Human hearts and wolf souls

Утро встречает Хонджуна облачным небом, привычным морозом и недовольным лицом Сана. — Ты предложил Сонхва пойти с нами на охоту? Ты серьёзно? — Да, — Хонджун уверенно кивает, проверяя исправность лука и стрел. — Сонхва тоже любит охотиться. Сан резко выдыхает и скрещивает руки на груди, открыто показывая, что ему не очень приходится по душе идея друга. Но он не пойдёт против него, и не только потому, что Хонджун — будущий вождь племени Шикра. — А, я понял, тебе интересно посмотреть на него в деле, — хмыкает Сан, закатывая глаза. — Только не говори, что ты уже успел в него влюб… Последние слова альфа говорит лицом в снег: Фира неожиданно толкнула его в большой сугроб. Волчица не недолюбливает его, просто ей не нравится поведение Сана. Хонджун смеётся с выражения лица друга, а тот выплёвывает снег и морщится, смотря на довольную своей выходкой Фиру. «Эти двое друг друга стоят», — Сан отряхивается от снега и, прикусив мизинцы, свистит. Его волк уже должен проснуться и услышать сигнал. Через несколько мгновений Сильвер прибегает и накидывается на альфу, тут же облизывая его лицо. Недовольство Сана сразу улетучивается, он хихикает и шутливо пытается отпихнуть от себя огромного волка. — Как дети малые, — с улыбкой произносит Уён, подойдя вместе с Сонхва и их волками к альфам. — Минги и Чонхо не пойдут с нами? — Минги с отрядом ушли помогать Юнхо и Тэну выкашивать кусты с ядовитыми ягодами, а то волки что-то слишком часто начали пытаться полакомиться ими. А Чонхо, скорее всего, ещё спит с Ёсаном, — отвечает Сан, закрепляя на поясе арбалет, а за спиной — мешок для убитой дичи. Он залезает на спину Сильвера и глядит на остальных. — Мы идём или нет? — Не будь таким серьёзным, — фыркает Уён, седлая Лайта. Он смотрит на Хонджуна и Сонхва, улыбаясь краешком губ. — Мы пойдём вперёд. Догоняйте. Пара уходит по излюбленной тропе, негромко вредничая друг с другом. Хонджун подходит к омеге и протягивает ему мешок, лук и колчан со стрелами. — Спасибо, — Сонхва поднимает уголки губ и закрепляет оружие за спиной, а мешок — на бедре. — Ты тоже будешь охотиться с помощью арбалета? — Ага. Это самое удобное и привычное для нас оружие, — Хонджун хлопает себя по бедру, к которому прикреплен небольшой арбалет. Он садится на Фиру и кивает в сторону, куда ушли Сан и Уён. — Пойдём. Они на волках догоняют пару, что уже перестала пререкаться и осматривается вокруг в поисках дичи. — Сегодня как-то тихо, — с ноткой грусти говорит Уён, а Лайт поскуливает, как бы соглашаясь с ним. Они во время охоты убивают немного дичи, иначе лес совсем опустеет, но сегодняшний день обещает быть унылым. — Может, устроим соревнование? — Сан глядит на каждого, а в его глазах горит хитрая искорка. — Поделимся на пары, и чья пара убьёт больше дичи, та и выиграла. — Что ж, это, по крайней мере, не даст нам заскучать, — кивает Хонджун и, только он хочет предложить Сонхва поохотиться вместе, как его мысли сбивает громкий голос Уёна. — Чур, я с Сонхва! — восклицает Уён, подойдя верхом на Лайте к Сонхва и Сириусу. — Ты не против? — Нет, — Сонхва в предвкушении улыбается, но от его глаз не ускользает еле заметное разочарование на лице Хонджуна. Он думал встать в пару с альфой, но не хочет отказывать Уёну. — Тогда решено! Расходимся и через два часа встречаемся у реки. Люди кивают друг другу, а волки, переглянувшись между собой, уходят в разные стороны.

***

От реки веет свежестью, её течение бурно шумит и глушит пение лесной птицы. Сильвер и Фира пьют воду, утоляя жажду после непрерывного бега по лесу; возле них лежат мешки с убитыми птицами и туша молодого оленя. Сан и Хонджун стоят у высоких деревьев и ждут прихода омег. — Скажи, ты специально убежал в южную сторону, зная, что там водится больше всего куропаток? — спрашивает у альфы Хонджун, смотря на его довольный вид. — Надо было хватать возможность, пока она была, — Сан широко улыбается. — Ещё и оленя убили. Четыре куропатки и один олень — победа точно за нами! — Какой же ты всё-таки неугомонный, — Хонджун качает головой, переводя взгляд на реку. — Чего смотришь туда? Увидел кого-то? — Нет, просто я вчера спросил у Сонхва, как они перебрались через реку… — Они же её переплыли, разве нет? Хотя, если за ними гнались, они наверняка тогда порядком выдохлись, — Сан озадаченно смотрит на реку. Её течение не раз беспощадно забирало жизни слабых существ, особенно холодной зимой. — И всё же они смогли её переплыть. — Сонхва сказал, что Сириус перепрыгнул её, — Хонджун видит на лице Сана неподдельное удивление, отчего издает смешок. — Я тоже был удивлён. — Говоришь, перепрыгнул, — Сан прищуривается, стараясь представить, как тот же Сильвер перепрыгивает широкую реку. — Что-то мне слабо верится. — Почему ты не веришь Сонхва? — Я уже говорил: я не люблю чужаков — что людей, что волков, поэтому не доверяю ему, — вздыхает Сан и, только он хочет уйти к Сильверу, как слышит позади себя пробирающее до дрожи рычание и хруст веток. Хонджун и Сан, обернувшись, видят перед собой огромного — больше их волков — медведя, во взгляде которого отчётливо видны голод и злоба. — Медведь-шатун, — шепчет Сан, инстинктивно протягивая руку к бедру, и тут же вспоминает, что закрепил оружие на Сильвере, как и Хонджун — на Фире. — Только этого не хватало. — Не делай резких движений. Альфы медленно идут спиной к реке, одним жестом руки подавая знак волкам, чтобы они оставались на месте. Волки хоть и сильные, но не факт, что они смогут выстоять против агрессивного медведя. Остаётся один вариант — дойти до волков и скрыться на них в лесу. Зверь издаёт рёв, ускоряет шаг, намереваясь убить двух людей, а те понимают, что, если разойдутся, то медведь последует за кем-то из них. Оба не хотят этого, поэтому продолжают отступать назад вдвоём и пытаются что-то придумать. Медведь встаёт на задние лапы, замахивается когтистой лапой в сторону Сана, и тот от неожиданности поскальзывается, смотря на громадного хищника, жаждущего его растерзать на куски. — Сан! — кричит Хонджун, уже думая самому подставиться под удар, но громкий рык, принадлежащий не медведю, заставляет его остаться на месте. Над зверем буквально пролетает чёрная фигура; в его голову насквозь входит стрела, выпущенная из лука. Медведь издаёт предсмертный хрип и, упав в снег, больше не шевелится. Сан распахивает глаза, наблюдая, как белая поверхность земли окрашивается алым цветом, и наконец делает глубокий вдох морозного воздуха. Сильвер подбегает к нему, тычет носом в его щёку и скулит, переживая за своего человека. Сан поднимается с земли, смотрит сначала на такого же удивлённого Хонджуна, а затем — на Сонхва и Сириуса. Чёрный волк опускает голову и восстанавливает дыхание после мощного прыжка, а Фира подходит к нему и слабо виляет хвостом, словно благодарит за помощь. — Вы в порядке? — Сонхва слезает с его спины, убирая лук за спину. — Да, всё нормально, — выдыхает Хонджун и облегчённо опускает плечи. Если бы не Сонхва и Сириус… он даже представлять не хочет, что случилось бы. — Эй, Сонхва, не надо больше так убегать! — говорит Уён, подбегая верхом на Лайте к ним, и округляет глаза. — Медведь-шатун?! — он глядит на побелевшего Сана, который до сих пор пытается отойти от пережитого, и осознаёт, что здесь произошло. — Ох, боже… Уён вмиг спрыгивает с волка и обнимает своего альфу; тот обнимает в ответ, шепча успокаивающие слова. Сан не знает, кому он их шепчет — себе или Уёну, но главное, что всё позади. — Давайте возвращаться домой, — произносит Хонджун, с искренним восхищением посматривая на Сонхва. — Кстати, сколько у вас убитой дичи? Медведя посчитаем за троих. — Если так, то, — омега задумывается на мгновение, — шесть. Медведь, две куропатки и один заяц. — Заяц?! — одновременно выдают Хонджун и Сан. Первый в неверии добавляет. — Его же трудно не то, что поймать, а даже увидеть. — Выдели бы вы, как Сириус, почуяв зайца, быстро догнал его, а Сонхва ловко подстрелил! — восклицает Уён, с гордым видом смотря на альф. — А у вас сколько? — Пять. — Мы выиграли! — Уён налетает на Сонхва с объятиями, заваливая его на снег. Они заливисто смеются, не обращая внимания на холод и забывая про недавнюю ситуацию. — Теперь ты веришь, что Сириус перепрыгнул реку? — Хонджун мягко сжимает плечо Сана. Тот выдыхает пар изо рта и устало прикрывает глаза. — Верю.