Тусклая звезда Архея

      — Череда, пусть и оправданного, но очень опасного риска, с большой вероятностью провала, ай-яй-яй! — без реального негодования в голосе, проговорил кто-то над ней.       Уянга легко раскрыла глаза, понимая, что над ней нависает взрослый мужчина с каштановыми волосами, оранжевым платком и предовольной улыбкой. А она лежит на его коленях головой, едва что-то понимая.       — Я давно тебя не видела… — лишь смогла выдать она, прежде чем подняться и ровно сесть рядом.       Вокруг снова шелестела природа. Вдалеке висели разрозненные острова, облизываемые фиолетовыми небесами с россыпью звёзд, словно веснушек.       — И я… Признаю, что это было глупое решение с моей стороны… — обречённо прохрипела Уянга, пряча в ладони опозоренное лицо.       Отец хмыкнул.       — И это правильно. Нужно уметь принимать свои ошибки. Безопаснее было бы договориться хотя бы на каком-то будущем обещании. Но тебе повезло, и всё обошлось.       — И меня даже лечить некому…       — Верно. У твоей матери может быть другой тип крови, и она уже тебе не донор. И вообще больше тебе никто не донор, так что береги себя. — И её силой утянули обратно в лежачее положение, и она не стала сопротивляться. Лишь вздохнула полной грудью, прикрывая глаза.       Ей казалось, что всё самое тяжёлое и опасное уже позади… Пора отдохнуть…

***

      Затылка мягко коснулись, приподняли. Губ коснулось приятное влажное тепло.       Сначала Уянга не протестовала. А потом стала немного включаться, возмущаясь тому безобразию, что совершается в её адрес, пока она без сознания!       Но, подорвавшись, она ударилась зубами о чашку, расплескала тёплый напиток, что подносили к её рту. А потом и поняла, что это её голову придерживала Сайрисса. Уянга тут же остыла, ложась обратно. Просмаковала, понимая, что это то самое сладкое варево, что они обе постоянно пьют, чтобы скорей восстанавливалась кровь.       Значит, она всё-таки оказалась во Сне.       — Раз уж ты пришла в себя, то потрудись объяснить, что ты делала в Архее?! — строго и шипя сквозь зубы проговорила мать, складывая руки на груди. Уянга тактично отвернулась, чтобы не смотреть на её лицо, а потом и вовсе запахнулась одеялом, переворачиваясь на бок.       — У меня свой план, которого я придерживаюсь. Я хочу максимально оптимизировать процесс создания порошка. И я так близка, как никогда. Кстати, где багрянник? — и всё же обернулась через плечо, начиная понимать, что многое в своё отсутствие не могла контролировать. — Где Шандр’гралла’дтрин?       — Этот багрянник принёс тебя на руках ко мне и сказал, что ты потеряла большую часть крови, после чего куда-то делся. Ты мне объяснишь или нет, почему ты потеряла столько крови? И почему ты нацедила ещё в кувшин? Про записку даже спрашивать не буду.       Уянга вздохнула вновь. Похоже, долго секретничать не выйдет.       — Я знаю один рецепт того, как можно создать бесконечный сосуд с кровью. Он… Размножает помещённую в него кровь. Я думаю, что так можно наладить производство гораздо эффективнее и безвреднее для нас.       — Но сейчас ты едва не при смерти.       — Это была необходимая издержка. — Буркнула Уянга, прячась глубже в одеяло от вездесущего холода. Но, разумеется, холод возникал из-за недостатка крови в теле. Давление было низкое.       Сайрисса была таким раскладом недовольна, резко встала, оставляя у некогда созданной самой же Уянгой постели чашку с остатками варева.       — Второй раз сама выходишь в Архей и непременно попадаешь в беду. Мне тебя на привязи держать?       «Ты и так, всю жизнь…» — стыло подумала Уянга, подавляя желание огрызнуться вслух. Потому что бесполезно. Потому что бестолково.       Вместо траты сил на бесполезные вещи, надо скорее восстанавливаться, искать Шандр’гралла’дтрина и учиться. Учиться до посинения.

***

      Через пару дней…? Уянга смогла подняться с постели без особого головокружения. Да, всё ещё было немного дискомфортно в собственном теле, голова была непослушно-лёгкой, что ничего хорошего не предвещало, но хотя бы она могла стоять и не мёрзнуть особо от одного своего существования.       И, что забавно, Шандр’гралла’дтрина искать сильно и не пришлось. Высокий, совсем непомерно высокий багрянник изучал её кабинет в тот момент, когда она подумала сходить к себе, чтобы забрать книгу по сангвимантии.       Шандр’гралла’дтрин поднял алый взгляд с малюсенькой в его-то руках книги и встал с её кресла, что тоже было ему изрядно мало. И это с учётом того, что Уянга сама была под два метра ростом.       — Я достаточно восстановилась, я хочу начать обучение как можно скорее. — Начала эльфийка вместо приветствия. Ну, она, справедливости ради, и не прощалась.       Багрянник к их новой встрече обзавёлся одеждой. Она даже не подумала сначала, что представители его расы тоже нуждаются в одежде — спокойно игнорировала наготу, полагая, что так и надо.       — Я уже находил в твоей библиотеке писания о сангвимантии… Но они не те.       — Не те…? — у эльфийки сдержанно, но всё же прыгнули брови от удивления. Неужели отец где-то ошибся? Достал не тот экземпляр? Купил не в том месте? Прочитал у какого-то шарлатана?       — Наша сангвимантия гораздо глубже и распространённее, чем та, что была описана.       — Ладно, допустим… Этому же будет возможно меня научить?       — Для какой цели вообще она тебе, дитя эльфов? Не власти и могущества ли ты хочешь?       — Власть и могущество — это потом, но на данном этапе мне нужно создать бесконечный источник крови… Эльфийской крови. Но так, чтобы никто не погиб. По желанию.       — Если хочешь без погибели, то нужно создать культ меня.       «А не много ли ты хочешь?!» — промелькнуло в голове эльфийки, но она, сложив руки на груди, склонила в бок голову, принуждая пояснить.       — Мне нужна чужая воля, чтобы создать подобный артефакт. Я так уже делал в прошлом, не нужно сомневаться. Если я всё правильно понял, то ты и мать твоя — некоторого рода живые святыни. Стань моим голосом, что проникнет в души местных обитателей и обратит их ко мне. Доказательство своей мощи я уже продемонстрирую сам.       — Всё бы ничего, но даже мне, «святыне» не доверяют местные. Меня лично никто не знает, я много столетий томлюсь здесь без возможности выйти и контактировать с остальными. Да и я сама уже не горю большим желанием.       — В таком случае, создать для тебя сосуд я не смогу. Без воли никуда.       Уянга мрачно вздохнула, прислоняя к подбородку согнутый палец.       Для проформы спросила:       — А если с жертвами, то… Кому-то из эльфийской расы придётся умереть?       — Без воли не получится, даже если кто-то из вас пожертвует каждую жилку своего тела. — Был ответ. Уянга и без того понимала, что таким путём не пойдёт с большой вероятностью. Собой фатально она жертвовать не собиралась, а отдать ему мать…? Даже при всей скопившейся за годы обиде и злобе, не могла. Не рационально и аморально, хоть последнее её начинало мало волновать перед пониманием, что ей откроется целый, огромный мир, если упорно бороться за него любыми ценами.              — Ладно… Я попробую начать культ в твою честь. Но что входит в обязанности и обязательства твоего культа? — стоило бы уточнить, в самом деле. А то неведомо, что за ужасы может потребовать кровожадный жук. Возможно, она никогда не упросит других прийти на службу.       — Мой культ требует воли и крови. При регулярных встречах я буду купать последователей в кровавых банях. Раз в некоторое время я буду просить жертву. При должном уровне их послушания, я буду получать это легко и просто, а вместе с тем — и волю.       Уянге казалось, что ничего криминального для Архейцев здесь нет. Они же столько столетий только и делают, что обмазываются эльфийской кровью, пусть и в форме порошка, — окно овертона для них уже расшатано, можно разломать.       Но жертвы…       — Население Архея слишком мало, чтобы удовлетворить твою жажду жертв. Да, нас стало гораздо больше за сотни лет трудов моих и моей матери, но мы рискуем быстро поредеть, если кого-то убивать ради тебя. А нам ещё предстоит скоро бой против Отца.       Шандр’гралла’дтрин вздёрнул головой. Опасно потянул вздох.       — Отец. Этот мерзавец почти одурманил меня… Я в приступе одержимости даже напал на… — теперь багрянник оступился, замолк, смятённый. А потом поднял на неё пытливый взгляд, который Уянга не поняла и лишь качнула головой с вопросом. — Теперь я понимаю, что неспроста ты показалась мне знакомой. Твои глаза и сущность…       Эльфийка невольно приложила ладонь к нижнему веку, вспоминая…

Глаза у неё, как у отца, но другой формы.

      — Я… Я, вероятно, потомок того, о ком говорите… — Уянга совладала с собой и опустила руки. Нужно было вернуться к теме. — Значит, вы тоже сильно ненавидите Отца. Нас это объединяет. Многие здесь глубоко ранены и оскорблены деяниями этого самодура. Я прошу вас подумать над возможностью небольшой… Договорённости. Возможно, жертвы можно смягчить? Не убивать, но допустим, жертвовать много крови взамен. Или постоянно приводить новеньких в культ. Если нужен особый сорт крови — достанем, лишь бы был сосуд.       Багранник задумался на долгие минуты. Дожидаясь его ответа, Уянга немного прибралась и создала себе ещё одно кресло, без сил упала на него, тогда и созрел ответ.       — Ладно. Будь по-твоему, эльфийка, но непременно ты должна создать мне культ и удовлетворять его объёмами мой голод. Смертей я не затребую, покуда будет постоянная подпитка чужой волей.       Уянга вздохнула на своём кресле, не раскрывая глаз.       Настал неожиданный этап — создание культа крови.

***

      Девушка просидела несколько суток в библиотеке, читая специальную литературу об управлении толпой, наколдовала пустотной магией несколько экземпляров культовых мантий на одобрение владыки культа.       Привычные, традиционные для эльфов зелёные цвета её одежд сменились багровыми. Хорошо, что уже выработался психический иммунитет к виду красного. Изучение лжесангвимантии помогло. Иначе бы она просто не смогла облачиться в новое красное платье в пол с тёмным капюшоном. Для отражения своего особого статуса, она украсила себя венцом из самодельных рубинов и строгого, холодного серебра. В зеркало она глядела долго, неудовлетворённая тем сочетанием цветов, что получалось у одежды и её волос. Но пришлось лишь смиренно вздохнуть, взять заготовленные приглашения и снова проскользнуть мимо матери в Архей.       Та, к своей большой будущей досаде, снова проглядела её перемещение. Ведь Уянга, наученная Шандр’гралла’дтрином, создала себе отдельный путеводный скинт и вышла через него в деревне дворфов.       — Сегодня у нас знаменательный пир? — пошутил ей знакомый уже привратник, стоило подойти со стопкой алых бумаг.       — Верно. Но не сегодня — в обозримом будущем. Лучше приходите на наше откровение этим вечером, на бумаге написаны все детали. — Она протянула лист удивлённому дворфу. Его напарник вытянул короткую шею, силясь подглядеть. — Пригласите друзей и близких. Нас всех ждёт спасение от заражения, если мы сплотимся под началом могучего владыки, что пришёл к нам на помощь из внешнего мира.       Дворфы озадаченно поставили домиком свои брови.       — Что-то ты бледна, эльфийка, ты точно здорова? Какой вообще владыка? Какой мир?       — Сходи к нашей знахарке, она на ноги по щелчку пальцев поднимает! — поддакнул второй.       Уянга едва не закатила глаза, выдавая листовку и второму.       — Я в своём уме и полном здравии. Владыка избрал меня своим голосом. Ведь моей кровью исцеляются заражённые. Просто придите послушать его речь. Вы сможете уйти, если пожелаете. Это не как с церковью Отца. У нас тут всё по доброй воле. Но знайте, ваш вклад будет вкладом в нашу победу над Отцом.       И поплыла мимо них — расклеивать листовки на смолу к стенам и столбам.       Когда все улицы были украшены алыми бумагами, она собралась уйти, как её остановил оклик издалека.       — Эльфийка! Стой! — из шахт шла Тира с группой своих подчинённых. Подойдя ближе, она бодро выставила руки в боки. — Ты пришла по поводу той истории?       — Нет, я уже всё давно выслушала у вашего родственника. Сегодня я пришла с другим делом. — Что может быть аппетитнее, чем доброжелательно настроенная глава? Попросить её — попросить у всех разом и придавить авторитетом сверху. Выгодная встреча. — К нам пожаловал путешественник из иного мира, как те легендарные близнецы. Он могуч и обещает нам помощь в борьбе с заражением. Нужно лишь прийти на откровение сегодня.       — Вот те раз… Девонька, — у Уянги скрипнули зубы, — ты, у мамки под юбкой всю жизнь прожила, не знаешь, что мир и обитатели его — твари коварные… Не надо верить сказкам первого встреч…       — Это багрянник. — Оборвала её эльфийка, с удовольствием видя шок на дворфийском круглом лице. — Не тот, конечно, о котором рассказывал ваш дед. Но я была на могиле его. Он пал в дуэли против нашего нового владыки. Эта жажда битвы естественна для их расы. Но к нам он милостив. Я бы сказала, неприлично милостив. Он не собирается никому вредить. Он поможет нам. Очень сильно поможет. Ему просто нужны последователи.       Тира долго одолевала свой шок, потом скрипуче-неохотно рассуждала, приходя к нелегкому решению.       — Ладно. За посмотреть же спарков не сдерут? Я приду. Посмотрю на твоего багрянника. Но, скажу я тебе, звучит несерьёзно.       — Конечно, вы можете уйти, когда пожелаете. Но я вас уверяю, всё более, чем серьёзно. Жду вас.       Она проводила взглядом Тиру, полагая, что основа уже заложена. Теперь интересно было бы посмотреть, что там придумал багрянник.

***

      От самого путеводного скинта была натянута алая ниточка, ведущая паство на откровение, в самое глубокое сердце лабиринта. За чёрным поворотом глазам новоприбывших представал забирающий вздох обзор: ярко-ярко свечами был украшен небольшой книжный зал. Всё вокруг было озарено бесчисленным драгоценным сиянием багровый самоцветов. Редкие свечи давали начало свечению, а грани бесконечных бус рассеивали его. В центре зала на большом, могучем троне восседал багрянник, пронзающий тела и души алым взглядом. Подле него, на троне поскромнее и поменьше, сидела эльфийка, опускающая свои тяжёлые веки со светлыми ресницами так, что в тёмных глазах не оставалось места блеску.       Когда зал достаточно наполнился, багрянник встал, и все замолкли, верно, посчитав его за статую. И заговорил, расставляя широко руки.       — Приветствую вас, жители Архея! Меня зовут Шандр’гралла’дтрин, — громогласно отразилось от мрачных книжных полок и глухого каменного пола. — С пять сотен лет назад я явился сюда за зовом крови Первой Матери, и я узрел отвратное: мощи её были осквернены жалким существом, превозгласившим себя «Отцом»!       Эльфийка преспокойно сидела рядом, не встревая. Они заранее договорились о том, как выставят всё. В основе своей, врать они не станут о своей мотивации, но смягчат её поначалу, обрисовав не совсем чётко. И некоторые части истории упростят и переработают, чтобы приблизить недосягаемого владыку ко всем присутствующим. Он ведь тоже был оскорблён, как и они, требует непременной кончины мучителя.       — Этот подлец чуть не завладел моим рассудком, но тот, о ком вы слагаете легенды… Лололошка, мой старый союзник и близкий фаворит, освободил меня от его поганого дурмана! Я был сильно ранен и ушёл в многовековой сон, пока на моё спасение не пришла эльфийская дева. — Теперь встала и Уянга, хотя у неё кружилась голова от стольких приготовлений. Она тяжко опёрлась о подлокотник. — Её щедростью стою я здесь в полный рост. Её щедростью стоите и вы. И все мы едины перед общим обидчиком. Встаньте же против него со мной! Покажите же, что ваша воля тверда и непокорна ему!       В основном на небольшом откровении были дворфы. И лёгкий налёт воинственности в конце речи особенно на них повлиял. Не ведавшие никогда церкви Отца, они стали апплодировать и свистеть, как при речах своих предводителей. Эльфийка тихо хмыкнула от их поведения, взглядом нашла удивлённый взгляд Тиры. Её, стало быть, саму поражало, что она верит.       — Я более, чем рад слышать вашу готовность! — вдохновлённо обратился к слушателям Шандр’гралла’дтрин, и вытянул вперёд хитиновую руку в просящем жесте. — Пусть тот, кто готов дать отпор Отцу, прольёт по капле крови в знак своей решительности!       И тут многие оробели. Особенно редкие затесавшиеся люди. Дворфам это принять было легче. Но теперь Уянга ощущала кожей, как её царапает недоверчивый взгляд одной дворфихи.       Так что, чтобы подбодрить остальных, она вышла вперёд и встала перед всеми.       — Твоя самоотверженность не знает границ! — ухмыльнулся довольный багрянник и приподнял её над землёй силой сангвимантии.       Он не обманывал — взял лишь капельку, не повредив кожи, и отпустил. И Уянге даже не пришлось бороться за сознание своим слабым телом.       Она просто прошла на своё место, грузно упала в него, ненадолго поднимая взор. Дворфы переглянулись. И некоторые опасливо пошли жертвовать. Каждого приподняли, каждого лишили по капле и отпустили.       На таком раскладе настаивала эльфийка. Ведь сразу большими дозами никто в своём уме не отдаст. А ещё нужно было распространяться потихоньку на другие расы, придумывая попутно для них какую-нибудь убедительную речь, чтобы пробрало. Чтобы самим захотелось помочь.       Тем временем, откровение закончилось, и багрянник объявил, что готов слушать вопросы.       — Позвольте спросить, багрянник, почему доказательством решительности выступает именно кровь? — спросила Тира, и весь народ расступился перед ней. К такому вопросу они тоже подготовились.       — Всё потому, что кровь — особенная материя. Помнит ли кто из вас, каким образом создаётся лекарство от заражения? Помнит ли кто из вас, что такое клятва на крови? Помнит ли кто из вас, что такое ровное родство? Всё самое важное связано именно с ней. И я прошу вашей клятвы. Подтверждение того, что вы со мной.       — Но для чего нам объединяться под твоим командованием? Мы уже и так неплохо за пятьсот лет помирились между собой, у каждой расы свой предводитель, и общим советом мы решаем, что будем делать и как. И тут вылезаешь ты, багрянник. Мы совсем не знаем тебя, не можем быть уверены, что ты нас не обманываешь.       — Я знаю, что сказаний обо мне до сюда не дошло. Но я вас уверяю: Лололошка — мой друг и ваш спаситель. Могу ли я в таком случае быть вам врагом? И ещё. Я могу дать вам такую щедрость, о которой вы прежде не могли мечтать.       Тира ожидающе замолкла. Уянга непонимающе перевела взгляд. А Шандр’гралла’дтрин был доволен чужим раболепным молчанием.       — Я могу возвращать к жизни мёртвых. Но при том условии, что будет пожертвовано много крови, а тело хорошо сохранилось.       И начался взволнованный шум. Уянга об этом слышала впервые. Книги отсутствующего родителя не гласили о таком.       — Если возникнет необходимость спасти кого-то — приведите его ко мне и будьте готовы показать своё желание его вернуть.

***

      — Ты не говорил мне об этом. — Укором ударила в спину эльфийка новораскрытого воскресителя.       — Тебя же это не интересовало. Ты же хотела иметь бесконечный сосуд крови. — Резонно подметил багрянник, когда они уходили в сторону кабинета с концом откровения. Уянга наматывала на руку большую алую ленту и хмурилась.       — Мы могли бы сразу вложить это в речь! Но ты раскрыл это чисто по случайности. Если бы не подозрительность Тиры, мы бы не купили их доверие!       — Не тревожься, Уянга, — спокойно возразил Шандр’гралла’дтрин, не оборачиваясь. — Первое откровение прошло в разы удачнее, чем было у меня когда-либо. Всё будет в порядке. Очень скоро с нами будет весь Архей.

***

      Время текло как артериальная кровь, и Уянга придумывала всё новые и новые формулировки, чтобы завлекать представителей других рас. Люди были самым сложным этапом. Их точно так же страшила смерть, их точно так же трясло от желания уберечь своих близких и дорогих сердцу, но особой культурно-расовой черты у них не наблюдалось, на которую можно было давить. Если бы не было Сна, то можно было бы делать упор на будущую безопасность. Но, увы, их слишком расслабляло и делало пассивными осознание, что независимо от Шандр’гралла’дтрина Сон продолжит существовать, останется безопасным и жутким оплотом жизни.       — Девонька, — позвали Уянгу, когда она ходила в людском поселении. За вздохом подавив раздражение от такого прозвища, эльфийка обернулась на дворфиху. — Так и знала, что тут тебя увижу…       — М? Тира? Вы что-то хотели? — спокойно и вежливо вопросила она. Нужно было поддерживать красивый имидж. Тем более, что владыка культа очень мастерски замазал все её жуткие для других черты и странности. Заверил всех, что её стремления и цели ровно так же высокодуховны, как у её предков. Разумеется, приукрашивание и тут.       — Я хотела спросить. Ты правда веришь этому багряннику? Я уважаю все сказания и предания моих предков, но… Он буквально убил своего сородича. Это факт, который принесли доказавшие свои намерения герои. А остальное он мог просто навыдумывать, чтобы обелиться. И что вообще за Первая мать? Про неё никогда не было никаких сказаний. Не выдумал ли он её?       — Я верю ему, Тира. — Вздохнула она, пытаясь звучать искренне. Справедливости ради, она правда верила в то, о чём собиралась рассказать. — Он поведал мне, что эта Первая мать приказала ему спасаться, когда он оказался свободен от заражения и был тяжело ранен. Мы всё ещё мало знаем о мире, в котором живём. Даже если мы отняли территории у Отца. Даже если начали восстанавливать и документировать родословные, некоторые летописи и рецепты… То, что было до Отца, осталось всеми забыто, и вполне возможно, что где-то, как-то существует некая Первая мать. Возможно, она — истинное божество нашего мира. Возможно, что нет. Как бы то ни было, в бою все средства хороши. Нам правда не помешает дополнительная помощь от могучего союзника. И я также верю, что он самолично бы обескровил Отца, если бы только мог до него добраться. Кстати, об этом…       Уянга с интересом склонила голову на бок, пытаясь проникнуть в душу толстокосой предводительницы дворфов глазами.       — Матушка всё упрямится? С ударом по Отцу.       Тира цокнула языком.       — Конечно! Даже сомневаться не стоило! — её напряжение сменилось нервным смешком. — Я уже давно все шахты вдоль и вширь облизала, но никаких притаившихся заражённых там нет! Но ей всё не верится.       — А где вы вообще собрались искать Отца? Его поместье уничтожено. Эшхолд уже отстроен заново, судя по всему. — Уянга обвела рукой обновлённый город. Теперь он назывался по-другому, но она не интересовалась. — А в эльфийских землях ничего подозрительного я не заметила.       — На самом деле, мы думали двинуться дальше, к морю. Мы там мало ходили пешочком, только вороны с высоты смотрели. Там скалистая местность, может, какая пещера или расщелина есть, которую они не увидели… А там наш искомый позорник прячется…       Уянга призадумалась. То ещё, конечно, дельце — подаваться в военные советники, когда нагрузила себя планом по оптимизации производства порошка и вербовкой в культ, но придумать решение для такой поисковой операции по поиску иголки в стоге сена, было бы интересно.       Учитывая то, что прибегнуть к пустотной магии не получится… Хотя…       — Неприличный вопрос… А сохранилось ли вообще учение о пустотной магии? Я не видела никогда, чтобы кто-то ею пользовался.       Тира озадаченно потёрла затылок.       — Ну, я видела, что птички наши иногда практикуют… Меня в Сон приводил как раз один старый ворон. Как детям исполняется пять — призывают ворона, умеющего в пустотную магию. Он перемещает их в Сон, а потом учит из него выходить. Вот так…       — Ах… Значит, птицы устроили монополию? — усмехнулась девушка, покачиваясь. — Я просто читала, что пустотная магия позволяет колдующему… «Распыляться» по частичкам в окружающий мир. Я думаю, вороны могли бы таким образом сканировать местность вдаль, вширь и вглубь. Могли бы… Найти живых существ, которые заражены.       — Надо же… Ты откуда такие вещи знаешь? — Уянга выдавила невинную милую улыбку. У неё тоже есть своя маленькая большая монополия.       — Скучно сидеть и тухнуть сотни лет… Книжки читать стала. Но ладно, я просто подкинула вам идею. Возможно, птички сильно обленились и не смогут такое провернуть… А может, и смогут. Кто знает? В любом случае, мне нужно возвращаться к делу. Увидимся.

***

      — Как обстоят дела с волей? Ты можешь в процентном соотношении сказать, сколько производится сейчас от нужной доли? — подошла к багряннику эльфийка после очередной встречи культа, наматывая на руку путеводную ленту. И гадая, как скоро мать обнаружит культ. Из тех кровавых рассказов, которые ей рассказывались вместо сказок на ночь, Уянга уяснила наверняка, что никакие религиозные и околорелигиозные организации она не воспринимает больше. Возделывается почва для очередного конфликта. И госпожа Сайрисса будет неистовее, чем Тира, которая тоже стала задаваться вопросами и разумно опасаться.       — …четыре       — Всего? — сердце было готово надорваться. А потом она остановилась и призадумалась, начиная высчитывать. Если каждый месяц производить такой же прогресс, то потребуется двадцать пять месяцев. А это чуть больше двух лет. Учитывая паранойю старшей эльфийки, можно даже ближайшие лет десять не ждать выдвижения против Отца, где потребуется очень много пыли. Так что даже с этим планом она вполне может успеть к возможному сроку. — Ладно, нет, это в самом деле недурный результат. Мне кажется, вороны, из-за своей сплочённости, скоро станут присоединяться активнее.       — Молва горит быстрей и ярче лесного пожара. Ты проделала отличную работу, теперь всё пойдёт своим чередом без тревог для тебя. Я найму волонтёров в культе, чтобы те сами распространяли информацию и приглашали остальных. От тебя лишь может потребоваться создание новых листовок, и всё.       — Да? Мне не придётся заниматься менеджментом или торговать лицом? — что-то уж слишком сказочно складывалось.       — Думаю, для эффекта будет неплохо, если ты будешь посещать особенные церемонии. Ах, да, нужно будет создать купальни. Нужно, чтобы ты подала всем пример на кровавом купании. Из этого просто невероятно сильно черпается воля.       «Кровавое купание… Книга по сангвимантии меня готовила ко всему, кроме этого…»       — Надеюсь, хотя бы в одежде?       — Конечно.       Вздохнув, эльфийка воротилась восвояси. Проверила, зажила ли рана после дойки крови, и упала с зачитанной до дыр беллетристикой на кровать.       Чтобы угомонить ждущие худа нервишки.

***

      Купальни были готовы. Уже существующую материю формировала во что-то другое Уянга впервые, но с горем пополам, пять раз всё переделав заново, она смогла сделать несколько неглубоких, чтобы дворфы не утонули, бассейнов. И несколько глубоких, для остальных. И скромный чан для себя.       В заветный день она расчесала волосы у зеркала, видя, что голубой свет звёзд её бледнит сильнее нужного. Оделась в свои культовые одежды и снова протянула ленточку от путеводного скинта до купальни. Вела ладонью по каменной стене, не ощущая между ними двумя разницы.        И за нею клеточками эритроцитов потекли культисты в красных балахонах. Засели все в лунках себе по росту. А она влезла в чан, ощущая, как тяжелеет от запаха металла воздух. Шандр’гралла’дтрин явился на церемонию во всполохе алых частиц. Голос его дрожью пробрал небольшое помещение. Он приветствовал всех, но Уянге трудно было сконцентрироваться на этом. Она разглядывала свои руки, сложенные поверх платья. Холодные и неотзывчивые, как у мертвеца.       А потом зажурчало. И она закрыла глаза. Сталь, ледяная и несгибаемая, влилась в каждую жилку, когда что-то тёплое капнуло в темечко. И Уянга раскрыла глаза на свою дурость.       В комнате полился багровый дождь.       Кап-кап. Кап. Кап. Кап-кап.

      Кап-кап-кап.

      Кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап-кап.

      Чан стал спешно наливаться густой и липкой алой жидкостью. Капля кинжалом пронзила костяшку. Залила жгучим маслом ноги. Уянга не могла пошевелиться, во все свои пустые глаза глядя на то, как спешно наполняется её купель. Ощущала, как тепло мерзко стекает с затылка на щеку и скатывается к подбородку. Как виснет капля на кончике носа, как слепляет волосы и ресницы.       Сотни порезов на тонком бледном запястье в раз окропили её голову. Жгучая, тянущая боль в запястьях почти до самого локтя, боль, которую не скроешь ладонью. Которую не облегчишь холодом или заживляющим бальзамом.       Кровь заливает лёгкие. Булькающий вдох только давит за грудиной боль и пламя, но ничего иного не приносит. К горлу подступает ком тошноты, желудок начинает напрягаться, заставляет изогнуть позвоночник, но ничего не исторгает.       И боль режет-режет-режет-режет. Пока на руках не останутся одни исцарапанные кости, пока все сухожилия не лопнут, мясо не превратится в фарш.              Уянга не понимает, как её вытягивают крепкие большие руки из чана. Как с подола за ней волочится кровавый шлейф. Но потом нос утыкается в тепло, знакомое, но не заставляющее тут же расплыться и упасть без сил. Знакомый запах, короткий вздох трав меж стали.       Уянга поднимает пустые глаза. Встречает шокированный взгляд матери.       И понимает, что вот-вот культ крови придёт в упадок.