Легион и сияние

      Все, что нас раздражает в других, может привести к пониманию самих себя.       Карл Густав Юнг, известный земной психиатр       Первый легион, которого они хотели посетить — Марий Дарье. Мужчина жил в старом, жилом центре города, и когда Эклиш понял это, то уважительно предположил:       — Наверное, он неплохо зарабатывает.       — Или просто не может оттуда уехать, — ответил Нип, закалывая волосы, глядя в отражение в витрине. — Тут в Киполе старый центр — это дорогое, но как бы неблагополучное место. Все обеспеченные давно купили машины и перебрались в частный сектор, там спокойнее.       — В каком плане неблагополучное? — настороженно спросил сияние, наблюдая, как легион раз за разом пытается укротить резинкой свое длинное каре. Выходило вечно с какими-то петухами. — Там преступность? Наркоманы? Грязь? Алкаши? Резиденция Уисти?       — Все вместе, — кивнул Нип. — Едем на автобусе. Не хочу привлекать к нам там внимание.       Они проехали через половину города, мимо Фонда и других помпезных высоток, торговых центров, пересекли железную дорогу и резко оказались на непримечательных сероватых улицах. Это было закулисье Киполе, его старая неопрятная сердцевина. На вид дороги, тротуары и стены домов были чистыми, но какой-то едва различимый налет повсюду создавал впечатление засаленности. Словно кто-то специально втирал копоть.       Угрюмую восьмиэтажку тоже нашли быстро. Через соседний магазин обошли запираемые двери, попали в холл и также беспрепятственно нашли квартиру. Нищета местных обитателей кричала о себе: в общем коридоре стояла сильная вонь дешевого дезодоранта и обуви; старый линолеум был то выцветшим, то в чернеющих трещинах; следы и черточки от ботинок в самых неожиданных местах, словно кто-то по утрам бегал не по парку, а по потолку. Атмосферы добавляли мутные лампочки и звуки пьяного дебоша где-то вдалеке. Эклиш молился Светочу, чтобы Марий был дома и они прошли через весь смрад и мрак не зря.       Дверь открылась резко. Хозяин сначала злобно, а потом растерянно глянул на гостей и тут же попытался закрыться на все замки. С кошачьей реакцией Нип кинулся вперед, вклинил ногу и плечо в щель и прорвался в квартиру против воли Мария. Сияние кинулся следом и закрыл за собой дверь, в надежде, что никто не вызовет полицию из-за шума.       — Клянусь, я не знал! Клянусь, я не знал! — вопил хозяин квартиры.       — Марий? — спросил легион, в недоумении. — Разве мы знакомы?       Мужчина сначала замотал головой, а потом закивал, примирительно подняв руки. Он пробубнил что-то про то, что многие в городе знают его после того интервью про Фонд.       Эклиш бегло огляделся. Небольшая темная квартира с неопрятным ремонтом и пожившей мебелью. Мусора не было, помещение захватила лишь старость и неухоженность. Бедность Мария была на виду. Пожелтевшие занавески, небрежно собранные у дверных косяков, казались какими-то засаленными, окна сто лет не мытыми, столы и тумбы хлипкими. Дома словно жил забытый всеми на свете старик. А ведь Марий был ровесником или даже чуть младше того же Уисти.       Сияние оглянулся на хозяина. То был среднего роста мужчина с небольшой полнотой. Круглое приятное лицо с едва заметными крохотными шрамами, старая одежда — чистая, но с невыводимыми пятнами. Глаза такие измученные, что сердце ныло. Глядя на него, Эклиш не сомневался и секунды, что все это время в его жизни происходило что-то неприятное и тяжелое.       Марий постоянно прикасался к предметам вокруг себя, словно искал опору. Его пальцы успели побывать и на тех самых шторах, на сероватых обоях и выключателе света. Наконец, он поднял на гостей глаза и осмотрел их с головы до ног. Казалось, что легион был не в себе.       — Нип... — проговорил он . — Знал я одного тезку твоего. Хороший был врач. А ты? С Накира?       — Да, оттуда, — кивнул парень как можно доброжелательнее улыбнулся и потянулся за рукопожатием. — Эклиш Парле. Слушай, такое дело, — начал он придумывать на ходу. — Мы пытаемся понять, что проворачивает Уисти. Меня очень настораживает его работа и, судя по тому, что мы видели, денег от Фонда никто, кроме него, и не видит. Мы пытаемся собрать против него доказательства.       — И с чего ты вдруг этим занялся? — резонно спросил Марий. Рукопожатия не было — он резко вытянул руки вдоль тела, ладонями неуклюже хлопнув себя по бедрам.       Эклиш и Нип переглянулись, и легион уверенно выдал полуправду:       — Этот ублюдок нагрел его на бабки и выселил из квартиры.       Марию было заметно неприятна компания Нипа — он даже смотрел на него иначе, недружелюбно и колюче. К Эклишу он относился значительно приветливее, хотя все еще странно. В итоге они ушли на кухню и сели за небольшой невысокий стол со старой клеенкой в порезах ножа. Он весь был завален разной неопрятной мелочью: чайными ложками, жестяными крышками от банок и бутылок, почерневшими зубочистками и старыми чеками, слипшимися от влаги — локти положить некуда. Нип стоял, прислонившись к косяку, и делал вид, что полностью занят телефоном, а не тем, что рассказывал мужчина.       Марий оперся запястьями о край крышки стола, сгорбился и в такой позе перепуганного грызуна начал свой рассказ с надрывом, словно с самой болезненной его части:       — Уисти отлично знает, что я никуда от него не денусь. Я не могу сдать эту квартиру, не могу продать, не могу устроиться на работу. Его выплаты, даже копеечные — это единственное, на что я существую. А темными делами я заниматься больше в жизни не буду. Он предлагал, но я не стал. Честно, не стал! Я не могу поступить никуда кроме Легионского факультета, но у меня же даже школьного аттестата нет, и никто не хочет с этим разбираться.       — А чем плох факультет? — резонно спросил Нип.       — Потому что я больше не могу. Не могу, понимаешь? Когда я пытаюсь собрать существ у меня перед глазами Ямы. Ямы. Ямы. Клетку вижу, понимаешь? Нет, ты не понимаешь. Тебя там не было.       У Мария на глазах выступили слезы. Он спешно их протер, запрокинул голову и тяжело, с хрипом выдохнул, закашлялся, содрогаясь всем телом. Стул под ним заскрипел, наклонился. Потом мужчина согнулся над столом, шумно ударившись локтями, но, кажется, даже и не заметил этого — он судорожно и болезненно вцепился в собственные волосы, а потом стал без конца притрагиваться к столу, словно вдруг ослеп и мог полагаться только на свои руки.       — Они снятся мне, — с хрипом прошептал мужчина. — Все, кого я там убил. Они мне снятся. Простите. Простите, пожалуйста. Я сейчас успокоюсь. Да где же оно? Где оно? Вы не видели?       Эклиш сжал пальцы в щепоть и поднес к лицу мужчины. Мягкие, золотистые вспышки искр озарили его лицо на секунду. Марий смотрел на них устало, безучастно, а потом и безразлично. Он сидел так добрых нескольких минут, полностью выпав из мира.       — С ним все нормально будет? — обеспокоенно спросил Нип, помахав зависшему легиону рукой. — Что вообще происходит?       — Небольшая фишка закатных сияний, — сказал Эклиш вздохнув и немного перебрав пальцами свет. — Знаешь, типа успокаивающего гипноза, он за ним ничего не слышит. Марий скоро сам очнется.       — Какие у тебя вообще могут быть проблемы с работой, если ты можешь продавать свои услуги как универсальное успокоительное? — отметил Нип.       — Это помогает не всегда, не всем, и непонятно насколько. Если Марий так срывается, то ему нужна реальная помощь, а не парочка красивых искорок.       — Или что-нибудь веселящее, — криво усмехнулся Нип. — Я видел у него пустые пакетики от дури. Старые, но все же.       — Не удивлен, жизнь у него не сахар.       — Слабак, — категорично выдал Нип. — Наверняка, сам не хочет ничего менять.       — Посмотрел бы я на тебя, если бы ты пережил то, что было у него, — весьма грубо ответил Эклиш.       Парни на несколько секунд с вызовом смотрели друг на друга. Выдерживать темный взгляд легиона было неприятно, но, в конце концов, Нип криво усмехнулся, прищурился и кивнул, словно в знак примирения.       Они просидели так несколько минут, пока Марий не начал оживать. У него задергалось лицо, потом он странно дернул головой, а в конце проморгался, глубоко вздохнул и совершенно спокойно посмотрел на своих гостей.       — Лучше? — спросил Нип скептически.       — Да! — бодро ответил мужчина. — Значительно лучше. Что бы это ни было, спасибо.       Он закрыл глаза, словно они болели, размял шею. Эклиш впервые видел, чтобы человек так сильно преобразился после успокаивающего света — Марий вдруг стал походить на серьезного дядечку, который давно пережил все невзгоды и теперь обрел крайнюю невозмутимость. Он даже лицо тер как-то осознанно и сияние ждал, что будет, когда легион продолжит свой рассказ.       — В общем, — выпалил он, потянув носом. — Уисти тот еще скот. Прикрывается благородными мотивами, но дела ведет грязно.       — Хороший лидер — бесчеловечный лидер. — сказал Нип, скрестив руки на груди.       — В точку, Нип! — согласился мужчина, достал из стола запечатанную пачку сигарет. Он больше не шарил бесцельно по столу, не трясся. Быстро нашел ленту-разделитель и избавился от целлофановой упаковки. — Одно время, Уисти даже предлагал нам боевую работу. Мол, походите на Стыке миров вахтой, поубивайте резафов, проложите кабели, а то сияния всю работу нашу заберут. Мы сделали вид, что не слышали этого. Надеялись, что он отстанет от нас со своими идеями, если не получит от нас реакции.       — "Мы"? Другие легионы из Ямы, да?       — Да. Сейчас все разъехались подальше от Фонда. Но у них хотя бы была родня, а у меня никого не осталось.       Он откинулся в кресле, сунул в рот сигарету и стал искать по карманам.       — Эй, вы курите? Есть спички или жига?       Нип наклонился над столом, раскрыл ладонь и сосредоточенно напряг пальцы. Мгновение спустя крохотный огонек заплясал у кончика сигареты. Марий пораженно цокнул языком, со всех сторон посмотрел на такое создание и прикурил. На кухне воцарилась прогорклая вонь.       — Интере-есно! Не знал, что так можно. Это больше похоже на его способность, чем нашу, да, Нип? Но это очень красиво, — сказал мужчина, смачно затянувшись и выпустив в сторону облачко дыма. — Уисти ведь тоже был в Яме, но смотрю на него сейчас и понимаю — он словно был с той стороны, со стороны наблюдателей, а не с нами. А ведь ему должно было быть хуже всех от того, что он убил Арику.       Эклиш остолбенел. Едва не закричал. У него отпала челюсть, заболело в груди.       Образ Уисти Нейза в мыслях сияния разлетелся на осколки и собрался в странную некрасивую фигуру. Тоска, печаль и недоумение. Лицемерие, тяжесть прошлого и жалость. "Я очень хочу, чтобы ни один легион по доброй воле не стал убийцей. Мы ведь все не желаем никому зла" — всплыли в памяти слова Уисти на том самом концерте. Мужчина говорил, что создал Фонд в память об Арике и вот каким он оказался человеком на самом деле. Легион все выворачивал в свою пользу. Для него словно не было ничего святого, а лишь инструменты, которыми он может пудрить людям голову. Это просто оскорбляло тех, кто действительно испытывал душевную боль.       Нип твердо положил руку на плечи сияния и сжал, словно успокаивая. Это было очень кстати.       — Расскажи про Арику, — потребовал легион, пока Эклиш не мог и двух слов связать от шока.       Марий печально рассмеялся, наблюдая за реакцией гостей. Во всей этой ситуации и правда была какая-то темная горькая ирония.       — Что вам рассказать? Что она была ангелом во плоти, невинной девочкой? Это и так можно прочитать в интернете, везде истории одинаковые, — сказал Марий и подвинул к себе жестяную крышку, на которой уже были следы пепла. — Она правда была милой. Высокая, стройная такая. Дожила бы до свободы, сейчас бы красоткой стала. А они ее в клетку высотой в едва ли в полтора метра. Уроды. Все говорили, что она слабая, а она единственная из девчонок, кто долго прожил, хотя не умела создавать тварей. Даже на волоске от смерти. Это мы у охраны подслушали.       — Тогда как она дралась? — спросил Эклиш.       — А это самое интересное, парень. Потому что Арика ни черта не была доброй и милой. О, в ней было зла больше чем у нас всех вместе взятых.       Ладони Нипа едва заметно дрогнули, на секунду сильно сдавили плечи — слишком сильно для успокаивающего жеста. Эклиш оглянулся на легиона. Тот пораженно уставился на Мария, замер, а потом все же убрал руки на спинку стула. Сияние, кажется, до сих пор чувствовал давление на своих плечах.       Марий продолжил:       — Она умела лишь наращивать вокруг себя темную оболочку или на других. Под доспехом как бы ускорялось заживление ран, и на ней, и на нас. Мне кажется, ее просто иногда пробивало на жалость, а все остальное время... Не знаю, что такое произошло у нее в жизни, но в ней было что-то темное. Как говорят "из плохих семей не выходят слабые легионы". Она умела терпеть, но когда противник доводил ее, у Арики просто ехала крыша и она разрывала его на куски. Прямо руками.       — Какие у них с Уисти были отношения? — спросил легион твердо.       — Хорошие, — выдохнул вонючий дым Марий. — Она его лечила, он следил, чтобы ее не обижали. Уисти был кем-то вроде лидера.       — Откуда вы узнали, что он убил ее?       — А мы и не знали. Уисти к нам не вернулся. Яму накрыли, через пару дней нашли тело... — сдержанно говорил Марий. На каждое последнее слово в предложении он звонко барабанил пальцами о стол, расставляя звонкие точки. — Она погибла всего за пару часов до спасения. Крохотная случайность могла бы спасти ей жизнь. Судьба даже в этом не сделала поблажки.       — И что, получается на самом деле тебе ее не так уж и жаль? — спросил Нип.       — Мне жаль всех нас.       Эклиш обменялся контактами с Марием и настоял, чтобы мужчина звонил ему в случае чего. Он хотел помочь легиону в границах своих возможностей, пусть и малых. Вместе с Нипом они пешком отправились домой. Путь неблизкий, но это было общее решение, чтобы проветрить голову и переварить услышанное.       — Он сказал "из плохих семей не выходят слабые легионы". — проговорил Эклиш. — Что это значит?       — То это и значит. Фраза одного психолога. Когда ребенка любят и принимают, ему не приходится прыгать выше головы и придумывать фантастических тварей.       — То есть когда в семье все хорошо, то легион слабый?       — Да, типа того. У всех нас примерно одинаковый запас сил, вот только на них сильно влияют личные качества. Подавленные дети, или обиженные, вырастают, и на свободу вырываются все их демоны верхом на силах легиона. Представь, как Арика сильно хотела защититься, что первым делом создавала себе панцирь, а не оружие? А теперь представь, сколько лишений было в жизни, например, Лики. У нее в подчинении безобидные осьминоги, которые помогают в творчестве. Делают ей качели, пока она рисует, или краски приносят. Наверное, она тоже не просто так с головой уходит в свое дело, но все же это про другое.       Прогремели грозовые тучи вдалеке. Парни решили все же дождаться автобуса, встали на остановке. Было безлюдно, даже как-то мрачно, а за крышами угрюмых домишек уже мерцали бока высоток и бизнес-центров.       Сияние продолжил:       — Раз все эти люди пережили неприятности, лишения и прочее, то почему они верят Уисти? Почему сразу не уходят? Разве не должны они сразу видеть в нем гниль?       — Потому что его скотское поведение кажется нормальным, привычным и закономерным. Он умеет погладить по голове, когда надо, и они воспринимают это как самую настоящую заботу.       Эклиш печально рассмеялся — ситуация поразительно логичная, и одновременно невероятно грустная.