Заметки демонолога

      Ветви с нежно-сиреневыми соцветиями заколыхались. Светло-фиолетовое небо преобразилось, окрасившись в пронзительно голубой цвет, который отразился на поверхности озера, искрящегося ослепительно-белыми бликами дневного светила. Застилавшая землю густая трава приобрела изумрудно-зелёный цвет и сильнее задышала влажной прохладой. Риммон встал, подошёл к плавно колышащейся цветочной завесе, прихватил рукой скрывающие обзор ветви, демонстрируя Мангру целую рощу цветущих деревьев:       — Исполнено, — он обращался к Мангру, но смотрел в сторону от него.       — Моя Печаль не в духе?       Риммон покачал головой и, слабо цепляясь за ветви, медленно стёк вниз. Мангр сел подле демона:       — Меня пугает то, как ты изменился. Я думал, что тебя радует создание этого места. Раньше ты, хоть и был утомлён, но не напоминал свою собственную тень. Ты улыбался, язвил, тащил меня в воду, был моим желанным… А сейчас, хоть ты всё так же прекрасен, с каждой нашей встречей ты источаешь всё больше скорби и боли. Всё из-за масштабов или эти деревья тебя так истощили?       Не дождавшись ответа, Мангр осторожно погладил Риммона по щеке. Демон не отсранился, не оскалился, однако, его губы не дрогнули в улыбке и его щеки не тронул лёгкий румянец. Он продолжал смотреть пустым взглядом сквозь завесу из сиреневых цветов.       — Когда-то ты не ограничивал себя в жалобах и просьбах. Скажи, мой чарующий Морок, что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?       Риммон, не меняя выражения лица, бесцветно проговорил:       — Я — всё ещё не он. Ты напоминал мне об этом несколько сотен раз, раньше ты говорил это каждый свой визит. А я почему-то решил, что могу сделать так, чтобы ты изменил своё мнение, загнав тем самым себя в угол. Я отдал тебе всего себя, но ты… — Риммон поднялся в положение сидя, немного отстраняясь от Мангра, обнял свои колени и уткнулся в них лбом.       — Прошу, — Мангр провёл ладонью по спине Риммона, — продолжай, не молчи.       Риммон отрицательно покачал головой:       — Это всё из-за порождений. Их поглощение травит меня. Разъедает. В них столько боли, страданий, ненависти. Каждое из них делает мне всё хуже.       — Почему же ты раз за разом продолжаешь это делать? Ты поглотил не одно и не два порождения. Почему ты не отказал мне: не извратил мои желания, дабы показать, что хочешь вновь перейти на обычных жертв?       — Я больше не в силах сопротивляться тебе.       — Почему?       — Теперь меня утешает и радует лишь одно: я создаю то, чего желаешь ты… Точнее, желают они. А ты желаешь лишь их одобрения. Забирай всё это, — Риммон вяло махнул рукой в сторону от себя, — и ты получишь желаемое. Тут хватит надолго, и у тебя не будет нужды спускаться ко мне так часто. Всё, как ты и хотел. Исполнено. Забирай и проваливай.       — Гнев мой, искренне ты прогонял меня лишь тогда, когда между нами ещё не было связи. Сейчас же ты просишь меня уйти, но сам даже не скрываешь того, что на самом деле не хочешь, чтобы я тебя покинул.       — Ты прав, — Риммон поднял голову. — Но меня терзает то, что и ты с каждым мгновением, становишься всё несчастнее. Ты пытаешься это скрыть, но ты всё ещё видишь во мне убийцу и всё так же думаешь только о том, как не быть со мной.       Мангр увёл взгляд в сторону, остановив его на мирно покачивающихся стеблях трав у берега озера:       — С тех пор, как ты создал это место, я всеми силами старался всё устроить так, чтобы быть тут с тобой.       — Да. Но находясь тут ты всё ещё несчастен. Не ври, что это не так, — Риммон с болью посмотрел на Мангра. — Это я прекрасно чувствую, хоть ты и продолжаешь постоянно отгораживаться от меня. Если тебе здесь плохо, то ты можешь идти.       Мангр потянулся к Риммону, но обе руки демона в миг затянуло чернотой, а ногти опасно заострились и удлиннились, приобретя жуткий изгиб. Демон рывком приблизил трансформировавшуюся руку к груди Мангра, остановившись в миллиметрах от касания. Мангр развернул плечи и посмотрел в почерневшие глаза демона:       — Ты хотел моей смерти с первого дня. Так сделай это.

***

      Проснувшись от пылающего жжения в районе груди, Марс резко сел и вытянул за цепь амулет из-под футболки. Раскалённый камень потрескивал, как тлеющий в огне кусок угля. На просвет хорошо было видно, как он мутнеет с краёв, покрываясь сетью мелких трещин.       «Осторожнее, пожалуйста… Сам же говорил, что он нас защищает».       Уняв сотрясающее грудь сердцебиение, Марс осмотрелся в комнате. На столике около дивана появился и второй поднос, уже с завтраком. На полу было чисто, а рюкзак, который Марс вчера не смог даже застегнуть, стоял на том же месте. Проверив его содержимое, Марс убедился, что банка с Риммоном всё так же бережно обёрнута в футболку и лежит на дне рюкзака. Также он обнаружил, что вчера прихватил с собой ещё и тетрадь, куда было записано и его признание в убийствах, и всё увиденное во снах.       «Хм. Шезму ничего не забрал. Но запросто мог сунуть сюда свой нос. Пиздец жуть какая. Мало мне хуерги во сне, этот ещё тут с подносами шароёбится. Ладно, сон хоть и нехороший, но Риммон просил не делать поспешных выводов. Скорее всего, там не всё так страшно, просто меня вытянуло оттуда очень невовремя. Да мне и не особо верится: Мангра и пиздили, и топили, и в каменном мешке закрывали, а тут он вдруг демону сдаётся с потрохами… Бля, а я вчера не то же самое делал? — Марс посмотрел на банку, которую вновь крутил в руках. — Ну хоть ты меня в чувства привёл. Про сделку ты тоже прав. Надо продолжать, раз уж Шезму усердно делает вид, что не знает про тебя и пытается изобразить заботу. Бр-р… Не по себе мне от такого».       Проглотив всю еду, что была на подносах, Марс взял рюкзак и пошёл проверять растения и собирать книги по дому Шезму.       Времени на это он потратил совсем не много: полива и опрыскивания требовали лишь самые влаголюбивые растения, обрезки — пара буйнорастущих. В остальном оранжерея и растения в доме дышали живой свежестью. Сбор книг так же не доставил хлопот. Забрав последнюю, ту, что лежала в ванной, Марс пошёл вниз по винтовой лестнице.       Спускаясь, Марс явно чувствовал неприятный холодок, пробегающий волнами по спине, и усиливающийся тёплый сладковато-древесный аромат.       Шезму ждал у нижних ступеней. Демон поприветствовал Марса учтивым кивком и бережно принял принесённые книги:       — Как самочувствие, Марсель?       — Твоими стараниями, — Марс постарался улыбнуться не слишком натянуто.       — Давай приступим к моей части сделки. Ты так быстро справился со своей, что мне неловко отставать от тебя.       «Ага. Там делать нехер было, а он с чего-то хвалит меня, да ещё и кокетничает».       Шезму явно «услышал» язвительный комментарий Марса, но оставил его без внимания. Он положил принесённые Марсом книги рядом с краем «ямы» и неспеша направился к креслам. Марс, напряжённо наблюдавший за демоном, одёрнул себя, пошёл в ту же сторону.       Разлив вино, Шезму наконец-то нарушил молчание:       — Итак, сегодня, если мне не изменяет память, мы говорим о демонической форме.       Марс кивнул, открыв блокнот на новой странице. Шезму покачал вино в бокале и, сделав небольшой глоток, мягко обратился к Марсу:       — Есть ли у тебя вопросы по этой теме?       — А мы сразу с вопросов начнём? Ты, бля, как препод, который не подготовил лекцию и теперь выкручивается.       — Мне гораздо больше нравится твоя любознательность, нежели твоя язвительность, Марсель. Скажи, что тебе интересно узнать по данной теме?       — Чтоб вопросы задавать, надо хоть немного шарить, а я с этим всем по касательной только встречался.       — До этого неосведомлённость в каких-то вопросах тебя мало смущала, друг мой. Может, ты напротив считаешь, что знаешь достаточно по этой теме и поэтому не проявляешь к ней интереса?       — Ага. Ты подумай как-нибудь на досуге о том, чтоб написать сборник способов назвать человека тупым и ограниченным, не говоря этого. Продаваться будет не хуже, чем книги по открытию третьего глаза при помощи мухоморов и поганок.       Шезму обнажил зубы в широкой улыбке и, запрокинув голову, засмеялся в голос:       — Только если с тобой в соавторстве, друг мой, — он пригубил вина, облизнул губы и вернулся к более сдержанному тону. — Так что? По данной теме у тебя будут ко мне вопросы?       — Ну, раз тебе нужны вопросы, то давай нафантазирую, — Марс осушил бокал залпом, усердно пытаясь сохранить напускную расслабленность, — Хух… Расскажи мне, куда деваете тело, когда трансформируетесь? И одежду, например. Когда частично, вроде, понятно. Я видел, что ты просто руку чернотой закрыл. А вот Пашок на куски развалится, если примет полную форму?       — Вопрос, конечно, не совсем по теме. Он больше касается человеческого воплощения. Но тут я не могу не согласиться со сказанным Мельхомом: эти состояния сложно рассматривать в отрыве друг от друга. Тело, созданное демоном, действительно не исчезает бесследно. Но то, как оно сохраняется и трансформируется очень зависит от конкретных целей демона и от его навыков. Если приводить аналогию, то кто-то из магов может телепортироваться без ошибок, а кто-то компенсирует это большой тратой внутреннего ресурса и умением выжигать всё на своём пути.       «Камень мне в огород кинул, а по сути ничего не сказал. Ещё мне говорит про язвительность».       Шезму улыбнулся в ответ на мысли Марса:       — Ловлю себя на том, что я скучал по нашим встречам и беседам, Марсель. Если тебе всё же интересна конкретика, то тело действительно можно скрыть под покровом демонической формы, вместе с одеждой, а можно и расщепить его, чтобы потом материализовывать заново. Но это в теории. На практике большинство из знакомых мне демонов ограничиваются только частичным покровом или материализуют дополнительные конечности, поскольку довольно посредственно управляются со своей полной формой. Принимая её, они становятся не только агрессивными, но и максимально беззащитными и подверженными пленению. Ну, или приручению, в зависимости от ситуации.       — Я думал, что это сильная форма, защитная. Если демон срывает печати, то он в ней появляется. Типа, чтоб всех порвать. Но если всё так, то эта форма нафиг никому не сдалась?       — Это суждение не лишено смысла. Поэтому демоны в современном мире по большей части избегают ситуаций, которые приводят к обретению истинной формы. Однако, у этой формы есть и неоспоримые плюсы. Если вокруг такого демона много потенциальных жертв, то он поглощает их эффективнее и, соответственно, быстрее набирает силу. Если демон ещё и хорошо владеет своей формой, то негативные стороны он способен свести к нулю. Если же нет, то демону остаётся надеяться на то, что он не столкнётся с тем, кто способен его запечатать и при этом ему попадётся достаточно жертв, чтобы быстро восстановиться и обрести более стабильный вид. Скорость восстановления довольно важна, ведь, чем дольше демон, не владеющий собой, находится в этой форме, тем меньше остаётся в нём того, что вы, люди, называете личностью. Некоторым демонам личность соверешенно без надобности, поскольку они ведут отшельнический образ жизни. Но для меня видится весьма печальным то, что накопленные знания и воспоминания во многом утрачиваются, а если говорить точнее, постепенно смешиваются друг с другом, сливаются в одно, из-за чего в них теряется всякий смысл. Если уже говорить о более приближённых к делам отлова материям, то с запечатанными демонами происходит то же самое, но в разы быстрее. Особи, находящиеся у вас на хранении, подобны неразумным детям и опасным диким животным одновременно. И это одна из причин по которой я всё ещё нахожусь на твоей стороне и охотно помогаю тебе. Упоминаю это на случай, если у тебя вдруг появились сомнения в моей заинтересованности в наших договорённостях.       Марс пожал плечами, не поднимая взгляда от страниц блокнота:       — Да никаких сомнений. Были б сомнения, я б разве остался тут?       Шезму ухмыльнулся:       — Звучит довольно резонно, но всё же у меня есть определённые вопросы, насчёт твоей искренней заинтересованности в продолжении нашей работы.       — Ну-у… Пх… А с чего бы вдруг они появились? Я ж вопрос-то задал, ты рассказал. И я вот, — Марс повернул блокнот к Шезму, — записал всё.       — Дело не только в вопросах и записях, Марсель. Ранее ты не пренебрегал изучением той литературы, что я оставлял на виду. И даже весьма остроумно комментировал мои литературные пристрастия. Сейчас же, даже подробный трактат по демонологии, оказавшийся в твоих руках, не привлёк должного внимания. А в нём как раз-таки довольно неплохо описана наша сегодняшняя тема. Да, Марсель, та самая книга с которой я встретил тебя вчера. Я даже оставил пару закладок, чтобы ты не сильно утруждался поиском нужной темы.       — Да ну… Мне указание дали у тебя информацию получать, а не по книжками шариться. И, если уж начистоту, то ты в курсе, какая тема мне интересна. Остальное — на твоё усмотрение. Так-то и я могу сказать, что ты не заинтересован в наличии вот этой темы в книге. Сам же без моих вопросов ничего не хотел рассказывать. Но я такого не говорю.       — Однако, намекаешь на это уже второй раз. Но я не в обиде. На самом деле, я подумываю о том, что нашу сделку стоит освежить, чтобы она вновь удовлетворяла интересы обеих сторон… Хм, — Шезму перевёл взгляд на рюкзак, стоящий у ног Марса. — Тебе, кажется, звонят. Ответь. Я подожду.       Марс напряжённо приложил телефон к уху. Ему звонил Каспий:       — Так, шпана. Я не знаю, что ты там такого натворил, но по твою душу пришла бумага от контроля. Теперь вот характеристику нашим по тебе пишу. Ты не боись, я тебя закладывать не собираюсь, но мне знать надо, если по делу под тебя копают. Чтоб, так сказать, показания, если что, у нас совпадали.       По спине Марса пробежал липкий холодок:       — Я без понятия. А суть запроса какая? И это точно контроль? С нашим делом это не может быть связано?       — Да ты сильно только не суетись. Я для проформы спрашиваю. Знаю, что ты парень порядочный. Может, это какая-то очередная бюрократия и у них какой-нибудь квартальный план по обмену макулатурой между конторами, не знаю… Ты, кстати, как сам? Как самочувствие? Сегодня ещё дома отлёживаешься?       — Нет. Не дома.       — А. Понял-понял. Давай только в щадящем режиме, не задерживайся там у этих… Не геройствуй.       — Ну… Ладно.       — И я это. Занят буду сильно, могу и запамятовать со звонками. Справишься, если что?       — Совсем запара?       — Да ну в рабочем режиме, голову не забивай. Будет что по теме — заходи.       «Кажется, дома меня уже пасут».       — Что-то произошло, Марсель? — тон Шезму звучал до неприятного участливо.       — Ты уже в курсе, да?       — Расскажи поконкретнее, друг мой, о чём я, по твоему мнению, должен быть осведомлён? — демон непринуждённо отхлебнул из бокала. — О том, что твой наставник самоустранится при первом же намёке на щекотливую ситуацию? Об этом я действительно в курсе.       — Это ты устроил?       — Я лишь немного посодействовал тому, чтобы наглядно продемонстрировать тебе то, что вижу сам. Ваша структура весьма ненадёжна и не стоит того, чтобы рисковать ради неё.       — И без твоей «наглядности» понятно было. А ещё мне теперь понятно, что твои слова — пустой трёп. Если бы тебе были небезразличны дела отлова, то ты б не стал меня подставлять.       — Мне небезразлично лишь то, как возможный коллапс в хранилище повлияет на мои личные наработки в этом городе. Благодаря тебе я узнал, что дела отлова плохи.       — Погоди. Ты же сказал, что ты в курсе…       — Я лишь предположил, а твоя реакция подтвердила мои догадки. Ну и краткий визит к границам отлова показал, что схема вашей защиты действительно претерпела изменения. Соответственно, претерпит изменения и дальнейший план по застройке города. Об этом я позабочусь. А на случай большой утечки, у нас есть весьма одарённый талантами «ресурс» для сдерживания порождений.       — Ресурс? У вас? Зачем?       — Назойливых вредителей никто не любит, Марсель. Людские порождения хоть и отдалённо родственны нам, но особых сантиментов по ним никто из демонов испытывать не будет. Однако, даже эти паразиты в перспективе смогут принести пользу. Но я забегаю вперёд, — Шезму поставил бокал на стол и с нескрываемым удовольствием медленно потёр ладонями друг об друга. — Вернёмся к нашей сделке. Вместо информации, которая для тебя теперь не представляет особой ценности, я предлагаю безопасность. Не только для тебя, но и для твоего… Хм… Друга? — Шезму с непринуждённой улыбкой подлил Марсу вина, придержав бокал, мелко подрагивающий в его руках, — Коль мы уж заговорили о нём, то скажу, что не одобряю действия Адепхаги и его неумелую попытку шантажа по той причине, что он поставил тебе невыполнимые условия. Вместо этого он мог, к примеру, снабдить одного из тех нерадивых посетителей информацией о том, что тот маг, которого они ищут, редко посещает Залы, предпочитая этому более уединённое времяприпровождение. Адепхага талантлив, но в связи с относительно недавним возрождением, немного неопытен. Он только накапливает знания, и, к его чести, делает это весьма охотно. Поэтому он довольно быстро принял мою точку зрения, насчёт этого неловкого инцидента. При случае Адепхага обязательно за него извинится. Меня порадовало, что у вас успели сложиться приятельские отношения, и я надеюсь, что они возобновятся.       — Зачем? — Марс поставил бокал на столик, нервно звякнув изящно-тонкой ножкой о край тарелки. — Зачем ты устроил какие-то ритуальные пляски вокруг меня?! Почему не дал амбалам, которые охраняют вход в Залы меня скрутить и принести тебе на блюдечке?!       — Не горячись, Марсель. Такой подход не в моих правилах. Да и по отношению к тебе он совсем не уместен. Не скрою, что мне немного волнительно говорить об этом, — демон подался ближе к Марсу. — Я хочу, чтобы ты стал моим полноправным помощником. У меня были некоторые сомнения насчёт твоей персоны, но, узнав тебя получше, я изменил своё мнение, основанное на первоначальном впечатлении.       — Помощником?! Ты меня совсем за идиота держишь?! В чём Я могу помочь ТЕБЕ?       — Я хотел рассказать тебе все подробности уже после получения твоего согласия. Но раз ты ставишь под сомнение мою искреннюю заинтересованность твоей персоной, открою тебе некоторые детали. Видишь ли, я довольно щепетильно отношусь к сохранению полезных знаний. Но моя природа не позволяет мне полностью исключить вероятность потери этих знаний. Для снижения этих рисков мне как раз и потребуется твоя помощь.       — Пфт. Помощь. Держать тебя в смирительной рубашке и книжки зачитывать? Или как ты себе это представляешь?       — Хм, твои язвительные замечания, как и всегда, недалеки от истины. Суть действительно очень близка к тому, что ты сейчас озвучил. Только чтение книг вслух тут не потребуется. Но я буду польщён, если у тебя вдруг возникнет такое желание.       Марс недоверительно фыркнул:       — Пока есть желание понять, чё ты от меня хочешь.       — И оно вполне справедливое, — Шезму расслабленно откинулся в кресло. — Приятно, что ты, несморя на довольно сильную напряжённость, можешь вести разговор по существу. Так вот. Чтобы перейти к твоей части сделки, вновь придётся рассказать немного теории. Этими знаниями не владеют даже некоторые демоны, так что, я не питаю иллюзий насчёт того, что об этом рассказывают в отлове. Но, к нашему обоюдному удовольствию, тема сегодня более чем подходящая. У любого демона, даже самого одичавшего, есть возможность вернуться в стабильное состояние и сохранить память. Для этого мы используем дары.       — Кого? — Марс машинально взялся за блокнот.       — Подарки, если тебе угодно. Вещи, полученные демонами в дар от людей, которые переданы им добровольно, из рук в руки. Каждый дар несёт в себе немного того, как одаривающий демона человек запомнил получателя дара. Дар может нести, как положительное впечатление, если одаривающий благодарен демону, так, и отрицательное, если одаривающий откупается чем-то из чувства страха. Но любой из даров в любом случае содержит частицу от дарителя.       — Как у жертв?       — Верно. Отличие состоит в том, что до поглощения дара даритель жертвой не является. Да и ценность даров, строго говоря, не в этом. Основная сила дара: помощь демону в приведении в порядок памяти и знаний. И эта сила сохраняется и после смерти дарителя, поэтому у даров нет срока годности. Но у них есть и минус: дары всё ещё остаются материальными предметами, которые нужно иметь при себе для совершения ритуала восстановления, — Шезму обвёл взглядом библиотеку. — Даров разной степени ценности у меня предостаточно, но нет той персоны, которая смогла бы подстраховать меня при возникновении непредвиденных обстоятельств. Конечно, я и сейчас могу положиться на Адепхагу в этом вопросе, но он всё больше погружается в дела Залов и у него, в целом, довольно насыщенная личная жизнь, которой я не смею мешать. Поэтому я и предлагаю тебе такую ответственную роль. У тебя для этого есть почти все необходимые навыки. А недостающие мы со временем подтянем. Главное, что от тебя потребуется — следовать за мной, куда бы я ни отправился. Ну и быть готовым к тому, что для свершения ритуала потребуются не только дары, но и человеческие жертвы. Насколько мне известно, у тебя уже есть некий опыт в преодолении тягостей моральных терзаний. Могу заверить, что с каждым разом это будет ощущаться менее болезненно. Да и я смогу помочь тебе ускорить путь к стадии принятия.       У Марса от речей Шезму всё сильнее пульсировало в висках. Мягкое кресло будто втягивало его, не давая подскочить или просто сдвинуться. Ручка выпала из одеревеневших пальцев, раскрытый блокнот соскользнул с колен на пол. Шезму говорил мягко, но то, что он расписывал, не вызывало у Марса ничего, кроме безысходного ужаса, пробирающего до поджилок. Запах книжной пыли и старой бумаги был уже давно вытеснен приторно-древесным амбре, в котором отчётливо угадывался не только благородный сандал, но и вязкие пары кипящей смолы. Казалось, что Шезму, вместо того, чтобы предпринять очередную попытку удушения, просто вытеснил весь воздух вокруг. Марс мог только сидеть и слушать, ошарашенно глядя на демона.       — Марсель, я понимаю твоё смятение. Но и для меня это довольно широкий жест доверия: может случится так, что я окажусь в максимально-беззащитном состоянии пред тобой. И, в связи с этим, ты можешь быть уверен, что все мои действия будут направлены исключительно на обретение твоего расположения. Я позабочусь о наилучших условиях для тебя, — Шезму с максимально непринуждённым видом стал неспеша собирать небрежно лежащие дреды в пучок, продолжая при этом сохранять зрительный контакт. — Конечно, ты мог заметить, что в близких и доверительных отношениях я не слишком успешен, но я тоже готов учиться. Мне видится это неплохим и очень интересным обменом опытом. И уточню, поскольку понимаю, что это для тебя, как для человеческой особи, может быть довольно важным: я не большой фанат прямых физических контактов. Но давай продемонстрирую, чем я могу компенсировать такую свою особенность.       Не успел Марс отрицательно покачать головой, как его тело залило жаром, который хлынул в низ живота и распространился обратным, ещё более мощным, потоком, заполнившим тело до самых кончиков пальцев. От ошеломляющего чувства томного пульсирующего расслабления у Марса могло бы сбиться дыхание, если бы оно не остановилось вовсе, ведь одновременно с этим, его горло сдавило невидимой тяжёлой пятернёй. Кипучий жар вновь устремился вниз, где, сконцентрировавшись на мучительно долгое мгновение, разлетелся ещё более яркой вспышкой, затмевающей всё происходящее вокруг. Угасая, свет очертил непроницаемо-чёрные хищные когти, медленно впивающиеся в грудь Мангра. Резкая пылающая огнём боль заволокла всё мутной сиреневой дымкой, в которой начали вырисовываться очертания фигуры человека, сидящего на постаменте, с ритуальным ножом в руках. Марса кто-то тронул за плечо. Обернувшись на знакомое ровное чувство спокойствия он не увидел ничего, кроме непроницаемо-мутного гелитропового тумана, в котором был различим лишь невнятный силуэт. Этот силуэт тянулся к нему, но при этом источал чудовищную силу и невероятную опасность, от которых было невозможно скрыться. Эта сила пыталась удержать, подавить, пленить, грозилась поглотить без остатка. Поэтому оставалось только отчаянно бороться, ранить, изворачиваться, просачиваться сквозь неё.       С режущим горло надрывом Марс сделал вдох. От сильнейшего прилива адреналина его подбросило с кресла:       — Я сейчас спалю к херам все твои ценные подарочки, понял?! — Марс резко махнул рукой и сжал её в кулак.       Остатки сыра на тарелке в миг расплавились и вскипели. С глухим хлопком лопнули и разлетелись в пыль сначала тонкостенные бокалы, а потом и бутылка, остатки вина в которой испарились оставив после себя лишь полупрозрачное облако пара. Со стороны ямы повеяло запахом тлеющей бумаги.       — Марсель, — демон всё ещё сохранял невозмутимый тон, — не вынуждай меня в подробностях описывать, что в таком случае ждёт твоего обожаемого бармена. Ты и сам сможешь всё это лицезреть, если мне придётся останавливать тебя не только словестно. Остынь, присядь. На уже причинённый ущерб я закрою глаза, поскольку и сам совершил ошибку, оказав на тебя излишнее воздействие. Но ещё большей ошибкой с моей стороны будет не упомянуть о том, что тебе следует знать о другом твоём друге, который так и рвётся вклиниться в нашу беседу, — Шезму указал взглядом на рюкзак Марса.       Марс нехотя поднял с пола истлевший по краям блокнот и с размаху уселся в кресло. Благодарно кивнув, Шезму продолжил:       — Демон, с которым ты имеешь довольно тесную связь, мне знаком. Причём не только лично, но и по историческим источникам. К несчастью для него, он довольно импульсивен. По этой причине он регулярно оказывался в запечатанном состоянии. И я подозреваю, что он, скорее всего, меня не помнит. Зато я хорошо помню тот хаос, что приносил вслед за собой Риммон туда, где он появлялся. А ещё я хорошо помню, как он раз за разом виртуозно обводил вокруг своего когтистого пальца одержимых им. Видиш ли, при одержимости…       Марс сверлил глазами первую страницу, боясь в очередной раз встретиться с Шезму взглядом:       — Подожди. Пока что в силе наша предыдущая сделка. Так?       — Верно.       — Тогда и не гони. Разговор про одержимость у нас завтра. Завтра я поколупаюсь в саду, потом соберу разбросанные книги, а ты принесёшь вино, закусь. Только посущественнее. Мясо ничего так было, кстати. Мы сядем, и вот тогда ты расскажешь мне об и одержимости демонами, и об одержимости… джиннами. Насколько я помню, — Марс агрессивно-насмешливо изобразил манеру речи Шезму, — это одно и то же?       — Мне лестно, что ты так внимателен к сказанным мной деталям. Как тебе будет угодно. Можем перенести этот разговор и на завтра. Но учти, что я пошёл на широкий жест, предложив тебе то, в чём ты на самом деле нуждаешься, взамен на максимально комфортное существование и неоценимый опыт. Но, даже с учётом явной выгоды, ты действительно в праве поразмыслить над моим предложением. Оно будет в силе до исполнения той просьбы, с которой ты впервые пришёл в мой дом. Со своей стороны я выполню всё с лёгкостью, но вот у тебя могут возникнуть сложности. Издание книги, а уж тем более, наложение чар на каждый из экземпляров, а так же распространение их в отлове, будет довольно проблематично реализовать магу, который находится в розыске. Если ты вдруг надеешься на Риммона, то учти, что даров он, скорее всего, не имеет. Отлов вряд-ли заботится о таких вещах. И ты сейчас не сможешь приподнести ему никакого дара. Он запечатан. С учётом вышесказанного я бы не спешил выпускать его. В активной форме Риммон силён и разрушительно опасен. Но это лишь моё сугубо личное мнение. Ты можешь не верить мне на слово и почитать то, что написано о Риммоне в разных источниках. Я даже могу одолжить тебе свои очки, чтобы ты не тратил время на поиск нужных книг и не подозревал меня в подтасовке фактов. Подумай, взвесь все «за» и «против».       Марс смотрел на список тем. Кроме последнего вопроса об уничтожении демонов, осталось ещё два.       «Два дня».       — Не буду возражать, если ты проведёшь это время в моём скромном жилище. Ты верно подметил, что у тебя дома сейчас может быть не слишком спокойно. Ну а о череде событий, которые произойдут в случае твоего задержания, я упоминать не стану. Думаю, ты и так понимаешь, что протекции со стороны твоего наставника ожидать не стоит.       Шезму покинул библиотеку через одну из дверей в стене между стеллажами, оставив Марсу обещанные очки.       Надев их, Марс сначала не ощутил никаких изменений. Разве что, освещение стало чуть более тусклым. Однако, сконцентрировав свои мысли на образе Риммона, Марс стал замечать, что корешки некоторых книг, стоящих на полках, подсвечиваются зеленоватым светом.       Помогли очки и в поиске конкретного отрывка в каждой из найденных книг. Но далеко не всё, что подсвечивали чары, удалось прочитать и понять. В нескольких книгах по архелогии и древней письменности подсвеченными оказались фотографии и зарисовки текстов, высеченных в камне или нанесённых на глиняные таблички. Большинство из них не было расшифровано. В других книгах присутствовали тексты напечатанные и написанные от руки, на языках, которые Марс не знал, либо понимал частично. И то это он делал лишь благодаря тому, что во время обучения в отлове брался за любую, в том числе и непереведённую, литературу.       Однако, во всех текстах, связанных с Риммоном, так или иначе фигурировали слова «смерть», «убийства», «разорение». На страницах Марсу так же попались и изображения демонической формы Риммона. Имена ему давали разные: Серпопард, Ювха, Тальцеврум. Описания размеров, внешности и поведения так же разнились в деталях, но у Марса не было сомнений, что речь идёт именно о Риммоне. Все образы были змееподобны, у части из них верхняя половина туловища описывалась как кошачья, у части — имела вполне привлекательный человеческий облик. В более современных книгах были описаны попытки определить принадлежность загадочного создания к какому-то существующему, но не до конца изученному виду. Из-за частого обнаружения около воды или в пещерах и змееподобной формы Риммона относили, то к амфибиям, то к рептилиям. По этим же книгам Марс отметил для себя, что в то время Риммон вёл скрытный образ жизни и не контактировал с людьми. В определённый момент история демона будто прерывалась.       От долгого нахождения в зачарованных очках у Марса появилось неприятнейшее ощущение песка в глазах. Сам он чувствовал сильное утомление.       Поднявшись наверх, Марс обнаружил, что комната, в которой он провёл предыдущую ночь, заперта.       «Мне, бля, вслух надо было озвучить, что я никуда не попрусь? И так понятно, что выбора он мне нихера не оставил…»       За спиной Марса раздался тихий щелчок замка: приоткрылась дверь в другую гостевую комнату с просторной двуспальной кроватью.       «Сука, я очень надеюсь, что это не намёк на то, что он ко мне припрётся и рядом уляжется».       Марс мысленно вернулся к тому, что увидел в момент, когда Шезму попытался воздействовать на него.       «Самое понятное было на территории отлова. И это, кажется, просто тот день, когда я туда устроился работать. Только потом какая-то муть пошла. Как, бля, и в целом в моей жизни…»       Марс до боли закусил губу, прокручивая в голове то, как демонические когти впивались в грудь Мангра. Он видел это от его лица и чувствовал, как жизнь и силы Мангра уходят из тела.       «Всё-таки убил. Мда. И Шезму о том же. И все истории про это говорят… Только от лица одержимого ни одной. Байки, слухи, ещё и криптозоология до кучи. А в той книжке по демонологии даже меньше, чем рассказал Шезму. Хм, про дары там вообще пишут, что это хороший способ откупиться от демона. Такое ощущение, что это надиктовывал какой-то демон, чтоб люди этим хитрожопым гадам побольше точек сохранения дарили».       На столе в комнате был оставлен поднос с большим куском запечённого мяса. Марс без раздумий наткнул на вилку и вцепился зубами в толстый ломоть.       «Вкус странный. Бля, если он завтра скажет, что накормил меня человечиной то… Да нихуя я не сделаю. Повязан по рукам и ногам».       Перед сном Марс хотел помыться под тёплым душем, но стоило ему сесть на мягко пружинящую кровать, как его потянуло, уронило на спину и утащило в сон, наполненный вязким непроницаемо-мутным гелитроповым туманом.       Его вновь сдавила со всех сторон жуткая сила. Эта сила грозилась поглотить, вытянуть всё до последнего, но она внезапно остановилась. Остановилась и стала вглядываться в него. Рядом разрослась ещё одна сила. Безопасная. Знакомая. Убийственная отступила, но стала только плотнее, осязаемее. Она всё ещё продолжала удерживать его, несмотря на все попытки побороть её, ужалить, ранить.       Туман начал таять, а сила очертилась и приобрела облик Риммона, обращённого нижней половиной туловища в змееподобное непроницаемо-чёрное создание:       — Я ждал, — он всё сильнее обвивал хвостом визжащее, сопротивляющееся порождение. Оно брыкалось, пыталось ткнуть сдерживающего его демона каждым из своих отростков, что напоминали тончайшие лапы огромного насекомого, покрытые острыми крючьями по всей длине.       — Да, Скорбь моя, знаю.       Риммон обернулся к порождению:       — Узнаёшь, чьё оно?       — Узнаю.       — В том, что оно такое живучее, есть и твой вклад… Только поэтому я узнал его, хоть и не видел ни разу до этого.       — Ты знаешь, что я не горжусь тем, что случилось. И судя по тому, как оно разрослось, я совершил больше ошибок, чем предполагал до этого момента. Тогда я действительно поддался импульсу и опирался в своих решениях в том числе и на слова, сказанные когда-то тобой. В тот момент я воочию увидел, что порождение действительно толкнуло его на страшные вещи, но при этом защитило и его, и того, кого он так сильно любит.       — Любил. Этот мальчик мёртв.       Глаза залило слезами. Горло резало от спазмов из-за попыток не разрыдаться в голос. Макс стоял под мостом и давился невкусным едким дымом. С каждым вдохом дрожь в теле понемногу унималась, вытестняясь покалыванием по всему телу.       — Будешь курить не в затяг — рак губы заработаешь.        Макс вздрогнул от неожиданности, но повернувшись увилел, что к нему подошёл Санёк.       — На хуй иди, рыжуля! — Макс шмыгнул носом и неловко сплюнул на землю. — И живей, пока я те не напиздил!       — Хех, ну ты и борзый. А отец знает, что ты таскаешь у него сигареты?       — Узнает — я тя прям тут прикопаю.       Саша подошёл ближе и навис над Максом:       — Да? Уверен?       Пихнув Сашу в грудь, Макс рванул в сторону.       Болтающиеся кроссовки, которые были велики на несколько размеров, так и норовили слететь во время бега. Макс обернулся, но Саша не бежал за ним. В попытке замедлиться Макс запнулся о свою же ногу и рухнул плашмя на траву.       Отряхнувшись Макс почувствовал, как на голову стали приземляться крупные тяжёлые капли. До моста он бежал, уже хлюпая по грязи без конца слетающими кроссовками. Макса покачивало, болел налившийся отёком нос, ныла и пульсировала левая половина лица. Глаза резало от подступающих слёз. Хотелось сесть, но ягодицы горели огнём. Поэтому Макс, оказавшись под мостом, просто прижался спиной к прохладной бетонной опоре. Дрожащими руками он пытался найти в смятой пачке хоть одну целую сигарету. Просыпав под ноги табак, Макс злобно выругался, скомкал пачку ещё сильнее и наотмашь кинул её в реку. Комок золотистой бумаги, обёрнутый в прозрачный полиэтилен плюхнулся в воду у берега и его вытолкнуло обратно следующей слабой волной.       — А мусорить обязательно? — Саша в одних плавках, с полотенцем в руках и одеждой перекинутой через плечо подошёл к Максу. — Ё-маё… Тебя кто так?       — Не твоё дело. Иди куда шёл.       Саша молча постелил полотенце и сел рядом. Подняв взгляд на Макса он подвинуся:       — В ногах правды нет.       Марс сморщился, покачал головой:       — Домой иди.       — У пиздюка не спросил, чё мне делать. Дождь тут пересижу.       — Да ты ж мокрый и так.       — Ну и чё? Так от кого получил?       Повеяло холодом. По воде, отражавшей серое, затянутое облаками небо поплыли редкие кораблики жёлтых листьев. Макс выпустил струйку сизого дыма:       — На зимние приедешь?       — Да, постараюсь. Ты без меня бабуле если что заходи.       — Разберусь.       Течение реки замедлилось, вода посветлела и заискрилась солнечными бликами. На поверхности всё отчётливее виднелись мерно покачивающиеся длинные покрытые фиолетовыми цветам ветви. Мангр обнимал уткнувшегося в его грудь Риммона, медленно поглаживал по прохладной нежной коже, а сам смотрел на озёрную гладь:       — Мне жаль, что мне не удалось скрыть от тебя свою печаль. Я действительно несчастен, но по другой причине. А теперь я ещё несчастнее. Я не знал, что порождения настолько сильно влияют на тебя. И ты ни разу ни полсловом не обмолвился об этом.       Демон нехотя отстранился:       — Ты сам скрываешь от меня многое, но при этом ждёшь от меня искренности?       — Да… — Мангр покачал головой. — Дурной пример, во истину, заразителен. Теперь я понимаю, что это действительно вредит нам обоим. А ещё больше вредит то, что ты увидел во мне с первых недель нашего знакомства. Non solum mendax sum, sed etiam ignavus. Я всегда знал о себе это. Только лживость я именовал скрытностью, а трусость — осторожностью. Но, убаюкав себя этим, я перестал отличать одно от другого. И последствия моей добровольной слепоты теперь разъедают меня так же, как терзают тебя поглощённые порождения. Я слишком долго скрывал ото всех нашу связь. Настолько долго, что начал лгать себе, что меня устраивает и совсем не ранит твоё заточение. Я готов был забыть твоё имя и дать тебе тысячи новых, лишь бы случайно не произнести его с излишним трепетом и нежностью. Я был настолько осторожен во всех решениях, которые касались тебя, что стал бояться что-то решать вовсе. А когда решал, то лгал и тебе, и себе, потому что боялся всё потерять. В том, что сейчас порождения к тебе доставляют за меня другие люди, виноват лишь я. Мне было страшно и больно видеть тебя сразу после поглощения. Я знал, что со мной тебе легче переносить всю ту боль и бороться с разрывающей изнутри ненавистью, но я по своей глупости надеялся, что ты сам попросишь быть с тобой, а ты…       — А я не хотел ранить тебя, поэтому и не просил.       — Да, ты жалел меня. Жалел искренне и безрассудно. А я действовал так, как диктовали мне мои страхи. А они нашёптывали мне, что нас могут застать в любой момент. Поэтому тебе перестали доставлять мелкие порождения и перевели на те, что дают гораздо больше сил разом.       — Так ты всегда можешь всё изменить. Скажи им.       — К сожалению, то, что я старательно скрывал и от тебя, и от себя стало отлично видно другим. Моя лживость никогда никому не мешала, но вот трусость позволила им оттеснить меня от принятия любых решений. Мою должность в Консилиуме упразднили уже давно, чтобы скрыть нас. Это было простой формальностью, ведь мои слова раньше имели вес. Теперь же меня перестали слушать. Да и они вряд ли вновь захотят бегать и ловить мелочь, которая с большой вероятностью рано или поздно пропадёт сама. Теперь, имея доступ к практически неиссякаемому источнику силы, они не боятся столкновений с крупными особями, которые вырастают из тех, что не развеялись естественным образом.       — Значит, всё останется так, как есть сейчас? Навсегда?       — Как минимум, до тех пор, пока жив я, и жива связь между нами. Поэтому я и хотел, чтобы ты освободил меня от неё. Но это невероятно эгоистичный поступок с моей стороны. Впредь я буду рядом. Я буду разделять с тобой всю скорбь, печаль, боль. Буду делать это столько, сколько потребуется. Столько, сколько смогу.       — Теперь и я не узнаю тебя… Нет, я не чувствую, что ты окончательно сдался. Да. Я вновь чувствую ту растущую ненависть к тем людям, что ты показал мне когда-то. Ты был прав, говоря о том, что мы оба окажемся у них в плену, — Риммон нежно прильнул к Мангру со спины, обвив его руками. — Но ещё мне помнится, что в тебе была и довольно искренняя воля к сопротивлению тем рамкам, в которые тебя пытались загнать, — демон мягко приложил руку к широкой груди мага. — И эта воля определённо не угасла. Кажется, я чувствую, что в твоём недавнем прошлом есть что-то… Хм. Да, ты поддался довольно смелому испульсу, наплевал на все правила и… В тот день ты сохранил две жизни.