Я хочу, чтобы ты меня возненавидел

После появления Гнуса что-то изменилось. Постоянная жажда превратилась в ненасытный аппетит, который с новообретенным рвением терзал разум. Казалось, что злоба просачивалась в саму суть его существа. Эта мысль, мягко говоря, выбивала из колеи. Внутри бурлило слишком много противоречивых эмоций. Он отбросил свою гордость в сторону и прежде чем Кириниан успел обдумать это, ноги сами понесли его к знакомой палатке. — Астарион? В ответ – долгое молчание, которое почти спасло. Из палатки вампира всегда было видно свет, но когда-то же он должен был спать? Почему он вообще спал при свете? В любом случае, если вампир не услышал, Кириниан мог сдастся и притвориться, что этого никогда не было. Но раздался шорох и тихое бормотание: — Мм? Что случилось? Сердце замерло. Астарион был сонным, а его голос – мягким и лишённым аффектации, которая всегда присутствовала днём. Никогда раньше он не звучал так искренне. Кириниан сглотнул, борясь с собой, и сказал: — Я…могу я с тобой поговорить? Ещё одна пауза тишины. И затем, наконец, раздалось: — Заходи внутрь. Та мимолетная неосторожность исчезла. Стены Астариона снова воздвигнулись, это стало понятно даже по короткой фразе. Кириниан захотел оплакать то, чего вообще не заслужил услышать. Стоп, стоп, стоп. Что он вообще тут делал? Вампир ему не друг и не союзник. А Кириниан для него не больше, чем лёгкая добыча. Добровольная кровавая марионетка. — Собираешься стоять там всю вечность? Или ты на грани раскрытия себя собратом-вампиром и нуждаешься в особом приглашении? — раздался раздражённый голос. Он вздохнул и отдёрнул полог. Тепло внутри уже второй раз застало его врасплох. Кириниан ожидал холодной, неприветливой атмосферы, более соответствующей стереотипам о вампирах. Его встретили горы подушек, мягких одеял и книг, аккуратно разложенных на столе рядом с кинжалами. Астарион, несмотря на свою склонность поддразнивать Гейла по поводу его любви к чтению, сам мог похвастаться впечатляющей коллекцией книг, гораздо более организованной, чем у волшебника. Астарион лежал на своей импровизированной кровати, приподнявшись на локтях. Он был одет в свою обычную лагерную рубашку, но штаны были другими – не кожаные, а мягкие. Что-нибудь произнести не получилось. Дыхание с трудом вырывалось из груди, а руки дрожали. Кириниан прекрасно понимал, что такая реакция была чересчур, но ничего не мог с собой поделать. Должно быть, со стороны он выглядел не очень, потому что Астарион цокнул языком и встал, чтобы достать вино из своих запасов и налить им два бокала. — Итак…Что же такого ужасного произошло, раз ты прибежал плакать мне в плечо? Невыносимый. Всего несколько минут нахождения в этой палатке и Кириниан уже пожалел, что вообще пришёл сюда. Он раздражённо выдохнул, но всё равно сел на спальник, принимая предложенный бокал с неплохим эльфийским вином. И выпил его залпом. Хорошенький носик Астариона сморщился от отвращения и Кириниан поймал себя на мысли, что ему нравилось, когда вампир делал такое выражение лица, а не пытался выглядеть идеально, как обычно. — Вообщем, у меня вроде как есть слуга. Дворецкий, — издалека начал он, собираясь с мыслями. — Подожди…Ты пришёл ко мне, чтобы похвастаться, что какой-то гном теперь будет открывать перед тобой двери? — слегка удивлённо протянул Астарион. — Не то чтобы они годились на что-то большее, — добавил он и хмыкнул. — Что ты мудак, никто не сомневался. Но ты ещё и расист? Я в шоке, — преувеличенно ошеломленно ответил Кириниан, чувствуя, как напряжение постепенно уходит из тела. Конечно то, что вампир — расист уже ни для кого в их отряде не являлось секретом. Гномы, гоблины, кобольды, гуры…Он даже полуэльфийку Шэдоухарт первое время с пренебрежением называл а’тель’квессир или «круглые ушки». — А если серьёзно, то я подозреваю, что это существо демон. Который намекнул на несколько омерзительных вещей из моего прошлого. Кириниан не стал уточнять, что дворецкий также подарил ему «часть наследия» в виде плаща, зачарованного на невидимость. Возможно, это преимущество стоило сохранить в секрете. Он сбился с мысли, завороженный мягким блеском нижней губы вампира и тем, как его язык играл с острым кончиком одного из клыков. — Не томи, дорогой. Я просто жажду услышать зловещие подробности! — Астарион и заинтересованно склонил голову к плечу, наблюдая за ним с хитрыми искорками в глазах. — Возможно раньше я увлекался каннибализмом и…некрофилией, — пробормотал Кириниан, тяжело вздохнув. Лишь от одной мысли о таких противоестественных действиях по телу пробегала дрожь. Только вот…от ужаса или предвкушения? Он предпочитал не разбираться в этом. Вампир поболтал вино в бокале и вздохнул, оценивая аромат. Кириниан заметил, как дёрнулся его кадык, когда Астарион сделал глоток, потом смакуя вкус на языке. — Ну…секс со мной тоже своего рода некрофилия. А он, осмелюсь предположить, тебе очень даже нравится, — сказал Астарион, растягивая слова с нарочитой томностью. — Так что вкусы у тебя не изменились, — припечатал вампир. В памяти сразу вспыхнула алебастровая кожа, испещрённая шрамами. Возможно, это был шанс спросить? Нет…этим он лишь испортит атмосферу. — Ты прав, — мрачно хмыкнул Кириниан и закатил глаза. Астарион удивлённо приподнял брови и поставил бокал на пол. А затем медленно придвинулся ближе, приобнимая за талию и горячо зашептал в ухо: — Неужели ты всё таки признал, что наслаждаешься всем, что я с тобой делаю, дорогой? От внезапной близости перехватило дыхание. Самое унизительное заключалось в том, что Астарион наверняка полностью осознавал эффект, который оказывал на него. Со своими обострёнными чувствами и двумя столетиями жизненного опыта, он не мог не заметить учащенный пульс и румянец на щеках Кириниана. — Тебе ведь нравится, когда я использую тебя…Заставляю подчиняться? — проникновенно продолжил шептать вампир и Кириниан почувствовал его дыхание на своей шее. Он не осмелился повернуть голову, ведь рот Астариона был прямо там, а его самоконтроль внезапно стал очень хрупким. — Отвечай, — неожиданный приказ, со сталью в голосе. — Да, — тихо выдохнул Кириниан, сдаваясь. Вампир победно хмыкнул и прикусил мочку его уха, прежде чем отстранился. Да он издевался… Кириниан почувствовал себя мышкой, с которой кот решил немного поразвлечься, прежде чем съесть. Он раздражённо выдохнул и скрестил ноги. Вампир насмешливо посмотрел на него, снова потягивая вино. Кириниан прочистил горло и сказал: — Вернемся к главному. Я хотел…с кем-нибудь посоветоваться. Дворецкий предложил мне «приз от Отца», если я убью Изобель. Астарион удивлённо приподнял брови. — Жрицу Селунэ? Я рад, что ты решил подумать головой, прежде чем махать ножиком, моя радость. Кириниан согнулся в язвительном поклоне и продолжил: — Купол, вероятно, рухнет вместе с её смертью. Но на другой чаше весов «часть моего прошлого, которую я страстно желал», — повторил он слова Гнуса. — В общем, я не знаю, что делать, — Кириниан вздохнул и устало потёр виски. — Мда, таинственно…А ты сможешь убить её скрытно, не раскидав кишки по всей таверне? А то наши друзья этого не одобрят, — задумчиво протянул Астарион. — Не уверен, что смогу сдержаться…С каждым часом жажда убийств становится лишь сильнее. — Что ж, по-моему выбор довольно очевиден, — хлопнул в ладоши Астарион. — Пошли. — Куда? — удивлённо спросил Кириниан. — Ты сбросишь напряжение, — вампир поиграл бровями. — А я развлекусь.

***

Целенаправленно окунуться в Соблазн было невероятно странно, немного похоже на сильное опьянение. Кириниан понимал, что это ужасная идея. Он просто так устал… «Поддайся голоду, стань монстром. Это поможет, а я с удовольствием понаблюдаю» – словно демон на плече, искушал вампир. Во имя королевств, он так плохо влиял. Почему Кириниан вообще слушал? Когда бледная рука приподняла его подбородок, а рубиновые глаза пообещали проследить за отсутствием ненужных жертв, он решил поверить и поддался порыву. Он мало что запомнил из этой ночи. Красное застилало зрение, было на языке и отдавалось в ушах. Липкое, тёплое ощущение, покрывающее руки, заполняющее живот и пачкающее рубашку. Красное на острых клыках, красное, разбрызганное по белым кудрям, красные, прекрасные глаза, смотрящие прямо в душу и опасная, острая улыбка, обещающая кровь и смерть. Ледяная паника наполнила вены. — Астарион! — позвал он, когда немного пришёл в себя посреди кровавой грязи. Внутренности были повсюду. Несколько трупов проклятых арфистов с выколотыми глазами и отрезанными языками оказались подвешены за собственные кишки на ветвях, как жуткие украшения. Кириниан пошёл по лесу, вглядываясь в проклятые тени. Головная боль угрожала расколоть голову на части. Он знал, что это плохая идея, так какого черта он позволил кровососу уговорить себя? Кириниан снова позвал, нервно ударяя кулаком по ближайшему дереву. — Да, мой баалёнок? Кириниан резко обернулся и увидел вампира, выступившего из тени, окровавленного и грязного, но умудряющегося двигаться с королевской грацией. Кровь на этой алебастровой коже оказалась гораздо красивее, чем он мог себе представить. Алые капли, разводы и брызги на бледных руках и щеках, капли в уголке его опасной улыбки. Ночные грехи он носил лучше, чем сам дьявол. — Адова сера…я подумал, что убил тебя, — выдохнул Кириниан, привалившись к дереву. Паника растаяла, превратившись в облегчение. — Ну, конечно, пытался. Так мило, что на самом деле ты не хочешь убивать меня. Я польщён. Мне кажется для отродья Баала это равносильно признанию в любви, — хмыкнул вампир. Кириниан смущённо моргнул и уставился на вампира, пытаясь обнаружить какие-либо повреждения. Было трудно отделить кровь и грязь от ран. Астарион показал свою руку, кровь на которой скрывала ужасный укус. Кожа была разорвана, а кусок плоти отсутствовал. — Даже не спросил разрешения, где твои манеры? — цокнул языком вампир. Кириниану захотелось обнять его и ударить одновременно. Чёртов лицемер сам никогда не спрашивал разрешения. Кириниан сокрушённо застонал, проведя рукой по лицу. — Мне жаль. В следующий раз, когда я тебя укушу, то постараюсь спросить, — слегка улыбнулся он. — В следующий раз? — томно протянул Астарион с натренированной улыбкой на губах. Кириниан внезапно вспомнил, как вонзил зубы в эту бледную кожу, а вкус сладкой меди разлился по языку. Ногтями царапал бьющееся тело под ним, тяжело дышащее от борьбы... — Ты всё ещё здесь? — А? Да. Просто...шумит в голове. Кириниан внезапно осознал, насколько ему больно. Он был весь в порезах и синяках, которые даже не помнил, как получил. — Когда ты догадался, что я – отродье Баала? — Дорогой, это довольно очевидно, — снисходительно фыркнул Астарион. — Для обычного культиста ты слишком сумасшедший. Жалко, что к роли избранника бога не прилагался интеллект, потому что Кириниан понял эту простую истину лишь после разговора с Гнусом. — Почему ты мне не ска… — он прервал себя на полуслове, уже зная ответ. — Почему ты решил показать свою осведомлённость сейчас? — Не помнишь? — Астарион заинтересованно склонил голову к плечу. — Ты довольно громко пел жуткие песни, пока убивал. «Вечный мой господин» и «всех на алтарь», что-то в таком духе, — вампир пожал плечами. Нет, с этим покончено. Он больше не поддастся Соблазну и постарается себя контролировать. Отсутствие воспоминаний вызывало холодящий ужас. — Это всё конечно было очень весело…Но я тоже проголодался, дорогой, — с намеком протянул Астарион, прервав его мысли. Кириниан недоуменно посмотрел на него и обвёл взглядом окровавленную одежду. — Все существа здесь прокляты. Их кровь ужасна! — недовольно взмахнул руками вампир. — Ты что-то говорил про «манеры», насколько я помню, — довольно хмыкнул Кириниан. Вампир неприязненно уставился на него. Повисла неловкая пауза. Наконец, он всё-таки процедил: — Можно тебя укусить? Интересно…Почему Астарион стал вести себя по другому, почему просто не прижал к дереву? Вампир был сильнее. Или он сейчас слишком слаб? — А волшебное слово? — довольно осклабился Кириниан, наслаждаясь ситуацией. На секунду он подумал, что перешёл черту, потому что в глазах вампира зажглось что-то такое дикое и опасное, что мурашки побежали по спине. Но тот бесстрастно сказал: — Пожалуйста? Вместо ответа Кириниан приглашающе обнажил шею, опасаясь злить вампира ещё больше. Тот за долю секунды оказался рядом и прижался к его коже, жадно вдыхая. Дрожь предвкушения прошлась по телу, когда тёплое дыхание окутало точку пульса.  Астарион отчаянно засосал нежную кожу с вульгарным и влажным, низким рокочущим звуком. Он крепче прижал Кириниана к себе. Собственнически. Интимно и близко. В голове помутилось. Облизывания исчезли, вместо этого холодный язык с удручающей точностью прошелся по артерии от основания шеи до линии подбородка, впиваясь в нее губами со всё возрастающей интенсивностью. Каждый вздох отдавался эхом в ушах, потому что вампир начал дышать тяжелее.  Спина прижалась к дереву. Бедром Астарион легко раздвинул его дрожащие ноги и полностью сосредоточился на участке чуть ниже уха. Нашёл самое чувствительное место. Посасывая, покусывая — он лизал его, словно смакуя вкусный фрукт, небрежно и влажно. Каждое прикосновение клыков заставляло что-то глубоко внутри сжиматься от животного иррационального страха.  И наконец, клыки прорезали нежную кожу и вонзились в шею. Кириниан слегка дернулся, когда знакомый холод распространился от места укуса по коже. Почти маниакальный, чувственный стон вырвался у Астариона при первом восхитительном вкусе крови на языке. Больше не в силах сдерживаться, Кириниан потёрся о бедро напротив своей каменной твёрдостью, в погоне за болезненным трением. Это было унизительно. Но так божественно. Тошнотворно и перламутрово влажно. Но вампир сжал его запястья, предупреждающе зарычав в молчаливом приказе перестань двигаться. И Кириниан с трудом подчинился.  Словно в награду Астарион сам задвигал бёдрами, твердым контуром члена под одеждой прижимаясь к нему с каждым толчком. Кириниан дернулся и застонал от неожиданного удовольствия. Стало слишком жарко, несмотря на то, что конечности заледенели из-за нехватки крови в венах. Влажные звуки и довольное мычание вампира только усугубляли ситуацию. Желание, чтобы Астарион схватил его за шею и оттрахал до бесчувствия, стало невыносимым. Кириниан отодвинул эти мысли как можно дальше.  Когда у него уже начало темнеть в глазах, вампир наконец отстранился. Кириниан почти рухнул на землю, но Астарион поддержал его, ласково прошептав на ухо:  — Моё сладкое угощение. Хватка на запястьях ослабла и тяжесть чужого тела пропала. Кириниан протестующе застонал и сжал руки в кулаки, пытаясь не схватить вампира, чтобы притянуть его обратно. Конечно. Астарион проследил, чтобы он не вырезал весь лагерь и таверну во время безумия, а Кириниан в ответ поделился своей кровью. Сделка завершена. Внезапно откуда-то издалека раздалось громкое рычание. Астарион нервно вздрогнул и обернулся, тщетно вглядываясь в темноту. Кириниан прочистил горло и сказал: — Пойдём отсюда. Даже при благословении Изобель и той пикси мне всё равно не по себе. Вампир кивнул и направился в сторону лагеря, пробормотав: — Я так хотел поскорее убраться из Подземья. Но теперь думаю, что там было лучше. — Удивлён. Я думал «существо ночи» будет чувствовать себя во тьме как квиппер в воде, — Кириниан заинтересованно склонил голову набок. — Если я когда-либо и был «существом ночи», то не по своей воле, — огрызнулся Астарион, свирепо посмотрев на него. Из его уст фраза звучала не как синоним для «вампира», а как что-то взятое из плохого эротического романа. Кириниан задумчиво присмотрелся повнимательнее. За сжатыми челюстями и деревянной походкой бледного эльфа, казалось, что-то скрывалось. — Астарион, — нерешительно начал он, — ты боишься темноты? Вот теперь он перешёл черту. Спина внезапно больно ударилась о дерево, а напротив оказались красные глаза, в которых вспыхнула раскаленная ярость. — Что ты можешь знать о тьме? Два столетия, — прошипел вампир сквозь зубы. — Я пережил два столетия мучений в тенях, подобных которым ты даже представить себе не можешь. Кириниану следовало бы испугаться. Даже, наверное, извиниться. Но он мог думать лишь о том, как Астарион ответил на вопрос. Этот ответ определенно не значил «нет». Кириниан не был точно уверен, чего боялся сам. Отвращения в чужих глазах? Боялся проснуться однажды и понять, что опять потерял всю память? Или очнуться в одиночестве посреди мира, в котором остались лишь трупы? В любом случае, он не хотел, чтобы Астарион знал его страхи. Он зажёг огонь на ладони и сформировал из него шар, повисший в воздухе. Маленький кусочек мира появился среди темноты. Ярость на лице вампира пропала, сменившись недоумением, которое впрочем тоже быстро исчезло за бесстрастной маской. Астарион посмотрел на шар и снова на него, после чего отстранился, переставая прижимать к дереву. Кириниан хотел сказать ты мог просто попросить и где моё спасибо? Но он знал, что Астарион не попросил бы просто так, а его благодарность вообще была редким случаем и то служила каким-то целям. — Я не какая-нибудь эльфийка в беде, — в конце-концов процедил Астарион. —Не делай этого, — твердо перебил Кириниан, смотря куда угодно, только не на вампира. — Не упрощай то, что ты пережил. Хоть я и не знаю всех подробностей, но прекрасно понимаю, что это было ужасно. Тот факт, что ты сейчас здесь, что ты зашел так далеко, свидетельствует о твоей силе. Кириниан наконец нашёл в себе силы посмотреть Астариону в глаза. — Я знаю, что противостоять внутренним демонам нелегко. Это неустанная борьба. Но недавно я обнаружил, что если разделить с кем-нибудь это бремя, то становится легче, — криво улыбнулся он. Астарион озадаченно нахмурился. — Хорошо, — наконец произнёс вампир, пристально глядя Кириниану в глаза. Он протянул руку к его плечу, заставив напрячься и затаить дыхание в ожидании. Однако Астарион заколебался перед тем, как вступить в контакт. Его пальцы сжались в кулак, прежде чем рука опустилась. Они молча продолжили путь. Когда они начали приближаться к лагерю, на губах вампира снова заиграла самодовольная ухмылка. Это было тревожно. О чём он думал? Кириниан уже видел огни факелов, но, хвала богам, не слышал голосов. Он не хотел бы, чтобы его видели крадущимся обратно в лагерь в таком виде, даже если товарищи уже догадались, куда он пропал и с кем. Кириниан даже не подумал привести себя в порядок перед возвращением – был слишком погружён в свои мысли. Он оглядел себя — распахнутую разорванную рубашку, обнажающую грудь, покрытую кровавыми отпечатками. Он не видел свою шею, но судя по резкому, пульсирующему ощущению она представляла собой красивое зрелище. Которое ни с чем нельзя спутать. — Астарион, подожди. — Да? Боги, этот голос. Уже знакомый страстный тон, который на самом деле заставлял чувствовать себя неловко. — Ничего, — сказал Кириниан, чувствуя тошноту в животе. Ему нужно было побыть одному. — Неважно. Снова эта ухмылка на бледных губах, эта проклятая необъяснимая ухмылка. — Если тебя беспокоят посторонние глаза, то не волнуйся. Я пока не чувствую запаха ужасной стряпни Гейла, так что держу пари, что все ещё спят. Кириниан с облегчением кивнул, борясь с желанием защитить еду их лидера. Для вампира она очевидно была неаппетитной. Они вышли из-за деревьев и оказались на виду у лагеря. И первое, что Кириниан увидел — это Гейла и Уилла, сидящих бок о бок на пне, явно погруженных в тихую беседу. Оба мужчины мгновенно подняли глаза. Кириниан застыл. Это худшее, что можно было сделать, но тело действовало отдельно от разума. Вампир солгал. — Доброе утро! — окликнул их Астарион беззаботным голосом. — Надеюсь, вы хорошо провели время прошлой ночью? После секундного колебания Гейл засмеялся: — Похоже, не так хорошо, как вы двое. Кириниан промолчал — то ли из-за унижения, то ли из-за гнева. Он понятия не имел, как сейчас выглядел, но ни Гейл, ни Уилл не смотрели ему в глаза. Волшебник покраснел — и всё же, словно не мог оторвать взгляд от кровавой бойни на его шее. — Это точно, — похабно улыбнулся вампир. — Астарион, ты так неаккуратно ешь. Какое расточительство, — нервно рассмеялся Уилл. — Ты прав, дорогой. Астарион вытер красную дорожку около рта. А затем у него хватило наглости, абсолютной наглости, медленно провести языком по испачканным костяшкам пальцев. Всё это время поддерживая зрительный контакт с Гейлом. Волшебник замер, и даже Кириниан почувствовал, как что-то поменялось в воздухе. Внезапно показалось, что это была не просто непристойная насмешка. А заявление или, возможно, совершенно необоснованный вызов. Гейл оказался не в том месте и не в то время. Астарион метил свою территорию. Какое-то тошнотворное чувство подступило к горлу и Кириниан подумал, что сейчас опорожнит свой желудок прямо здесь. Это всё было слишком.