...не так уж и сложно... (Захлебнуться в крови... 2)

После импровизированного застолья Рейх и ЯИ, как и планировали, отправились на поезде фюрера в Кëнигсберг. В дорогу они отправились на личном поезде нациста с бронированными вагонами. Да, ему доверяли, но сейчас, в условиях активной войны, он должен быть уверен в своей безопасности. И, кстати говоря, в этот путь фюрер взял с собой Хорбурга. Мужчина несколько поворчал, но ему пришлось согласиться, ибо "за безопасностью двух сильных воплощений должен следить человек, которому они доверяют". Погода была попутной: в вагоны проникал солнечный свет, убирая нужду свечей и ламп. В поезде царила приятная атмосфера, а воплощения так и не уходили из вагона-ресторана, в котором они, собственно, сидели одни. Разве что слуги порой подходили, дабы воплощения отведали новые блюда, которые сложно было поставить в один ряд с условиями войны. Война войной, а обед по расписанию? Забавно... — Тихо едет... — тихо сказал японец, указывая на то, что звук движения поезда был действительно тихим. — Немецкое качество. — уверенно произнëс Рейх, довольно ухмыляясь. Не будет ложью сказать, что нацист позволил себе расслабиться, находясь рядом с товарищем. ЯИ уже при первой встрече понял, что Третий тот ещё актëр, который никогда не снимает масок. На это ведь были причины?.. Никто ведь не знал, как немец потерял родню. А ГИ интересовал многих ещё больше десятка лет после своего загадочного исчезновения. Великобритания и моргнуть не успел, как лишился двух кузенов. Одного убили коммунисты, а другой просто пропал, ничего не сказав. Судя по всему, ГИ сильно боялся суда, который мог произойти и сильно изменить его судьбу. Но его сын быстро перетянул внимание всех на себя, шокировав новой войной. — Я поражаюсь, Рейх. — Чему же? — Ты смог беспрепятственно развязать войну против тех, кто тебе помог восстановить страну. — Они думали, что я изначально пойду в другую сторону. — усмехнулся немец, съедая кусочек говяжьего стейка. Ещё в 20-е годы СССР и Великобритания оказались непримиримыми врагами. Они всячески пытались навредить друг другу, будь то пропаганда или банальные угрозы. Мир был шокирован, когда между ними чуть не началась война. Союз не сомневался в подлости англичан и был прав. Британец искал способы ослабления Союза через идею военного вторжения. Он тщательно избирал варианты места развития событий. Ну а под боком сидела Франция, которая относилась к планам мужа довольно скептически. И среди этого пассивного конфликта начал восходить Рейх. Ему не то что никто не мешал, ему помогали. Американские корпорации вливали в него огромные деньги, за счëт которых на территории Германии строились промышленные предприятия. Нацист начал напоминать опасного спрута, который своими щупальцами удерживает всë больше и больше европейских стран. За деньги иностранных компаний он поглощал всë больше ресурсов, благодаря которым он строил сильнейшую армию в истории. Однако никто не переставал следить за дейсвиями коммуниста, который притаился на востоке. С англичанами переговариваются как немцы, так и французы. Они занимаются тайными переговорами достаточно расслабленно и, скорее всего, именно из-за этого обстоятельства практически вся информация оказывается на столе у Союза. Об этом никто не знает, и советские разведчики продолжают работать за границей, находясь под крылом тамошнего правительства. Союз был одним из единственных, кто не верил в немецкие гарантии мира. Он пытается хоть как-то подготовиться к будущей войне, тратит огромные средства на строительство линии укреплений, разработку нового оружия. Но времени было очень мало... Леса Центральной Европы являлись отдельной темой для живописцев, коим когда-то являлся и Рейх. Правда он пытался не думать о своей неудачной карьере, так как она напоминала ему о строгом отце, который, к счастью, не нашёл у сына признаков пристрастия к этому делу. В детстве немец прятал под своей большой кроватью баночки с гуашью, тюбики с красками и даже холсты. Он очень испугался, когда всë это вдруг нашла одна из горничных. К счастью, договориться было нетрудно, ибо женщины знали, что терпел Рейх. Но теперь всё изменилось. Немцу никто ничего не запрещал, правда у него не было времени наслаждаться теми мелочами, за которыми гнался в детстве. Бурная личная жизнь дарила ему ощущение нормальности, так как всë это переставало его забавлять. Он был в поисках новых ощущений, и, видимо, у него получилось их вместить в единственного человека... — Рейх... Рейх! — А? — нацист отвëл свой пустой взгляд от окна вагона и посмотрел на союзника. — Что такое? — Всë нормально?.. — Да, конечно. Мои доблестные солдаты покоряют огромные просторы жидо-большевистской империи. Что может быть лучше в этой жизни, как не предоставление своим людям возможности имения своего дома где угодно? — Я не про это. Что-то тебя беспокоит, так? Глаза Рейха начали бегать по белоснежной скатерти с золотистыми узорами на своих краях. Сам немец сжал пальцами край стола, однако японец не мог этого видеть из-за тарелки, закрывавшей руку нациста. — Возможно. — наконец-то ответил тот. — Мне кажется, что Великобритания слишком притих. — А что этот чаехлëб может тебе зделать? В Европе теперь ты хозяин. — с самодовольством молвил ЯИ, беря в руку очередную виноградину. — Американец успел себя показать. Он не может относиться к войне равнодушно. Он обязательно захочет получить из неë выгоду, ибо когда я разгромлю СССР, ему не поздоровится, и он это прекрасно понимает. — Думаешь, у него хватит ума, чтобы сейчас противостоять тебе? — Ты его плохо знаешь. Он способен провернуть такое, что и мне этого никогда не удастся повторить. Это меня больше всего тревожит. — Рейх выдохнул. Немец смог запросто перевести тему, хотя он переживал вовсе не из-за этого. Никто не должен знать, что его может волновать кроме войны. Он считал катастрофой, если кто-то заметит какую-либо трещину в его монолитной и непоколебимой личности. Это маска, которую Рейх не имел права потерять. — Можешь оставить меня одного? — вдруг попросил немец и положил голову на ладонь, облокотившись о стол. — Если ты желаешь... — японец даже не стал ничего спрашивать и послушно вышел из вагона, оставив фюрера совсем одного. Рейх хлопнул в ладоши в достаточно аристократической позе — к нему элегантно подошëл официант. Это тоже был человек, изученный нацистом вдоль и поперёк. — Вы что-то хотели, мой фюрер? — белокурый юноша слегка наклонился перед господином. — Йозеф, будь добр, позови Хорбурга. Официант улыбчиво кивнул и ушел выполнять просьбу. Вагон он покинул под тяжëлым взглядом Третьего. Рейх уделял своë внимание людям, которые его окружают. Он не мог себе позволить иметь что-либо с теми, кто мог прямо или косвенно испортить его репутацию, стать его личным позором. Образованность и воспитанность — именно эти качества ценил нацист. Именно с такими людьми он мог поделиться своими личными переживаниями, секретами и идеями. Конечно, не обходится и без обмана. Например, Третий всегда твердит, что он никогда не любил, а его жизнь мученика принадлежит лишь Великой Германии, которую он возглавил. О существовании сына знали лишь немногие. Все учителя, няни, горничные — все проходили строгий отбор. Рейх даже имел способность хладнокровно пригрозить смертью, если какая-либо информация выйдет за границы особняка. Кроме того, без внимания не обходилась и тема происхождения возможных работников. С получением новой информации, некоторых не просто вышвыривали, но и сажали в тюрьмы, жестоко пытали и убивали. Поэтому тем храбрым людям, которые решились на такое, приходилось трудиться в страхе перед хозяином дома. Уместно будет сказать, что хозяин из всех являлся самым редким гостем в этом доме. На ковровую дорожку ступила нога седовласого мужчины. Рихард Хорбург вошëл в вагон, не теряя уверенности. Он будто знал, что его вызвали не по делу охраны. Подходя к столу, он снял свою чуть помятую фуражку. — Вы что-то хотели, мой фюрер? — Присаживайтесь, Рихард. Есть разговор... — будто ожидающе произнес Рейх, положив одну из рук на стол. Слегка удивлëнный Хорбург присел за стол, с подозрением глядя на грязную посуду перед собой — на тарелке лежала куриная кость, а в кружке не был допит чай. Увидев странное выражение лица офицера, Третий усмехнулся. — Не переживайте, это лишь место нашего японского коллеги. Я попрошу его, чтобы хоть бы немного следил за чистотой в помещении. — Не стоит. Здесь же есть работницы. Это их дело смотреть за чистотой помещений и посуды. Как и я, слежу за чистотой в Вашей охране. — с улыбкой сказал Хорбург, чуть отодвинувшись от стола. — Именно за это я тебе благодарен. Я не должен волноваться за свою безопасность, зная, кто еë обеспечивает. — Я благодарен Вам за Ваше доверие. С уверенностью могу сказать, что наша страна в надëжных руках. Да и без Вашей помощи ещё неизвестно, где бы я сейчас был... Дело в том, что во время чисток в немецкой верхушке Хорбург был одним из разведчиков в группе, которую собрал лично Рейх. Случилось так, что на главу нацистов готовилось серьëзное покушение. Партия тогда разделилась на два враждебных лагеря: "Север" и "Юг". Враги Третьего решили отобрать замых безумных и тем не менее лучших головорезов и специальных отрядов, чтобы убить фюрера. Был составлен целый план: Рейх публично сообщал о том, в каком городе будет собран новый митинг. На это обратили внимание те, кому Рейх не доверял и считал предателями. Было подготовленно оружие, люди, были сняты квартиры, из которых было бы удобно стрелять по неугодному нацисту. Всë было готово, однако не всë удалось утаить. Администрация города всë доложила "Югу" о мгновенном снятии нескольких квартир в одном районе. Вскоре план города с отмеченными домами и номерами квартир был на столе у Рейха. Он поручил группе Хорбурга ликвидировать предателей, оставив их лишь ранеными. Фюрер это сделал не просто так: в день митинга он превратил массовое мероприятие в пиар имени себя. Третий смог подготовить свой план по этому поводу — всë пошло именно по нему. В нужный момент все пойманные были выведены на главную площадь, где Рейх громко выкрикивал слова, которые должны были пробудить разум граждан. Как результат, Рейх закрепился на своëм посту, а группа "Север" вскоре была ликвидирована. Хорбург стал настоящей знаменитостью и без каких-либо промедлений был проведён в генералы, шокировав многих офицеров. С тех пор он стал одним из приближенных к фюреру. Рейх лично подарил ему автомобиль и уютное поместье под Берлином, в котором, к сожалению, Хорбург редко бывал... — Знаешь, зачем я тебя вызвал? — Честно, даже не догадываюсь. Не думал, что меня вызовут посреди поездки. — Просто этих мыслей до неë у меня не было. — О чëм же Вы думаете? Я к этому как-то отношусь? — Хорбург приподнял одну бровь, не догадываясь о мыслях своего руководителя. — Мне нужно, чтобы именно твои люди охраняли ЯИ, когда мы прибудем в Кëнигсберг. — Вы уверены, что такое возможно?.. — Хорбург скептически отнëсся к идее фюрера. — Ты решал и не такие задачи... Но ты, прав, это будет непросто. — И зачем это? Чем неугодна его охрана? — В Кëнигсберге мы должны посетить концлагерь. Никаких операторов и фотографов там не будет по моему личному приказу. И в этом лагере есть камера, где сидят дети Союза, о чëм японец, вероятно, догадывался. Я не могу допустить того, чтобы что-то пошло не так. — А что может случиться? — ЯИ — безумный учëный, который лично работал с телами людей. Вдобавок ко всему, он очень хитрый человек. Я уверен, что что-то произойдëт, я это чувствую... — Я что-нибудь придумаю... — Как долго ты не видел свою дочь?.. — вдруг спросил Рейх, глядя на Хорбурга чуть нервным взглядом. — Так долго, что я успел получить письмецо о том, что я скоро стану дедом... — Рихард отвëл взгляд куда-то в сторону, после чего засмеялся. — Извините. — Почему ты не хочешь дать рапорт об увольнении? Тебе ведь уже выплачивают неплохую пенсию. После этой поездки я бы беспрепятственно мог бы дать тебе отпуск. — Может это прозвучит самоуверенно, но я считаю, что с моей работой никто не справится лучше меня. Да и страх за Вашу жизнь слишком велик, чтобы я прямо сейчас согласился на отдых. — В твоей профессиональности и преданности я никогда не сомневался. Но я и сам могу позаботиться о своей безопасности и в таких условиях, как сейчас. — Может Вы и правы... — нехотя принял для себя Хорбург. Конечно, он служит нацистам уже больше десяти лет. За это время любому человеку могло бы всë надоесть. Однако, Рихард был одним из тех людей, которые негативно относились к изменениям с своей жизни. Он уже привык к тому, что ему необходимо таскаться за Рейхом, и не представляет свою жизнь иначе. А стоило бы... Хорбург в задумчивости покинул вагон, тяжело ступая по ковровой дорожке. Что мог значить этот разговор? Вдруг Третий так пытался намекнуть на возраст Хорбурга и, возможно, на его неэффективность? Может фюрер просто хочет вежливо избавиться от него и поставить кого-то нового? Но кто это может быть? Рихард бы точно это знал. Большинство писем в верхушке страны проходит через него, ибо Рейх должен был знать, кому можно доверять. Плотный график даже подорвал здоровье главы охраны — Рихарду даже пришлось приобрести себе трость, которой он, к слову, редко пользовался, так как чувствовал себя с ней дряхлым старикашкой, которому пора в утиль. Верно будет подменить, что Хорбург также остерегается публичных новостей о себе, о своëм здоровье и семье. Он желал жить спокойной жизнью в тени своего вождя, которого так сильно уважал. За многие годы своей карьеры Рихард, кажется, стал параноиком. Он начал думать, что с ним хотят расправиться его подчинëнные или же другие люди, которым он мог так или иначе мешать. — Стар я уже... — подытожил мужчина, закуривая. Он смотрел в окно своего вагона, увидев вдали очертания города, к которому мчался паровоз. Хорбург хмыкнул, вспомнив про командующих фронтами. Им ведь больше шестидесяти. В чëм тогда смысл отставки Хорбурга?.. Над большим городом ярко светило солнце, даря людям веру в скорую победу и светлое будущее. На вокзале уже ждала администрация города, рядом стояли чëрные машины. Однако, никаких знамëн не было. Третий приказал всë сделать тайно: никаких фотографов, журналистов, даже обычных граждан. Им, кстати говоря, заранее было передано сообщение о том, что вокзал якобы временно не работает. Облегчало также то, что концлагерь находился на окраине города и являлся закрытой территорией. Чтобы добиться полного доверия людей, пришлось сделать несколько пристроек, прикрывая лагерь под какую-то промышленную зону. Вскоре поезд проехал мимо знака, гласящего, что он приехал в Кëнигсберг. Город был напичкан красивыми зданиями, делая его живописнее. Радовало глаз также обилие парков с ровными газонами и вековыми деревьями. По ровным дорогам ехали автомобили, а по тротуарам спокойно ходили граждане. Кто-то, сидя на лавочке, читал газету, кто-то сидел в ресторане, в пивной, дети бросали друг другу мячик, а молодые мамы держали на руках свои цветы жизни. Всë прошло достаточно быстро: поезд остановился на пустом вокзале, Рейх вместе с ЯИ вышли и сели в одну машину, после чего они в сопровождении охраны убыли в концлагерь. Немец и японец сидели на задних сидениях, и каждый из них будто бы прижимался ближе к окну. Пока японец посчитал коллегу грубым в просьбе покинуть вагон, Рейх обдумывал, как окружить гостя своей охраной. Всего было семь машин, которые ехали на большой скорости в одну цепочку в нужном направлении. Две крайние машины (спереди и сзади) являлись самыми современными и имели больше всего специального оборудования, в число которых входили и средства связи, и радары, радио. Именно они и задавали темп скорости всей колонне. По центру ехал бронированный лимузин, в котором сидели руководители стран. Пока позади длинного авто мчались две машины с немцами, спереди шумели автомобили с японской делегацией. Хорбург лично спланировал такое положение машин для совершения плана. Чтобы не попадаться людям на глаза, пришлось объезжать город по двуполосной дороге среди зелëных полей. Порой по встречной полосе встречались автомобили, на которые Рихард обращал внимание. Сейчас ему нужно было действовать. Он связался с водителем лимузина, чья кабина была отделена от остального салона, даря преимущество, и сообщил ему, что все три машины впереди свернут в город. Водителю лимузина оставалось лишь ехать по ранее выстроенному маршруту. Всë пошло по плану, и Хорбург свернул с японцами на ближайшем повороте. Так как поворот был резким, японская охрана не могла видеть, куда едут машины позади них. Тем временем Рейх с улыбкой наблюдал, как три чëрные машины свернули в город, пока ЯИ смотрел совсем в другую сторону. Всë получилось. Хорбург как можно быстрее уводил японцев в город, чтобы их взор не покидали городские дома. Теперь оставалось завести их в укромное местечко, откуда они не смогут выбраться. Для этого пришлось подключить городские отряды полиции. Хорбург с высоты своих полномочий приказал перекрыть несколько улиц и заблокировать их. Кроме того, за рулями машин японской охраны сидели немцы, спасая собой положение. Правда, они рисковали жизнью, если не станут отвечать на возможные вопросы гостей. Хорбург приказал замедлить ход и заметил, как на улицах стало чище, пока машины не исчезли полностью. Рихард улыбнулся, когда две полицейские машины стали замыкающими в колонне. Вскоре поступил приказ остановиться: Хорбург увидел вывеску местного ресторана. Все немцы вышли из машин и, на всякий случай, окружили всю колонну, однако их руки пока что были чистыми. Нависла тишина, когда Рихард ступил на дорогу и вышел из машины. Через некоторое время из одной машины вылез глава японского отряда охраны. Мужчина, нахмурившись, посмотрел по сторонам и, поправив свою форму, подошёл к Хорбургу. — Что всë это значит!? — вопрошал японец, пока Рихард спокойно смотрел на него. — Не волнуйтесь, всë в порядке. От Вашего правителя поступил сигнал. Он приказал предоставить вашим людям время на отдых. Вот я и решил привести вас всех в этот ресторан. — Рихард указал рукой на массивное светлое здание. — Если не хотите перекусить, то можете погулять по улочкам, покурить в конце концов. Не будете? — Хорбург протянул японцу пачку сигарет — тот фыркнул и принял угощение. — Ну вот. — с улыбкой произнëс немец отходя в сторону. Начальник японской охраны лишь кивнул товарищам, и те наконец-то вышли из своих машин. Хорбург сел в свою машину и передал водителю лимузина, что всë в порядке. Мужчина, кстати говоря, нервничал, боясь, что может завязаться конфликт между сторонами. Это запросто увидят граждане и сообщат в прессу. Да и японская сторона тоже передала всë своему начальству, из-за чего отношения между странами могли бы испортиться. Вдруг Рихарду стало грустно: у него сейчас была куча свободного времени, а семья была очень далеко. В Берлине, к сожалению, такого не бывает. Хорбург всегда был на чеку. Тем временем лимузин подкатил к воротам концлагеря — это был будто другой мир. Небо резко заполнили тучи, нависая над сухой землëй. Бетонный забор с колючей проволокой окружал территорию, ограждая еë от цивилизованного мира. Практически никому не было известно, что творилось внутри. Это не оглашалось в СМИ, держалось в строгом запрете даже для самих сотрудников лагеря. Его комендант, кстати, лично встретил вождя. Заприметив японца, он вопросительно вскинул бровь, но улыбчиво пожал тому руку, глядя в глаза. — Эрих, это ЯИ. Он прибыл сюда с рабочим визитом, как и я. — последние слова Рейх произнëс с некой строгостью. Эрих фон Кригер являлся комендантом этого лагеря. Его не предупредили о том, что к нему желают заявиться два воплощения, что стало большим сюрпризом. Рейх лично хотел обозреть ход работ в лагере без всяких подготовок и предупреждений. Ну, а Эриха он знал лично. Их семьи были знакомы издавна. Кригеры являлись древним немецким родом и уже несколько веков занимались медициной. Большинство из их рода работали личными врачами у князей, королей и императоров. Кригер был призван в армию как военный врач, и с тех пор не покидал этого поста, совершенствуя свои навыки. Рейх лично назначил его комендантом лагеря в Кëнигсберге, ибо там и жил Эрих. — Я желаю, чтобы ты провëл экскурсию моему коллеге. Он сам находится в состоянии активной войны и вынужден был основать свою сеть концлагерей. Можешь даже дать ему совет по реабилитации заключëнных. — Рейх усмехнулся. — Но перед этим я бы хотел показать ему кое-что... — Я понял. Пойдемте за мной. — Эрих повëл воплощения и их охрану к большому зданию одного из бараков лагеря. В нос отдавал запах сырости и гнили. На крышах можно было увидеть чëрных ворон, которые время от времени каркали после каждого выстрела, прозвучавшего в стенах лагеря. Отведя взгляд в сторону, японец увидел, как вооружённые немцы складывают голые и тощие трупы. Японец лишь хмыкнул: он не испытывал удивление и, тем более, сожаление. Он знал, что в его лагерях происходит точно такое же. Ему было интересно увидеть тех, к кому сейчас его вëл Третий. Японец даже вздрогнул в нетерпении. И вот, он вместе с Рейхом зашёл в коридор барака, который освещался слабым светом ламп. Бетонные стены были потëрты, на них виднелись следы крови. Это слегка напрягло Эриха. Мужчина подошёл к одному из охранников и приказал ему открыть одну из дверей. Солдат послушно отворил железную дверь и отдал честь фюреру — тот лишь молча кивнул, держа руки за спиной. Третий опустил голову и вошёл в карцер, после чего посмотрел на тех, кто в нём сидел. — Ты?!... — встрепенулся Росс, гневно смотря на фюрера. Рейх лишь оскалился, чем напугал маленькую Беларусь, которая сидела на коленках Казахстана. Украина лишь убрала волосы с лица, сидя в дальнем углу. — Так вот они какие... — ЯИ медленно подошёл к Россу и схватил того за подбородок. — Отвали! — РСФСР схватил руку японца и увëл еë в сторону — ЯИ ударил парня по лицу другой рукой. Рейх фыркнул, увидев, как ребëнок Союза падает на пол, но останавливать японца он не спешил. — Рейх, это же такой шанс залезть в организм воплощения... Открываются такие возможности... Мы можем стать бессмертными! Почему ты ждëшь?.. — безумец повернулся к немцу. Тот лишь стоял на месте и хмуро смотрел на союзника, лишь ожидая чего-то. — Рейх, что с тобой? Что-то случилось? — японец глупо хихикал, вновь обратив внимание на пленных. — Да ты больной! — крикнула Украина, после чего получила сильную пощёчину. — Уходим. — строго сказал Рейх. — Что? — Уходим! Эрих, стоящий за спиной вождя, вздрогнул. Он никогда не видел его злым. ЯИ фыркнул и недовольно вышел из камеры. — Что такое? Я разве сделал что-то не так? — В чëм-то эта девушка права... — тихо ответил Рейх. Вдруг к рейху подбежал молодой парень, одетый во что-то между военной формой и обычной одеждой. "Почтальон?" — подумал Рейх, после чего увидел протянутое письмо. Он принял его. На конверте была министерская печать и пометки "совершенно секретно" и "важно". Рейх нахмурился...