Посмотри на меня!

Когда Тилл поднялся на крышу, Иван уже был там. Нечему было удивляться, он уже вчера явно нацеливался на разговор, пока Тилл не эвакуировался через окно. Да и в целом, казалось, Иван слегка смягчил своё отношение. Наверное. Хотелось надеяться, что возврат посуды именно это и означал. Впрочем, по выражению лица Ивана не сказать было, что он пришёл налаживать добрые отношения и восстанавливать мир. Но и равнодушно-холодным он тоже не был. На всякий случай Тилл приготовился к худшему. Не срываться, не злиться, вести себя достойно, напомнил он себе. Приблизившись, Тилл сел рядом. Достаточно близко, чтобы не приходилось повышать голос, но дальше, чем мог бы прежде. Расстояние ощущалось неловким. – Спасибо за контейнер, – сказал он, потому что кто-то должен был начать, а Иван молчал, – Думал, придётся соврать маме, что его потерял. – Всего лишь вежливость, не стоит благодарности. Кроме того, было вкусно. Почти нормальный ответ. Несколько формальный, но в разы лучше, чем любой другой за последний месяц. Тилл было немного приободрился. – Но, – продолжил Иван, – я хотел бы просить тебя: не делай так больше. Понимаю твоё беспокойство и благодарен, правда. Но я не нуждаюсь в помощи. Ни в твоей, ни в чьей-либо ещё. Нет, лучше не стало. Глухо. Та же тупая позиция, только выражена другим тоном. – Не перестану, – сказал Тилл хмуро, – Достал меня уже. Выглядишь фигово. Ведёшь себя неадекватно. Говоришь, не нужна помощь? Кто тебе поверит? Тилл ожидал, что Иван снова разозлится, как в прошлый раз. Но злиться он не стал. – Я понял, – ответил спокойно, – Если в этом проблема, могу выглядеть и вести себя иначе. Ничего более тревожащего Тилл от него ещё не слышал. – Иван, двинулся, что ли? Это же я. Мне плевать, как ты там себя ведёшь. Для меня не надо притворяться. Это заставило Ивана улыбнуться слегка. – Ага, знаю. Но, понимаешь, мы больше не друзья. Когда сказал, что наша дружба себя изжила, я имел в виду именно это. Вот почему, притворяюсь я или нет, тебя волновать не должно. – По-твоему, так это работает? – разговор становился всё более бредовым, – И что же ты тогда здесь делаешь? Почему тратишь на меня время? Мы же никто друг другу, так какая тебе разница. Или скажешь, что это другое? – Зачем ты упрямишься? – спросил Иван устало, – Я уже всё сказал. Мне не нужна твоя помощь. Не нужна твоя дружба. Смогу прожить без тебя, не беспокойся. Так что ты можешь не обращать на меня внимания. Иди, занимайся своими делами, со мной всё будет нормально. Тилл не был уверен больше, почему именно он не мог этого сделать. Действительно ли он беспокоился за Ивана так сильно, что боялся оставить его одного? Или же не хотел сам остаться один? – Ты так и не сказал самого главного, – насупившись, произнес он, – Почему? Ты говоришь, что наша дружба изжила себя, что мы должны жить дальше. Но почему мы не можем жить, как раньше? – Потому что я не могу так больше. Ответ прозвучал самым искренним за весь диалог. Болезненное осознание. – Я сделал что-то не так? – несмотря на боль, Тилл попытался ещё раз, – Обидел тебя? Разочаровал? – Что? – переспросил Иван удивлённо, – Нет. Нет! Ничего подобного. Тебе не о чем жалеть. Ты был для меня лучшим другом, чем я мог мечтать. Чёрт. Тилл не мог позволить Ивану уйти с этой крыши. Он обязан был решить всё сейчас! Только схватив Ивана за руку, он осознал, как близко они сейчас сидели. Почти вплотную. – Я не хочу отпускать тебя, – сказал он, – Расскажи, что не так. Давай разберемся вместе. Увидев усмешку, он хотел было возмутиться, но не успел. Свободной рукой Иван притянул Тилла к себе. Его лицо оказалось вдруг очень близко и, подчиняясь прикосновениям его губ, Тилл на секунду опустил ресницы, отдаваясь новизне ощущений. Словно красная лампочка вспыхнула в мозгу, обжигая. Тилл, распахнув глаза, упёрся в грудь рукой, одной, потому что второй всё ещё держался за Ивана. Паническая попытка выбраться возымела эффект. Иван отпустил его резко, и Тилл отшатнулся назад, ошеломлённый, почти испуганный. Он видел Ивана будто в замедленной съёмке. Страдание и насмешка в одной улыбке. Тилл не знал, что такое бывает. – Видишь? – спросил Иван, – Вот что. Со мной всегда так. Пытаясь отдышаться, Тилл смотрел на него. И видел. Горькую насмешку, обращённую к себе. Тоскливое одиночество. Нельзя было бросать его. Тилл был нужен Ивану так сильно, что перед масштабом этой проблемы все личные запреты уходили на второй план, становились блеклыми и невзрачными, теряя смысл. – Не всегда. С решимостью Тилл придвинулся обратно, заставив его слегка растеряться, что уже было намного лучше, чем то, что было секунду назад. Хотя и недостаточно хорошо. Обхватив ладонями его лицо, Тилл замер на миг, глядя Ивану в глаза, позволяя ему осознать происходящее. – Что ты?.. Пришлось его перебить. Укрепить свой свежеобретенный опыт было куда более важным и полезным делом, чем отвечать на его дурацкие вопросы. Возможно, целовать Ивана было неправильно. Но Тиллу нужно было защитить его. Изгнать то горькое одинокое выражение с его лица и убедиться, что оно никогда не появится вновь.