Redemption | Искупление

      Гермиона мерила шагами пространство перед своей кроватью, полная нервного напряжения, — иногда разговаривая сама с собой, — и грызла ноготь на большом пальце, чего не делала с детства, пока мысли одновременно блуждали в совершенно разных направлениях.       Метки оказались связаны не только между собой, но также и с прибывающей и убывающей Тёмной энергией у кромки Запретного леса — обладающей уникальным магическим отпечатком Волдеморта. Гермиона понимала, что несколько торопится с выводами. Необходимо было провести ещё ряд скрупулёзных исследований, чтобы действительно подтвердить связь. Но в данную секунду — когда в её доме находились Малфой и Нотт, на постоянной основе страдающие от боли в восемь, а то и выше, баллов, — ей приходилось полагаться на свои предположения, а проверять их уже потом.       Она посмотрела на список дел и внесла уточнения: — Выяснить, какую клятву приносили Пожиратели смерти — Выяснить, изменился ли обряд от прошлого поколения к нынешнему — Отправить срочную сову в Министерства Франции и Норвегии, а также в МАКУСА, чтобы получить информацию о Пожирателях, находящихся у них под стражей (одному было тридцать, значит, он получил метку после возвращения Волдеморта) — Выучить парселтанг (Гарри?) — Изучить заклинания, избавляющие от магии — Изучить зелья, обезболивающие отдельные части тела — Приобрести Омут памяти, чтобы посмотреть обряд принятия метки (Рилла скоро принесёт) — Провести волшебную диагностику Малфоя и Нотта, чтобы проверить, не слабеет ли их магия (Показатели меняются каждый день, очень нестабильны) — Выяснить, как функционировала метка и где и как Волдеморт использовал её — её предназначение — Отправиться в Хогвартс, чтобы провести больше исследований и измерений — Достать каннабис       Что ж, можно хотя бы попытаться быстро вычеркнуть последний пункт. Гермиона вышла из спальни, спустилась в кабинет отца, где находился провод от наземной линии. Она отключила его от компьютера и подсоединила к древнему дисковому телефону, который стоял на углу письменного стола. Подняла трубку и услышала гудок.       Спасибо, Мерлин.       В самом деле стоило написать неумелым коммунальным службам благодарственное письмо за то, что они более пяти лет не отключали связь. Гермиона быстро набрала номер, который, к счастью, помнила даже спустя годы.       Славься фотографическая память.       После того, как они с Роном решили, что секс отлично отвлекает, но пора заканчивать — слава богу, — Гермиона удовлетворяла свои потребности с парочкой мужчин-магглов. Встречаться в парнями в волшебном мире будучи Гермионой Грейнджер оказалось сущим кошмаром. Хотя люди, казалось, забыли о её достижениях на войне, их неестественно будоражило, с кем же она спала. Переключиться на магглов, — по крайней мере, пока она не была заинтересована ни в чём серьёзном, по поводу чего Рита Скитер могла бы взять у неё интервью, — стало мудрым решением.       Один из тех мужчин, с которыми Гермиона встречалась на регулярной основе, являлся довольно успешным предпринимателем — если выращивание большого количества травы в своей квартире можно назвать законным бизнесом. Было довольно рано, так что он, вероятно, ещё не спал.       — Алло, — ответил ленивый, знакомый голос на другом конце провода. Гермиона едва не упала в отцовское кресло от облегчения.       — Эм, привет, — неловко проговорила она. — Чарльз?       — Гермиона? — Она несколько удивилась тому, что он узнал её спустя столько времени.       — Э, да, — ответила Грейнджер, прочистив горло. — Это Гермиона. Я хочу попросить тебя об одолжении, — она перешла сразу к делу. У неё не было никакого желания поддерживать светскую беседу, которая, в первую очередь, обещала стать очень неловкой.       — Приезжай, — сказал он таким хрипловатым голосом, что Гермиона заёрзала на месте. Прошло так много времени с тех пор, когда у неё в последний раз случался хороший секс. — Квартира та же.       — О, нет, — Грейнджер покраснела, поняв, что он решил, будто она звонит ему, чтобы перепихнуться. — На самом деле мне было интересно, торгуешь ли ты ещё.       Повисла долгая пауза.       — Гермиона? Гермиона Грейнджер? — Казалось, он подумал, что разговаривает с какой-то другой Гермионой — как будто знал кого-то ещё с таким же именем.       Она рассмеялась, понимая, что подобный вопрос Чарльз ожидал в последнюю очередь. Ну, или он меньше всего ожидал его после звонка рано утром от женщины, с которой не виделся два года.       Однажды она раскурила с ним косячок, и ей не понравилось. Просьба продать траву определённо была из области «Сумеречной зоны».       — Да, Чарльз, это я. Ты всё ещё продаёшь?       — Да, конечно, — сказал он. — Что ты хочешь?       Гермиона не провела достаточного количества исследований, чтобы ответить точно, но знала: ей нужно самое сильное, что можно достать.       — Самое дорогое, — произнесла она. — Заберу сегодня днём.       Снова повисла долгая пауза, в течение которой Гермиона буквально слышала, что в голове Чарльза скрипят шестерёнки, пока он пытается обработать звонок в пять утра от женщины, с которой трахался вечность назад, — от женщины, которая, как он сам прекрасно знал, не курила травку, — спрашивающей его о самом дорогом товаре.       — Это для моего парня, — поспешно уточнила Гермиона. Это не только отличная отмазка, но и причина, объясняющая, почему она не хотела и забрать травку, и переспать. — Того ещё элегантного ублюдка, — Грейнджер улыбнулась, подумав о Малфое и о том, как точно это описывало его в другой жизни.       — О, ну тогда, — немного разочарованно произнёс Чарльз, — я достану ему траву, достойную королевы.       Гермиона рассмеялась.       — Спасибо Чарльз. Когда мне зайти?       — Сейчас самое то. Я собирался на боковую.       — Отлично. До встречи.       Вернувшись в родительский дом, Гермиона почувствовала себя ощутимо лучше. Чарльз абсолютно точно до сих пор хотел её, но не стал настаивать в этом вопросе. Раздобыв четверть унции каннабиса — что-то, что он назвал «Белой вдовой», которая, как Чарльз уверил, должна была оказывать успокаивающий эффект, — Грейнджер убежала так же быстро, как пришла. И она надеялась, что больше ей ничего покупать не придётся.       Она быстро поднялась в комнату, которую делили Тео и Малфой. Те всё ещё пребывали в отключке после усыпляющего зелья, но их температура пришла в норму, и Гермиона прикинула, что они должны проснуться сами через час-два. Она воспользовалась свободным временем, чтобы напомнить Рилле про Омут памяти, отправить Гарри записку с вопросом, не забыл ли он ещё парселтанг, и написать директрисе Макгонагалл, что сама заберёт запрошенные на завтра книги, потому что ей нужно лично съездить в Хогвартс.       Разобравшись с этим, Грейнджер приступила к завтраку. Малфой хорошо готовил — или новичкам везло, — но и она отлично умела жарить тосты. Ей даже удалось не сжечь их! Прихватив своё изысканное блюдо наверх — вместе с порциями Тео и Малфоя, — она оставила тарелки на их прикроватных тумбочках, а затем вернулась к себе в спальню, чтобы принять душ и переодеться.       К тому моменту, как она закончила, Гарри уже ответил.       Не то чтобы я его знаю, скорее могу понимать и говорить, но не представляю как. Типа, если я слышу парселтанг, я понимаю, о чём речь. И если я хочу на нём заговорить, то оно получается само. У меня в голове нет англо-парселтанского словаря или чего-то такого.       Тебе зачем? Гермиона, у тебя всё хорошо? За последние пятьдесят лет были известны только два змееуста: я и Волдеморт. Ты что-то раскопала?

      Гарри

      Гермиона поджала губы. Гарри был слишком любопытным. И ей придётся подавить это или же поговорить с Риллой о том, чтобы посвятить ОМП в детали дела. Она достаточно хорошо знала своего лучшего друга, чтобы понимать, что он умеет проявлять настойчивость, когда чрезмерно чем-то интересуется, и если ему покажется, что Гермиона находится в какой-то опасности, он станет невыносим.       Пока она читала письмо Гарри, Макгонагалл тоже прислала ответ.       Мисс Грейнджер,       Буду рада увидеться с вами завтра. Я приготовлю чай. Мадам Пинс с удовольствием поможет найти интересующие вас книги.

      М. Макгонагалл

      Директриса

      Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс

      В коридоре послышались голоса Нотта и Малфоя. Как всегда Гермиона вздохнула с облегчением, потому что они проснулись после усыпляющего зелья и были в порядке. Посмотрев на список дел, Грейнджер решила, что пришло время поговорить о назначении и функциях метки — по крайней мере, до смерти Волдеморта.       Она задумалась о том, сколькими открытиями о связи ей стоит поделиться. Гермионе казалось, что технически ей не следует этого делать. С другой стороны, они понимали, над чем она работала, и если кого-то и могли посетить разумные мысли на сей счёт, так это тех двух людей, у которых уже была метка, ведь так?       Гермиона уже собиралась зайти в их спальню, как услышала, что Малфой произнёс её имя, и остановилась.       Подслушивать плохо, Гермиона.       Ой, да брось.       — …так, блядь, одержима тем, чтобы у нас не выработалась зависимость к зельям. Просто выруби меня на месяц, пока не разберёшься со всем. Мне плевать, — Малфой звучал раздражённо.       — Драко, ты знаешь, что она не сможет этого сделать, — возразил Тео. — Она считает, что в состоянии спасти нас.       — Сраные гриффиндорцы, — прорычал Малфой. — Они бы убили всех в комнате во имя их же спасения.       Повисла долгая тишина, но у Гермионы словно ноги приклеились к полу. Затаив дыхание, она ждала, пока кто-нибудь из них продолжит разговор.       — Возможно, ей удастся нас спасти, — наконец сказал Тео. В его голосе прозвучало достаточно надежды, чтобы сердце Гермионы разбилось вдребезги. Если у неё не получится, это её уничтожит, и в глубине души она это знала. Как вышло, что она так быстро прониклась идеей об их свободе? С Тео проще. Он целиком и полностью являлся жертвой. Он родился не в той семье, не с тем отцом, за что расплачивался своей жизнью. Малфой же…       Грейнджер никогда не была особо злопамятной — за исключением шантажа Риты Скитер на четвёртом курсе, — но она точно не страдала бессонницей, мучаясь думами о заточении Драко Малфоя, пока сама не столкнулась с тем, что это значило для него.       — Нет никаких нас, — горячо воскликнул Малфой, возвращая её внимание к оживлённому спору двух мужчин. — Ты. Мне нужно только, чтобы она спасла тебя. Ты не просил этого. Тебя заставили. Я сделал свой выбор много лет назад и готов… — он не закончил фразу. — Но ты…       — Тебе тоже не дали выбора, Драко, — резко ответил Тео, его голос звучал возмущённо. Гермиона никогда не слышала, чтобы Нотт так раздражался, но сейчас он, казалось, злился. — Ладно, значит, твой отец тебя не бил и не проклинал так, что ты находился на волосок от смерти. Они собирались убить — или сделать Мерлин знает что — с твоей матерью. Они убили бы и тебя, если бы ты не согласился. Твой выбор был не богаче моего.       Малфой сердито фыркнул.       — Грейнджер… она никогда. У нас слишком длинная история. Да я и не допущу этого в любом случае. Нельзя сделать то, что совершил я, и уйти, Тео.       У Гермионы по щекам потекли слёзы. Она только сейчас поняла, что плачет. Не она ли считала точно так же всего несколько дней назад? Грейнджер сделала глубокий вздох, вытерла с лица слёзы и, пока Тео отвечал что-то, чего она не смогла разобрать, досчитала до десяти.       — Утречка, — поздоровалась она, входя в спальню с улыбкой, которая на достигала взгляда.       Они оба уставились на неё широко распахнутыми глазами, явно обеспокоенные тем, сколько же она подслушала. Гермиона притворилась, что не слышала ничего и, открыв записную книжку, уточнила уровень их боли.       — Четыре, — сказал Малфой, который всё ещё, казалось, пытался понять, что именно из их недавнего разговора коснулось её ушей.       — Пять, — ответил Нотт, выпрямляясь на кровати.       — Кто-то из вас помнит, что случилось прошлой ночью? — спросила Гермиона.       Нотт покачал головой, но Малфой впился в неё взглядом и произнёс:       — Мы разговаривали, а потом… потом стало больно, и ты придавила меня, — в его голосе зазвучали странные нотки — как будто он всё ещё пытался свыкнуться с мыслью, что она действительно заботилась о нём, даже если это связано только с работой.       Гермиона просто кивнула.       — Ты оценил боль на десятку. У вас обоих начались судороги. Мне пришлось вызвать Падму, чтобы она помогла вас усыпить.       — Ещё больше плохого зелья, полагаю, — саркастично протянул Малфой.       — К сожалению, — ответила Гермиона, не клюнув на его наживку. Она уже полностью осознала, что Драко не понимал причины, по которой Гермиона защищала его от передозировок. И ничто не изменит её точку зрения. — Я сделала тосты, — она указала на уже остывшую еду на прикроватных тумбочках. — Если вы не против, я хотела бы обсудить с вами несколько важных вопросов.       — Спасибо, — поблагодарил Тео, отдав ей честь тостом, и откусил большой кусок. Малфой ничего не сказал, но проглотил свои два кусочка в четыре приёма.       — Но, наверное, вам обоим пора сначала принять ванну, — рассеянно заметила Гермиона.       — От нас воняет, Грейнджер? — спросил Малфой, но в уголках его губ играла улыбка, а тон был лёгким.       — Не особо, — ответила она, посмеиваясь. — Но уже прошло несколько дней. Кроме того, уверена, Тео предпочёл бы в этот раз принять ванну без свидетелей.       — Ты абсолютно права, — подтвердил Нотт. — И без нападений на мою гостеприимную хозяйку.       Гермиона неосознанно провела рукой по шее и кивнула.       — Я также зачаровала бритву и ножницы в шкафчике в ванной. Так что если вы хотели побриться или срезать с головы колтуны, — она демонстративно посмотрела на Малфоя, — то можете это сделать, но у вас не получится навредить себе.       По правде говоря, Гермиона мучилась с этим решением. Ей не хотелось, чтобы парни думали, что она им не доверяет, но она также была недостаточно уверена в их психическом состоянии, чтобы не переживать, что они могут себе навредить.       — Если ты так хочешь отстричь мои волосы, Грейнджер, так и скажи, — пожал плечами Малфой. Сердце Гермионы забилось чаще. Она знала, что, как бы обыденно это ни звучало, Малфой только что подтвердил доверительные отношения между ними. Всего пару дней назад даже намёк на прикосновение к его волосам заставлял Драко обзывать её. Теперь же он, по сути, сам предлагал это, если у Гермионы хватит смелости воспользоваться такой возможностью.       — Тео, почему бы тебе не пойти первым. Я займусь волосами Малфоя, пока ты будешь мыться. — Гермиона показала на ближайший к забитому стеллажу с книгами шкаф с одеждой: — Ты знаешь, где лежат запасные вещи. Полотенца в шкафу в ванной.       Тео кивнул и последовал за ней; она достала заколдованные ножницы с маленьким зеркальцем и оставила его принимать ванну.       Когда Гермиона вернулась в комнату, Малфой выглядел нервным. Он теребил уголок одеяла, как парни часто делали, когда либо испытывали тревогу, либо собирались поговорить о чём-то глубоко личном. Ей стало интересно, переживал ли Драко из-за причёски или из-за того, что позволил себе оказаться хоть чуточку уязвимым перед кем-то — особенно перед ней.       Все предыдущие разы, когда Малфой представал уязвимым перед Грейнджер, боль брала верх над его инстинктом самосохранения. Но вот сейчас он, ощущая её лишь на четвёрку, собирался разрешить Гермионе подстричь ему волосы — которыми он когда-то очень сильно дорожил. Она предположила, что желание сохранить красивую причёску умерло в нём примерно в то же время, когда он лишился возможности регулярно мыться, но это всё ещё были его волосы — а Грейнджер с Малфоем едва ли являлись друзьями.       — Необязательно отстригать много. Шампунь распутал несколько колтунов, — сказала она, подойдя ближе к его кровати.       Гермиона заметила, как его вопросительный взгляд упал на её палец, на который Падма вчера наложила шину.       — О, я сломала его прошлой ночью. Но Падма меня подлатала. Думаю, это уже можно снять, — Гермиона развязала шину и бросила её на стол сзади.       — Сломала? — повторил Малфой. — Как?       Она покраснела. Гермиона не знала, почему ей не хотелось рассказывать ему, что именно он сломал ей палец, но всё же это было так. Желание, чтобы Малфой винил себя за то, что сделал, когда совершенно не мог себя контролировать, оказалось последним в списке.       — Ерунда, — ответила она. — Когда я пыталась перевернуть тебя во время судорог — ничего особенного.       Драко машинально кивнул, но Гермиона видела, как он заметно сглотнул, и на пару мгновений между ними повисла долгая, напряжённая тишина, пока Малфой не сменил тему.       — Куда мне…       Гермиона выкатила кресло от письменного стола и похлопала рукой по спинке.       — Здесь будет удобнее, — сказала она. Малфой грациозно встал с кровати и сел перед Грейнджер. Он стал очень высоким. Таким высоким, что даже в сидячем положении его голова доставала Гермионе до подбородка.       Его волосы оказались длинными. Длиннее, чем у Тео. В то время как у Нотта лицо почти всегда обрамляли взъерошенные кудри, Малфой обладал прямыми волосами чуть ниже плеч, и шампунь, который Гермиона ему дала, вернул им немного того блеска, какой она помнила ещё с Хогвартса. Они действительно были красивыми — даже со всеми этими колтунами из-за недостатка банального ухода.       — Эм, — начала Гермиона, внезапно занервничав. — Я могу выстричь их ножницами, а потом немного убрать длину… если хочешь. Тебе решать.       Она вдруг с удивлением осознала, как близко он находится и каким большим является. Плечи Малфоя были широкими, хотя у него до сих пор наблюдалось явное истощение. Грейнджер подумала, что при правильном питании и физической нагрузке он оказался бы невероятно подтянутым. Стрижка представляла собой что-то интимное, и, проведя пальцами по его волосам, Гермиона постаралась игнорировать то, как в груди заколотилось сердце. Она почувствовала, как Малфой вздрогнул от её прикосновения.       — Я делала это мальчикам в палатке постоянно, — не подумав, произнесла Гермиона, но услышав, что только что сказала, молниеносно прижала руку к своему отвратительному рту.       Чёрт подери, Гермиона. Это прозвучало пошло.       Плечи Малфоя поднимались и опускались от едва сдерживаемого смеха.       — Уверен, так и было, — поддразнил он, и Гермиона слегка стукнула его по спине.       — Стрижку, — пояснила она. — Я нашла заклинание, с помощью которого можно сделать любую причёску, какую захочешь. Вообще-то, это Джинни меня научила.       — Мне нравится, чтобы сзади было покороче, а на затылке — длиннее, — сказал Малфой. — Но на самом деле мне без разницы, — в его голос вернулся холод, но Гермиона не купилась на это. Он получит именно то, что его порадует.       Она поняла, какую причёску он имел в виду. Гермиона встречалась с парнем — Бенджамином, — который носил похожую, только, в отличие от практически белоснежных волос Малфоя, у него они были чёрные, как уголь. Она вспомнила ощущение, зарождающееся в животе, когда Бен откидывал чёлку в сторону или как та падала ему на глаза, когда он…       Проехали.       Щёки Гермионы залил румянец, и она решила сфокусироваться на задаче перед собой. Она быстро расправилась с колтунами, срезав их один за другим, а потом отложила ножницы и взялась за волшебную палочку. Заклинание для стрижки требовало особой концентрации. Во время его произнесения нужно представить именно то, какого результата хочется достичь, а этого невозможно сделать из-за спины. Гермионе требовалось видеть, как стрижка будет смотреться спереди.       Обойдя кресло, она обхватила лицо Малфоя руками. Он вздрогнул, встретившись с ней взглядом. В его глазах горела нечитаемая эмоция, но Гермиона решила не обращать на это внимания и прикусила губу — взгляд Драко скользнул к её рту.       Она выровняла положение его головы, чтобы стрижка не получилась кривой, и представила желаемый результат.       — Капиллио мутациус, — прошептала Гермиона, её лицо находилось так близко к его, что она чувствовала, как её дыхание касается его кожи и возвращается обратно к ней. Волосы стали укорачиваться именно так, как Грейнджер себе представляла, пока причёска не приобрела завершённый вид: сзади волосы остались короткими, а спереди — длиннее и гуще. Они беспорядочно рассыпались по лбу Малфоя, прикрывая ему левый глаз.       Получилось… красиво. Гермионе было сложно в этом признаться. Ей казалось неправильным даже думать о таком, но этот образ идеально соответствовал парадоксальной натуре Малфоя — аристократа и опасного преступника. Она рассматривала его новый облик, когда поняла, что по-прежнему находится в нескольких дюймах от его лица. Гермиона быстро отстранилась и потянулась за зеркалом, которое принесла из ванной.       — Как тебе? — спросила она, взяв себя в руки.       Его обычно серые глаза сейчас как будто потемнели, зрачки расширились, а радужка приобрела металлический оттенок. Казалось, целую вечность Малфой смотрел на Гермиону, прежде чем его взгляд переместился туда, где она держала зеркало.       Он взъерошил волосы длинными пальцами, проверяя, как они лежат, после чего одобрительно кивнул. Гермиона сжала бёдра, стараясь сдержать возбуждение, которое вызвало в ней это обычное действие.       Ты потеряла свой долбаный рассудок, Гермиона? Это стрижка. Он не стал другим человеком.       — Мне надо побриться, — признал Малфой, ощупывая рукой бороду, которая отросла за пять лет. Она была недлинная, но достаточно густая, чтобы скрыть нижнюю часть его лица. Он откинул волосы в сторону, потом в другую. — Неплохо, Грейнджер, — наконец сказал он с лёгкой улыбкой, продолжая смотреть в зеркало.       Гермиона почувствовала себя беспричинно довольной собой. Ему понравилось. К некогда самовлюблённому мальчишке вернулась часть его чванливости. Проблема заключалась в том, что эта чванливость сопровождалась целым комплексом непрошеной привлекательности, которой Грейнджер абсолютно не хотела и в которой не нуждалась.       Она слишком долго провела взаперти с двумя привлекательными мужчинами без секса. Всё было очень просто. Гермиона никогда раньше не чувствовала ничего такого к Драко Малфою. Даже когда она признавала, что он хорошо выглядит, о влечении не могло быть и речи. Он — Малфой. Одно только его поведение превращало вагину любой женщины в Сахару.       Непохоже, что у тебя там сейчас Сахара, да?       Ой, отъебись.       Гермиона быстро ретировалась из комнаты, забрав с собой ножницы с зеркалом, и захлопнула дверь своей спальни. Блядь.       Спустя пару минут она пришла к выводу, что в этом нет ничего особенного. Он был привлекателен. Ладно. И? Куча мужчин и женщин являлись привлекательными. Если бы с того момента, когда она в последний раз с кем-то спала, не прошло так много времени и уровень стресса в её жизни снизился бы, у Гермионы точно не стали бы мокнуть трусики при виде новой причёски Малфоя.       Мерлин, то, как он откидывал волосы, являлось преступлением.       Нет. Хватит. Мы не станем этого делать.       Гермиона решила, что это последний раз, когда она думала о его чёртовых идеальных волосах, дурацких пухлых губах или о том, что, когда она стояла у него за спиной, его плечи были примерно в три раза шире, чем в его обычно сгорбленной позе.       Ей нужно с кем-нибудь переспать. Возможно, пришло время позволить Парвати свести её с кем-то. Та уже вечность этого добивалась. А до тех пор Гермионе просто требовалось немного потренироваться в самоконтроле.       Когда парни закончили с банными процедурами и побрились — чего Гермиона совершенно не заметила и что только сделало новую стрижку Малфоя ещё более привлекательной, — Тео предложил снова выйти в сад. Сейчас, когда боль немного спала, он хотел, чтобы Малфой тоже смог подышать свежим воздухом.       — Возможно, это поднимет тебе настроение, — сказал Тео.       — Сейчас станцую от радости, — протянул Малфой.       Но Гермиона обратила внимание, что он закрыл глаза, а его ноздри раздулись. Драко словно наслаждался моментом, переступив порог задней двери на кухне и оказавшись на террасе.       Она завернула за угол дома, где родители всегда хранили аккуратный обеденный столик для улицы, и очистила его Скорджифаем. Оба парня оделись в трикотажные брюки и тёплые рубашки с длинным рукавом, но снаружи всё равно было довольно холодно. Поскольку верхней одежды для них у неё не нашлось, Гермиона наложила на всех троих согревающие чары.       — Я ещё дам вам насладиться природой, ребята, — пообещала она, — но мне правда нужно немного расспросить вас о метке.       Тео кивнул. Малфой просто сел в кресло.       — Когда вы получили метку, каково было её основное предназначение? Мы всегда предполагали, что с её помощью вы могли призвать Волдеморта. — Они оба вздрогнули.       — Вот сейчас, — сказала Гермиона, показывая на них обоих пальцем. — Вы только что вздрогнули от его имени, это из-за метки?       — Нет, — ответил Малфой. — Не совсем. Не могу говорить за Тео, но боль скорее психологическая. Я ощущал её ещё до получения метки. В кругах Пожирателей к нему было принято обращаться как к Тёмному Лорду. Произнести его имя без должного уважения — это всё равно, что попросить о наказании. Это словно рефлекс. — Драко вопросительно посмотрел на неё, будто спрашивая, поняла ли она то, что он имел в виду. Гермиона кивнула.       — Ты тоже так считаешь, Тео?       — Да. Рефлекс — хорошее слово, — он тяжело сглотнул. Малфой успокаивающе положил свою руку на руку Тео, а Гермиона стала ждать, когда он сможет продолжить. — Мой отец избивал меня всякий раз, когда я называл его Сами-Знаете-Кем, — пояснил Нотт, едва заметно поморщившись. — Нам позволялось звать его только Тёмным Лордом. Если кто-то оговаривался, его наказывали. Я знаю, что его больше нет. Знаю, что со мной ничего не случится, если я произнесу его имя — и уж точно, если его произнесёшь ты, — но этот рефлекс укоренился слишком сильно.       — Будет лучше, если я стану называть его «Тёмным Лордом»? — спросила Гермиона.       Тео глубоко вздохнул и кивнул. Она снова повернулась к Малфою. Тот опять смотрел на неё с непонятным выражением лица. Как будто Драко пытался прочитать её мысли, но, конечно же, он не являлся легилиментом, и даже если бы являлся, сейчас у него не было магии, чтобы сотворить такое заклинание.       — Хорошо, — сказала Гермиона. — Понадобится некоторое время, чтобы я привыкла, но для меня не проблема называть его так, как комфортно вам.       И вот тогда Малфой презрительно фыркнул.       — Драко… — предупредительно начал Тео, и этого хватило, чтобы Малфой закрыл рот и проглотил то, что бы он ни собирался сказать.       — Итак, вернёмся к первоначальному вопросу. Что именно делала метка? У нас было множество предположений, свидетельств, Дамблдор тщательно исследовал метку Снейпа. Нам известно, что она использовалась для призыва Тёмного Лорда к вам или вас к Тёмному Лорду. Она использовалась для чего-либо ещё?       — По моему опыту, это единственные функции, с которыми я когда-либо сталкивался, — сказал Тео. — Меня призывали несколько раз. Сам я его никогда не призывал, но мне говорили, что такое тоже возможно.       — Я думал об этом, — спокойно произнёс Малфой, будто подбирая будущие слова. — Тёмный Лорд часто призывал меня, так как я долгое время заменял отца и большую часть Второй войны он жил в моём доме. Я также помню, что меня просили призвать его к нам в ту ночь, когда… — он замолчал и снова посмотрел на Гермиону своими пронзительными серыми глазами.       Всё закончилось. Беллатриса мертва.       — В ту ночь, когда меня пытали, — подсказала Гермиона. Она отчаянно старалась оставаться невозмутимой, сохранить профессиональный тон, но при произнесении слова «пытали» в её голосе послышалась лёгкая дрожь. Малфой коротко кивнул.       — Я не призвал его. В итоге это собирался сделать мой отец перед вашим побегом. Мне выдалась возможность вызвать его только в тот раз. Но в ночь, когда я впустил Пожирателей в школу, именно моя метка отправила сообщение о том, чтобы они заходили в исчезательный шкаф. Метки как-то связаны между собой.       Гермиона кивнула.       — Да, — подтвердила она. — Вчера, когда у вас обоих случился приступ, у всех остальных Пожирателей смерти произошло то же самое.       Тео и Малфой шокированно переглянулись.       — Такого никогда… но как? — наконец спросил Тео.       Гермиона задумалась над тем, как объяснить всё, что знала. Ей не хотелось их пугать, но, учитывая их очевидный страх перед Волдемортом, ничто из последних событий не подарило бы им хоть какого-нибудь облегчения.       Грейнджер отложила записную книжку и ручку в сторону и глубоко вздохнула.       — Это всё, что мне известно, — начала она. — Я хочу рассказать вам всё, потому что верю, что наша совместная работа втроём — лучший способ разобраться во всём и покончить с этим.       Гермиона достала из записной книжки письмо Невилла и подтолкнула к парням.       — Несколько месяцев назад на территории Хогвартса, недалеко от Запретного леса, была замечена Тёмная энергия. После проведения исследований, арифмантических расчётов и анализа данных выяснилось, что эта энергия обладает точно таким же магическим отпечатком, как у Волдеморта.       Тео и Малфой с большим удивлением просматривали записку, которую им дала Гермиона.       — Я собиралась отложить это дело, пока мы не выясним, что происходит с Тёмной меткой, учитывая уровень боли, которую вы испытываете, и нарушения психики некоторых более взрослых Пожирателей. Однако прошлой ночью обстоятельства изменились.       Тео выглядел так, словно его в любой момент могло стошнить съеденным завтраком, а Малфой сжал руки в кулаки, но оба они сохраняли молчание, и Гермиона продолжила:       — Во время вашего приступа — и усиления болей у других Пожирателей — произошёл выброс Тёмной энергии. Это длилось всего мгновение, но время и окружение слишком совпадают, чтобы не заметить связь.       — То есть ты думаешь, что Тёмный Лорд каким-то образом стоит за этим и пытается пробудить магию меток, — заговорил Малфой, и это был не вопрос.       Именно так она и думала. Но у нее не доставало доказательств, чтобы с уверенностью это утверждать.       — Мне нужно провести больше исследований, — сказала Гермиона. — Тёмный Лорд сейчас мёртв.       — Он умирал и прежде, — заметил Малфой сдавленным голосом.       — Мы уничтожили крестражи, — снова попыталась Гермиона.       — Это ты так считаешь, — возразил Малфой.       — Подождите, — сказал Тео, вытянув свою руку из-под ладони Малфоя и покачав головой, как будто пытался очистить разум. — Если бы Тёмный Лорд всё ещё был жив, мы бы знали. Мы все почувствовали, когда Долгопупс убил Нагайну. Мы все почувствовали жжение в метке, когда Поттер убил Тёмного Лорда. Почему спустя пять лет она снова пробудилась? Это просто бессмысленно.       — Знаю, — согласилась Гермиона. — Это бессмысленно. Поэтому мне нужно отправиться завтра в Хогвартс и провести расследование.       Малфой резко вскочил на ноги, схватил кресло, на котором сидел, и швырнул его через газон.       — БЛЯДЬ! — закричал он, зарываясь руками в волосы. — Только не снова, — его голос звучал надломленно, и Гермионе показалось, что он сейчас в самом деле мог заплакать. Она понятия не имела, что делать. Не подумала об этом заранее. Знала, что это их напугает, но не приняла во внимание расшатанное психическое состояние. Малфой сдерживался уже несколько дней, но теперь выглядел так, будто вот-вот сломается.       — Мне жаль, — тщетно попыталась она. — Мне не стоило… не стоило просто так всё это вываливать. Я всё исправлю. Мы найдём способ разрушить связь с меткой и уничтожим Тёмную энергию в Хогвартсе. Клянусь. — Гермиона сделала шаг к Малфою, чтобы положить руку ему на плечо, но тот её сбросил.       К нему подошёл Тео.       — Драко, пожалуйста, не закрывайся. Ты должен помочь нам, — умолял он, и Гермиона видела, что он так же напуган, как и Малфой, но отчаянно пытается сдержать свои эмоции, чтобы Малфой не остался неуправляемым. Смотреть на них было больно. Разве они ещё недостаточно вынесли?       — Я так больше не могу, Тео. Не могу. — Теперь у Малфоя начиналась паника. Гермиона заметила признаки — у него они проявлялись так же, как и у неё.       Гермиона быстро приступила к делу. Она побежала в дом за стаканом воды. Вернувшись в боковой дворик, Грейнджер обнаружила, что Тео усадил Малфоя в своё кресло, и Драко согнулся пополам, опустив голову между колен.       Он изо всех сил вцепился в ткань штанов, рвано дыша. Тео попытался заставить его выпрямиться, но Гермиона покачала головой.       — Нет, — сказала она. — Оставь его. Он пытается восстановить дыхание. Медленно гладь его по спине с сильным нажимом. Дай ему заземлиться.       Гермиона поставила стакан на стол рядом с Малфоем и опустилась перед ним на корточки, положив руки ему на колени.       — Малфой, — мягко произнесла она. — Драко, — исправившись, успокаивающе сказала Гермиона. — Ты в безопасности. Дыши. — Она переместила ладони на его плечи и аккуратно надавила на мягкий хлопковый материал рубашки. — Вдох. Выдох. — Она почувствовала, что Малфой пытается следовать её словам, что он пытается подчиниться. — Давай, Драко. Мы не можем каждый день сталкиваться с паническими атаками. Дыши со мной. Вдох. Через нос. Выдох. Через рот.       Гермиона видела, что он пытается, но его дыхание всё ещё оставалось прерывистым. Когда оно немного выровнялось, Грейнджер слегка подтолкнула его плечо наверх, чтобы ровно усадить. Тео помог откинуть Драко назад, чтобы он сидел в кресле прямо, и Гермиона посмотрела ему в глаза.       — Вдох, — произнесла она, делая глубокий вдох через нос, чтобы показать ему. — Выдох. — Она плавно выдохнула. Драко пытался подстроиться, его серые глаза были сосредоточены.       — Хорошо, — проворковала Гермиона, когда его дыхание стало замедляться. — Вот, выпей. — Она подняла стакан. — Удержишь сам? — Он коротко кивнул и, взяв стакан в руку, сделал огромный глоток.       — Выпей, — мягко напомнила она ему. — Выпей всё.       Он сделал, как Гермиона попросила, ни на секунду не отрывая от неё взгляда, пока отходил от панической атаки.       — Вот так, — произнесла она с тёплой улыбкой. — Так лучше. Драко, я клянусь, что не позволю тебе снова стать жертвой Тёмного Лорда. Неважно, что мне придётся для этого сделать, я пошлю тебя на грёбаную Луну, если потребуется, — пообещала Гермиона.       — А что насчёт неё? — спросил он, вытягивая левую руку с тёмной меткой, череп выделялся на фоне бледной кожи, чёрные вены под ней двигались подобно дыму.       — Нам придётся с ней бороться, — вставил Тео. — И мы будем бороться, пока Гермиона не найдёт способ разорвать связь.       — Я найду способ, — заверила Гермиона. — Он должен существовать.       Драко, казалось, это не убедило, но он неуверенно кивнул и допил воду.