Гомосексуальная свободная зона [BL-REBIRTH] | Цзян Чэн в центре внимания

Мать Цзян Чэна была старшей дочерью в богатой семье. Но у неё была гораздо более значимая личность: современная танцовщица, получившая множество наград и заслужившая славу и уважение в индустрии по всему миру. Все более или менее знали имя Юй Цзыюань, даже если никогда в жизни не видели её выступлений, настолько она была знаменита. Цзян Чэн вспоминает, что, когда он был подростком, произошло недоразумение: в статье, в которой её хвалили и говорили о её влиянии на мир танца, говорилось, что у неё есть дочь и сын. Всё верно, если не считать имён: Цзян Яньли и Цзян Усянь. Цзян Чэн устроил из-за этого большой скандал, плакал и ничего не ел два дня подряд. Помощнице пришлось уговаривать его три часа, прежде чем он что-то съел. Из-за его истерики отец ещё больше возненавидел этого нелюбимого младшего ребёнка. Вэй Усянь не сменил фамилию, или Юй Цзыюань не позволила ему этого сделать, но дело было не в этом. С тех пор, как Цзян Чэн начал увлекаться готикой в подростковом возрасте, пара строго-настрого запретила брать его с собой на общественные мероприятия. Поэтому, когда папарацци увидели приёмного ребёнка, они подумали, что наконец-то сфотографировали скрытого сына семьи Цзян. И как же они хвалили Цзян Усяня! Какая красота, какое обаяние, какая аура и многое другое. Всего того, чего не хватало Цзян Чэну, настоящему сыну. И для Юй Цзыюань это было как громкая пощёчина. В следующий раз, когда они встретились за еженедельным семейным ужином, она пристально смотрела на Цзян Чэна. В течение многих лет после этого недоразумение не прояснялось, поскольку это был такой незначительный канал, опубликовавший эту новость, что она едва ли привлекла внимание. Его родители не обращали внимания на всякую ерунду, которая появлялась в СМИ, они были очень знаменитыми, и о них ходило много ложной информации. Но после этого одноклассники Цзян Чэна ещё много дней дразнили его, называя «Цзян Усянем» за его спиной. Конечно, Цзян Чэн, будучи мелочным по натуре, позаботился о некоторых из тех, кто был слишком навязчив, используя закулисные методы. Но и это не помогло. Когда его разоблачили, одну из его любимых машин забрали. Но это тоже не относится к делу. Последним годом, когда Цзян Чэн вёл готический образ жизни, был год, когда он окончил школу. Ему было двадцать лет. Перед началом последнего года обучения в школе, к концу зимних каникул, у его матери было важное выступление на праздновании Дня национальной независимости, организованном правительством. Он запомнил этот год, несмотря на то, что у его матери было много таких важных достижений, из-за инцидента, который произошёл по дороге на мероприятие. Цзян Чэн, его сестра и брат, а также двое его двоюродных братьев направились прямиком к месту проведения мероприятия в горах. Они могли бы воспользоваться вертолётом, как и другие приглашённые, но его брату взбрело в голову ехать на машине. Он сказал, что это может быть весело, как будто они отправились в путешествие. Конечно, как и любой другой хаотичный план Вэй Усяня, это привело их к катастрофе. Две их машины сломались одна за другой посреди нигде. Цзян Чэн не назвал бы этот инцидент катастрофой, но то, что за ним последовало, было ужасно. Из-за того, что они застряли в горной деревне и не смогли вовремя добраться до места проведения мероприятия, Цзян Чэн был изгнан из жизни, а его несчастливые звёзды-близнецы начали его падение. Братья Не. И, очевидно, девушка, Мянь Мянь, тоже была найдена в тот год. Но она не имела особого значения для самого Цзян Чэна; в прошлой жизни он даже не видел её лица как следует. Цзян Чэн, если бы его спросили, в какой момент своей жизни он хотел бы вернуться, если бы ему действительно пришлось вернуться, Цзян Чэн, скорее всего, сказал бы, что в любой момент до того, как он согласился на эту проклятую поездку. Но, увы, его выбросили в этот мир без его согласия. Цзян Чэн уставился на покачивающиеся коровьи хвосты, затем на коллекцию металлических браслетов с шипами и черепами на обоих запястьях, затем на очень фальшивые, очень блестящие татуировки, покрывающие всё его предплечье. Он почувствовал оцепенение, осознав, что вернулся в то время, когда они застряли в деревне. Судя по тому, что его двоюродные братья и сёстры всё ещё были опрятными, одетыми в современную одежду и с выражением отвращения на лицах, они, вероятно, только что добрались до этой грёбаной древней цивилизации после двухчасового перехода. - Если я скажу, что это просто грязь, ты мне поверишь?- Цзян Чэн услышал свои слова и не поверил им. Но Вэй Усянь сказал, что поверил. Конечно, когда их проводили в дом старосты, чтобы он мог вымыть руки, никто не подошёл к нему, в том числе и Вэй Усянь. Цзян Чэн с горечью подумал, что ему солгали. Вэй Усянь ему не поверил. В результате эта странная толпа шла по грязной деревенской дороге под моросящим дождём: впереди шёл старик, уроженец деревни, за ним следовал похожий на призрака человек, от которого пахло дерьмом, а за ним — идеальный круг людей, идущих на расстоянии пяти футов друг от друга. Дети, игравшие на улице, с любопытством следили за ними до самого дома старосты. - Старик Ли, выйди на минутку.- Парень, который привёл их сюда, громко позвал, напугав многих своим громким голосом. Цзян Чэн внимательно наблюдал за происходящим, в отличие от своей прошлой жизни, потому что знал, кто сейчас выйдет. Это был двухэтажный деревянный дом, единственный двухэтажный среди глинобитных хижин. Из него робко вышла худенькая девушка с грязным лицом, выглядевшая не совсем женственной в традиционном понимании этого слова, и от неё пахло дымом. При ближайшем рассмотрении оказалось, что на ней была очень старая туника и ещё более старые хлопковые брюки. Она была босиком, а всё её лицо и тело были испачканы углём. Одним словом, она выглядела нелепо. - В чем дело, дядя Тун-Тун? - спросила она. - Мянь-Мянь, скажи своему отцу, чтобы он вышел. В нашу деревню приехало много горожан. Они заблудились. Нам нужно найти место, где они могли бы переночевать. - Цзян Чэн бросил взгляд на Вэй Усяня и, увидев, что тот нахмурился, понял, что Вэй Усянь уже кое-что заподозрил. Он втайне восхитился умом своего брата; неудивительно, что Вэй Усянь — самый важный человек в мире. Он даже видит в ней сходство с пропавшей дочерью семьи Цзинь под всей этой грязью и копотью. В своей прошлой жизни Цзян Чэн всегда задавался вопросом, почему, как бы он ни старался, никто не обращал на него внимания, в то время как его брат, который везде, куда бы ни пошёл, сеял хаос, мог завоевать всеобщее расположение. От фальшивого, озорного плейбоя из семьи Не до холодного принца, второго ребёнка Лань. Только после смерти он узнал, что его жизнь была фанфиком, написанным кем-то из другого мира. Он задавался вопросом, почему его так ненавидели, что его изобразили таким плохим парнем. Но, может быть, таким он и должен был быть. В конце концов, это он. Он всё делал по собственному разумению и может винить только себя. Он не делал выбор под давлением автора. Его личность и характер были созданы писателем, но с этим ничего не поделаешь. Цзян Чен внезапно почувствовал себя подавленным, размышляя о своей прошлой жизни и жизненных решениях. - Отец ушёл в город. Если бы вы пришли всего на несколько часов раньше, они могли бы вернуться домой завтра. Теперь нам остаётся только ждать, пока вернётся отец... Дядя, впусти их в дом. Похоже, им не помешала бы вода... - Мянь-Мянь робко говорила с едва заметным акцентом, гораздо менее непонятным, чем у её дяди Тун-Туна. Из-за сгорбленной спины и худобы она выглядела старше своих лет. Но у неё были ясные глаза. Когда она пристально посмотрела на Цзян Чэна на несколько секунд дольше, чем обычно, Цзян Чэн почувствовал себя неуютно. Он первым делом вымыл руки, как только ему показали, где находится уборная. Уборная, несмотря на свой небольшой размер, была чистой и на удивление хорошо пахла. В прошлый раз Цзян Чэн был недоволен своим размещением и отказался принимать ванну в таком маленьком, устаревшем помещении. Позже они встретили главу семьи Не, который приехал в лес неподалёку, чтобы посетить строительную площадку, благодаря тому, что Вэй Усянь захотел приключений в лесу. Когда мистер Не помог им наконец-то связаться с внешним миром после двух дней, Цзян Чэн вспоминает, как младший брат Не закричал «грязный призрак» и упал в обморок при его появлении. Но сегодня Цзян Чэн даже искупался в горячем бульоне на обед, так что же за вонючий туалет он не видел? По сравнению с его жалким существованием в последние дни жизни, этот туалет уже можно было считать хорошим. Так что Цзян Чэн был на самом деле доволен, он мыл руки, оглядывался и смотрел на... Ааааааааааааа Цзян Чэн замер, осознав, что демон с чёрным лицом в полутёмной комнате на самом деле был его собственным отражением, и он зря испугался. Он мог только вздохнуть. Прошло так много времени. Он умер в тридцать. Значит, десять лет. Спустя десять долгих лет Цзян Чэн увидел в зеркале свою альтернативную версию. Очень рано в своей жизни Цзян Чэн осознал это. Его отец, Цзян Фэнминь, восхищался сильными людьми. Каждый член семьи Цзян всегда был Альфой. В прошлом, в настоящем. Даже Вэй Усянь был альфой. Поэтому, когда Цзян Чэн подрос и люди стали называть его красивым, а двоюродные братья стали дразнить его, называя неженкой, Цзян Чэн покрасил волосы в зелёный и фиолетовый, нарисовал вокруг глаз большие тёмные круги и стал носить необычную одежду, чтобы выглядеть таким же мужественным, каким, по его мнению, он должен был выглядеть. Вместо этого его отец стал реже приходить домой. Юный Цзян Чэн, который так и не понял, что сам напугал своего отца, в ответ попытался выглядеть более мужественным. Не обошли вниманием даже колючие собачьи ошейники. Только после окончания учёбы, однажды, когда Вэй Усянь вскользь упомянул, что его внезапно отправили с пустяковым поручением, потому что к Цзян Яньли должны были приехать будущие родственники, Цзян Чэн решил прекратить эту ерунду. Он и не был по-настоящему увлечён готикой, и в тот редкий момент ясности Цзян Чэн вычеркнул из своей жизни всё, что с ней связано. После многих лет практики Цзян Чэн уже довольно хорошо разбирался в плохом макияже и сделал успешную карьеру, заставляя себя выглядеть нелепо, несмотря на то, что сам не осознавал этого. Отказавшись от немодного образа, он сразу же занялся искусством уродования себя. Он сделал свой нос плоским, линию подбородка более квадратной и так далее. Это была катастрофа. Но Цзян Чэн успешно заставил всех поверить в то, что он бета, на долгие годы. За это он стал известен как печально известный гадкий утёнок из семьи Цзян. Внезапный стук вернул его в реальность. - Чен-Чен, я принёс твою одежду и косметичку. Открой дверь.- Цзян Чэн понял, что это был голос Цзян Яньли. Его сестры. Его сестры, которая умерла за год до его собственной смерти. И она тоже умерла по его вине. Только тогда он по-настоящему осознал реальность. Серебряный билет сверкал в полумраке, его лицо выглядело довольно уродливо из-за размазанной туши, а его сестра, которая была жива, тихо говорила из-за тонкой двери. Тело Цзян Чэна сильно дрожало от внезапных приступов рыданий, которые он с трудом сдерживал. Сдавленным голосом он прочирикал, крепко держась за раковину: - Поставь их у двери, сестра.- - Ты в порядке, Чен-Чен?- Цзян Чэн не мог долго сдерживаться, поэтому отчаянно возразил: - Я в порядке. Оставь их там.- Когда удаляющиеся шаги затихли, Цзян Чэн наконец-то заплакал. Немного туши, которая всё ещё оставалась на его ресницах, наконец-то растеклась по щекам. Он снова был жив. До того, как всё было разрушено его собственными руками. До всех его страданий. Он снова мог видеть людей, которых любил, мог говорить с ними, когда хотел. Ему больше не приходилось спать с голодным желудком. Его тело ещё не было изуродовано до неузнаваемости. Цзян Чэн сполз по влажной стене, уткнувшись лицом в согнутые колени. Он крепко прижал их к груди. На этот раз он не будет действовать опрометчиво. Он, очевидно, не будет просить слишком многого. Если бы он мог просто жить, пока люди, которые ему дороги, ещё живы, если бы у него было достаточно еды и одежды, если бы у него была крыша над головой, защищающая от дождя и снега, это уже было бы блаженством. Цзян Чэн боялся, что всё это было ложью. В следующий момент он очнётся от того, что домовладелец ударит его ногой в живот за то, что он плохо выполняет работу по дому. И он забудет свой приятный сон через минуту или две, прежде чем вернуться к мытью посуды, которое он отложил на вторую половину дня. Этот Цзян Чэн в его воспоминаниях был таким же уродливым, как и отражение в зеркале в ванной. За исключением того, что он был по-настоящему уродлив, без какого-либо искусственного воздействия. Он был тощим, с синяками и впавшими щеками. Всё его тело было исхудавшим, а ладони — мозолистыми. Цзян Чэн проплакал ещё несколько минут, прежде чем инстинктивно вскочить, чтобы не тратить слишком много времени и не злить других. Несмотря на то, что дерзкого молодого господина Цзяна не стали бы ругать за то, что он тратит слишком много воды или времени на душ, старая привычка умирает с трудом. Цзян Чэн наполнил деревянную ванну водой и взял в руки большую кружку, собираясь начать умываться. Его взгляд невольно снова упал на отражение. Он одновременно подумал, что нет, даже голодный, истощённый Цзян Чэн с впалыми глазами из его прошлой жизни не мог сравниться с этим уродом. Цзян Чэн вздохнул. Он не мог не задаться вопросом: что, если бы его характер не был таким: глупым и капризным! Он тоже мог бы жить долго и счастливо, как Вэй Усянь. Что, если в оригинальной сюжетной линии, в отличие от фанфика, Цзян Чэн на самом деле был главным героем? Может, так и было. Может, именно поэтому его сделали таким бесполезным, потому что автор его ненавидел. Цзян Чэн вздрогнул от собственных мыслей. Он снова хочет чего-то чрезмерного. Эта неблагодарная тварь. Он с трудом оторвал взгляд от зеркала и начал мыться.