You Remember

      О да, Стейси Джеймисон порой была бессердечной женщиной. Особенно в такие дни, когда хозяин был после грандиозной пьянки. Но куда хуже поступила эта, казалось бы, добродушная домработница, когда с самого утра ей позвонила Анна и отменила сегодняшнюю поездку за покупками. Оказалось — а это со слов самой Анны — они с господином Хайтани «немного не поладили». Стейси догадывалась, девушка приуменьшила проблему, и на самом деле между ней и мистером Хайтани произошло нечто серьезное, к тому же тот надрался чуть ли не до потери пульса, но допрашивать Анну не стала. Голос у той был уставший и даже немного охрипший. Это все действительно взволновало женщину, поэтому она направилась в спальню, где отсыпался мистер Хайтани. В первую очередь она широко раздвинула шторы, ослепляя мужчину ярким солнечным светом. Во вторую — Стейси на панели повернула круглый индикатор, и в помещение, провонявшее алкоголем, ворвался холодный воздух. А третье, что сделала домработница — нагло и бесцеремонно включила музыку на колонке. Встала у двери и принялась ждать. Минуты три Ран не реагировал. Потом принялся ворочаться. В конце концов, он простонал из-под одеяла: — Выключи… выключи это сейчас же. — Домработница не шелохнулась. — Стейси! — повысил голос Хайтани, видимо, знатно его вчера прокурив, потому что хрипел страшно, как медведь в берлоге. — Стейси, мать твою, где ты! Женщина невозмутимо стояла на месте. Хайтани, наконец, подорвался и, осатанев, уставился на нее. Выглядел ужасно: опухший, всклокоченный, с серым оттенком лица. — Я вышвырну тебя в окно вместе с этой колонкой, если ты не выключишь ее немедленно, — процедил Хайтани, и только тогда Стейси убавила звук до минимума. — Мистер Хайтани, — произнесла она деловито, — ваша невеста отменила сегодняшнюю поездку за платьями. Значит ли это, что вы позволили себе… — Стейси, — прервал ее Хайтани, и женщина, заметив, как резко изменился у того взгляд, не решилась заговорить снова, — сегодня твоя помощь Анне действительно не нужна. — Ран упал на подушки. — И никогда больше не будет нужна. Все отменяется. Абсолютно все. Вот этого Стейси никак не ожидала. Именно поэтому из нее и вырвалось удивленное и разочарованное: — Так значит, ваша матушка и отец тоже напрасно приехали в Токио? На Рана будто ушат холодной воды опрокинули. Он привстал на локтях и переспросил: — Что? Какие еще… — Ваши родители. Мистер Хайтани-младший, судя по всему, не решился рассказать об этом вчера. Они приезжали сюда около семи часов вечера. Искали вас. Мистер Сано пригласил их на свадьбу. Так сказала ваша матушка, сэр. От похмелья, переизбытка информации, стресса и прочего дерьма у Хайтани лопалась голова. Он ошалело моргал и непрерывно озирался, будто мог найти свои вчера потерянные мозги где-то на полу комнаты. — Стейси, будь добра, — порой Ран говорил с ней в абсолютно неформальной форме, но ту вполне устраивало, — намути мне что-нибудь от похмелья. Надо прийти в себя. — Отличная мысль, сэр, — и домработница поспешила выполнить его просьбу. А Ран сидел на краю кровати и держался за голову. Мама? Отец? Сано, который их пригласил? Да что, черт возьми, происходит?

***

      Анна выглядела плохо. Юзуха, с первых минут ее появления в офисе, поняла — что-то пошло не так. Ведь Коямы сегодня не должно быть на работе. Вместо этого она — Юзуха — и сама Анна в десять собирались встретиться в парке, откуда поехали бы вместе с домработницей Хайтани за покупками. Однако Анна стояла у принтера и, отрешенно глядя сквозь пространство, ждала, когда распечатаются документы. — Может, по кофе? — тихо проговорила Шиба. Анна вздрогнула. — Да, — ответила и, отложив бумаги, пошла за девушкой. Они сели на диван в комнате отдыха, подождали, когда уйдут коллеги, и Юзуха отпила горячего напитка. Она поглядывала на Анну и ждала ее откровений. Однако та молчала. — Слушай, понятия не имею, что там между вами происходит, но… — Уже ничего. То есть… совсем ничего, Юзуха. Мы, кажется, расстались. Я сама не понимаю, — потерла Анна лоб, вновь мучаясь головной болью. — Всю ночь не спала, думала о том, что узнала. И вот не удивилась ведь. А еще Джи Вон. Он ждет. Как я могу бросить это все на полпути? Предательство какое-то. Но смогу ли я смириться и простить, если выйду за него только ради ребенка? Боже, я ничего не понимаю. — Я тоже, если честно, — буркнула Шиба. — Опять же: без понятия, что случилось, но раз ты так страдаешь, не значит ли это, что вам нужно как минимум поговорить, а? — Это так. Просто я боюсь говорить с ним. А вчера он прислал вот это… Кояма открыла на телефоне сообщение от Хайтани. — «Прстк минч. Я нждась в тебие»? — с трудом произнесла Шиба. — Вау. А наш гендиректор, оказывается, грамотный. Если серьезно, Анна, очевидно, он напился. Видимо, его расстроила ваша ссора. Я, знаешь, ничего тебе не посоветую, ведь для этого надо быть в курсе всей ситуации. Поэтому, хочешь, давай после работы посидим где-нибудь, поболтаем. — Спасибо, Юзуха, но сегодня мне нужно выспаться. Чувствую себя разбитой, — сжав руку девушки, сказала Кояма, и та лишь молча кивнула. Рабочий день показался Анне бесконечным, и только когда за огромными окнами совсем стемнело, и город вспыхнул яркой иллюминацией, девушка почувствовала некоторое облегчение. — Госпожа Кояма, — войдя в офис, который был почти пуст, позвал ее исполнительный директор. Шиба еще не ушла. Она сразу перевела взгляд на мужчину, собирая вещи нарочито медленно. — Да, директор, — Анна, которая раскладывала бумаги по папкам, оглянулась. — Прошу, зайди ко мне на минутку. Анзай сказал это и направился к стеклянной двери, в то время как Юзуха быстро подошла к Кояме. — Что ему нужно? — Не знаю, — пожала плечами уставшая Анна. — Давай я подожду тебя у лифта. — Да брось, — улыбнулась та. — Чего мне бояться? Но Шиба почему-то сжала ее локоть и тихо прошептала: — Анна, поверь мне, директор — опасный человек. Остерегайся его. Кояма поглядела на нее удивленно, и обе дернулись от неожиданности. — Шиба, можешь быть свободна, — со сталью в голосе произнес Анзай, стоя в дверях. — Анна, я все еще жду тебя в своем кабинете. Юзуха, сжавшись, отвернулась и пошла к своему столу. Кояма же, оставив работу, направилась к боссу. Его она застала во мраке, поскольку горела только настольная лампа. Что-то неприятное сжало сердце. Похоже, страх. Но Анна мысленно успокаивала себя, что все в порядке. Не будет же босс причинять вред сотруднице, да еще в офисе. — Присядь. Вот как раз этого ей не хотелось. Лучше держаться поближе к двери. Но директор, стоя у окна, выжидающе смотрел на нее, и девушка подчинилась. Анзай сразу прошел у нее за спиной, остановился там, и вдруг положил руки ей на плечи. — Ты сегодня весь день была напряжена. Я заметил это. Что-то случилось? Жених изменил? — усмехнулся директор. — Нет. С чего вы взяли? — Прекрати, будто я не знаю Хайтани. Что он, что его брат — оба спят с женщинами без разбору. Неудивительно, если твой жених поступил с тобой так подло… — Кояма несколько раз дернула плечами, чтобы сбросить его руки, но Анзай надавил сильнее. Девушке от боли пришлось сжать зубы. — Спокойно. Я ведь хочу как лучше. Шиба столько раз меня отшивала, что я очень даже обрадовался твоему появлению здесь. — Господин директор… — вспотев со страху, заерзала Анна. — Перестаньте… это слишком… — Не уверен. А не слишком ли было то, что ты вытворяла с Хайтани? Третий этаж, милая. Я знаю, где окна твоей квартиры. Туда так легко забраться по решетке. Ума не приложу, как ты могла не запереть окно. То видео… Ох, Анна, да у меня даже сейчас штаны рвутся… Такой развратной была только та шлюшка, которую даже твой женишок не нашел. Но это ничего. Ты, главное, молчи, хорошо? Тогда я тебя не трону. Обещаю. А если пожалуешься своему жениху, — Анзай наклонился к уху девушки, — поверь, я успею опозорить тебя на весь город. А может, даже на всю страну. Так что подумай, прежде чем бежать к нему сломя голову. И еще, — его мерзкий язык вылизывал ее шею, и Анна, которую трясло, как паралитика, так сильно сжимала кулаки, что ногти больно впивались в кожу, — не смей бросать эту работу. Я ни перед чем не остановлюсь. — И резко крутанул девушку в кресле, развернув лицом к двери. — Теперь иди. Втянув шею в плечи и сморщившись от тошноты, Кояма выбежала из кабинета. Она влетела в офис, схватила сумку, с вешалки — плащ, и понеслась к лифту. Проигнорировав Юзуху, которая болтала в холле с охранником, Анна оказалась на улице. Несмотря на то, что была на каблуках, побежала по тротуару, как безумная, однако внезапно услышала ускоряющиеся шаги за спиной и едва не закричала. Кто-то рывком развернул ее, почти оторвав от земли, и девушка подняла глаза на… — Боже… — сама не понимая, что уткнулась ему в грудь, жарко выпалила Анна, — Ран. Это ты. Мужчина, который ждал ее здесь уже примерно полчаса, сначала изумленно наблюдал, как она будто от кого-то убегает, а теперь вот прижимается к нему, словно только этого и ждала. Ни черта не понимая, Хайтани оглянулся. Из здания вышел Анзай. На крыльце стояла Шиба Юзуха. Ран заметил, как та проследила взглядом за исполнительным директором, а потом выразительно посмотрела на него, на Хайтани. — Добрый вечер, гендиректор, — поклонился Анзай Михо, масляно улыбаясь. Анна в руках Рана напряженно застыла. — Что-то случилось? Хайтани смотрел на него еще несколько секунд, после чего, проигнорировав вопрос, отвернулся. Неуверенно провел ладонями по плечам Анны и спросил: — Не хочешь рассказать, что тебя так напугало? И Кояма сразу отодвинулась. Держа сумку в одной руке, она пыталась надеть плащ, и лицо ее выражало нечто среднее между страхом и злостью: как будто с трудом сдерживаемое негодование и полное непонимание ситуации. — Я в порядке. А вы что здесь делаете? — Хочу поговорить. — Ладно, — Анна отвернулась в сторону, — говорите. Я устала. Хочу домой. — Я отвезу тебя и там… — Нет, господин, говорите здесь. И если вы собираетесь угрожать мне или что-то в этом духе… — …Угрожать? — …То я сразу скажу: в эту субботу мы поженимся. Теперь уже точно ради ребенка, которого я вам навязала. Это моя единственная вина перед вами. Боли я вам не причиняла. От того, каким сухим тоном она говорила и смотрела вовсе не на него, у Рана свело скулы. Он сжал руки в кулаки, впиваясь в ее профиль жадным взглядом, и мысленно призвал на помощь всю свою выдержку. — Анна, спасибо, — сказал и, развернувшись, быстро пошел к машине. Растерянная Кояма смотрела ему вслед. Что сейчас произошло, не понимала, и даже по пути домой она все прокручивала в голове этот разговор и прокручивала. Анна выйдет за господина Хайтани, чтобы Джи Вон имел полноценную семью с большим достатком. Анна пострадала от господина Хайтани в прошлом. Анна узнала правду. Анна… Анна и снова Анна. А что он? Что Хайтани? Что думал он? Кояма хотела бы это знать. Вот только теперь непонятно было, кого бояться больше. Распахнув дверь квартиры настежь, она, как полоумная, заметалась, проверяя каждый уголок, потом заперлась на два замка. Множество раз проверила окна. Плотно задернула шторы и… Закрывшись в ванной, сидела в горячей воде, а взглядом все сверлила дверь. Казалось, пока она здесь, там, в комнате, ее поджидает Анзай. И это было невыносимо. Она до смерти боялась. Хотела защиты. Уверенности. Хотела почувствовать под ногами твердую почву. Но ничего этого не было. И все равно мыслями тянулась к человеку, сломавшему ее в прошлом. Даже если сейчас он пытался собрать ее воедино, правильно ли делать шаг ему навстречу? Хайтани — жестокий убийца. Вряд ли сожалел о том, что нажал тогда на курок.

***

      «Прошу вас, выберете платье сами. Мне нужно на работу», — написав это с выражением лица, полным отчаяния, Анна швырнула мобильник на кровать и снова уткнулась лбом в колени. Она лгала. Осталась дома. Сказать по правде, у нее поднялась температура. Чувствуя ломоту во всем теле, девушка с трудом взобралась на кровать, натянула на себя край одеяла и закрыла глаза. Вся вспотевшая и замерзшая Анна медленно погрузилась в сон. Об отдыхе не могло и речи идти. Все существо девушки содрогалось, а голова металась по подушке. Сны были ужасными: премерзкие кошмары, где Анна медленно, едва волоча ноги, шла по коридору и, держась за стену, пыталась добраться до его конца. Но впереди была зияющая пустота, будто сверхмассивная черная дыра, манящая шагнуть в нее. А за спиной Анны все время раздавались шаги. Они то приближались, то отдалялись, а потом и вовсе обрушились на нее пугающим надвигающимся топотом. Дернувшись во сне, Кояма медленно открыла глаза и снова закрыла. Даже поняв, что кто-то стучит в дверь, а после открывает ее, она не пошевелилась. Если это маньяк, пусть убьет ее. Может, тогда станет легче? Как сквозь тугую вату, забившуюся в уши, Анна услышала: «Что за черт?» После вдруг стало хорошо. Что-то холодное коснулось ее горячего лба. Анна потянулась вслед за этими приятными ощущениями и поймала чью-то руку. Вновь с большим трудом разлепив веки, она увидела размытый силуэт. — Ран, — кажется, произнесла четко, но на самом деле шепнула. Мужчина, склонившись над ней, окинул спальню обеспокоенным взглядом. Ни градусника, ни таблеток. Анна не лечилась. За окнами уже темнело — наступал вечер — а она, видимо, весь день пролежала вот так, без необходимой помощи. — Риндо, я сейчас отвезу Анну к себе. Вызови нашего врача, ладно? Буду дома минут через двадцать, — в спешке сообщил Ран и сбросил вызов. Он торопливо спрятал телефон в карман пальто, схватил с дивана плед и завернул в него девушку. Она болезненно захныкала, когда Хайтани поднял ее. — Тс-с, все в порядке, — заговорил он слегка нервно, — я помогу. Сунув ноги в обувь, Хайтани локтем ударил по выключателю у двери, вышел в коридор и, как только замок щелкнул, поторопился к лифту. Маленькая кабина была неуютной, с мутным освещением, да и то — лампочка мигала, поэтому когда они оказались на улице, Ран вздохнул с облегчением. Он уложил Анну на заднее сиденье машины, сел за руль и помчался в Сибую… Кояме было тепло и уютно. Правда невыносимо болела голова. Когда она начала медленно приходить в себя, ей подумалось: «Лучше отдать все, что у меня есть, чем возвращаться в реальность». Воздушное одеяло, невероятно удобная подушка, приятная на ощупь простыня — как же Анне хотелось остаться в этом месте подольше. Однако ее сводила с ума невыносимая головная боль. А еще — жажда. Кояма умирала от жажды. Поскольку последними воспоминаниями, которые закрепились в памяти, был момент с внезапным появлением Хайтани, девушке пришлось приложить все усилия и наконец оглядеться. Так она и думала — это не ее квартира. Большая спальня не вмещала ничего лишнего: огромная кровать, укрытая темным постельным бельем; окна во всю стену — это были две стены из стекла в принципе — затянутые густым белым тюлем; пушистый ковер у кровати; пара тумбочек с лампами на них. И все. Разве что за одной из дверей, как полагала Анна, была гардеробная. За двумя другими — ванная и коридор. Проверить свои наблюдения ей довелось сразу. Едва она выпила воды, что любезно оставили для нее в графине на прикроватной тумбочке, Кояма решила смыть с лица пот. Таким образом она оказалась в ванной, впечатляющей своей роскошью. Многие, Анна знала, кто живут в пентхаусах, предпочитают свет и хороший обзор на город. Хайтани не стал исключением. Кояма стояла посреди ванной и глядела на Токио. Зрелище было великолепным, она оценила бы, непременно, оценила, но не сегодня. Голова продолжала болеть. Умывшись холодной водой из-под крана, девушка выпрямилась, потянулась за полотенцем и, взглянув на себя в зеркало, осознала… — Он переодел меня? Действительно на ней сейчас была темно-синяя атласная ночнушка и больше ничего. Абсолютно ничего. Разумеется, это смущало, но для начала Кояма хотела бы разобраться, почему Ран привез ее сюда. Хотел помочь — мог сделать это у нее дома. Халат нашелся здесь же: лежал на полке, в пакете, совсем новенький. Чувствуя себя так, словно попала в дорогой пятизвездочный отель, Кояма вышла из ванной, а после — из комнаты, и уже в коридоре огляделась вновь. Коричневый паркет, благородно-графитовые стены, стеклянные перила лестницы. Вдоль стен было несколько тумбочек с вазами. В них — свежие цветы. — Ох… мисс! Вы же босая! — неожиданно услышала Анна прямо за спиной и, оглянувшись, увидела Стейси Джеймисон. — Мистер Хайтани сотрет меня в порошок! Давайте, мисс, немедленно наденьте тапочки. Обеспокоенная Стейси бросилась в спальню, через миг вернулась и поставила перед Анной пушистые тапки. — Надевайте, мисс, — повторила домработница. Анна не совсем ее поняла, поскольку та заговорила на беглом английском — сейчас мозг девушки соображал туго — но что от нее требовалось, дошло. — Спасибо, Стейси, — поблагодарила Кояма и кашлянула. В горле саднило. Она плотнее закуталась в махровый халат и спросила: — А господин Хайтани дома? — Да, мисс, он внизу. Стейси вновь скрылась за дверью спальни, а Кояма поплелась по лестнице вниз. Голос Хайтани доносился из гостиной, и Анна видела его, пока спускалась. — …тем более мы сделали все возможное, — проговорил он, стоя перед огромным окном, спиной к лестнице. — Нет, Майки, думаю, именно Эльба руководит процессом. — Анна, услышав это имя, остановилась. Вновь неприятно заныло в груди. — Скорее всего, она давит на Уго… Да. Я почти уверен… — Хайтани вдруг обернулся. Замер. — Ладно, Майки, давай об этом при встрече, — и убрав телефон в карман брюк, мужчина попытался улыбнуться. Вышло нерешительно. Он словно прощупывал настроение Анны. — Тебе лучше? Кояма кивнула и прошла к дивану. Она села, поправила на коленях халат и посмотрела на Рана, который стоял там же, у окна, но теперь прислонился к стеклу спиной. Мягко похлопывая мобильником по раскрытой ладони, он разглядывал Анну. — Спасибо за помощь, — решила не выяснять с ним отношения та, а Хайтани неожиданно сказал: — Знаю, ты слышала часть разговора. Просто поясню: Эльба у нас за спиной занимается грязными делами, поэтому мы все слегка напряжены. Анна нахмурилась и покачала головой. — Меня это не касается. Взгляд Хайтани метнулся к ее левой руке. Кольцо. Оно было на месте. — Касается. — Вовсе нет, — упрямо повторила девушка, — даже если стану вашей женой, меня совсем не касаются дела «Бонтен». — Анна, — вздохнул Хайтани, теряя терпение, — ты уверена, что хочешь этого? Не могу сказать, что поступлю, как благородный рыцарь и оставлю тебя в покое, но если ты не хочешь… — Хочу. Прозвучало резко. При этом Анна посмотрела на Хайтани так, что у того невольно сомкнулись челюсти, и на лице заходили желваки. Он не приблизился к ней даже тогда, когда она вдруг встала. Дрожащими руками Анна потянула пояс халата и сбросила его с себя. — Если вам нужно какое-то подтверждение, я могу… могу дать его… У Хайтани от ярости затуманился мозг. Побелев и как будто окоченев от ее слов и действий, Ран отвел глаза. Постоял так несколько минут, а когда понял — та продолжает раздеваться — быстро к ней подошел. Успел перехватить ее руку, когда девушка уже спускала с плеч тонкие бретельки ночнушки. Он ощутимо сжал ее запястье и, выразительно глядя в глаза, произнес почти по слогам: — Не веди себя так. Ты — не проститутка, которую я купил. — Разве? Ваши условия как раз таковы: если я с вами, значит, Джи Вон будет в безопасности и проживет счастливую жизнь. — Джи Вон. Опять Джи Вон. Всегда только этот мелкий сопляк! — громогласно выкрикнул Хайтани. — Делай, что хочешь, Анна! Я сдержу свое слово! Но позволь узнать, как мне одному его воспитывать, когда я не чувствую ничего? Ровным счетом ничего! Я не справлюсь без тебя! Ты это понимаешь? — заключил, тут же отпустив ее, и отошел назад. Самоконтроль дал трещину. Ран не мог сдержать свой гнев, и это было опасно. Но каким же ярким напоминанием о его ошибке была отметина на плече женщины, стоящей прямо перед ним, настолько ярким, что у Хайтани снова помутилось в глазах. Он накрыл их ладонью, после посмотрел на Анну и, подняв с пола халат, протянул ей. — Давай найдем мелкому подходящую семью. Это оптимальный вариант. — Нет. Я буду с вами. — Анна. — Я буду с вами! И Джи Вон будет с нами! Я в ответе за него ровно с того дня, когда позволила себе проявить к нему чувства. Мы справимся. — Хм… хорошо, — неожиданно едким тоном согласился Хайтани и, взяв девушку за локоть, повел к лестнице, — тогда идем со мной. Она шла вяло. То и дело спотыкалась на лестнице. И когда Ран впустил ее в ту же спальню, Анна уставилась на него непонимающе. Неужели он решил согласиться на ее предложение? Надо сказать, это в самом деле было бы унизительно для нее. Она и без того вцепилась в Хайтани, используя его в своих целях, и ему было очевидно больно. — Входи, — скомандовал Ран, открыв дверь гардеробной. Анна не ошиблась, это действительно была гардеробная. Но сейчас ее взволновало совсем другое. — Что… что это? Кояма изумленно смотрела на три разных платья. Три свадебных платья разного фасона, надетые на женские манекены. — Господин? — Ты сказала, выбрать самому. Я сделал это. Кояма молчала. — Примерь. Я подожду. — Нет. — Что значит, нет? Девушка отвела глаза от одного единственного понравившегося ей с первого взгляда и посмотрела на Хайтани, который стоял в дверях. — Пусть мне поможет Стейси. Не хочу, чтобы вы видели меня раньше времени. Ран едва не рассмеялся от этой чуши. Его охватывала злость из-за того, что он оказался в этом дерьме и погряз в нем по уши; от того, что не мог больше контролировать ни себя, ни Анну; и самое главное, от того, что эта женщина продолжала биться за чужого ребенка, но не за него. Ей было абсолютно плевать на всех, кроме мелкого сопляка. Хайтани был уверен в этом на сто процентов. Однако… — Ладно, — холодно произнес он, отвернувшись, и собрался выйти, когда услышал: — Я действительно ревную, стоит только услышать об Эльбе. — Казалось, у него в груди что-то разлилось. Что-то очень горячее. — Сама не знаю, что к чему. Но это правда. Одному богу известно, сколько усилий пришлось приложить Рану, чтобы не сгрести Анну в охапку. Вместо этого он молча стоял в дверях, не шевелился и почти не дышал. Остекленевшими глазами смотрел перед собой, мысленно говоря: «Нет, не вздумай купиться на это. Поверишь, что она испытывает к тебе нечто другое, не ненависть, сразу потеряешь рассудок. Не верь». — Господин? — прохладная ладонь легла на его спину. Хайтани вздрогнул и оглянулся. — Я не смогу простить вам этого, — провела пальцами по следу от ранения, — не смогу простить того, как вы себя вели… — «Она вспомнила?» — Многое из того, что вы делали, убивало меня, не так ли? — «Всего лишь предполагает». — И пусть теперь я знаю, что вы сами не понимали своих поступков, это не снимает с вас ответственности. Тем не менее, я все еще с вами. Но вы сами готовы жить как полноценная семья? Хайтани озадаченно смотрел ей в глаза. Он не отвечал, потому что любые его слова Анна расценила бы, как самообман. Действительно Ран сейчас принялся бы внушать себе, что готов. Единственное, в чем он был уверен наверняка, так это в своем нестерпимом желании получить Анну полностью. Но ребенок, не их ребенок, сюда не вписывался никак. Поэтому лгать Хайтани не хотел. — Я готов жить только с тобой, — вздохнув, признался он. — Я так и думала. Ничего. Позже мы сможем развестись. Мне нужно закрепиться на работе, и тогда я смогу… — Анна, — перебил Хайтани мрачно, — надень уже это чертово платье и больше не заикайся о разводе. Пощади свои и мои нервы. Ран вышел из спальни, оставив девушку в одиночестве, а она, взглянув на платье, которое собиралась примерить, вдруг вся сжалась, ссутулилась и устало рухнула на банкетку. — Что я делаю? — покачала Анна головой. — Он мне нравится? Как это возможно?