You Remember

      Планы на безмятежное будущее с Анной рассыпались в прах. Она все равно спала в отдельной комнате, и больше ни разу за эти дни не подпустила его к себе. Точнее, он и не пытался доставать ее, но каждый раз, когда тянулся обнять, Анна увиливала. После того случая, когда Ран заглянул в ванную и высказался мелкому, она как будто закрылась. Это было напрягающее открытие. И вновь Ран чувствовал себя беспомощным, словно в одиночку бродил в кромешной темноте, пытался найти выход, но не мог. Мало что могло выбить его из колеи, но как только дело касалось этой женщины, все рушилось. Он перестал понимать, куда, зачем, что. Ездил на работу, занимался делами, встречался на совещаниях с Майки, возвращался домой, а там молча наблюдал за Анной, которая трепетно ухаживает за ребенком. Такой будет его жизнь? Так она будет относиться к нему всегда? И только мальчишка будет в приоритете? Это было утомительно. Пятничный вечер, когда Хайтани приехал домой раньше Анны, которая с водителем отправилась за мелким в школу, обещал быть таким же скучным. Ран принял душ, перехватил что-то из холодильника, пока Стейси хлопотала над ужином, и засел в гостиной с ноутбуком. Несколько раз он созванивался с братом, потом с Коконоем, и когда в квартиру ввалились веселые Анна и Джи Вон, Ран как раз отвечал на новый звонок. — Хайтани. Слушаю, — произнес он официально и взглянул на жену, болтающую с домработницей. Мимо, косясь на него, прошел Джи Вон. Он тихонько поздоровался и поспешил наверх. Тем временем Хайтани услышал знакомый женский голос. — Mi amor, у меня есть для тебя важная информация. Если хочешь узнать, о чем речь, приезжай в Роппонги прямо сейчас. Раздраженный Хайтани сжал зубы. Как же она его достала. Никак не успокоится. — Всю важную информацию передавай Майки напрямую. Если не хочешь так, можешь встретиться с Санзу. Это все? Анна, краем уха уловив эту реплику, оглянулась. Ран отошел в сторону окна и теперь стоял там, глядя на город. — Ты груб со мной, — вздохнула Констанс. — Почему? Мы связаны, mi cariño, ты забываешь об этом. — Мы с тобой, никак не связаны, Эльба. Связаны Уго и «Бонтен». Ты здесь вообще не при чем. Больше не звони мне, поняла? — Грубо, ужасно грубо. Когда ты брал меня на диване в своем пентхаусе, mi corazon, тебя все устраивало, — накаленным от гнева голосом проговорила испанка. — Не припоминаю, чтобы принуждал тебя… — А ее принуждал, мучил, издевался, и она тебя простила. Какую же пустышку ты себе нашел, сеньор Хайтани. — Ран, — вдруг за спиной мужчины оказалась Анна, и он, на мгновение замерев на месте, медленно к ней обернулся. — Милый, какие вещи собирать в нашу завтрашнюю поездку? Милый?! Хайтани сглотнул. Даже мягкая горловина футболки стала давить. Глаза Анны горели, а щеки порозовели. Определенно, ей не нравились эти чувства, потому и хмурилась, но выглядела убедительно, когда смотрела на него вот так упрямо. Ран улыбнулся. — У меня нет времени, госпожа Констанс. Повторяю, больше не звони мне. Однако прежде чем он сбросил вызов, та успела выпалить: «Ханма выходит на свободу! Пусть Майки ждет встречи!», и это все, что услышал Ран. Идиотка. Будто он сам не знает, что Шуджи откупился благодаря ей и Кисаки. — Ожидаемо, — закатила глаза Анна, которой на самом деле не нужны были инструкции насчет поездки, и пошла к лестнице. — Ожидаемо? — не понял Ран. — Да. Она будет звонить тебе, пока ты не сдашься. Отчеканив это, Кояма поспешила скрыться с глаз Хайтани. Ее невыносимо злило присутствие в их жизни этой назойливой женщины, но сделать она ничего не могла. Миссис Джеймисон помогала Анне весь вечер. Они обе распланировали развлечения для Джи Вона, который, сидя на кровати, тихонько читал книгу. А как только Стейси ушла обратно вниз, Кояма решила поговорить с мальчиком. — Джи Вон, все в порядке? Ты не обижаешься, что мы не берем тебя с собой? Мальчик не оторвался от книги, беззаботно отвечая: — Я знаю, что взрослые должны побыть наедине. Ты ведь вернешься ко мне, нуна? — теперь уже Джи Вон взглянул на Анну. — Разумеется. Тебе не стоит даже думать о плохом. — Девушка села рядом с ним и погладила по голове. — А когда наступят каникулы, я свожу тебя в Корею. Хочешь? — Правда? — воскликнул ребенок, мигом забыв о книжке, и повис на шее Анны. — В Сеул! Я очень хочу погулять по Сеулу! — защебетал на корейском. — Хорошо. Значит, погуляем по Сеулу. Обнимая мальчика, Анна принялась рассказывать о том, как будет хорошо полететь туда весной, чтобы не застать жару, характерную для южнокорейского лета, когда дверь в комнату открылась. На пороге стоял Ран. — Нужно поговорить, — кивнул он Кояме и сразу ушел. — Спускайся, Джи Вон, хорошо? Стейси уже приготовила ужин. Мы тоже скоро придем. Анна оставила ребенка и направилась в комнату Хайтани. Тот задумчиво стоял у окна. Он прислонился к стеклу плечом и смотрел себе под ноги, потирал пальцами губы и над чем-то размышлял. — Что-то случилось? — тревожно спросила Анна. — С Юзухой? Иори? В чем дело? Ран поднял на нее глаза. — Твои вещи… Ты ведь еще не все перевезла из той квартиры? — Не все. Большая часть одежды там. — Да, — кивнул он, подтверждая, потому что сам знал, что это так. — И в чем же дело? — Кто-то влез к тебе в квартиру. Пропало кое-что… — Хайтани сощурился. — Ты что, даже белье там оставила? — Вы ведь здесь сами накупили всего, — развела руками Анна, — а я не успела собрать… Украли мое белье?! Вы серьезно? — ошарашенно воскликнула она, осознав, к чему клонит Ран. — Кому это вообще нужно? Снова Хайтани молчал и смотрел на нее изучающе. — Анна, должен ли я узнать что-то важное о тебе и Анзае? Щеки девушки мгновенно обожгло стыдливым жаром. Она отвела глаза и услышала тихое, раздраженное: — Невероятно. — Простите. Я скрыла от вас. — Кояма сжимала и разжимала кулаки, не решаясь озвучить ту мерзость вслух, но ей пришлось. — Директор угрожал мне. У него есть видео… Мы с вами в моей спальне. Помните тот вечер? Он снял это. Поскольку Хайтани молчал, Анна осторожно подняла на него глаза. Мурашки. Вовсе не от страха перед ним, вовсе не от желания сбежать. Нет. Ран смотрел разочарованно. И едва их взгляды пересеклись, как он отвернулся. — Я тебя понял. Можешь идти, Анна. — Что вы будете с этим делать? — Тебя не касается, — холодно бросил, вставая к ней спиной. Анну больно уколол его тон, но она понимала, что могло быть хуже. Хайтани мог взорваться, а предпочел просто замкнуться внутри себя и переварить. Она не осмелилась лезть на рожон — тихонько вышла. Хайтани уткнулся лбом в холодное стекло. — Блять… чертов уебок… Кишки выпущу… — цедил он сквозь зубы, однако понимал, для начала надо бы нарыть информацию о пропавшей девушке. Если он поможет ее родственникам — вернет останки им — то Анна наверняка станет ценить его. Поэтому сразу позвонил брату, и они говорили еще полчаса, обсуждая все детали предстоящего расследования. После этого Риндо сообщил, что Ханма уже назначил Майки встречу и хочет вернуться в бизнес. Кисаки потворствует другу во всем, а вот Сано уперся. И правильно. К черту таких партнеров — ублюдки продажные. Шуджи ударит в спину и глазом не моргнет. Так что тут Майки был к месту упрям.

***

— Давай же… — завыла Анна, глядя на Рана, который стоял, направив на нее оружие. — Ты сможешь… Давай. — Я попросил прощения. Анна вспомнила. Он действительно сказал ей это в отеле в Сеуле. Так вот что это значило… Вытерев ладонями лицо, Нарита застонала от боли, но сейчас было куда страшнее и больнее от того, что в нее целился человек, к которому она так сильно привязалась. — Прости, — повторил Ран. — Прекрати, — тихо попросил Риндо. — Опусти оружие. Это не смешно, они-чан. Ран ничего на это не ответил. Он посмотрел на Анну так, словно хотел оставить этот ее образ — жертва по его вине — в своей памяти навсегда. Он пытался убедить себя, что именно этого и хотел с самого начала — убить. Так он больше не станет искать с ней встречи и навсегда вычеркнет из своей жизни. Он обещал ей это. — Ненавижу тебя, — пробормотала Анна, сжав на груди ткань платья. Ран отвернулся. Нарочно, чтобы не видеть, куда выстрелит. А когда вдали громыхнул взрыв, выстрел слился с ним воедино. В долю секунды тело Анны парализовало. Она отшатнулась. В глазах потемнело. Ноги подкосились. Боли от удара головой о землю она уже не почувствовала. — Какого хуя, Ран?! — выкрикнул Риндо, ринувшись к девушке. Старший Хайтани смотрел в одну точку. Куда-то в самую непроглядную даль. Казалось, по ощущениям, он выстрелил себе в грудь. Дышать было тяжело. Спрятав пистолет за пояс брюк, он вынул из кармана сигареты и прикурил. За спиной матерился Риндо, пытаясь достучаться до Анны, но судя по всему она была мертва. — Что ты сделал? — схватил его за плечо Рин, но тот не дал себя развернуть к ней лицом. Ран трусил. Боялся увидеть ее мертвой. Да, он был самым настоящим трусом и признавал это. Анна стала его испытанием. Что бы он ей не говорил, все равно тайно мечтал присвоить себе. Что делал бы дальше, не знал, но все равно мечтал об этом. — Зачем? — вцепился в лацканы его пиджака Риндо. — Зачем ты выстрелил? — Потому что люблю ее, — отчеканил Ран. — Ты считаешь, что у меня получилось бы дать нам шанс? Я не умею, Рин…       Хайтани вздрогнул и распахнул глаза. Кто-то тряс его за плечо. Волосы взмокли от пота, а тело била мелкая дрожь. Таких снов он еще не видел. Будто снова оказался там, у того горящего ангара, откуда спас Анну, а потом сам же ее «убил». — Ран… что с тобой? — дрогнувший голос жены привел его в чувство. Жена. Верно. Это его жена. Она рядом. Хайтани перевел на нее взгляд. В свете ночника ее глаза казались влажными. Наверное, так и было. Ни слова не говоря, Ран подтянул ее к себе и, обхватив руками и ногами, прижался носом к макушке. Он знал, возможно, ей неприятно, ведь вся его кожа была липкой от пота, но не мог сейчас отпустить женщину, так вовремя оказавшуюся рядом. Постепенно мышцы, до этого будто налитые свинцом, расслабились, и он вздохнул. Анна удивила: не стала суетиться, отодвигаться, просто осталась с ним. — Вы кричали… — пробормотала она ему в шею, — …выкрикивали мое имя. Я испугалась и прибежала. Что вам снилось? — Ты. — Руки снова сжали ее крепче. — Тот вечер, когда я в тебя выстрелил. — Все в порядке. Я жива. — Да. Они снова замолчали. После сна остался горький осадок. Хайтани не хотел признаваться в своей слабости, но все же произнес: — Прошу, не уходи, Анна. — Не уйду. Ее кожа переняла его запах. Они словно срослись. Лежали так и медленно засыпали. Анна не могла отрицать, что рядом с ним ей хорошо. Наверное, он думал так же о ней, ведь не прижимался бы изо всех сил, не нуждался в поддержке, если бы все было наоборот. Анна вряд ли когда-либо позволила бы себе сказать это вслух, но сегодня был подходящий момент. Вот она и пробормотала: — Я люблю, когда нужна тебе так сильно, Ран. Ты становишься похожим на простого смертного человека со своими страхами. Он снова сжал ее. Лег удобнее, теперь позволяя ей закинуть на него ногу, и обреченно подумал, что завтра у него будет дурное настроение. Ран ужасно не любил проявлять чувства таким образом. Он сильный человек, не нуждается в помощи. Однако… Нуждается. Еще как.

***

      Как и ожидалось, наутро Хайтани был таким молчуном, что даже Стейси заметила. Об этом домработница ему и сказала, мол, что это вы, сэр, язык проглотили, никак дурной сон приснился, и заметила, как тот поднял на нее мрачный взгляд. Дело было за завтраком. Ран не ответил, поэтому женщина, перехватив извиняющуюся улыбку Анны, ретировалась. Джи Вон еще спал. Анна попросила Стейси дать ему отдохнуть, сколько пожелает. Школа у детей забирает много сил. Им с нежного возраста приходится нечеловечески пахать. Так что Джи Вон заслужил долгий сон. Завтрак закончился. Кояма накинула пальто и вышла за дверь квартиры. Хайтани стоял у лифта и ждал ее. Сумки загрузил в машину чуть ранее. Да и что там грузить? Совсем немного вещей. Было еще темно. Они в молчании спустились на подземную парковку, но когда Ран подошел к черному внедорожнику, Анна остановилась и удивленно спросила: — Это твоя машина? — В чем проблема? — открывая переднюю дверцу, оглянулся он. — Сколько их у тебя? — буркнула девушка, забираясь в чистый салон. Внутри пахло хвойным ароматизатором, но ненавязчиво. Было приятно. — Каждый раз новая, — это Анна сказала уже себе, так как Ран захлопнул дверь. Он, распахнув другую — со стороны водителя, — снял пальто. — Нам ехать около двух часов, сними верхнюю одежду, — предложил Кояме, и та молча последовала его совету. — Мы отправляемся в провинцию? — уточнила Анна. Мужчина кивнул, усаживаясь за руль. Она заметила, безусловно, заметила, с самого утра он не в том настроении, чтобы вести праздные разговоры, поэтому решила дать ему немного отойти от этой тяжелой ночи, а после обсудить. Если он, конечно, захочет. Ран молча вбил в навигатор маршрут, и механический голос ответил ему: «Префектура Канагава, поселок Хаконе…» Они отправились в путь. Если учесть, что дорога была пустынна, лишь редкие машины проезжали мимо или же мчались навстречу, то добраться до Канагавы они могли быстрее, чем за два часа. Анна расслабленно смотрела в окно, за которым все еще стоял утренний мрак. И как только они покинули черту города, источником света остались мелькающие над головой придорожные фонари. Спустя полчаса езды они оказались на темном шоссе, петляющем через густой лес. Кояма всматривалась в пугающую черноту зарослей и думала о том, как наивно было полагать, что существуют чудовища страшнее людей. Пока живет человек, отрекающийся от своего ребенка; пока есть тот, кто хочет забрать чужое; пока существует кто-то, упивающийся убийством себе подобного — земля будет адом, подкармливающим своих демонов, то есть человечество. Увлеченная этими тяжелыми мыслями, Кояма взглянула на Хайтани. Разумеется, есть и те, кто пытается исправиться. Надолго ли только? Может, в ближайший год Ран будет околдован ей, а потом его опять потянет на вот таких дамочек, как Констанс? Разве возможно удержать подобного ему мужчину рядом? Да и, сказать по правде, Анна не из тех женщин, которые борются за мужчину. Она всегда считала: если за любимого человека приходится бороться, значит, и он делает что-то неправильно. В данном случае, конечно, Эльба навязывает ему себя, но это не отпускает Анну, так и колет в сердце. Что же он там такого с ней делал, что она прилипла, как колючка? Кояма скользнула по фигуре Хайтани долгим взглядом, он посмотрел на нее, вновь повернулся к дороге. — Что такое? — уточнил серьезным тоном. Где же тот Ран, который улыбается по поводу и без? Стоп, что? Анна даже вздрогнула, когда поняла, что немного вспомнила прошлого Хайтани, того, которым он был еще тогда. Да, все верно, он всегда много улыбался и ехидничал, как лис. — Ничего, — ответила девушка, отводя от него глаза, но решила добавить: — Просто подумала, вы, видимо, очень хороши, раз та женщина так вас донимает. Она влюблена в вас? Ран заговорил не сразу. Обдумывал ее слова. А когда Анна покосилась на него, улыбнулся. Холодная маска дала трещину и, наконец, слетела с его привлекательного лица. — Я сейчас как-то даже оскорблен, милая. То есть ты не поняла, что я действительно хорош? Кояма вздохнула и указала пальцем куда-то вверх, в лобовое стекло. — Взгляните, господин Хайтани. — Что там? — не понял тот. — Ваше самомнение. Оно задевает провода. — Ха, смешно, — скривил губы Ран, но по телу прошлась волна тепла. Было приятно, что Анна шутит с ним и чувствует себя спокойно. — Я все это время хотел тебе сказать… — Девушка, заинтересованная этими словами, тотчас же повернулась к нему. — Я рад, что ты не испугалась и осталась со мной. Не сейчас, когда твоя память подчищена, а еще тогда, раньше. Нас страшно притягивало, Анна, но ты все равно давала мне отпор. Сейчас ты более сдержанная. Так что… Я просто рад. Кояма вздохнула, ведь этот разговор был тяжелым для нее. Она не хотела думать о прошлом. — Мне кажется, — все равно озвучила она свои мысли, — если бы вы не выстрелили в меня, то нас нынешних сейчас не было. Я с вами не осталась бы. Сейчас вы пытаетесь быть другим. Тогда нас связывал мой дядя и ваш шантаж. Я мало что помню, но это и не нужно, хватает простых размышлений, чтобы прийти к выводу: там был чистой воды абьюз. — Ты ведь не пытаешься сказать, что сложилось все как нельзя лучше? — слегка раздраженно уточнил Хайтани. Не надо, чтобы Анна внушила себе неправильные мысли. Она не должна думать, что его поступок сблизит их. — Если это так, я начну жалеть о нашем браке. Анна удивленно вскинула брови и развела руками. — Я вас перестаю понимать. Так разве вам невыгодно то, что я говорю? Я буквально признаю, что ушла бы от вас… — …Если бы не тот выстрел. Изумительно, Анна. Что ты сейчас делаешь? Разве я не признал свою вину? Зачем ты тогда несешь эту чепуху? Я выстрелил, ты пострадала, я чуть не убил тебя. Даже потом не смог оставить в покое. Все равно нашел и сделал своей. Как ты можешь говорить, что все сложилось как нельзя лучше? — Черт возьми! Тогда я запуталась окончательно! — воскликнула Кояма. — Так вы рады или нет? Что вас так бросает в крайности? В салоне повисла тишина. Оба замолчали. Хайтани всмотрелся в темную ленту дороги. Сверил маршрут по навигатору и вдруг повернул влево. Внедорожник подбросило на кочке, когда он скатился на лесную дорогу. Анна уперлась руками в приборную панель. — Куда мы едем? — спросила она тревожно. Стало как-то страшно. Ран, таращась прямо перед собой, как бык на тряпку тореадора, угрюмо молчал, в то время как машину раскачивало из стороны в сторону. — Ран? — выпалила девушка, окончательно утратив остатки смелости. — Куда ты меня везешь?! — Не паникуй. Здесь есть более короткая дорога. — Это паршиво звучит, ты в курсе? Обычно с этого начинаются проблемы. — Все будет в полном порядке. Верь мне. Они продолжили путь по ужасной местности, где на ухабах внедорожник подпрыгивал и проседал, а хорошая амортизация вызывала у Анны легкие приступы тошноты. Она молчала, но молчала с таким выражением лица, что взгляни на нее Хайтани, понял — материт его. — Твою ж… Кажется, я не туда свернул. — Да. Вы не туда свернули, когда родились, господин Хайтани. Зачем вообще надо было сокращать путь? Поехали бы по главному шоссе. — Ты такая остроумная, Анна, — хохотнул Ран, внутри тихо нервничая, ведь он просто психанул на нее, а в итоге отключил разум и действительно повернул не туда. Замечательно. Теперь им надо как-то вернуться на шоссе. Он знал точно, есть короткая дорога в ту деревушку, но для этого надо миновать водоем, и насколько Ран помнил — тот водоем уже должен был возникнуть по правую сторону от них. В итоге ничего кроме густого леса и узкой проселочной тропы не было. — Ладно… я проеб… — не успел он договорить, как вдруг что-то хлопнуло, внедорожник вильнул, накренился и просел. Хайтани ударил по тормозам. Все стихло. От резкого торможения Анну мотнуло вперед. Ремень больно резанул по плечу. Она зашипела и прижала руку к старой ране. — Прости, — бросил Ран, открывая дверцу, и спрыгнул ровнехонько в грязевую кашу. — Бля-я-ять, — протянул он. В путешествие оделся чересчур прилично для деревни и тем более для таких приключений. Поэтому мял ногами податливую почву, пока тянулся к кнопке зажигания, и с мурашками по спине мысленно сопротивлялся ощущению холодной влаги в туфлях. Анна была умнее. На ней были ботинки. Хайтани, заведя двигатель, чтобы она не замерзла в салоне, захлопнул дверь и прошел вперед. Встал перед капотом и сразу все понял. Кояма высунулась из машины, громко спросив: — Пробило колесо? — Именно так, — ответил Ран, ударив ногой по сдутой резине. — Невероятно, — усмехнулся и вынул из кармана штанов телефон. — Дай угадаю: связи в этой глуши нет, и мы в полной заднице, — совершенно спокойно произнесла Анна, вставая рядом с ним. Так и было. Они попали в полную задницу, причем по его вине. Разозлился, потому что эта женщина пыталась быть с ним мудрой. Вот же придурок. Тяжело вздохнув, Хайтани засмеялся. Это был его способ защиты от неприятностей. — Ладно. Кажется, хорошие выходные медленно превращаются в плохие. Я потом непременно извинюсь перед тобой, милая, а сейчас нам надо дойти до ближайшего населенного пункта. Порадуемся, что скоро рассветет. Не все так плохо, правда? — Убеждай себя, Ран, — похлопала Анна его по плечу и подошла к приоткрытой дверце машины, — нам нужно прихватить сумки. — Возьмем одну, чтобы там переодеться. Неизвестно, сколько нам придется идти. На карте многие деревни не отмечены. Анна и без него это знала. В принципе, она не злилась из-за случившегося, но ее все еще раздражало то, как Ран реагировал на любые разговоры о прошлом. А еще эта ночь и его хриплый крик. Жуть. Он переживал те события снова и снова, не так ли? Значит, они на верном пути. Пусть его злит то, как она смиренно принимает случившееся между ними тогда, зато теперь Анна точно уверена, Хайтани не лжет, когда говорит, что ему жаль.