You Remember

      Утро занималось теплым рассветом, но в лесу все еще царила сумрачная атмосфера. Прелый мох покрывал землю с обеих сторон узкой дороги. Воздух был влажным, а туман, окутавший чащу, плыл и клубился. Лучи восходящего солнца робко пробивались сквозь кроны деревьев и мягко подсвечивали дымку изнутри, словно пытаясь ее рассеять. Казалось, время в этом месте утратило свою силу. Природа была спокойна, безмятежна, и от этого на душе делалось легко. Хайтани нес сумку Анны, куда они переложили часть его вещей, и был задумчив. Сама девушка поглядывала на телефон — надеялась поймать сеть. Но это действительно была абсолютная глушь. Не так далеко от Токио, а будто потерянный кусочек земли и полное отсутствие цивилизации. Странно, конечно. Анна видела, обувь Хайтани полностью промокла и была измазана в грязи настолько, что ее проще выбросить, чем отмыть. Ее ботинки все еще оставались сухими, но на них тоже комьями налипла грязь, а низ джинсов, некогда голубых, стал серым. И вот не додумалась ведь закатать их повыше. Сожалеть теперь было не о чем. Прогулка, на удивление, показалась девушке даже приятной. Во всяком случае в этой местности воздух был куда чище, чем в Токио, поэтому от кислорода немного кружилась голова. Спустя некоторое время Хайтани закурил, а после, взглянув на девушку, сказал: — Прости за это. Я разозлился на тебя. — Знаю. Все в порядке. — Ты слишком добрая, — вздохнул тот, отворачиваясь. — А что мне, по-вашему, делать? — улыбнулась Кояма. — Истерику закатить? Зачем? Это ведь ничего не изменит. И правда. Чего он от нее ждал? Анна не глупая, чтобы кричать на него по такой ерунде. И судя по всему, она все же доверяет ему, раз ведет себя так спокойно. Хайтани нарочно взглянул в другую сторону, делая вид, что рассматривает густые заросли леса, но на самом деле хотел скрыть улыбку. Тогда у него и возникла идея развлечь Анну. — Ты знаешь легенду о заброшенной деревне? — Знаю, — с готовностью отреагировала Анна, — и не одну. Таких деревушек в Японии предостаточно, но мы далеко не в той префектуре. — Кто знает, — пожал плечами Хайтани и, еще раз затянувшись, бросил окурок в грязь. — Я же говорил, на карте такие места не отмечены. — И что вы хотите этим сказать? — Да ничего такого. Просто… Что если мы как раз попадем в такую деревню? — Отлично, попытаемся там найти помощь. — Анна, заброшенная деревня на то и называется заброшенной, что там ни живой души. Насчет мертвых не уверен. Кояма поняла, куда он сводит разговор, и, сохраняя серьезность тона, ответила: — Так даже лучше. Тогда я смогу призвать духи предков, и они выведут нас к людям. — А толку? Даже эта трасса почти всегда пустынная, — хмыкнул Ран, а потом, поддерживая тему, поинтересовался: — Так ты шаманка? — Конечно. Каждую ночь общаюсь с мертвыми. Они мне и погоду предсказывают. А вы католик, господин Хайтани? — Почему ты так решила? — искренне удивился мужчина. — Мы ведь венчались в церкви. Это что-то для вас значит? — Я думал, это важно для тебя. Кояма посмотрела на него. Ран улыбнулся. — Мило. Я агностик. Но венчание… В общем, мне понравилось. Спасибо за это. Хайтани кивнул. — Итак. Что там у нас с ду́хами? Сможешь вызвать кого-нибудь, чтобы они добрались до Риндо? — Вам совсем не жаль брата? — хохотнула Кояма. — Его же удар хватит, если к нему заявится, например, мой дедушка. Да и глупости это все, — заключила она, сдаваясь. — Вряд ли мы наткнемся на такую деревню, где нам не окажут помощь… — Может, ты права, а может… — Хайтани, который смотрел прямо перед собой, поднял руку и указал пальцем: — Взгляни-ка, милая. Как тебе вид? Анна перевела в том направлении взгляд и в полном изумлении замедлила шаг, а после и вовсе встала на месте. Из-за буйных зарослей, уже окрашенных в красно-оранжевый цвет, выглядывала кровля здания. Вот только там повсюду были зияющие дыры. Черепицу словно проломило огромными камнями, а из некоторых пробоин выглядывали тонкие деревья. — Быть не может, — шепнула Анна и рванула за Хайтани, который ушел далеко вперед. И чем ближе они были к тому зданию, тем более удручающий вид им открывался. Поскольку дом стоял на холме, к нему вела деревянная лестница с перилами, которые, только Ран до них дотронулся, задрожали и заскрипели. — Опасно, — объявил он, взглянув вверх. — Поднимемся вон там. Они так и сделали: обошли холм, отыскали менее крутой подъем и взобрались по нему. Исследуя вход в здание, оба старались не наступить на битое стекло, но все равно то хрустело под ногами. Ветхий деревянный дом в три этажа, разумеется, не являлся жилым комплексом, откуда сбежали люди. Металлическая табличка на входе, покореженная и висящая на одном гвозде, известила: «Психиатрическая лечебница…», но название местности подтерлось. Краска обвалилась, и разобрать еще хоть что-то было невозможно. — Ну, и что ты теперь скажешь? — ухмыльнулся Ран, которого эта ситуация стала забавлять. — Скажу, что внутрь не пойду. — Я и не собирался тащить тебя внутрь. Нам надо найти людей. Анна согласно кивнула, и они покинули это место, двинувшись по тропе дальше. О себе давал знать желудок, ведь Кояма слабо позавтракала, однако она молчала и просто следовала за Хайтани. Узкая тропа, сухая, за счет того, что шла под гору и была на открытой для солнца местности, вела их петлями: то резко огибала кустарник, то вновь скользила прямо. В конце концов, путь пролег снова вниз, и уже минут через двадцать Анна и Ран скрылись в тени деревьев. Здесь было мрачно. А вдали, между перелесками, замаячило небольшое поле. Фигуру Кояма заметила сразу. По телу побежали мурашки. — Кто это там? — сама не поняла, как схватила Хайтани под руку. — У-у-у, это Будда, — протянул он, как привидение из старых западных мультфильмов. Анна чуть не озвучила свои мысли о нем, но, промолчав, уставилась на статую, которая действительно оказалась Буддой. Примерно в два метра ростом божество сидело у развилки, где на подгнившем столбе висел ржавый указатель. — «Поклонись Будде, прежде чем войти в нашу обитель», — прочитал Ран, с трудом подавляя смех. Конечно Анне было не по себе. Пусть она держалась молодцом, но ее недоверчивый взгляд, брошенный на божество, сорвал с губ Рана нервный смешок. Она толкнула его локтем в бок и отошла в сторону. — Прости, Будда, и не злись, — сказала девушка с серьезным лицом, — но мы пройдем дальше, ладно? Будда, к счастью, был молчалив. Хотя Кояме, которая пошла по левой, более протоптанной тропе, казалось, он повернулся и сверлит ее взглядом. Она даже несколько раз оглянулась, а Хайтани, обняв ее за плечи, произнес с улыбкой: — Не бойся, мой милый агностик, он на тебя не злится. А вот насчет меня не уверен. Я тот еще грешник. — Незачем над этим смеяться, — недовольно пробубнила она, засовывая руку в карман, чтобы снова проверить телефон. — Да я и не смеюсь. Кто я такой, чтобы сомневаться в силе вселенной? Анна не поняла, это снова его глупые шутки или же он серьезен, но не стала выяснять, проверила связь и тяжело вздохнула. — Мы точно в Японии? — задала она риторический вопрос, а за следующим перелеском их ждал еще больший сюрприз. Теперь уже Кояме, откровенно говоря, захотелось развернуться, пробежать мимо Будды и просидеть в машине, пока кто-нибудь их не хватится. Открывшаяся картина была, как декорации к фильму ужасов. Заброшенная деревня. Мертвая, пустая, с полуразрушенными зданиями, в которых выл ветер. Откуда, кстати, ветер? Погода была тихой. Тут даже туман рассеялся. Солнце светило ярко, согревая промерзших в лесу путников, а эти самые путники молча стояли на дороге и глядели по сторонам. Коричнево-серые гнилые дома пялились на них голодными черными окнами-глазищами, а у одного из домов, где на вывеске было написано «Ремонт обуви», на раскладном стульчике восседал мужской манекен. — Тебе не стыдно, милая? — спросил Хайтани, взяв Анну за руку, и повел дальше. — Он же голый. Или, может, оставить тебя с ним? Кояма на шутку не отреагировала, но зато отреагировала, когда тот шепнул ей на ухо: — Смотри, мы здесь одни, а я ведь опасный преступник, помнишь об этом? Что если по ночам я превращаюсь в чудовище? — По-моему, вы превращаетесь в придурка и не только по ночам, — вырвалось у Анны, и Хайтани громко рассмеялся. — Сумасшедший, — покачала девушка головой. Они шли по шуршащему щебню, разглядывая дома, и нигде не было ни единой живой души. Это все начинало удручать. И как им теперь выбраться? Однако ответ пришел сам. Они продвинулись по жуткой деревне чуть дальше, когда дома вдруг стали обретать более или менее нормальный вид. Пусть были все еще мрачноватыми и старыми, но, казалось, тут кто-то жил. Даже цветы на подоконниках намекали на это же. И в итоге из одного такого дома выглянул старенький дед. Он был сгорбленным и дряхлым. Слеповатые глаза, потерявшие свой некогда карий цвет, сощурились. Дед подошел к дороге, заложил руки за спину и проскрипел: — Что вы здесь забыли? — Простите, дедушка, — поклонилась Анна, опередив Хайтани, который явно не собирался проявлять уважение к старшему, — наша машина осталась в лесу. Мы пробили колесо. Телефон не ловит связь. Отсюда можно позвонить? — Нельзя, — отчеканил старик, с подозрением разглядывая Рана с головы до ног. На самом дедуле был замызганный фартук. Анна надеялась, эти темные пятна — не кровь. — Но если пройдете дальше, вон к той горе, поймаете свою связь. — Оба — и Хайтани, и девушка, повернулись в указанном направлении. Гора, куда старик ткнул пальцем, была далеко и высоко. — До ночи доберетесь, идите, — прибавил он и поплелся обратно в дом. — Погодите, — окликнул его Ран, в планы которого входило помыться, переодеться и поесть, но точно не ползти в гору ради того, чтобы поймать сеть. — Здесь есть место, где мы можем переночевать? Утром уйдем, — и поскольку дед одарил его убийственным взглядом, подчеркнул, — я вам заплачу. Старик прокряхтел, и его так перекосило, что Анна опять вцепилась в руку Рана. — Туда идите, — показал на дом, что находился отсюда метрах в ста. В принципе, это был последний дом. На отшибе. — В бордель. — В бордель?! — ошарашенно переспросила Кояма, но дед уже скрылся в доме. — Что за чертово место? — Пойдем, узнаем, что там за бордель, — усмехнулся Хайтани. Они дошли до того места под пристальными взглядами жителей, тут и там выглядывающих из-за покосившихся домов. Было невообразимо жутко. В основном на них таращились старики, а те несколько мужчин помоложе — лет примерно сорока с лишним — казалось, были в них не заинтересованы. Вот только почему-то Ран не сводил с них глаз. Анна это заметила. Те мужчины рубили дрова большими топорами и вида были крепкого, пусть и низкорослые. — Вам чего? — на пороге здания, названного «борделем», возникла женщина с сожженными волосами рыжего цвета и скрученной из бумаги папиросой в зубах. Хайтани узнал этот запах сразу. Она курила «травку». Вид у нее был в целом неплохой: с крепкими бедрами и тонкой талией, грудь большая, а лицо с приятными чертами. Но яркая алая помада на губах уничтожала всю ее привлекательность. Некогда белый фартук казался серым от грязи и жировых пятен. Женщина безразлично поглядела на Анну. Уставилась Рану в область паха и улыбнулась. — Ну? Кто такие? Кояма нахмурилась. Мерзковато тут как-то и это еще мягко сказано. — Мы муж и жена. Приютите до завтра? — проговорил Хайтани, сразу вынимая из кармана деньги. Глаза женщины жадно загорелись. — Без проблем. Проходите. — Она пропустила пару в дом, и Анна удивилась, но пахло здесь хорошо: горячей едой. От этого желудок сжался еще сильнее. — Машина, небось, в лесу застряла? — спросила хозяйка дома, ведя их наверх. — Так и есть, — ответил Ран. — А что это вы, господин, без запаски ездите? — Да как-то обычно проблема решалась по звонку. — Да уж, — хрипло засмеялась женщина, за которой тянулся шлейф дыма, — городские неженки. Из такого захолустья вряд ли можно куда-то дозвониться. Но тут недалеко есть железная дорога. Правда, пройти придется еще немного в сторону горы. А там станция. Доедете до Токио за полчаса. Хайтани поглядел на Анну, когда та уставилась на него. — А тот дедуля сказал, что… — начала была она, но женщина, мягко отодвинув в сторону тонкую дверь комнаты, оглянулась и сказала: — Милочка, тот дед не в своем уме. Это здание еще во времена второй мировой было борделем, так уже и забыть бы пора, а он до сих пор зовет меня хозяйкой притона. Идиот. Меня даже в проекте тогда не было. Что ж, сильвупле, — указала она рукой в сторону комнаты, — деньги, — протянула раскрытую ладонь к Хайтани, и тот, расплатившись с ней, спросил: — В котором часу нам лучше выйти, чтобы успеть на поезд? — Он ходит каждый час, начиная с шести утра и до десяти вечера. Можете выйти сейчас, если хотите. Дорога до подножья горы займет примерно два часа, это если идти быстро, а вы и так устали. Придется отдохнуть, — женщина плюнула на пальцы, в третий раз пересчитывая деньги, — а пока отдохнете, обед наступит. В общем, к ночи доберетесь. Ну так что? Комнату готовить? Хайтани повернулся к Кояме, которая стояла посреди небольшой светлой комнатушки и разглядывала свои мокрые внизу штанины. — Останемся до утра. Как вас зовут? — Называйте Кумико-сан. — Спасибо, Кумико-сан, и подскажите, к кому можно обратиться за помощью с машиной? Женщина упомянула тех «дровосеков», и от этого Анне стало страшно. Неприятное предчувствие сжало сердце. Хозяйка оставила их, сказав, что за такую щедрую плату, принесет им поесть, а Кояма, снимая пальто, на всякий случай высказалась: — Мне кажется, тебе не стоит связываться с теми людьми. — Боишься за меня? — улыбнулся Хайтани, вынимая что-то из-за пояса брюк. Анна уставилась на пистолет, который тот положил на низкий столик у стены, и судорожно сглотнула. — Я справлюсь, милая. Надо вытащить тачку. Она не моя. Заодно откачу ее к шоссе и позвоню Риндо. — Так ты хочешь оставить меня здесь и пойти с теми головорезами? Ты серьезно? Думаешь, это поможет тебе? — указала Анна пальцем на оружие. — Думаю, мне не поможет, а вот тебе — очень даже. — Нет. Я против. Ты как будто спятил. Всегда ведь был разумным. Что с тобой сегодня? Хайтани, расстегнув грязные брюки, вскинул на нее глаза. — Откуда ты знаешь, каким я был? — Кояма промолчала. — Поверь, ты ошибаешься. Да, я сегодня провинился перед тобой. Поддался эмоциям. Это моя вина, Анна. Поэтому я хочу быстро все исправить и вернуться к тебе. — Я ведь могу пойти с тобой, и мы просто уедем отсюда. — Если ты пойдешь со мной, я не смогу один защитить и тебя, и себя… — Нет. И точка. Ты не пойдешь с ними. Подтверждая свои слова, девушка встала в дверях, будто Ран собирался уйти прямо сейчас, и он, раздеваясь, покачал головой. А когда остался в одних только трусах, повернулся к ней. — Хорошо. Я тебя понял. Остаемся здесь на ночь и утром уедем на поезде. Машину потом заберут парни. Хорошо, только не злись. Анна сощурилась, не веря ему. — Соврешь, клянусь, не прощу, слышишь? Только попробуй уйти. Хайтани закатил глаза и отвернулся. Он принялся рыться в сумке в поисках чистой одежды, когда через миг дверь открылась, и на пороге возникла Кумико-сан. Кояма подпрыгнула, а Ран, который держал в руках джемпер, уставился на нее в недоумении. — Ох, прошу прощения, — засияла женщина, даже не скрывая, как лапает того взглядом. — В конце коридора ванная. Можете привести себя в порядок. Через пятнадцать минут принесу вам обед, — и взглянув на Анну, добавила с ехидной улыбкой: — У вашего мужа очень большой… потенциал, милочка. Дверь с тихим звуком закрылась. Кояма вздохнула. Мужские руки оплели ее плечи. — Давай помоемся вместе. Так быстрее. — Нет, — отодвинулась та и, стараясь не показывать ему свое раскрасневшееся лицо, тоже склонилась над сумкой. Хайтани ушел в ванную. Анна удрученно думала, что ей становится все сложнее справляться со своими чувствами, которые разгорались ярче, ярче и еще ярче. Притяжение между ней и Раном было ощутимым, почти видимым, и это мешало девушке в выборе правильных действий. Она боялась совершить ошибку. *** Ближе к сумеркам ранее отправленные мужчины туда, на лесную дорогу, где остался внедорожник, вернулись, и Хайтани, выйдя из дома, долго с ними говорил. Анна видела и слышала их в открытое окно. Ничего необычного. Те угрюмо поведали, что колесо заменили, ведь здесь у пятерых жителей были неплохие машины, что немало удивляло, а после сообщили: хорошо бы вызвать буксир. Хайтани ответил, мол, он бы рад дозвониться хоть куда-то, но связи нет. А мужчины странно переглянулись, покивали и ушли. Анна была уверена, в каждом из этих домов есть стационарный телефон, ведь столбов с проводами здесь хватало, но почему-то никто не пытался помочь им с этим. Кояма подумала, что, возможно, Кумико-сан и эти «дровосеки» из одной шайки, и просто хотят их ограбить. Хайтани ведь выглядел, как типичный богач из столицы. Он вернулся, когда Анна уже лежала в темноте, на футоне, укрывшись теплым одеялом. Тихо разделся и лег рядом. Два футона были сдвинуты в одно большое спальное место. Прохладные ладони скользнули по животу Анны, задирая ее футболку. Она перехватила его руку. — Что ты делаешь? — шепнула. — Не хочешь? Вопрос поставил Анну в тупик. Ей бы ответить прямо и резко: «Не хочу», но это было ложью. Ей хотелось потеряться в его объятиях, чтобы тревога отпустила, отошла на задний план, а голова наконец освободилась от тяжелых мыслей. Поэтому Кояма убрала свою руку и затихла. Хайтани мягко выдыхал ей в шею, щекоча этим кожу, и поглаживал живот. Подобрался к груди. Соски напряглись от этой приятной ласки, а когда пальцы сжали один из них, Анна свела бедра вместе. Возбуждение остро закололо внизу живота. Девушка задышала чаще. Она не думала, что станет когда-либо любительницей таких рискованных развлечений: они в незнакомой деревне, среди странных жителей, и, возможно, в опасности, но это даже заводит. Теплые губы коснулись ее щеки и переместились к шее, а после — к плечу. Рука Ран уверенно поползла вниз. Пальцы забрались под резинку шорт. От того, как его ладонь легла на ее лобок, Анна вся подобралась и затаилась. Подсунув вторую руку ей под голову, Хайтани прижал девушку к себе крепче, буквально взяв в захват, чтобы не дергалась, и пробрался ниже. Пальцы собрали выступившую между складок влагу и вернулись к клитору. Анна все-таки дернулась, затылком ударяясь о мужское плечо. Твердый член упирался ей в ягодицы. Ран не тянул: быстро спустил боксеры, а Кояма, сама от себя не ожидая, обхватила его член ладонью. С губ Хайтани сорвался удовлетворенный вздох. Он снова поцеловал ее в щеку. Анна повернула голову, ловя его губы. Требовательный поцелуй вызвал в ней целую бурю. Она чувствовала, как между ног становится все более мокро, и с готовностью приподнялась, когда Ран попытался сдернуть шорты вниз. И только после этого он вскинул глаза на дверь. Оставив растерянную Анну на футоне, Ран поднялся, взял стул и его спинкой подпер ручку двери так, чтобы, если кто-то попытается войти, тот упал. Затем пошарив в темноте по сумке, он нашел, что искал и вернулся к Кояме. Та в потемках толком ничего не видела, но поняла, что Ран на этот раз использует контрацептив. От этого стало как-то даже легче. И как только мужчина снова потянулся к ней, хотела повернуться к нему лицом, однако тот шепнул: — Лежи так… И устроившись сзади, Хайтани осторожно ввел в нее сразу два пальца. Анна сжалась. — Спокойно, — улыбнулся тот и, повернув ее лицо к себе, впился в чувственные губы так жадно, что Анна сдавленно промычала. Она была не в силах сдерживать стоны, потому что он раздвигал пальцы, растягивая ее, и это было на грани. — Давай попробуем, — будто самому себе буркнул он и, приставив к ней отяжелевший член, двинулся чуточку вперед. Анна буквально почувствовала, как медленно ее мышцы обволокли головку, и когда Хайтани еще медленнее протолкнулся дальше, заныла в подушку, сжав ее пальцами. Со сбившимся дыханием, в кромешной темноте, они занимались сексом. Осторожным и почти беззвучным. Ран не ускорялся ни на секунду, и от этого влага между ног девушки стала настолько ощутимой, что был отчетливо слышен каждый толчок. Хайтани мелко дрожал от сдерживаемого возбуждения, но, хорошо понимая, что если просто навалится на нее и трахнет, это услышит вся деревня. Вот и контролировал себя, как мог. Крепко держал ее в объятиях и моментами закрывал ей рот ладонью. Анна подмахивала ему задом. Опиралась на локоть и подавалась назад. От этого Хайтани толкался глубоко внутрь и, вжавшись в ее потный висок губами, шептал, чтобы она поскорее кончала, потому что он не сможет двигаться вот так вечно. Анна не реагировала, просто наслаждалась. Тогда Ран, чувствуя, что действительно это вот-вот закончится, ногой стянул одеяло, полностью спустил с Анны шорты и пальцами накрыл клитор. Кояма протяжно промычала в его ладонь, полностью ее обслюнявив, и так сильно сжалась, что Хайтани тут же задвигался быстро и жестко. Теперь уже было громко. Кояма, однако, крепко зажмурившись, вырвалась и вновь спрятала лицо в подушке. Хайтани почувствовал, как она прижалась к нему плотнее, задрожала и, положив ладонь сверху на его пальцы, помогла себе кончить. Тут же сведя дрожащие бедра Анны вместе, Ран вернул ее в прежнее положение — припечатал к своей груди — и, войдя глубоко, наполовину отодвинулся. Кончил с неописуемым чувством удовлетворения. Как же ему стало хорошо. Это было действительно очень хорошо. Анна лежала на его плече, когда он перекатился на спину, и молчала. Здесь и не о чем было говорить. Они снова получили желаемое, и оба были довольны. Осталось только прокрасться в ванную и привести себя в порядок. Да и проветрить бы тут. Комната наполнилась разными запахами. Все было слишком очевидно… В конце концов, тихо провернув все, что требовалось — а именно наскоро помывшись — оба вернулись в комнатушку. На часах было около полуночи. Во всей деревне стояла полная тишина. Анна села на футон и поглядела в окно. Один фонарь, у дома того деда, выхватил неясные тени. — Как-то… жутко, — прошептала она. — Да, поэтому одевайся. — Анна вскинула глаза на Рана, силуэт которого выделялся на фоне окна. — Нам пора валить отсюда. Девушка вновь взглянула на улицу. Трое невысоких мужчин, один из которых катил то ли мотоцикл, то ли мопед, медленно шли в сторону «борделя».