Посмотри на меня!

– Мы закончили! – объявила Мизи, подходя, – А, ты решил присмотреть что-нибудь себе? – Нет, думаю, что взять для Ивана. – Комиксы? – Суа не скрывала скептицизма, – Он предпочитает книги, знаешь. Классическая литература, в основном. – Знаю, но книгу я не смогу купить лучше, чем он выбрал бы сам, – рассеянно объяснил Тилл, продолжая просматривать обложки, – Иван покупал мне комиксы раньше, когда я лежал в больнице. Если смогу найти что-то подходящее, это будет хороший подарок. – Может, тебе помочь? – предложила Мизи, – Что ты ищешь? Я тоже посмотрю. – Что-то серьёзное, но красивое. Не про войну, не супергероика и не ужасы. И ещё нужна законченная история в одном томе, потому что он точно не будет покупать другие, чтобы узнать продолжение. Кивнув, Мизи добросовестно принялась за изучение содержимого полок. – Признаю, я впечатлена, – сказала Суа, – Не ожидала от тебя такого вдумчивого подхода. Ну, спасибо. Могла бы и не говорить гадости на ровном месте. – Мне всегда казалось, что ты скорее терпишь Ивана, чем всерьёз обращаешь внимание, – продолжила она, – Особенно, в последнее время. Отрадно видеть, что для него не всё потеряно. Это заставило Тилла отвлечься. – Что за бред? Ничего подобного! – поняв, что звучит резче, чем следовало бы, он заставил себя успокоиться, – Ближе Ивана у меня никого нет... Не было. Ни в последнее время, ни в любое другое. Если не понимаешь, что несёшь, лучше молчи. Всё равно получилось грубо. Мизи смотрела на них с беспокойством. Но просить прощения Тилл не собирался. Он отвернулся обратно к полке. – Мои извинения, – сказала Суа вместо него, – Я повела себя не тактично. Это точно. Вообще не её чёртово дело. – Ты тоже извини, – всё же выдавил он примирения ради. Оставив тему, они выбрали подарок совместно. Для себя Тилл предпочитал менее абстрактные способы донесения истории, но Ивану должно было понравиться. Пролистав, Суа согласилась с его мнением. На том и порешили. Но мысленно Тил снова и снова продолжал возвращаться к состоявшемуся в книжном короткому разговору. Это вот так он выглядел со стороны? Будто ему плевать? Но Иван же достаточно хорошо его знал, чтобы не верить в очевидную чушь. Правда же? Но правда заключалась в том, что Тилл не мог быть уверен. Проницательность или чуткость никогда не были его сильными сторонами. А Ивана и эксперт в эмпатии не назвал бы открытой книгой. Что если Тилл неправильно понимал всё с самого начала? Тогда получалось, что Иван отвернулся от него не из-за чрезмерного внимания Тилла к себе, а наоборот, от его недостатка. Что за раздражающая мысль это была. Да, Тилл был далёк от дружелюбной манеры общения с кем угодно. Но с Иваном его связывало нечто большее, чем слова. Его, одного из немногих, Тилл приглашал к себе домой. Общество Ивана предпочитал любому другому. В любой сложной ситуации надеялся на его помощь, сам готов был сделать для него всё, и никогда этого не скрывал. Не смог бы скрыть, если б и захотел. Нет, абсурд. Тилл не представлял себе, как Иван мог бы видеть их отношения односторонними. Этого просто не могло быть, не после всех этих лет. Но, если так посмотреть, Иван не сумевший вынести знания, что Тилл в него влюблён, идея не менее абсурдная, учитывая, что он за человек. Почему в это Тиллу верилось легче? Он запутался. Свои эмоции и причины поступать так, а не иначе уже казались Тиллу искажёнными, непонятными и тупыми. Об Иване и говорить нечего. Безнадёжно. Разгадать его поведение Тилл не сумел бы и за миллион лет. В нормальной ситуации он бы спросил напрямую. Только сейчас Иван отвечал так, что становилось больно. Или хотелось его ударить. А главное, Иван ясно сказал и показал не раз, что выносить общество Тилла ему тяжело. С утра в школе, слушая Мизи, что рассказывала об Иване, который действительно пришёл с утра в тайное место, но кофе пить не стал, Тилл боролся с собственной усталостью. Он ощущал себя ментально истощённым. Даже просто думать об Иване было тяжело. Но он собирался следовать плану, тем не менее. Если существовала мельчайшая возможность сделать день Ивана немного более добрым к нему, Тилл хотел попытаться. Подменить обед на перемене для начала оказалось несложно. До обеденного перерыва он даже ничего не заметил. И всё же, несмотря ни на что, когда Иван замер, глядя в собственную сумку, Тилл не сдержал усмешки. А потом Иван обернулся и посмотрел на него, и выглядел он скорее подавленным, чем обрадованным неожиданной щедростью. И немного злым, возможно. Тилл не удивился. Такую реакцию он получал на любое взаимодействие. С чего бы это конкретное стало вдруг исключением? И поэтому, когда Иван поднялся, чтобы, вероятно, выразить своё неудовольствие в лицо, Тилл с готовностью воспользовался намеченным путём отступления, прихватив с собой свой новый обед. То есть вышел через окно. Как раз этаж был первый. Через окно староста за ним едва ли полез бы, но Тилл всё равно позаботился о том, чтобы скрыться из виду как можно быстрее. От Ивана всего можно было ожидать. Тилл нечасто убегал от конфликта, но разбираться с Иваном было выше его сил, как бы жалко это ни ощущалось. Его сердце сжималось от одной мысли о необходимости выдерживать новый удар. В класс он вернулся вровень с началом урока, заслужив недовольный взгляд от учителя. Иван же, сидя на своём месте, его будто и не заметил. Однако, добравшись до своей парты, на ней Тилл обнаружил контейнер. Пустой и чистый.