Посмотри на меня!

Перебирая прошедшие дни, Тилл понимал, что не мог сказать точно, с чего это началось. Какое-то время у Ивана было не слишком хорошее настроение, но и не настолько уж плохое, чтобы вызывать беспокойство. В прошлом месяце Иван пару раз ночевал у него дома. Они выбирали подарок для Мизи на день рождения. Вдвоём накидали длинное и трогательное стихотворное поздравление от класса одному из учителей, который в этом году уходил на пенсию. Множество подобных маленьких событий, хранящихся в памяти, не проясняло, какая муха покусала Ивана. Даже наоборот, озадачивало больше. Всё же было хорошо, разве нет? Видимо, не так хорошо, как ему казалось. Тилл не так уж много знал о семейных проблемах Ивана, или о его планах на будущее, или о финансовом статусе и положении его родителей. Вообще ничего не знал, если точнее. Так что, может, его угнетало что-то с этой стороны? Тилл знал, людям иногда было свойственно перекладывать свои беды на других. Сам никак не мог избавиться от дурной привычки срывать злость на всём, что попадало под руку. Поведение Ивана отличалось от таких срывов, но, с другой стороны, уж точно не было похоже и на его обычное. Конечно, Иван, вроде как, сказал не лезть. Но вдруг ему нужна была помощь? Не мог же Тилл бросить его в беде, верно? И, кроме того, а что, если это состояние отчуждённости у Ивана бы не прошло? То есть, до самого выпуска. Трудно было поверить в то, что возможно было оборвать их связь насовсем. Так внезапно, без предупреждения... Но что бы ни произошло, Тиллу необходимо было это исправить, и как можно быстрее. Эгоистичные мысли и опасения, от которых не получалось избавиться, которые не выходило заглушить. Тилл ненавидел саму идею отсутствия уважения к личному пространству другого человека. Ему тошно было от собственных оправданий перед собой. Но и поделать он ничего не мог. Тилл нуждался в Иване, как бы ни было трудно это осознавать и признавать. Заговаривать с ним прямо не выходило. В лучшем случае Иван его игнорировал, в худшем ещё и что-то говорил при этом. Нужен был какой-то план, чтобы заставить его провести рядом с Тиллом какое-то время. Может, он немного бы расслабился и выдал какую-нибудь информацию, которая могла помочь в понимании происходящего. К тому же, может быть, ему не хватало Ивана. Немного. У них ни разу не было настолько длительного перерыва в общении. Важная часть жизни, помогающая превозмогать рутину, будто выпала, а замены ей не существовало. Не то что бы ему нечем было заняться. Но всё валилось из рук, сложно было сосредоточиться. Заваливать себя делами помогало отвлечься от мыслей, но не спасало от тоскливого чувства в груди. План пришёл сам, когда Тилл провалил тест по английскому. Языки, обычно, давались ему ощутимо легче, чем всё остальное, но в тот раз он не спал ночью, уснул потом на уроке и не слишком, по итогу, разобрался в теме. В этом стечении обстоятельств ему представилась прекрасная возможность. Иван никогда не отказывал ему в помощи с учёбой, что бы там ни было. Наоборот, настаивал на ней, если у Тилла что-то совсем не клеилось. Просить вживую оказалось более нервно, чем представлялось. – Я тут кое-чего не понял на уроке... – начал он неуверенно, – Не объяснишь? На перемене они были в классе почти одни, не считая пары человек. – Почему бы тебе не попросить Мизи? – Иван перевернул страницу, вглядываясь, на сей раз, в учебник, – Она владеет английским и будет рада помочь. Проклятье, ну почему так сложно? Он что, не мог просто согласиться? – Я вижу здесь только тебя, – отступать было некуда, – Тебя и спрашиваю. В чём дело? Сам не разобрался? – Нет, просто не хочу отвечать. Зачем мне это делать? Не вижу причин. А, вот и его характер. Откровенность, в чём-то не менее грубая, чем открытая нецензурная брань. Тилл не позволил этому задеть себя. – Мизи говорит, что объяснение кому-то позволяет лучше запомнить самому, – произнёс он назидательно, – К тому же... Пальцы Ивана сжались, сминая страницу учебника. Увидев это, Тилл замолчал. – Неужели ты и сейчас меня не слышишь? – тихо спросил Иван, – Хоть одно моё слово для тебя имеет значение? Я же просил. Не заговаривай со мной. Не подходи ко мне. Оставь в покое. Это так сложно понять?! На повышенный тон обернулись головы. Кто-то заглянул в класс. Тилл едва обратил внимание. Он был ошарашен до такой степени, что даже не мог разозлиться. Остаток дня прошёл, как в тумане. Тилл неплохо, вроде бы, держался. Отвечал на вопросы, вышел к доске даже. На переменах лежал головой в парту, к чему окружающим было не привыкать. Дошёл до дома. Мамы не было, она работала, поэтому Тилл поужинал сам, оставил ей, и ушёл к себе. Упал в кровать лицом в подушку. Замер, неспособный расслабиться. Тилл убеждал себя, что понятия не имел, почему Иван мог захотеть прекратить с ним всякое общение. Что существовал для этого какой-то другой повод, пока ему неизвестный. Но это была ложь, которой он успокаивал себя. Возможная причина существовала, сколько бы он ни отказывался принимать ее во внимание. Причина для категоричного, абсолютного нежелания выносить его, Тилла, присутствие. Тилл думал, что запер эти лишние, эти ненужные чувства и мысли так глубоко, что разглядеть их не смог бы даже Иван. Особенно Иван. Но, получается, он ошибался, ведь так? Теперь всё стало ясно. Иван всё же сумел разглядеть его до конца. Вот поэтому не хотел больше видеть. Что ж, попытался он сказать себе. Оно и к лучшему. Так и должно было произойти. Чем раньше, тем лучше. Мысль была правильной, он знал. Просто заставить себя поверить в нее не получалось.