Сакура и Саске застряли в прошлом.

      Двое грелись у очага, ужиная тем, что было у Сакуры, и что удалось достать, ведя приятную беседу. Девушка расспрашивала мальчика о жизни, интересуясь, чем дети занимались ежедневно. По большей части казалось, что они старались держаться поближе к дому. Их родители установили строгие правила, запрещая малышам бродить по лесу, мало ли что за опасности он может таить в себе. Куноичи почувствовала некое облегчение, поскольку Дайске, судя по всему, слушался своих родителей, за исключением части о том, что делать при встрече с незнакомцами.       — Мы должны бежать и прятаться! — Дайске сказал это без всякого стыда, как будто он сделал именно это.       Сакура подняла бровь и посмотрела на мальчика сложным взглядом. Этот мир был жесток. Окажись на её месте кто-то другой, вряд ли этот ребёнок смог бы выжить.       — Ты первый незнакомец, которого мы встретили. Обычно никто не забирается так далеко. Они слишком боятся ёкаев, — уверенно заявил мальчишка.       Ёкаи? Сакура не верила в такие вещи. Конечно, существовали хвостатые звери, но они были реальны, поскольку являлись носителями чакры. Маленькие лесные духи вряд ли могли быть таковыми. Это не значило, что она не верила в существ с человекоподобным интеллектом. Животные, которых призывали шиноби, были исключительно умны, но они принадлежали к другому царству.       К тому времени, как Харуно и её новый знакомый закончили есть, на улице стемнело. Сакура размышляла, что делать, но Дайске, видимо, принял это решение за неё.       Казалось, это к лучшему, потому что мальчик начал дремать сидя. Он потер глаза и зевнул, затем схватил девушку за руку.       — Пойдем, мне нужно пописать.       Удивлённая, она позволила ребёнку вывести её наружу.       На улице было темно, но не тихо. Лес был полон пронзительных звуков цикад, и где-то вдалеке ухнула одинокая сова. Иногда до ушей доносился шум хрустящих листьев. И снова Сакуру охватило опасение за таких вот одиноких детей. Кто знает, что может скрываться в этой темноте?       Когда мальчик сделал все свои дела, куноичи затолкала его обратно внутрь и закрыла дверь. На ней был деревянный висячий замок, но Сакуру брало сомнение, что он действительно удержит желающих войти. Тем не менее, она заблокировала его.       — Спокойной ночи, Хаку-кун.       Дайсуке схватил одеяло и привычно устроился на соломе. Он похлопал своей маленькой ручкой по месту рядом с собой.       — Ты можешь спать здесь со мной.       Сакура неловко посмотрела на пятно, но не высказала никакого несогласия. Очаг нагрел температуру в хижине, но снаружи все еще было прохладно. По мере остывания углей могло стать холоднее. Спать в непосредственной близости друг от друга было бы самым разумным решением, если бы не одно «но».       Девушка совсем не знала этого ребёнка, поэтому находиться рядом с ним уже было опасно. Она могла проверить еду на яд, ведь сама же её и готовила, но вот спать в присутствии постороннего человека было бы по крайней мере неразумно. В конце концов шиноби всегда ждут удобного момента, когда враг спит и теряет бдительность. Пусть мальчик и казался безобидным и в какие-то моменты простоватым, это не означало, что он являлся таковым. В первой мировой войне дети тоже принимали участие.       Однако и путешествие в темноте вряд ли можно было назвать хорошей идеей. Уровень ее чакры все еще был низким, и ее телу, вероятно, не помешало бы еще немного отдыха. Девушка не была уверена, почему так устала, но ей казалось, что она не отдыхала целую вечность. Взяв запасное одеяло, Сакура забралась на солому рядом с сонным малышом, но на достаточном расстоянии, чтобы успеть среагировать в случае опасности. Сейчас спасать её было некому. В очаге остались только тлеющие угли, погрузив маленькую комнатушку во тьму. Тем не менее, жар и тихое похрапывание ребёнка в конце концов привели Сакуру в состояние относительного покоя. Возможно, она просто устала. Тем не менее, её ситуация была запутанной и странной. Наконец, мысль о том, что за ней ещё никто не пришел — ни враг, ни союзник — выбила её из колеи. Что-то было не так, но Сакура пока не могла понять, что именно.       Она погрузилась в очередной беспокойный сон, её преследовали жуткие видения о фиолетовых глазах с тёмными кольцам, о неземной женщине, имени которой она не знала.       На следующее утро Сакура проснулась рано, намного раньше, чем Дайско.       Её сон, неспокойный, наполненный жестокими кошмарами, не давал ей покоя, в свою очередь, казалось, вызывая неприятие, отторжение её тела. Одежда, которую она носила, промокла от пота и неприятно липла к её влажной коже. Она чувствовала себя задушенным зверем, запертым в клетке, её сердце готово было выскочить из груди. Прерывисто выдохнув, Сакура встала с подстилки, чувствуя, как зудит всё тело. К её одежде и волосам прилипли маленькие кусочки соломы.       Стряхивая с себя засохшие стебли зерна, она посмотрела вниз, чтобы проверить мальчика. Тот продолжал мирно спать, не потревоженный её внезапной активностью. Не желая будить ребёнка, куноичи вышла из передней части хижины, чтобы подышать свежим воздухом. Солнце только начинало всходить. Нежный утренний свет выглянул наружу и осветил сонный лес, пробуждая существ ото сна. Сакура босиком прошла мимо самодельного забора в высокую траву, слушая разносящееся в воздухе пение птиц, ласковое, переливистое. Она совсем не замечала его раньше.       Сакура заломила руки, пытаясь прогнать затяжные дурные предчувствия, которые она носила с собой из своих снов. Будучи ниндзя, она часто видела сны, которые отражали бурную жизнь, которую она выбрала сама. Это была реальность, с которой она давно смирилась, но что-то в этих недавних кошмарах казалось другим. Хотя детали стёрлись из памяти вместе с пробуждением, в них чувствовалась некая безнадёжность, порождающая в девушке сомнения и неуверенность.       Сакура покачала головой и перевела взгляд на лес. Он становился всё более оживлённым и активным, поэтому она бродила по окрестностям, наполовину разведывая, наполовину наблюдая. Время от времени она слышала хруст листьев, топот ног или хлопанье перьев — всё это заставляло её быть настороже, хотя она знала, что сейчас ей ничего не угрожает. Тем не менее, было трудно снизить ставшую привычной бдительность. Еще труднее было расслабиться и наслаждаться природой, но она, конечно, пыталась. Мысль о том, что она должна сейчас попрощаться с тем ребёнком и продолжить своё путешествие на юг, промелькнула у нее в голове. Если бы она могла просто отдохнуть еще один день, она чувствовала бы себя более комфортно, отправляясь в путь одна.       Девушка не могла отрицать, что часть её самой также чувствовала вину за то, что оставит мальчика одного. Харуно попыталась рационализировать ситуацию: она не была матерью этого ребёнка и, следовательно, не могла контролировать то, что с ним происходило. Прямо сейчас она ничего не могла сделать, чтобы изменить его обстоятельства. В сложившейся ситуации куноичи не могла положиться на удачу, просто забрав мальчишку с собой — она не была лицемеркой, по крайней мере не собиралась врать самой себе. Оказавшись в новом для неё, безусловно, враждебном мире, она не могла доверять людям. Это не та Коноха, где все добры и приветливы, это — время, где ещё не существуют скрытые деревни. Ребёнок станет для Сакуры обузой, или может предать в любой момент, попытавшись убить.       Самое разумное, что она могла бы сделать, это просто уйти тихо, продолжив свой путь.       Девушка посмотрела в направлении предполагаемой реки и пошла своей дорогой. На этом их пути разойдутся. Потребовалось больше часа, чтобы, наконец, добраться до реки. Водоём не был особенно большим или глубоким. Ласковые воды были кристально чистыми, к большому облегчению Сакуры. Несмотря на это, она не имела права ослабить бдительность, и лишь только убедившись, что поблизости нет никого, девушка сбросила свою поношенную, грязную одежду, не забыв спрятать её в кустах, и медленно зашла в воду. От низкой температуры ее тело покрылось мурашками, но она ухмылялась и терпела это во имя чистоты.       В самой глубокой части вода доходила куноичи до пояса. Решив покончить с этим, Сакура окунулась в нее всем телом.       Холод был подобен бодрящей пощечине, побуждая её к действиям. Она быстро приступила к работе, расчесывая волосы и очищая их от остатков грязи и засохшей крови. После этого она пробежалась по остальному телу, тщательно растирая, несмотря на отсутствие мыла.       Во время работы она обнаружила, что её вес стал меньше, чем обычно. Она была худой, но всё ещё мускулистой. Казалось, что отказ от пищи не пошёл ей на пользу. Возможно, она провела в лесу больше времени, чем думала.       Закончив мыться, Сакура вышла на берег и взяла свою одежду. Надев её, она подняла с земли заострённую палку, которую вырезала по пути. Сейчас эта палка могла послужить ей копьём, чтобы добыть себе завтрак. Поймает ли она рыбу — это уже другой вопрос. Однако сегодня удача была на её стороне.       Куноичи развела импровизированный костёр и начала готовить рыбу. Вскоре аппетитный запах донёсся до Сакуры. Её желудок болезненно сжался от голода, и она задумалась, когда в последний раз как следует ела. Если не считать простого белого риса, который она приготовила прошлым вечером, она не могла вспомнить.       Вспомнив, как она соврала мальчику, Сакура подумала, что, возможно, сказала ему слишком сложные вещи. Но она не хотела лгать. Было бы неправильно вводить его в заблуждение о том, кто такие шиноби и на что они способны. Ведь если он столкнётся с настоящим шиноби-изгоем, ему нужно будет знать, что они опасны и не всегда так добры, как она.       Сакура испустила долгий вздох и покачала головой, пытаясь прогнать мысли о своей неадекватности. Какой бы опытной она ни была в искусстве исцеления и владении сверхсилой, ей ещё предстояло пройти долгий путь в повышении своей самооценки. Её ранние годы прошли в тоске по Саске, и она сильно отстала в обучении.       Она присела и начала медитацию. Затем закрыла глаза и затаила дыхание, сканируя своей чакрой пространство вокруг. Она ощутила точки на пару часов пути от себя. Это были простые люди, с которыми пару шиноби. Интересно, их чакры были низкие, не такие сильные.       «Хм, хорошо, — размышляла Сакура. — Мне нужно сориентироваться. Не хочу больше отвлекаться». Лучшим выбором для неё было путешествие к цивилизации или побережью.       Большинство ниндзя, живших в Стране Огня, не были невоспитанными, но некоторые были. Обычно нарушителями спокойствия были не связанные с Конохой. Иногда, однако, это были плохие актёры из Конохи, которые использовали свой вес, когда никто не смотрел. Но это всё осталось в прошлом. Сакура не могла предсказать, как поведут себя люди, которых она встретит.       Чем дальше человек уезжал от деревни шиноби, такой как Коноха, тем меньше был надзор — и более вероятно, что преступность могла разрастись бесконтрольно. Имея это в виду, возможно, Сакура была дальше от своей деревни, чем думала. Если её мысленная карта была точной, то Лес Каннараби находился где-то к югу от будущей Конохи, по крайней мере, на несколько дней пути.       Что касается того, где находился Ёкаичи и ближайшие большие деревни или кланы, она не была уверена. По какой-то причине она не могла вспомнить из своих уроков ни одного упоминания города с таким названием. Обычно она была искусна в воспоминании того, что узнала на уроках географии, но, возможно, это был ещё один случай странного использования старых названий. В конце концов, название Лес Каннараби устарело — по какой-то причине Дайско всё ещё использовал его.       Сакура остановилась и задумалась. Внутренний голос подсказывал ей, что лучше всего притвориться безобидным гражданским. Это была разумная идея, но Сакура не хотела её использовать.       Она сомневалась, что сможет долго удерживать технику превращения. Было бы рискованно пытаться поддерживать иллюзию несколько дней подряд, расходуя чакру. Кроме того, если её каким-то образом поймают за использованием техник, это может поставить под угрозу всю операцию. Сакура не хотела рисковать напрасно.       Сакура ущипнула себя за переносицу. «Чёрт», — прошептала она про себя. Чем больше она думала об этом, тем больше понимала, что, возможно, время не прошло — наоборот, оно могло двигаться в обратном направлении. Она обхватила голову руками и нервно теребила пряди волос, свисавшие на лицо.       Прежде чем Сакура окончательно растерялась, внезапное движение впереди привлекло её внимание. Инстинктивно она приняла оборонительную позицию.       К своему гневу, она поняла, что это было всего лишь маленькое и белое животное, выбежавшее из подлеска впереди. Она была слишком напряжена для этого; она ошибочно приняла пушистую тварь за потенциальную угрозу.       Это была маленькая белоснежная лисичка. Белый лис уставился на неё рубиново-красными глазами. Из-за своей необычной окраски он выглядел почти как призрачный силуэт. Через секунду напряжённый момент прошёл, и существо метнулось в кусты и скрылось из виду. Сакура выдохнула; она даже не осознавала, что задержала дыхание. Как ни странно, чувство облегчения охватило её.       Итак, клан Учиха был рядом. Дайско сказал ей, что имя их нынешнего лидера клана начинается с «М». Если она была в прошлом, это не сулило ничего хорошего. Лидером клана Учиха эпохи Кенкю, скорее всего, был Учиха Мадара, если не его отец до него. Мадара был не тем человеком, с которым она хотела встретиться лицом к лицу. Основатели были электростанциями, находящимися на совершенно ином уровне, чем все остальные. Хуже того, история Конохи изобразила его как склочного человека, который неохотно основал деревню, а затем отказался от неё позже. О главе клана Учиха было известно слишком мало, этой информации было явно не достаточно.

***

      Прошло какое-то время перед тем, как Мадара всё же решил поговорить с пленником. Изуна в своём рассказе упомянул, что этот странный человек абсолютно ничего не помнит, было совершенно бесполезно пытаться добиться от него чего-либо, пока он не восстановится до конца.       Однако, завершив все наиболее важные дела, ему всё ещё было необходимо допросить того, кто спустя какое-то время всё же сказал, что зовут его Саске Учиха. Странным было и то, что никогда, даже в побочных ветвях, не было кого-либо с таким именем. В этом ещё предстояло разобраться.       Саске Учиха всё ещё чувствовал себя потерянным, словно не принадлежал этой реальности, этому миру. Всё для него казалось смутно знакомым, но в то же время чужим, будто бы это всё уже давно прошло, но имело для него какое-то значение, только вот он никак не мог вспомнить какое.       Взгляд юноши скользнул по символу, всё время мелькающему на одеждах живущих здесь людей и висевшему в комнате. Голова болела от попыток понять, почему же именно этот символ значит для него очень многое. Почему-то глядя на него, внутри зарождалась беспомощная злость, тоска и нечто давящее, почти сжимающее горло.       «Это герб клана», — подумал Саске, словно это было чем-то настолько естественным, что было невозможно не знать. — «На гербе изображён веер — символ власти и военной мощи, но он так же имеет и другое значение. Веер используется для раздувания огня. Все представители клана Учиха имеют склонность к огненным техникам».       От этих мыслей сердце сжалось, в груди с новой силой зарождалась злоба, заставляющая стиснуть зубы. Всё это было бессмысленно, когда кроме него в живых не осталось совершенно никого…       «Почему же никого?» — снова возник вопрос, на который Саске не мог дать ответа. — «Все эти люди живут здесь, так почему же у меня такое чувство, что я совсем один? Почему я чувствую злобу и это отчаянное желание стать сильнее?»       Голова юноши была полна противоречий. Он не знал, что ему делать. Помнил только обрывки воспоминаний, но испытывал очень противоречивые эмоции.       Сёдзи с противным скрипом отворились, и в комнату вошёл высокий мужчина с суровым лицом и длинными чёрными волосами. Он был лидером, это читалось во всех его движениях: в манере ходить и в том, как он смотрел на пленника. Этот человек показался Саске очень знакомым, и, очевидно, был родственником того парня, который допрашивал его. Только вот этот был настроен менее дружелюбно, что отлично читалось по сжатым челюстям и хмурому выражению лица.       От попыток вспомнить что-то об этом человеке, смутно знакомом, голова вновь заболела. Саске не понимал этого, путался в собственных догадках, но словно оставался на том же месте.       — Рассказывай, — сурово бросил мужчина, презрительно мазнув взглядом по пленнику. Он привык добиваться своего, и явно не был намерен идти на компромиссы.       В ответ Саске лишь привычно фыркнул, и отвернулся, показывая, что говорить у него нет ни желания, ни возможности. Вероятно, он должен был быть куда более осторожен в своих действиях, в конце концов его могли и убить, если посчитают бесполезным. От чего-то юноше казалось, что так поступить будет вполне разумно со стороны этого человека.       — Я не настолько учтивый, как мой брат, — Мадара свёл брови к переносице, сохраняя спокойствие.       Он бы не хотел применять грубую силу, если это не было необходимостью. Парнишка мог быть полукровкой, попавшим в руки врагов, а если так, было бы куда разумнее переманить мальчишку на свою сторону и использовать против тех, кому он служил, или просто пустить в авангард в качестве живого щита. Затишье не означало, что на них не пожелают напасть.       — Не помню я ничего, сказал уже, — Саске смотрел на очередного человека с холодным равнодушием, даже скукой, рефлекторно дернув привязанными руками. Он осознавал, что находится в невыгодном положении, поэтому действовал очень осторожно, прощупывая почву.       — Не глупи, — мужчина был всё так же спокоен, однако в воздухе сгустилась немая угроза, исходящая от него. От чего-то Саске казалось, что этого человека называли сильнейшим. — Информацию из тебя всё равно достанут, вопрос лишь в том, насколько болезненным будет этот процесс для тебя.       Мадара Учиха. Юноша был уверен, что именно так зовут человека перед ним. Почему? Он не знал, однако ему казалось, что он выглядит моложе, чем раньше. В прошлом, глава клана Учиха, первый пробудивший мангеке шаринган. Откуда ему это известно, Саске не знал, но эта информация не соответствовала действительности. Что было ясно точно, так это то, что мужчина был действительно опасен.       — Итак, кто же ты? — холодный голос, полный недоверия. От него по спине бежали мурашки.       — Саске Учиха, — уверенно сказал юноша, понимая, что куда безопаснее будет отвечать на вопросы.       Сейчас он находился под защитой, он был нужен живым. Однако, как только Саске потеряет ценность, его тотчас же убьют. Таковы были законы войны. Юношу уже точно не отпустят просто так, в конце концов он видел слишком много, чтобы жить.       — Хорошо, — кивнул Мадара, продолжая сверлить взглядом мальчишку, который, вероятно, уже понял, в каком положении находится, и огрызаться перестал. — Тогда знаешь, кто я?       — Могу предположить, что вы — Мадара Учиха, — Саске размышлял, как много он может рассказать.       — Верно. Ты называешь себя Учихой, — мужчина решил оттолкнуться от имени пленника, чтобы постепенно вытягивать информацию. — Где твои родители?       — Их убили, — не стал врать юноша. С мёртвых ответа не спросишь.       Глава клана нахмурился сильнее, лицо его помрачнело. Мёртвые ему ничего не расскажут, да и историй таких немало. У половины его людей убили родителей или кого-то из родственников.       — Хорошо, — мужчина кивнул. — А кто-то ещё? Сестра или брат?       При упоминании брата сердце болезненно сжалось. Саске мог поклясться, что брат у него точно был. Он был очень важным для него человеком, даже важнее матери и отца, но ни имени, ни лица вспомнить никак не получалось. Отчего-то юноша чувствовал бессилие и злость. Он злился на себя, на «брата», на других людей, точно в чём-то виноватых. Создавалось ощущение, что Саске совершил ошибку. Очень большую ошибку.       «Значит, у него всё же кто-то есть», — заключил Мадара, видя заминку.       — Бесполезно. Я не помню ни лица, ни имени, — юноша безжизненно смотрел вперёд, выглядя при этом так, словно потерял кого-то очень дорогого. — К тому же мне кажется, что он тоже мёртв.       — То есть ты хочешь сказать, что целую семью Учих просто грохнули под шумок, и об этом я — глава клана — ни сном, ни духом? — Мадара прищурился, будто оценивая правдивость слов юноши. Его взгляд скользил по Саске, впиваясь в каждую деталь, анализируя, считывая его эмоции.       Однако пленник говорил правду. Язык тела редко врал, и сейчас мужчина отчётливо видел это.       — Не знаю, — пожал плечами Саске. — Я лишь сказал всё, что помню.       Это начинало раздражать. Глава клана Учиха прекрасно понимал, что даже самый сильный человек не мог уследить за всем, что происходит даже в собственном клане. И от этого становилось ещё более отвратительно. Мадара отдавал себе отчёт в том, что мог и не узнать ни о чём, если семья, к которой принадлежал мальчишка, не была слишком уж значимой для клана.       — Хорошо, поступим по-другому, — мужчина потёр пальцами переносицу, как если бы у него болела голова. — Ты помнишь, кто убил твою семью? Это были Сенджу? Или члены какого-то другого клана?       Саске нахмурился, силясь вспомнить. В голову ничего не приходило, и название клана ему не говорило ровным счётом ни о чём. От осознания, что его семья мертва появлялось какое-то странное чувство обиды и злости. Юноше казалось, что, будь он чуть сильнее, чем тогда, родители были бы живы, и брат…       Странное чувство возникало всякий раз, когда мысли касались этого человека. Он не оставлял Саске равнодушным. Это раздражало, но вместе с тем причиняло невыносимую, почти физическую боль. Казалось, что юноша должен его ненавидеть, но даже так, в нём жила привязанность к человеку, которого он должен был звать старшим братом. Словно несмотря ни на что, он не был способен на ненависть к нему.       Ужасная боль вновь пронзила сердце, когда он подумал о том, что собственными руками убил брата. Почему-то ему казалось, что это была жестокая битва, о которой сейчас он должен жалеть.       — Не помню, — сказал Саске, глядя прямо в глаза мужчине перед ним.       Он не врал, точнее не совсем. Образ убийцы семьи стёрся из его памяти, но те мимолётные клочки воспоминаний были ему смутно знакомы.       Мадара продолжал хмуриться, обдумывая сказанное пленником. В сущности эта информация была бесполезна, однако ему хотелось нащупать точки давления на этого человека. Каким бы жестоким и бесчеловечным ни считали главу клана Учиха люди, сам он не был уверен в том, что сможет оставаться спокойным, избивая человека с лицом его дорогого младшего брата. Известный на весь мир шиноби боялся дать слабину.       И всё же кое-что полезное Мадара сумел достать. Пленника, казалось, мало волновала боль и возможная смерть, однако у него был брат. Вероятно, мёртвый, однако одно упоминание о нём заставляло юношу потерять самообладание. Это говорило о многом.       Теперь, узнав слабость человека перед ним, Мадара собирался задать более насущный вопрос. Его интересовала девушка с розовыми волосами, которую его подчинённые заподозрили в связи с кланом Сенджу. Однако этого ему сделать не дал стук в дверь и следующий за ним голос подчинённого.       — Мадара-сан можно вас? Это важно.       — Сейчас? Учти, что это должно стоить того, что вы побеспокоили меня во время допроса пленника. — мужчина раздражённо нахмурился, поведя плечами. — Хорошо. На этом мы закончим сегодня, Саске Учиха.       Сказав так, глава клана вышел из комнаты, разговаривая с каким-то шиноби. Юноша ещё некоторое время смотрел на закрывшуюся за ним дверь. Мадара Учиха был ужасно сильным, к тому же был не обделён умом и хитростью. С этим человеком следовало быть предельно осторожным.

***

      Привычную тишину наполнял скрип чернильной палочки по бумаге. Тобирама сидел за письменным столом сосредоточенно занося в свиток результаты работы над новой техникой.       Так он работал до тех пор, пока не почувствовал приближение брата. Несколько секунд спустя отчётливые шаги Хаширамы достигли его ушей. Стоило ему войти в комнату, как Тобирама поднял на него вопросительный взгляд.       — Ты вообще спал отото? — голос главы клана звучал озабоченно.       Светловолосый мужчина вновь уткнулся в работу, быстро и чуть не аккуратно продолжая фиксировать собственные мысли относительно техники. Только закончив с этим, он вновь поднял взгляд на брата.       Хаширама между тем опустился на кресло у стены и откинулся на спинку.       — Ты что-нибудь выяснил? — задал вопрос Тобирама. Он знал, что брат не станет беспокоить его без причины.       — Нет, как будто таких людей, не существуют вовсе, — покачал головой Хаширама.       Тобирама устало вздохнул, откладывая письменные принадлежности.       — Если эти люди были частью наемников, мне нужно будет поговорить с Токой об усилении патрулирования, — мужчина перевёл тяжелый взгляд на стену. — Последнее, что нам нужно, это внешний конфликт. Наш клан продолжает расширяться, в такое время отразить атаки будет проблематично.       — Ты прав, — согласился Хаширама уже тише. Его взгляд расфокусировался, когда он задумался.       Тобирама согласно промычал, снова утыкаясь в свои записи. Он перечитал последние два предложения и внес небольшую правку в количество потока чакры, прежде чем отложил чернильную палочку в сторону и провел рукой над свитком, чтобы убедиться, что чернила высохли.       — Брат, — глава клана Сенджу наклонил голову, его губы изогнулись в веселой улыбке. — Если этих людей никто никогда не видел раньше, то есть вероятность, что они пришли из далёких краёв. Ну, или же возникли из воздуха.       — Конечно нет, — младший Сенджу лишь усилием воли удержался от того, чтобы закатить глаза.       Нельзя было ошибиться в язвительном тоне Тобирамы, но Хаширама просто пожал одним плечом.       — Кроме того, везде сейчас ведутся войны. Мирные жители часто переезжают из города в город в поисках убежища, — тон старшего Сенджу стал серьёзнее.       «Как всегда дипломант», — подумал Тобирама с тихой усмешкой.       — Я не согласен с вариантом про путешествиников, — он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Та девушка ни в коем случае не Сенджу и не Удзумаки, она на них не похожа.       Уголок рта Хаширамы дёрнулся в едва заметной усмешке.       — Хорошо, хорошо, этот вариант убираем, — мужчина чуть нахмурился. — Хотя есть вероятность, что она — представитель не слишком большого клана.       — Мы не можем быть уверены, что это не так, — покачал головой Тобирама. — У нас не больше причин доверять чужим людям, чем чужестранцам.       Хаширама постучал пальцем по подлокотнику, обдумывая это. Многое не сходилось, многое было слишком странным и неправдоподобным, словно незваные гости сами не были до конца уверенны, чего хотели, но главное…       — Я не почувствовал никакой недоброжелательности с ее стороны. Возможно, та девушка и изменила внешность, однако у неё было предостаточно возможностей навредить, — мужчина задумчиво барабанил пальцами по дереву в такт своим мыслям. — К тому же, ни один здраво мыслящий шиноби не напьётся на задании.       — Ты слишком веришь в людей, брат, — отрезал Тобирама. — В конце концов не все такие, как ты.       — Это неправда, — голос Хаширамы звучал спокойно, но знающему его мужчине в нём слышались нотки обиды. — Я не доверяю людям без причины. Даже Мадаре я доверился не сразу.       — Но ты доверял ему, и, более того, считал другом, — с нажимом проговорил младший из братьев. — Как бы мы не хотели мира, порочный круг ненависти уже не разорвать. Есть обиды, которые никто не простит.       Хаширама ничего не ответил. Два его брата пали от рук Учих, и не только они. В этой затяжной войне могли выжить только сильные, и все живые были по локоть в чужой крови.       — Хорошо, я понимаю твою точку зрения, — признал он.       — Как бы там ни было, не в моих принципах доверять тем, кто этого не заслуживает, — вынес свой вердикт Тобирама. — Даже если ты хочешь верить этому Учиховскому выродку.       Из груди Хаширамы вырвался смешок. Он бросил на Тобираму взгляд, который был скорее удивленным, чем раздраженным. Они прожили вместе всю жизнь, но для него мысли младшего брата всё равно оставались загадкой.       — Как ты можешь быть таким?       — У меня нет проблем с доверием, — сказал ему Тобирама. Он разомкнул руки, чтобы снова достать кисть из-за свитка. — Речь идёт о Мадаре. Этот человек представляет серьёзную угрозу клану. Будет проще убить его. Месть Учих без их предводителя не будет так уж страшна. Проблема в их глазах…       — Нет причин проливать кровь там, где можно использовать слова, — возразил Хаширама. — Если выдастся возможность заключить мир с кланом Учиха, я непременно ей воспользуюсь.       Он ухватился за подлокотник футона и с трудом поднялся на ноги, прежде чем остановиться перед столом, чтобы посмотреть сверху вниз на Тобираму.       — И чтобы успокоить твои опасения, сообщаю тебе, что удвоил патрулирование по периметру, — сообщил глава клана.       Эта информация несколько ослабила напряжение в плечах Тобирамы, и он расслабился обратно в своей удобной подушке. По крайней мере, его брат не был полным идиотом. — Я сейчас иду, чтобы помочь пострадавшим людям прибывшим вчера вечером.       Едва заметно кивнув, Тобирама спросил:       — Сколько времени до обеда?       — Примерно час. Советую тебе за это время помыться. От тебя пахнет грязью и горелой чакрой, — Хаширама сморщил нос, прежде чем направиться к выходу. У двери он остановился, чтобы бросить брату последнее замечание через плечо. — И пока ты этим занимаешься, приведи в порядок свои мысли. Ты сегодня немного напряжён.       Тобирама крепче сжал кисть. В нем поднялось желание запустить ею в голову брата, но он сдержался. Единственным ответом Хаширамы был короткий смешок, прежде чем он закрыл за собой дверь седзи.       Снова оставшись один, Тобирама снова опустил взгляд к своему свитку, только для того, чтобы вновь поднять взгляд, нахмурившись. Что-то не сходилось.       Та девушка с розовыми волосами никак не давала ему покоя. Она выглядела слишком хрупкой, словно её можно было легко сломать. Но каким-то образом она восстановила себя.       Мужчина раз за разом прокручивал в своей голове тот вечер. Он очётливо помнил, что прибыл слишком поздно, и этот неизвестный убил еë. Несмотря на определенно смертельное ранение, он почувствовал слабую пульсации еë чакры. Как, черт возьми, она пережила это, он не знал.       Со вздохом Тобирама выбросил девушку из головы. Ему нужно было закончить свои записи перед обедом.

***

      Неделя. Сакура и Саске были в прошлом целую неделю и ничего толком не сделали.       Девушка медленно, но верно воспринимала всё это, пытаясь свыкнуться с мыслью о жизни в бесконечной миссии без удобств современной технологии. Пусть она и была привычна к долгим походам, нужно было время, чтобы принять тот факт, что теперь такой будет вся её жизнь.       Она не для того надрывала задницу, годами выдерживая строгий режим тренировок Цунаде, чтобы позволить ему пропасть даром сейчас. По крайней мере, она хотела с кем-нибудь поспорить — с кем угодно!       Поскольку она не хотела делать ничего, что могло бы навлечь на себя подозрения, было лучше постоянно скрывать символ, которым Мудрец шести путей, одолжил ей, и Саске силы печати.       «Может быть, мне стоит начать носить повязку на запястье, на всякий случай?» — подумала девушка. Это имело смысл, и ей следовало бы подумать об этом раньше.       Сакура всё шла, ориентируясь по деревьям и мху на камнях. Прошло не так много времени после ее ухода из Танзаки, однако большая часть взятых от туда ресурсов уже подходила к концу. Особенно сильным ударом по провизии стала встреча с тем ребенком. Сейчас Харуно уже понимала, насколько импульсивно поступила, поделившись с ним едой.       Девушка остановилась, чтобы немного передохнуть и набраться сил. Маскировочную технику она тоже сняла, вновь становясь собой. Дзюцу превращения расходовали слишком много чакры, которую в её положении следовало бы экономить. Именно поэтому в долгосрочной перспективе шиноби предпочитали использовать подручные средства вроде ткани, дерева и других материалов.       Взяв флягу с водой, Сакура приподнесла её своим губам и сделала пару глотков. Она тяжело выдохнула — в голове снова и снова крутились странные мысли. Девушка обдумывала свои действия.       Как она собиралась найти Саске? Она не знала, куда он пошёл и что собирался там делать. От этого во рту остался горький привкус разочарования. Впрочем, вряд ли это было удивительно. Последний Учиха всегда был таким, сколько Сакура помнила, и не стоило ожидать изменений только из-за того, что они были сейчас в одной лодке. Это обстоятельство заставляло злиться, но больше вызывало гадкое чувство разочарования.       Харуно ощущала всё большее беспокойство. Одна только страна Огня занимает огромные территории, это не говоря о других странах. В одиночку на такой обширной территории Учиху мог найти разве что Наруто. Сакуре же это было не под силу.       «В такой ситуации будет разумнее обратиться за помощью. Только вот к кому?» — думала Сакура, перебирая в голове свои знания.       О временах первой мировой войны в Конохе говорили очень мало. Даже Харуно с трудом могла вспомнить что-то конкретное, хоть никогда не жаловалась на плохую память.       Она никак не могла вспомнить ни одного клана этой эпохи, помимо всем известных Учиха и Сенджу. Со злости девушка стукнула кулаком по дереву. Будь на её месте Наруто, он бы уж точно что-то да придумал. Что-то абсурдное и невыполнимое, но что несомненно сработает, только потому что Удзумаки был таким человеком.       «Удзумаки Наруто... Точно! Помимо двух известных кланов, есть ещё клан Удзумаки! Как я могла забыть?»       Клан Удзумаки не имел той же известности, какая была у Сенджу или Учиха, однако он так же славился своими шиноби. Особенно известны были из способности к запечатыванию, а так же внушительный обьем чакры.       Обычно эти люди сохраняли нейтралитет, а в последствии образовали деревню, скрытую в водовороте. Этот клан был бы идеальным вариантом.       Единственное, что заставляло Сакуру переживать — это тесная дружеская связь клана Удзумаки с Сенджу. Будучи ученицей Цунадэ, девушка знала, что кланы поддерживали дружеские отношения и периодически укрепляли свою дружбу браками. Всем было известно, что женой Хаширамы Сенджу стала Мито Удзумаки. Уже после основания деревень эта связь была увековечена в виде элемента в экипировке джонинов.       Проблема заключалась в том, что Сакуру разыскивали в том числе и Сенджу. Ничто не мешало им обратиться к давним друзьям с просьбой о помощи. При таком раскладе событий союзникам, связанным кровными узами, поверят больше, чем взявшейся непонятно откуда девчонке. Решив, что хуже уже не будет, девушка принялась за маскировку. Техники были, конечно, намного удобнее, однако был риск попасться, когда чакра истощится. Исходя из этого, а так же беря во внимание тот факт, что маскировка ей понадобится на продолжительный срок, Сакура решила взять хну.       Растение, позволяющее красить волосы и оставлять на теле узоры была уже давно известна среди модниц Конохи, к тому же она росла повсюду. Поэтому во время пути девушка набрала некоторое количество хны и высушила, используя чакру. Сейчас же ей предстояло покрасить волосы, ноги и нарисовать на лице веснушки. Как бы больно не было расставаться с родным цветом волос, того требовали обстоятельства.