Redemption | Искупление

_________________________________________________

«Истинная любовь действительно способна помочь искупить вину, но лишь когда мы сами готовы к искуплению. Любовь спасает нас, только когда мы желаем быть спасёнными.» — Белл Хукс.

_________________________________________________

      Гермиона прикусила губу, подумав о том, как бы — снова — до смерти не напугать Главного Невыразимца своим карандашом, который достала, чтобы произвести арифмантические расчёты, когда в уме этого сделать не удалось. Не важно, как много времени Гермиона прожила в волшебном мире, она никак не могла привыкнуть к использованию чернил и пера, которыми приходилось писать. Особенное раздражение они вызывали, когда нужно было что-то посчитать. Арифмантика, по сути, представляла собой волшебный математический анализ с использованием рун. Но всякий раз, когда Гермиона вытаскивала карандаш или маггловскую ручку, Рилла Драгуар, Главный Невыразимец, назначенная на должность сразу после окончания войны, поджимала губы и одёргивала свою подчинённую.       Воровато оглядевшись по сторонам, Грейнджер решила, что риск того стоил. Уравнение и без того было сложным, так что последнее, чего бы ей хотелось, это доставать чернильницу, затачивать перо и мучительно выцарапывать своей куриной лапой что-то, хоть сколько-нибудь читаемое.       — Гермиона! — Она чуть не подпрыгнула от испуга и быстро сунула карандаш в стол, словно непослушный ребёнок, пытающийся спрятать печенье, которое умыкнул с кухни, стоило матери отвернуться. Но это была только Тильда Крибб, её коллега невыразимец и иногда тот человек, с которым можно сходить на ланч, — когда Гермиона вообще вспоминала о необходимости питаться. — Снова карандаши? — спросила Тильда, ухмыляясь уголком рта.       Гермиона застенчиво улыбнулась.       — Только немного, — призналась она. — Не смогу сегодня пообедать. В другой раз?       — Конечно, — сказала Тильда, медленно направляясь к лифтам. Отдел тайн находился на самом нижнем уровне огромного Министерства магии, и временами работа здесь ощущалась так, будто тебя заперли в подземельях. Местные обитатели делали всё возможное, чтобы немного оживить пространство, но, в конце концов, этот офис всё ещё представлял собой помещение, находящееся четырьмя этажами ниже поверхности земли.       Впрочем, Гермиона не имела ничего против. Отсутствие лишних раздражителей помогало ей сосредоточиться. Она вернулась к своим арифмантическим вычислениям и, решив уравнение, нахмурилась. Это просто не могло быть правдой. Гермиона снова просмотрела все числа — внеочередное преимущество обычного карандаша над вычурным пером.       Она нервно сглотнула, ещё раз пробежав глазами по числам и рунам. Нет, решение было верным, но как? Рука инстинктивно потянулась к ближайшей к захламлённому письменному столу книжной полке. Гермиона знала все названия, расположение каждой книги и могла за считанные секунды на ощупь выхватить нужный ей том. Она пролистала страницы с начала до конца и в обратном направлении. Где же находился этот раздел?       «В крайне редких случаях магические отпечатки могут сохраняться и после смерти их обладателей — особенно в случаях применения чрезвычайно разрушительной тёмной магии. Если ведьма или волшебник использует определённые защитные или личные руны (см. стр. 348) перед смертью, то последствия таких отпечатков пока неизвестны».       Блядь. Она ощутила неприятное покалывание на коже шеи и груди, какое возникало у неё в былые времена, когда Гермиона знала, что скоро должно было произойти что-то очень, очень плохое. Рот наполнился слюной, и она задумалась, стоит ли ей прямо сейчас побежать в туалет, пока её не стошнило.       Глубокий вдох и выдох. Она прикрыла глаза. Это было давным-давно. Вдох. Волдеморт мёртв. Выдох. Ты в безопасности. Вдох. Он больше не причинит вреда твоим любимым. Выдох. Открыв глаза, Гермиона резко захлопнула книгу и начала продумывать свои дальнейшие шаги.       К сожалению, в отличие от старых-добрых деньков, она больше не могла пойти с этим к Гарри или Рону. Хотя её друзья и являлись аврорами, Гермиона не имела права рассказывать им о своей работе, только если их отделы пересекались в ходе расследования какого-то дела, что случалось время от времени. Нужно было рассказать Рилле о том, что она узнала — ну, или предполагала, что узнала. Все опасения о наказании за использование карандашей оказались решительно отодвинуты на второй план.       Мисс Драгуар пригласила Гермиону к себе после первого же стука и выжидающе посмотрела на неё, словно ожидала, что та войдёт в любой момент.       — Нашла что-нибудь? — спросила она, жестом призывая Гермиону устроиться в кресле по другую сторону её письменного стола. У каждого в Отделе тайн был свой собственный кабинет — это помогало сохранить конфиденциальные подробности их работы в секрете — но Главный Невыразимец обладала самым большим. Однако можно было сказать, что Рилла до сих пор не научилась распоряжаться своим пространством, так как вся мебель в её кабинете сосредоточилась вокруг письменного стола.       Гермиона передала ей свои данные и сделала глубокий вдох. За то, что она собиралась рассказать, поздравлений ожидать не стоило.       — Я пробежалась по числам. Изучила руны. Просматривала их снова и снова. — Рилла взглянула на листок перед собой и кивнула, побуждая Гермиону продолжать. — Конечно, могут существовать и другие объяснения. Но все доказательства указывают на…       — Волдеморта, — мрачно произнесла Главный Невыразимец. Она посмотрела Гермионе в глаза. В её взгляде не было ни неодобрения, ни гнева. Она не винила гонца, принёсшего плохую весть. От этого Гермиона почувствовала некоторое облегчение.       — Он мёртв, — решительно произнесла Грейнджер. — Он, без сомнений, стопроцентно мёртв. И всё же… — она прервалась. — Я не уверена в том, что всё это значит. Профессор Макгонагалл сосредоточила Тёмную энергию в одной области. Она оградила это место. Защитные заклинания Хогвартса с лёгкостью справятся с этим. Однако мы понятия не имели, что магический отпечаток Волдеморта всё ещё процветает там, или почему тёмная магия распространилась на эту часть школы, — подытожила Гермиона.       Рилла снова кивнула       — Тебе нужно изучить всё возможное о тёмной магии, особенно той, которая исходит из того места в Хогвартсе. Боюсь, кроме этого, у меня есть для тебя ещё одно задание, — женщина послала ей взгляд, полный сожаления, и произнесла: — В Азкабане проблемы.       — В Азкабане? — с сомнением переспросила Гермиона. — Разве это не под юрисдикцией Отдела магического правопорядка?       — Обычно да. Однако сейчас дело касается не поимки преступников, но скорее выяснения причины, что с ними происходит, — объяснила Рилла. — Две недели назад в тюрьме обнаружили загадочное заболевание: непонятная боль, психологические срывы и тому подобное. Нет совершенно никакого объяснения, кроме того, что, кажется, это случается только с обладателями Тёмной метки. Есть два субъекта, состояние которых особенно тяжёлое, но и вся тюрьма охвачена эпидемией.       Гермиона обдумывала полученную информацию.       — Вы знаете, кто именно столкнулся с самой тяжёлой формой болезни?       — Я предполагала, что ты спросишь об этом в первую очередь. Знаю, это будет несколько трудно, так как ты знакома с ними, но я не представляю, кому ещё я могу доверить это дело. Ты сведуща в целительстве — как магическом, так и маггловском…       — Я справлюсь, — настояла Гермиона.       — Что ж, что бы это ни был за недуг, хуже всего он повлиял на Теодора Нотта и Драко Малфоя, — обозначила Рилла.       — О, — произнесла Гермиона, и её губы словно застыли в положении «о», пока она пыталась переварить то, что только что услышала.       Малфой.       — Хорошо, — сказала она и, придав своему лицу серьёзное выражение, достала из сумки, висящей на плече, перо, готовая делать заметки. — Начните с самого начала, пожалуйста.

***

      — Итак, я оглушаю этого парня, а за его спиной Гарри под Дезиллюминационным…       — О котором ты, очевидно, забыл, — вставил Гарри, пока Рон потчевал компанию последними Байками авроров Министерства.       — Ой, я не забыл. В любом случае я оглушаю его, и он падает прямо на Гарри, который падает прямо в бак со слизью флоббер-червей, — закончил Рон, давясь чем-то вроде икающего смеха. Остальные за столом присоединились к нему — это была действительно забавная история. Даже Гарри немного похихикал.       — Но в итоге ты его схватил, — отметила Гермиона. — И теперь в мире стало меньше на одного непроходимого глупца, который пытался продать импортных кошек вампусов.       — Да, мы отлично сработали, — признал Гарри. — Могли бы обойтись без ванны мерзкой слизи. И, прежде чем ты спросишь, Гермиона, в процессе пострадало минимальное количество флоббер-червей. — Она просто закатила глаза, а Поттер одарил её самодовольной ухмылкой.       Мыслями Гермиона была где-то в совершенно другом месте, но старалась проявлять участие как могла, спасибо Луне и Невиллу, которые перетягивали внимание с неё на себя. Рон всегда сильно сердился, когда она не могла уделить им всё своё внимание целиком. Из-за загруженности на работе и тревожных тенденций, которые она отмечала в чрезмерно отредактированной популистской чепухе в Ежедневном пророке, её внимание было скорее фрагментарным, нежели целостным.       Она навострила уши, услышав, как Невилл упомянул Хогвартс:       — …волнуется гораздо больше, чем сама показывает, — Гермионе удалось уловить лишь конец его фразы.       — И никто не знает, что это такое? — спросил Рон так, будто не мог поверить в возможность того, что кто-то где-то не был в курсе всего этого. Гермиона прикусила губу. К сожалению Рона, таинственная тёмная магия на обычно прекрасно защищённой территории школы не подпадала под юрисдикцию Аврората, только если они не смогут связать это с каким-то преступлением или потенциальным преступником. На данный момент тёмная магия расползалась там, проникая в землю безо всякой причины, никто не брал на себя ответственность. Не за кем было охотиться.       — Я не много знаю о тёмной магии, — продолжил Невилл, — но мне точно известно, что, прежде чем Макгонагалл установила защитный барьер вокруг этого места, оно ощущалось знакомо. Я не могу это объяснить. Было похоже на то чувство, которое охватило меня, когда я убил Нагайну. От него у меня мурашки по коже побежали, — Невилл вздрогнул, как бы визуально подкрепляя свои слова.       — Это нервы, вот что, — сказал Гарри. — Хогвартс, из всех месте на земле. Не могу поверить… — он прервался, и Гермиона знала, что он не хотел скатываться вниз по этой скользкой дорожке. Он не хотел возвращаться туда. Гарри Поттер держался довольно неплохо после войны, но для неё или кого-либо ещё не было секретом, что он не исцелился до конца — и, скорее всего, никогда не исцелится.       Гермиона обняла его одной рукой и положила голову ему на плечо, как делала это сотни раз. Это был успокаивающий жест, что укрепился за ними спустя более чем десятилетие спасения жизней друг друга. Ей абсолютно точно не хотелось быть той, кто расскажет Гарри, что магический отпечаток, вызвавший все эти аномалии в Хогвартсе, принадлежал Волдеморту. Иногда невозможность хоть сколько-нибудь широко распространяться о своей работе по долгу службы дарила ей облегчение.       Казалось, остальные собирались сменить тему.       — Как там Парвати, Гарри? — спросила Гермиона, подняв голову с его плеча. Она знала, как ему нравится рассказывать о своей девушке. В конце концов, это было чем-то новеньким.       Бинго! Гарри просиял.       — Прекрасно! Она возвращается на следующей неделе. Она как раз заканчивает подбирать гардероб какой-то Мадемуазель, недавно окончившей Шармбатон. По-видимому, её папá принадлежит половина Волшебной Франции или что-то в этом роде. По её словам, Вати уже сто лет не тратила столько денег.       Гермиона хихикнула.       — Что ж, если они соизволили поручить британке одевать самых модных персон Франции, она, должно быть, умеет одеваться намного лучше меня.       — О, это не правда, — мягко произнесла Луна из-за противоположной стороны стола. — Мне всегда нравились твои маггловские свитера, а джинсы — одно из лучших их изобретений.       Гермиона отлично знала, насколько Луне нравились маггловские джинсы. Она носила их везде — однажды даже надела их на Министерский Бал.       — Да, — ответила Гермиона. — Что ж. Я бесконечно восхищаюсь Парвати. Ей достаточно только посмотреть на вешалку с одеждой, и она уже может придумать несколько гениальных идей. — Гарри лучился гордостью.       — Кстати говоря, об ужасной моде, когда собирается подойти Джинни? — задал вопрос Рон со ртом, полным пастушьего пирога.       Гермиона рискнула:       — Только потому, что Джинни семьдесят пять процентов всего времени носит квиддичную форму, не означает, что она не знает, как одеваться, Рональд. Да и чья бы корова мычала…       Рон просто закатил глаза и продолжил заталкивать еду себе в рот.       — Глотай, Рон. Глотай, — посмеиваясь, сказал Невилл.       — Отвечая на твой вопрос, Рон, — начала Луна. — Джинни не придёт сегодня. У неё свидание с ловцом Стоунхейвенских Сорок. Прислала сову в последнюю минуту, чтобы предупредить нас. Падмы тоже не будет. Она сегодня работает в Святом Мунго.       Обычно пару раз в месяц они собирались большой компанией, — Гермиона, Гарри и Рон старались встречаться чаще, — но появлялось всё больше дел, так как они становились старше и строили свою карьеру. Никто из них ещё не женился, но Гермиона ожидала, что это лишь вопрос нескольких лет.       Гарри и Парвати поженятся первыми. Гарри хотел семью больше, чем что-либо в мире, а после того, как они снова сошлись с Парвати пару месяцев назад — при помощи её сестры-сводницы — от них только искры летели. Гермиона никогда не видела Гарри настолько сильно влюблённым, пока не появилась восхитительная близняшка Патил с Гриффиндора. Когда-то поверхностная сплетница выросла в красивую и успешную владелицу собственного бизнеса. Она одевала богатых и известных личностей Волшебной Европы.       Гермиона надеялась увидеть и Падму. Студентка Когтеврана стала опытным целителем, и Гермиона обожала их разговоры о медицине. Она разделяла раздражение подруги по поводу бюрократии в Мунго и того, как мало теперь доверяют тем, кого прозвали «кучкой детей, которым повезло» в войне. Нужно будет послать Падме письмо, чтобы выпить с ней чаю на днях.       — Ну, на ком сегодня счёт? — спросил Рон с блеском в глазах. Он прекрасно знал, что съел больше, чем кто-либо за столом, а также заказал добавку.       — На тебе, — невозмутимо ответил Гарри. — И не думай, что я забыл, как удобно тебе захотелось в туалет, когда пришло время оплачивать наш ланч.       — Хорошо, я раскошелюсь. В конце концов, я же джентльмен, верно? — Гермиона фыркнула от смеха. — Эй! Я джентльмен! — оскорблённо выпалил Рон.       — В следующий раз попробуй рассказать нам об этом, когда у тебя в глотке не будет половины пирога с патокой, — произнесла Гермиона, ухмыляясь старому другу. Он хмыкнул в ответ и подмигнул ей. Было время, когда она боялась, что у них никогда больше не будет этого — подшучивания друг над другом, которое так нравилось им в детстве. Спустя пять ужасных минут после битвы они попробовали начать встречаться. И всё шло так гладко, как и мог ожидать любой, кто наблюдал за этим со стороны. Прошло около шести месяцев неловкости, и они решили притвориться, что ничего такого никогда и не случалось, и двигаться дальше.       — Вы двое до сих пор как старая женатая пара, — заметил Невилл — уже не в первый раз.       — Да, после нескольких неудачных романтических попыток мы перешли сразу к Золотой годовщине, — ответил Рон, и его рот, к счастью, наконец-то был пуст от потенциальных снарядов.       Гермиона испытывала настоящее счастье, находясь среди своих друзей. Ноющее чувство тревоги, вызванное последними заданиями по работе, было успешно изолировано где-то на задворках сознания. Скрытые побочные эффекты от Круцио, которые она до сих пор ощущала, травма, шрамы — все они оставались вместе с ней, но Гермиона относилась к ним так же небрежно, как и Гарри, — но она считала себя счастливицей.       Некоторые люди были мертвы — или даже хуже.       В тот вечер, попрощавшись с друзьями и вернувшись в свою квартиру, расположенную недалеко от Министерства, она просмотрела записи, составленные на встрече с Риллой ранее в этот же день. У всех субъектов наблюдалось ухудшение состояния. Несмотря на то, что сама тюрьма подавляла магию заключённых в их камерах, волшебство всё ещё существовало. Оно никуда не делось, но у семидесяти процентов пострадавших заключённых уровень магии был опасно низок. В случае Тео Нотта почти всю магию как будто высосали досуха.       Гермиона просматривала другие данные и симптомы. Люциус Малфой совершенно обезумел. Он без конца общался сам с собой фразами, которые имели смысл лишь для него одного. У него развилась беспричинная хромота, и по ночам он кричал от боли примерно каждые шесть дней.       Антонин Долохов почти до мяса содрал кожу с левого предплечья, и дошло до того, что пришлось связать ему руки, так как все боялись, что он раздерёт себя до смерти.       Август Руквуд почти не вставал с койки.       Тео Нотт находился в бессознательном состоянии уже почти две недели. Его левая рука покраснела, а вены, выглядывающие из-под Тёмной метки, почернели.       Метка Драко Малфоя выглядела так же, но он был в сознании — почти не засыпал, — и его боль стала настолько невыносимой, что охранники начали накладывать на камеру заглушающие чары, чтобы не слышать его разрывающих барабанные перепонки криков.       Гермиона вздрогнула, снова прочитав документы. Конечно, были и другие. После войны сотни людей арестовали для дальнейших судебных разбирательств. Те, кто носил тёмную метку, обычно получали самые суровые наказания. В целом, в Азкабане находилось около сорока пожирателей с Тёмной меткой. Все они имели ту или иную травму, присущую только им.       Травму на травме, очевидно.       У неё было больше вопросов, чем ответов, как это обычно случалось, когда она бралась за дело. В других частях Европы также задержали несколько пожирателей, даже в США находился один. Гермионе требовалось выяснить, имели ли они схожие симптомы или данная проблема оказалась связана исключительно с Азкабаном. Существовал ли кто-то, носящий метку, кого не приговорили к заключению? Она так не думала, но это тоже нуждалось в проверке.       Первым делом следовало бы осмотреть, по крайней мере, Нотта, и, вероятно, Малфоя тоже — Драко Малфоя. В первую очередь лучше было начать с наиболее тяжёлых случаев. Гермиона быстро набросала письмо нынешнему надзирателю Азкабана о переводе обоих заключённых в Святого Мунго, чтобы она имела возможность их обследовать.       Она старалась игнорировать тот факт, что это будет первый раз, когда она увидит кого-либо из бывших однокурсников после Битвы за Хогвартс. За пять лет.       Тот день оказался настолько травмирующим, что её воспоминания о нём были несколько обрывочными, последовательность событий потеряла точность. Гермиона помнила, как они спасли Малфоя из Выручай-комнаты, и тогда он выглядел так, будто на самом деле совершенно не хотел там находиться. Она не знала Тео Нотта так хорошо, как Малфоя, но в единственный раз, когда она мельком видела его во время битвы, он помог слизеринцам выбраться из камеры в подземельях и, схватив Пэнси Паркинсон за руку, бежал в укрытие.       Нотта арестовали на месте преступления. Авроры не могли задержать Малфоев до того момента, как их экстрадировали из Италии спустя три недели. Хотя Гермиона только читала об этом в газетах. Оказалось, что после целого года в бегах и победы над величайшим тёмным волшебником нескольких поколений понадобился длительный отпуск, чтобы восстановиться. К тому времени, как она вернулась, все суды закончились, а приговоры были вынесены. Быстрая справедливость, свершившаяся за два месяца.       Были люди, которых арестовали за участие в битве, и они, строго говоря, не являлись Пожирателями смерти — не имели Тёмную метку. Гермиона считала, что ей также стоит добавить Нарциссу к списку испытуемых, которых нужно осмотреть и допросить. Она могла бы стать хорошим подопытным, если эта загадочная болезнь связана с меткой. Гермиона отправила запрос, чтобы миссис Малфой тоже доставили в больницу Святого Мунго.       Разобравшись с этим, она снова мыслями вернулась к Хогвартсу. Теперь ей нужно было распутывать сразу два дела. Насколько она могла утверждать, прямо рядом с Запретным лесом обнаружился участок земли — к тому же категорически закрытый для студентов, — который излучал крайне недоброжелательную энергию. Дальнейшее исследование магического отпечатка и наблюдение за динамикой его влияния доказали его причастность к Волдеморту. Гермиона всё ещё не понимала, как такое возможно или как вышло так, что это обнаружили только сейчас — спустя пять лет.       Говоря на чистоту, Хогвартс был практически уничтожен в ходе битвы, и его реконструкция заняла три года. Однако, школа, возглавляемая директрисой Макгонагалл, ещё целый год не заявляла об обнаружении данной энергии.       На самом деле тем, кто впервые заметил её, был Невилл. Будучи профессором Травологии, шесть месяцев назад он собирал травы на опушке Запретного леса, когда внезапно ему стало не по себе, и он сразу же позвал Минерву, чтобы та всё проверила. Эту аномалию передали в Отдел тайн почти тут же.       Мы не знаем, что это такое, Отдел тайн спешит на помощь!       Поначалу это дело лежало на столе Риллы, но та уже по горло была в расследовании неправильного обращения с маховиками времени, и так как Гермиона обладала более богатым опытом работы с тёмной магией, двумя месяцами ранее его передали ей. Вот так у Гермионы и оказалось это дело, и теперь она пыталась разгадать магический отпечаток, который скрывал первопричины появления этой энергии. Пришлось много походить пешком, но в конце концов ей удалось расшифровать руны, скрывавшиеся в чёрных завитках дыма, который источала земля, где распространялась Тёмная энергия. Это были руны Волдеморта. Это был исключительно отпечаток Волдеморта.       Неужели этот ублюдок не мог просто уже убраться к чёртовой матери?       Гермиона сложила документы обратно в сумку и устало прошлёпала на кухню, чтобы перед возвращением в спальню оставить Живоглоту его полночный перекус. Возможно, она и не заснёт, но следовало хотя бы попытаться.

***

      Гермиона проснулась внезапно и без предупреждения от непрекращающегося стука в окно. Едва взошло солнце, его лучи упали на мятно-зелёное стёганое одеяло, которое вечность назад сшила её мать.       Не думай о ней.       Тряхнув головой, чтобы избавиться от налёта сна, который всё-таки появился после того, как Гермионе пару часов в самом деле удалось поспать, она ворча вылезла из тёплой, уютной, мягкой кровати, чтобы впустить чёртову сову, атакующую окно. Та прилетела из Святого Мунго, и ей определённо сказали, что то, что она несла, являлось срочным.       Окончательно проснувшись, Гермиона сняла с лапки совы письмо и рассеянно протянула ей угощение, которое хранила на подоконнике как раз на такой случай.       Гермиона,       Тебе нужно быстро отправиться в Св. Мунго. Не уверена, что случилось, но Азкабан прислал сюда заключённых, а главный целитель не даёт нам их осмотреть. Я пыталась вразумить их. Мы дали клятву, но, боюсь, кто-то навредит Нотту и Малфою, если Министерство не вмешается. Я читала медицинскую карту и знаю, что это дело находится в твоём ведении как невыразимца, не думаю, что ты бы хотела, чтобы я сейчас вызвала авроров. Их держат в отделении Януса Тики.       Падма       6:40 утра       Четверг, 13 февраля, 2003       Гермиона дважды перечитала письмо, чтобы убедиться, что она всё правильно поняла. Она знала, что в Святом Мунго работают некоторые архаичные целители, — это являлось одной из причин, почему она забросила целительство после первого года обучения и предпочла карьеру в Отделе тайн вместо этого, — но отказываться осматривать пациентов из-за их статуса преступников. Что ж, такое было неслыханно даже в Волшебном мире, в котором формально не существовало клятвы Гиппократа. Здесь имелась своя. И «выполнять работу, только если это не преступник» в неё не входило.       Дерьмо.       Благодаря Создателя за существование Падмы Патил, Гермиона быстро оделась и трансгрессировала ко входу в отделение неотложной помощи Святого Мунго. Часы показывали уже 7:15, и она не была уверена, в каком состоянии найдёт своих подопечных, о которых не заботились уже порядка получаса.       Это дело являлось её ответственностью. Первое, которое ей поручили, и Гермиона не собиралась оправдывать слова тех, кто утверждал, что она слишком молода для этой должности.       Стиснув челюсти, она зашла в больницу, не удостоив своим вниманием персонал на входе, и направилась к лифтам до отделения Януса Тики. По крайней мере, им хватило здравого смысла разместить пациентов там, где у тех было хоть какое-то подобие уединения. Последнее, чего бы Гермионе сейчас хотелось, это накладывать на половину больницы заклинание забвения.       Обливиэйт — это часть твоей работы, Гермиона.       Она услышала шум раньше, чем смогла увидеть его причину. Разъярённые голоса кричали друг на друга, когда Гермиона вышла из лифта и направилась к задней части отделения Я.Т. Повернув за угол, она заметила Падму, которую отчитывал какой-то целитель-мужчина, насколько она могла судить со спины. Трое или четверо других целителей стояли неподалёку, выражая своё недовольство.       — Что здесь происходит? — строго и ясно спросила Гермиона. Падма подняла на неё глаза, и на её лице расцвело облегчение.       — Это закрытое крыло, мисс… — начал пожилой целитель. Ему было скорее ближе к ста, чем к пятидесяти. Его снисходительный тон выводил Гермиону из себя.       — Эти пациенты находятся под моей защитой, под защитой Отдела тайн, — сказала она, выпрямив спину. Её не напугают какие-то конченые целители, решившие поупражняться в силе.       — Гермиона, — заговорила Падма, подойдя к ней. — Они не пускают меня даже провести диагностику. Мы установили заглушающие чары — крики были невыносимыми. — Взгляд Гермионы метнулся к подруге.       — Они прямо сейчас испытывают боль? — спросила она, оглянувшись на целителей, стоящих рядом.       — Мы не занимаемся предоставлением отсрочки для Пожирателей смерти, — выплюнул один из них. Одна из них. Женщина, которой на взгляд Гермионы было за пятьдесят, выглядела так, словно съела лимон.       — Прошу прощения, но это именно то, чем вы должны заниматься, если пациенты в этом нуждаются, — тон Гермионы не оставил места для споров. — В сторону, — наконец сказала она. — Это отделение больницы с данного момента находится под юрисдикцией Отдела тайн. На данный момент я назначаю Падму своим целителем. В вашем присутствии больше нет необходимости.       Пожилой целитель возмущённо зашипел:       — Это моё отделение! Вы не можете просто явиться сюда и похитить его ради убийц!       — Я могу, — ответила Гермиона. — И похищу. Если у вас какие-то проблемы, — она опустила руку во внутренний карман своей мантии и достала оттуда визитную карточку, — прошу вас, обсудите это с Главным Невыразимцем Риллой Драгуар. — Затем она буквально оттолкнула его рукой. Выражение его лица стоило того, чтобы встать ни свет ни заря.       Главный целитель не сдвинулся с места.       — Желаете, чтобы я попросила министра прибыть сюда и разъяснить вам порядок подчинения по вопросам, касающихся Отдела тайн? — спросила Гермиона. — Уверена, что это именно то, с чего он мечтает начать свой день. Проделать весь этот путь, чтобы объяснить вам, что вы не можете просто отказывать в предоставлении помощи пациентам, направленным сюда именно Министерством, и что вы не имеете никакого права вмешиваться в работу невыразимцев. Держу пари, ему так понравится это путешествие, что вы получите повышение!       Он потупил взгляд и что-то пробормотал себе под нос, но в конце концов всё же покинул коридор. Гермиона облегчённо выдохнула. У неё не было на это времени.       Снова повернувшись к Падме, она одарила её слабой благодарной улыбкой.       — Хорошо, Падма, сначала главное. Расскажи мне, что происходило сегодня утром с того момента, как они прибыли.