Посмотри на меня!

В больнице ночь тянулась бесконечно. Тилл проваливался в дрёму, затем выныривал из неё. Ничего не менялось вокруг, и утро всё не наступало. Он чувствовал себя больным и разбитым. Усталым тоже, почему-то. Тилл ничего не делал много часов, но при этом не отдыхал. Вместо того, чтобы накапливаться, силы будто бесконечно вытекали из него. Никто так и не рассказал ему в деталях, что с ним такое. Говорили с мамой. Не то что бы ему было так уж интересно: суть была ощутимо ясна. Ушибы, трещины, переломы, возможно. Тилл отключился и особо не помнил, но урод на этот раз, похоже, окончательно слетел с катушек. Жаль, что он не мог лечиться дома. В больнице ему не нравилось. И было тревожно думать, что урод мог вернуться, пока Тилл здесь валялся. Мама сказала, что его забрали полицейские, но в фильмах люди то и дело сбегали от полиции. Тилл не был уверен, насколько решение проблемы было надёжным на сей раз. Время тянулось долго и скучно. Одиночество терзало его. Но он всё равно не рад был видеть маму. Потому что она плакала. Тилл так старался защитить её. И преуспел! Но она всё равно плакала. Тилл был бы счастливее, сумей она просто сказать ему спасибо и порадоваться, что всё закончилось. А так её визиты не оставляли ему ничего, кроме глухой тоски. Если б не Тилл, мама предпочла бы пойти с этим человеком. Меньше всего она хотела, чтобы сын оказался на больничной койке. И поэтому не могла сказать Тиллу спасибо. Не верила, что он поступил правильно. Тилл не мог перестать злиться за это на неё. Зато его навестила Мизи. Тилл не думал, что она помнит его имя, а она пришла к нему в палату. И просидела не меньше часа! Всё болтала о происходящем в школе и о каких-то мультиках, что показывали по телевизору. Обе темы волновали его мало, но, всё равно, то было самое радостное событие с тех пор, как он оказался в этом месте. Её участие и желание его поддержать, несмотря на то, что они не были близко знакомы, тронули Тилла почти до слёз. Снова напомнив себе, что она обещала зайти ещё раз на днях, Тилл заставил себя немного приободриться. Может, в следующий раз ему удалось бы сказать ей в ответ что-то вразумительное. Вот так Тилл изобретал в уме возможные способы заговорить о чем-нибудь повеселее, чем последние школьные сплетни, когда начала открываться дверь. Он здесь! Что делать? Бежать Тилл не мог. Драться тоже. Вызвать медсестру? А если она пострадает? А если Тилл умрёт? Но фигура, проскользнувшая в палату, оказалась мелковатой для всей этой паники. – Иван?! – поразился Тилл, – Что ты?.. Зашипев, Иван прижал палец к губам. Жест более, чем понятный. Прикрыв дверь бесшумно, он подошёл к кровати и вывалил на одеяло рядом с Тиллом три мандарина. – Теперь можешь говорить, только тихо. Почистить тебе мандаринку? А Тилл ещё от первоначального испуга не отошёл. – Что ты здесь забыл? – спросил он с раздражением. – Как что? Пришёл тебя навестить. – И почему ночью? – Днём не успел. Происходящее казалось сюрреалистичным. Тилл был готов поверить, что Иван ему снится. – Мы не друзья, – напомнил он то, что повторял за последний год не меньше сотни раз, – Почему ты пришёл? Иван, тем временем, чистил чёртову мандаринку. – Не знаю, чему ты удивляешься. С самого начала твержу: хочу узнать тебя поближе. Конечно, я здесь. Если ты в беде, где ещё мне быть? Такого ответа Тилл никак не мог ожидать. – Я думал, это у тебя шутка так затянулась, – признался он немного растерянно. Из таких, не особо смешных, которые он плохо понимал. – Год прошёл, – заметил Иван, – Пора бы тебе уже передумать. Держи. Мандаринка была скорее кислой, чем сладкой, но Тилл не стал возражать, когда Иван принялся чистить вторую. – И всё равно, почему ты завтра не мог прийти? – Мог. Могу, то есть. И приду, обязательно, и завтра тоже, – отозвался Иван, – Просто хотел успеть и сегодня. – Зачем? И, погоди, завтра тоже ночью? – Хотел проверить, как ты тут. А что до твоего второго вопроса: нет, конечно! Спать тоже надо. Я школу прогуляю. Всё более непонятно и необычно. – Ты хоть раз пропускал уроки раньше? – Нет. – Так приходи после школы, – предложил Тилл, – Ты же отлично учишься. И учителя тебя любят. Зачем всё портить? – Неважно, они всё равно ничего мне не сделают. Лучше побуду здесь. – Почему? – Тебе же скучно? Со мной будет веселее. И что здесь такого веселого могло быть, по его мнению? – Если считаешь, что я собираюсь тебя развлекать... – угрожающе начал Тилл, но Иван протестующе махнул рукой. – Нет-нет, и не думал. И сам тебя развлекать не буду, разве что чуть-чуть. Чтобы поскорее поправиться, нужен отдых. – И что ты тогда собрался здесь делать? – Уроки, наверное. Почитаю, может. Найду, чем себя занять, – оглянувшись на дверь, он сказал, – Мне пора уже. Я уговорил медсестру, но мне нужно уйти до обхода. Так что увидимся завтра! Жди меня. И скрылся за дверью. Тилл не слишком хорошо обходился с Иваном последний год и отлично об этом знал. Неизменно дружелюбный и жизнерадостный Иван выводил его из себя. Таскался за ним. Портил его тайное место за сараем, куда Тилл прятался, чтобы побыть один. Постоянно маячил перед глазами, напоминая: Тилл ничего не мог поделать, если кто-то вдруг решал, что к нему можно лезть. В чём был смысл этого балагана Тилл давно перестал понимать. Но в желание Ивана с ним поладить не верил ни капли. До этой ночи, что была одинокой, и тоскливой, и бесконечной. Пока он не пришёл. Лёжа, Тилл разглядывал оранжевый фрукт, пытаясь понять, что же заставляло Ивана вести себя так. Но мысли его, больше не походящие на сокрушающую спираль, текли лениво и спокойно. Глаза постепенно начали закрываться. Той ночью Тилл уснул, так и не выпустив из рук последнюю мандаринку.