыслей, что, казалось, могла сойти с ума. И только на глазах появлялся Ран, тут же все вставало на свои места. Он приносил ей покой. Это ведь и было любовью, не так ли?