Клоны на квесте

Куромаку и Пик влетели в комнату с номером "3", захлопнув за собой дверь так, будто это могла уберечь их от всей тьмы мира. Оба тяжело дышали, напряжение читалось в каждом движении. — Какие придурки ставили этот кафель?! — взорвался Пик, хватаясь за голову. — Восьми человек выдержать не может, а?! Это что, шутка такая?! — Возможно, это было задумано, — спокойно произнёс Куромаку, выравнивая дыхание. Он поправил свои очки, которые чуть сползли с переносицы, и взглянул на Пика с привычной невозмутимостью. — Кафель был частью механизма. — Механизма? — Пик недоверчиво хмыкнул. — Да уж, отличное добро пожаловать. Куромаку молча осмотрел комнату. Стены были облеплены пластиком, искусственная паутина змеилась по углам, создавая иллюзию заброшенности. Углы тонули в полумраке, будто специально укрывали нечто, что не должно быть увидено. — Где это мы? — пробормотал Пик, осматриваясь, но его голос звучал уже тише, почти шёпотом. — В типичной "квест-комнате", — заключил Куромаку. Но его слова прозвучали как приговор. На первый взгляд помещение казалось безобидным, даже скучным: разбросанные пластиковые коробки, искусственные пауки, плоские декорации. Но что-то было не так. Воздух здесь был густым, словно его пропитали страхом. Где-то вдалеке раздавался еле слышный скрежет, который словно царапал их нервы. — Это место кажется слишком... тихим, — прошептал Куромаку, делая осторожный шаг вперёд. — Тихим? Да оно выглядит, как комната для школьников, чтобы пугать на Хэллоуин, — попытался пошутить Пик, но в его голосе слышалась нервозность. И вдруг они оба замерли. Со стороны угла донёсся странный звук, как будто что-то шуршало и двигалось. — Ты это слышал? — Пик поднял голову, пытаясь определить источник шума. — Да, — коротко ответил Куромаку, его глаза блеснули за стёклами очков. — Не двигайся. Комната, которая казалась банальной и скучной, внезапно ожила. Тень в углу словно зашевелилась, паутина, казалось, стала плотнее, как если бы её плели прямо сейчас. И этот звук... — Это... часть квеста, да? — спросил Пик, но в его голосе уже не было и намёка на уверенность. Куромаку медленно обернулся к нему: — Я не уверен. И в этот момент свет внезапно моргнул, а затем в комнате раздался скрежет, как будто что-то острое провели по металлической поверхности. И тут, из тёмного угла, будто вынырнув из самой тьмы, выбежал мужчина. Его лицо было ужасающе изуродовано — глубокие шрамы покрывали каждую деталь, а кожа напоминала обгоревший в огне восковой манекен. Глаза его блестели мрачной злобой, а длинные металлические когти на одной руке издавали леденящий душу звук, царапая стены. Он был воплощением кошмара, неким извращённым отражением Фредди Крюгера. Но Пик и Куромаку даже не шелохнулись. — Ну, вот и наше "страшилище", — усмехнулся Пик, смахнув паутину с плеча. — У этого квеста точно проблемы с бюджетом. Где костюмер? Мужчина замер на секунду, явно ошеломлённый их реакцией. Он явно ожидал криков, паники, попыток сбежать. Но не это. Куромаку с прищуром оглядел фигуру: — "Металлические когти? Достаточно классическое решение. Очевидно, что вы не стремились проявить особую креативность." — Вы... вы должны бояться! — прохрипел мужчина, его голос был низким и хриплым, словно пропущенным через треснувшее радио. — Бояться? — Пик, усмехаясь, шагнул вперёд. — Серьёзно? Ты выглядишь, как результат неудачного Хэллоуинского костюма. Мужчина замешкался, но затем поднял свои когти, блестящие и острые, делая угрожающий выпад в сторону Пика. Но Пик не только не отступил, он уверенно пошёл ему навстречу. Его шаги звучали глухо в комнате, заполненной искусственным страхом. — Попробуй меня напугать, дружок, — с вызовом бросил он, глаза горели смесью решимости и насмешки. "Маньяк" замер. На его лице отразилось нечто новое — не злость, не ярость, а шок. Он не ожидал, что его пугающий образ вызовет такую реакцию. — Удивлён? — Куромаку медленно приблизился, его голос звучал ровно, будто он читал лекцию. — Это твоя проблема. Ты рассчитываешь на страх. Но знаешь, когда у человека в квартире живёт ещё 8 человек по мимо его, нервный тик и проблемы с иммунитетом, — страх теряет свой вкус. Пик сделал ещё один шаг вперёд. Теперь между ним и маньяком оставалось меньше метра. — Так что, друг, либо ты сделаешь своё шоу чуть лучше, либо убирайся в тень, откуда пришёл, — добавил он, наклонив голову. Мужчина медленно отступил, его когти звенели в воздухе, но уверенности в его движениях уже не было. Он словно утратил свою роль, превращаясь из монстра в жалкое подобие актёра, забывшего текст. Мужчина замер у стены, оглядываясь, словно пытаясь найти выход. Но даже его стремительный взгляд выдавал панику. Пик прищурился и сложил руки на груди. — Ну, чего стоишь? Давай, покажи нам, что ещё умеешь. Ты ведь здесь главный пугатель, да? Или просто... турист? Куромаку, как всегда спокойный, чуть наклонил голову, оценивая противника. — Я предпологаю, что это часть теста, — сказал он, обращаясь к Пику. — Вероятно, он намерен оценить нашу реакцию. Однако, следует признать, что это представляется несколько однообразным и лишённым выразительности. — Скучно?! — прохрипел "маньяк", резко вскинув когти и сделав шаг вперёд. Его лицо исказилось в злобной гримасе, но его руки дрожали, а голос ломался. — Я... Я — ваш худший кошмар! Пик шагнул вперёд, теперь они стояли лицом к лицу. Разница в их настроении была поразительной: один был охвачен гневом и растерянностью, другой излучал спокойствие и лёгкую насмешку. — Худший кошмар? — Пик с усмешкой наклонился ближе, понижая голос до почти интимного шёпота. — Друг, у меня есть Ромео, он каждую субботу включает караоке в 3 утра. Вот это кошмар. А ты — жалкая подделка. Мужчина задрожал, будто каждое слово пробивало его уверенность. Его "маньячный" образ начал разваливаться на глазах, превращаясь в неуклюжую пародию. — Ты... ты не понимаешь, что это за место, — пробормотал он, отступая к углу комнаты. Куромаку медленно выпрямился, поправляя очки. — Прошу вас, объясните нам, если это возможно. Или ваша цель здесь заключается исключительно в создании впечатления? Мужчина открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент воздух в комнате изменился. Плотный, как смола, он начал вибрировать, и тени в углах стали сгущаться. Искусственная паутина вдруг задвигалась, будто её плели невидимые руки. — Что за…? — Пик оглянулся, его голос на миг потерял свою уверенность. Куромаку прищурился, смотря в темноту. — Возможно, он не так уж и бесполезен. Мужчина в углу резко поднял голову, его глаза блеснули. — Вы не должны были высмеивать меня, — прохрипел он, и его голос внезапно стал иным — глубоким, холодным, словно он говорил сразу из нескольких мест одновременно. Пол под ногами задрожал, и стены начали искажаться, будто их кто-то скручивал. Комната, такая безобидная минуту назад, начала превращаться в живой кошмар. Мужчина исчез так внезапно, что это походило на обман зрения. Его фигура будто растворилась в воздухе, оставив после себя лишь холод и неприятное ощущение, словно он всё ещё где-то здесь, наблюдает. Но времени на размышления не было. Стены начали двигаться. Сначала медленно, словно что-то пробуждалось, но с каждым мгновением их движение ускорялось. Шипы, покрывавшие поверхность, блестели в тусклом свете, словно напоминая о неминуемом исходе. Их форма была изощрённо жестокой, будто их специально сделали для того, чтобы оставить как можно больше боли перед смертью. — Бежим! — крикнул Пик, резко толкнув Куромаку в сторону единственного видимого выхода — узкой двери в конце комнаты. Куромаку споткнулся, но сразу же устремился за Пиком. Стены двигались так быстро, что воздух между ними стал вязким, словно сама комната хотела удержать их здесь. — Это что, очередная идиотская проверка?! — прокричал Пик, его голос эхом отразился от стен, которые неумолимо приближались. — Кажется, нас решили испытать на ловкость! — ответил Куромаку, с трудом избегая одного из шипов, который прошёл в миллиметре от его плеча. — Отлично! Как будто мы не сдали тест на интеллект минуту назад! — Пик пытался сохранять самообладание, но паника уже прокрадывалась в его голос. Шипы с каждым движением становились всё ближе, и их острые кончики будто тянулись за ними. Один из них зацепил край рубашки Куромаку, оставив длинный рваный след. — Чёрт! — прошипел он, ускоряясь. Воздух наполнялся странным, пронзительным скрежетом, будто стены смеялись над их попытками сбежать. — Бегом! — крикнул Пик, уже видя дверь совсем близко. Но тут пол под их ногами начал дрожать. Сначала лёгкая вибрация, а затем трещины, которые становились всё шире. — Это уже перебор! — выкрикнул Пик, но, не останавливаясь, прыгнул через одну из трещин. Куромаку последовал за ним, его ноги едва касались дрожащего пола. — Ещё чуть-чуть! — прокричал Куромаку, видя, как дверь становится всё ближе, но стены — ещё ближе. Последние метры были настоящей гонкой со смертью. Шипы уже касались их одежды, царапая кожу. Пол трещал, превращаясь в обрывки плиток, которые падали в чёрную бездну. С последним рывком они прыгнули в проём двери, и в тот же момент стены сошлись с оглушительным звуком. Позади них осталась лишь плотная, шипастая стена. Они тяжело дышали, сидя на полу. — Если это их идея "развлечений", — прохрипел Пик, вытирая пот со лба, — то я требую возврат денег. Куромаку посмотрел на него, поправляя свои очки, которые едва не слетели в последний момент. — Я бы сказал, это было слишком... близко. Оба оглянулся по сторонам. Они по прежними находились в типичном антураже для квестов. Правда, теперь с отличиями. Перед ними стоял большой обеденный стол с листами с сложными математическими задачами на них. Куромаку, словно инстинктивно сел перед задачами, склонившись над листами, испещрёнными формулами и цифрами. Их сложность могла бы сломить любого, но для него это было как разгадывание простого кроссворда. Математика была его стихией, его убежищем. Он всегда знал, что числа — это единственное, что никогда его не предаст. — Куромаку, я пойду посмотрю, что тут есть, хорошо? — голос Пика донёсся откуда-то сбоку. — Хорошо, — тихо ответил Куромаку, даже не поднимая глаз. Шаги Пика стихли, растворившись в тишине. Куромаку остался один. Но одиночество его не пугало — наоборот, оно помогало сосредоточиться. Он быстро начал разбирать задачи одну за другой, каждая решённая проблема приносила ему удовлетворение, как если бы он открывал секреты самого бытия. Но вдруг... что-то нарушило его концентрацию. Он почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу. Это движение было настолько неожиданным, что он вздрогнул. — Пик? — осторожно спросил Куромаку, оборачиваясь. Но вместо Пика он увидел фигуру в ужасном костюме, напоминающем оживший кошмар. Искусственные раны и кровь, искажённое лицо под маской — это существо выглядело как воплощение чего-то зловещего. Куромаку дёрнулся от неожиданности, но почти сразу расслабился, поняв, что это всего лишь человек. — И вы на полном серьёзе думаете, что этим меня можно напугать? — с лёгкой насмешкой спросил он, снова обратившись к задачам. — Вы невероятно наивны, если так считаете. Фигура остановилась. На мгновение воцарилась тишина, а затем человек снял маску. Это был аниматор. — У вас травмирована рука, — внезапно сказал он, указывая на левую руку Куромаку. Тот машинально опустил взгляд. Действительно, его рука была в крови. Алая жидкость текла медленно, оставляя на полу яркие пятна. — Хм, — только и произнёс Куромаку. Он всегда отличался низким болевым порогом и не чувствовал боли даже в самых сложных ситуациях. Видимо, рану он просто не заметил. — Я проведу вас в медкабинет, — продолжил аниматор. Куромаку пожал плечами. — Хорошо, однако прошу не затягивать. Но в глубине души начало зарождаться странное чувство. Как он мог не заметить, как это произошло? И почему аниматор появился так внезапно? Когда он поднялся, комната показалась ему чуть менее ясной, чем раньше. Чужие тени, мелькавшие в углах, будто наблюдали. Шаги аниматора эхом отдавались в этой пугающей тишине, а их звук — слишком чёткий, слишком громкий — отдавался в голове, словно удары молота. Куромаку бросил последний взгляд на кровавую линию, протянувшуюся от его стола. Странно, но она тянулась дальше, чем он мог представить. Как будто... кто-то или что-то следило за каждым его движением. Через пару минут Куромаку оказался в небольшом, тускло освещённом помещении, напоминающем типичный медпункт. Тусклая лампа под потолком едва освещала потрескавшиеся стены и старый металлический стол, покрытый пятнами ржавчины. Аниматор, теперь уже без своей жуткой маски, сосредоточенно накладывал бинты на кровоточащую руку Куромаку. Куромаку молча наблюдал, как его обрабатывают, но что-то в этом помещении начинало вызывать у него странное, давящее чувство. Стены будто становились всё ближе, сужались, лишая его пространства. Воздух становился плотнее, душным и вязким, как густой туман. — Благодарю вас, а теперь, если позволите, мне нужно идти, — сказал Куромаку ровным голосом, стараясь не показывать, как его накрывает внезапное ощущение тревоги. Он встал и направился к двери. Но едва его рука коснулась холодной металлической ручки, как сильная рука схватила его за плечо и прижала к стене. — О, нет, ты никогда не уйдёшь, — прошипел аниматор, его лицо исказилось зловещей улыбкой. Куромаку резко напрягся, его тело охватила волна ужаса, сильнее любого страха, который он когда-либо испытывал. Холодный пот струился по его спине, смешиваясь с липким чувством паники. Он почувствовал сильные руки, сжимавшие его бедра, прижимая его к холодной, влажной стене, которая теперь казалась частью кошмара. — Что вы делаете?! — выдохнул Куромаку, голос сорвался на хриплый шепот. Его сердце бешено билось в груди, как загнанный зверь, пытающийся вырваться из клетки. Аниматор не ответил, его дыхание становилось все ближе, горячим, влажным, и Куромаку почувствовал, как язык скользнул по его шее. Этот жест, пропитанный зловещей похотью, заморозил кровь в его жилах. Его разум начал метаться, пытаясь найти хоть какой-то выход, хоть какое-то спасение. — Нет... — прошептал он, голос был слабым, почти сломленным. Куромаку захлебнулся в волне воспоминаний, которые хлынули на него, как холодный, смертельный океан. Ему казалось, что он снова там — в той квартире,сего начальником обсуждает новое задание, с тем человеком, который когда-то казался таким надёжным. Его тело напряглось от ужаса, как будто шрамы которые после 1 недели начинали затягиватся, вновь начали кровоточить. Он вспомнил, как тогда пытался сопротивляться. Как кричал, умолял, молил о пощаде. Но мир был глух к его страданиям, так же, как и сейчас. Его голос, тогда сломленный, звучал в голове эхом, мешая дышать. Боль.Боль.Боль. Она была в каждом ударе, в каждом движении, в каждой его слезе. Казалось, что всё его существование превратилось в этот невыносимый, ужасный миг. Крики.Крики.Крики. Его собственный голос, дрожащий, разрывающийся, словно ломающееся стекло. Никто не слышал, никто не помог. Слёзы. Слëзы. Слëзы. Они стекали по его лицу, бесполезные и бесконечные, как ливень, который не может потушить огонь боли внутри. Куромаку чувствовал, как аниматор продолжает давить на него, лишая даже того крохотного пространства, где он мог бы спрятаться. — Нет... не снова... — прошептал он, но его голос не был услышан, точно так же, как и тогда. В такие моменты страх становится всемогущим. Он заполняет всё вокруг, проникая в каждый уголок разума, парализуя мысли и тело. Ты больше не человек, ты — животное, загнанное в угол, неспособное сопротивляться. Воспоминания не всплывают ясными картинками, они приходят вспышками боли и отчаяния, перемешиваясь с текущим ужасом. Ты не можешь отделить прошлое от настоящего. Тебе кажется, что это один и тот же кошмар, который повторяется снова и снова. И это продолжается и продолжается. Продолжается и продолжается Ты не думаешь о спасении, не ищешь выхода, потому что в глубине души уже сдался. Страх шепчет в ухо: Ты слаб. Ты всегда был слаб. И ты веришь этому голосу, потому что он кажется правдой. Ты не можешь ни закричать, ни сопротивляться. Горло перехвачено, дыхание сбито, и каждое движение кажется невозможным. Мир вокруг теряет очертания, всё превращается в хаос боли, страха и бессилия. Тебя ломают. И физически, и ментально, эмоционально, духовно. И ты ничего не можешь сделать. Ты просто существуешь в этом моменте, в этом нескончаемом ужасе, как вечный пленник. И внутри тебя растёт чувство, что ты никогда не выберешься из этого состояния. Потому что ты не клон номер 2 ,самый спокойным и умный, который наличие самое логичное решение. Потому что ты... просто слабак. Его дыхание стало прерывистым, его тело охватила парализующая слабость, страх настолько сильный, что он едва мог двигаться. Куромаку попытался оттолкнуть аниматора, но руки предательски дрожали, а сила покинула его. Куромаку почувствовал, как стены комнаты начали сужаться, ещё сильнее давя на него, не оставляя пространства для спасения. Его разум кричал, но тело не слушалось. Он зажмурил глаза, надеясь, что, может быть, это всё иллюзия, что это просто часть квеста. Но реальность была слишком ощутимой, слишком ужасной. Его сознание начало угасать, тонуть в глубинах паники и беспомощности. Единственное, что он смог прошептать, прежде чем окончательно потерять контроль, это: — Пожалуйста... отпустите... И вдруг...Как будто что-то глубоко внутри него, первобытное и инстинктивное, пробудилось. Куромаку даже не успел осознать свои действия — его рука с силой впечаталась в лицо "монстра". Это был выплеск всех тех подавленных эмоций: страха, ненависти, боли. Аниматор отшатнулся, схватившись за лицо, издав низкий, хриплый стон. Но Куромаку не стал ждать, чтобы увидеть последствия. Его ноги сами понесли его прочь, словно за них отвечала не его воля, а страх, такой же глубокий и древний, как сам инстинкт выживания. Каждый шаг отдавался эхом в его голове, перекрывая разум. Это было как возвращение в ту ужасную ночь, всего неделю назад, когда он бежал от своего начальника, от квартиры, где разрушились остатки его иллюзий. Тот же холодный пот, тот же стук сердца в ушах, то же чувство липкого ужаса, охватывающее каждую клеточку тела. Тьма коридоров и искусственное освещение замкнулись вокруг него, становясь тесной клеткой. Каждая тень была врагом, каждая мысль становилась криком. Он не знал, куда бежать, главное — прочь, как можно дальше. Вдох. Выдох. Он продолжал бежать. Слёзы текли по лицу, смешиваясь с потом, а в голове всё громче звучал этот болезненный, навязчивый голос: Ты снова сбегаешь. Ты всегда только бежишь. Ты слаб. Куромаку с размаху врезался в Пика, едва не сбив его с ног. Пик уже открыл рот, чтобы выругаться, но замер, увидев лицо Куромаку. Его лицо — обычно холодное и непроницаемое, словно высеченное из мрамора — теперь было искажено страхом. По щекам текли слёзы, блестящие дорожки на его бледной коже. Это было зрелище, которого Пик никогда не ожидал увидеть вновь. Слёзы. Слёзы Куромаку. Самого строгого, невозмутимого, почти механического человека, который казался полностью отстранённым от эмоций. — Куро? Что с тобой? — голос Пика был тише, чем он ожидал. Он даже сам не заметил, как его обычный язвительный тон исчез. Куромаку не ответил. Его дыхание сбивалось, как у человека, который только что вырвался из смертельной ловушки. Он пытался что-то сказать, но слова застревали в горле, превращаясь в болезненные всхлипы. Пик растерянно посмотрел на друга. Это был не тот Куромаку, которого он знал. Этот человек, стоящий перед ним, дрожал всем телом, словно лист на ветру. — Кто это сделал? — спросил Пик, нахмурившись, его голос стал твёрже. Он взял Куромаку за плечи, пытаясь встретиться с его взглядом. — Скажи мне, кто тебя довёл до такого состояния? Куромаку лишь покачал головой, словно пытаясь избавиться от мыслей, которые душили его изнутри. — Пик... он... он... — начал Куромаку, но слова снова застряли, как будто они были слишком тяжелыми, чтобы произнести их. Пик понял, что Куромаку не может говорить, что-то слишком сломало его. Но он не мог оставить это просто так. Тот, кто заставил Куро плакать, явно заслуживал мести. — Всё будет хорошо, Маку. Если ты не готов об этом говорить можем поговорить об этом потом— Пик крепче сжал его плечи. Пик не мог забыть ту ночь. Ровно неделю назад Куромаку вернулся домой невероятно поздно. Пик, сонный и раздражённый, открыл дверь, готовясь сделать какое-то едкое замечание. Но слова застряли у него в горле, когда он увидел Куромаку. Тот стоял в дверном проёме, дрожа всем телом, с покрасневшими глазами и взъерошенными волосами. Куромаку, который всегда был как олицетворение контроля и дисциплины, был сломан. Его лицо, обычно невозмутимое, сейчас искажали эмоции, которые он, казалось, больше не мог сдерживать. Истерика. Боль. Слёзы. — Куро? Что случилось? — выдавил Пик, не зная, что ещё сказать. Куромаку не ответил. Он прошёл мимо Пика, словно призрак, и рухнул на диван. Тело его дёргалось от бесшумных рыданий, которые были страшнее любого крика. Пик не знал, что делать. Он никогда не видел кардинала в таком состоянии. Да что он, ни одна живая душа его таким не видела. В ту ночь они разговаривали до самого утра. Сначала Куромаку с трудом рассказал о том, что с ним произошло. Его голос дрожал, слова прерывались, но Пик слушал, не перебивая. А потом они говорили обо всём: о жизни, о страхах, о мечтах. Этот разговор изменил что-то в их отношениях. Для Пика Куромаку перестал быть просто холодным гением с идеальной маской. Он стал живым. Настоящим. И теперь, стоя перед разбитым Куромаку, Пик вновь почувствовал ту же смесь боли и решимости. Он помнил, как поддержал его тогда, и знал, что сделает это снова. Да, поддерживать он не очень умеет, но в прошлый раз поддержал же? - Я буду готов выслушать тебя в любое время, когда ты будешь готов. Просто не таи в себе. Если долго прятать это в себе то тебе станет только хуже- да, возможно это не в характере Пика, но никто не отменял что что он тоже способен на какую никакую поддержку. Они простояли так несколько секунд, после чего Куромаку начал: - Пик спасибо за эти слова, это очень важно для меня. Просто в данный момент мне не очень приятна эта тема. - Куромаку посмотрел на Пика, видимо ему хоть на несколько процентов стало лучше- Я обсужу еë с тобой по позже, но сейчас давай просто зделаем вид что этого не произошло. Пик кивнул. Это был тот Куромаку, которого он знал: умный, расчётливый строгий но при этом все таки живой со своими эмоциями, который может их признать. — Хорошо, пойдём. У нас ещё пара жертв "квеста" где-то по зданию. Надеюсь, они целы. — Если нет, — холодно добавил Куромаку, — мы начнём с этого. Вместе они направились вперёд, прочь от тёмного коридора, в котором остались их страхи, но не их сила. — Я уже прошёл испытание, — бросил Пик, небрежно поправляя куртку. — Так что мы можем идти. — Правда? — спросил Куромаку, приподняв бровь. — Я что, похож на лжеца? — Нет, это был скорее риторический вопрос. Так, ты знаешь, где находится выход? — Да, знаю, — ответил Пик, решительно двинувшись вперёд. Куромаку последовал за ним. Напряжённая тишина повисла между ними, но она казалась почти обнадёживающей после того ужаса, который они пережили. Коридоры, ранее казавшиеся бесконечными, теперь больше походили на путь к свободе. Куромаку последовал за ним, чувствуя, как каждое движение отдаётся тяжестью в теле. Напряжённая тишина повисла между ними, как незримая стена, но в этой тишине была странная надежда — будто молчание само по себе могло залечить те раны, что оставил их ужасный опыт. Коридоры, ранее казавшиеся бесконечными, теперь выглядели совсем иначе. Каждый шаг по ним отзывался эхом, словно стены пытались удержать их, не желая отпускать. Дрожащий свет ламп на потолке только усиливал ощущение нереальности происходящего. Сердце Куромаку билось так громко, что казалось, Пик должен был его слышать. Наконец они добрались до выхода. Куромаку даже не сразу поверил, что это конец — слишком долго он находился в ловушке своих собственных страхов. Но когда дверь скрипнула, пропуская их наружу, его охватило чувство почти болезненного облегчения. Яркий свет уличных фонарей ударил по глазам, заставив обоих на мгновение зажмуриться. Куромаку выдохнул, и этот выдох словно снял с него часть того груза, что он нёс. Но стоило глазам привыкнуть к свету, как реальность вновь нанесла удар. Перед ними стояла частичка их компании. Только это не была та весёлая и дерзкая группа, с которой они начинали. Это были сломленные, измученные люди. Ромео, весь в крови, с растрёпанной розовой шевелюрой, больше напоминал тень самого себя. Его взгляд метался, как у загнанного зверя, а губы дрожали, будто он пытался что-то сказать, но не находил слов. Зонтик сидел на бордюре, обхватив голову руками. Его плечи содрогались от беззвучных рыданий. Даже на расстоянии можно было почувствовать, как глубока его боль. Два короля тëмной масти переглянулись. — Что здесь произошло?!