Я хочу, чтобы ты меня возненавидел

Камбион был их безжалостной тенью с момента спасения после крушения Наутилоида. Сплошные вкрадчивые улыбки и подозрительные предложения помощи, завернутые в плохо продуманные рифмы. Дьявол смахнул несуществующую пылинку со своего плеча и посмотрел на ногти со сдержанным безразличием, будто действительно обращая внимание на что угодно, кроме сложившейся перед ним ситуации. Только после этого он довольно преувеличенно обвёл их взглядом и засмеялся. — Ты просто не способен удержаться, да? — спросил камбион, насмешливо смотря на Астариона. Кириниан неловко вытер лицо рукавом рубашки, не встревая в разговор, а просто молча наблюдая за представлением. Вампир почему-то перестал дышать. — О, не волнуйся, — продолжил Рафаил. — Никто из нас не может изменить своей природе. Дьявол есть дьявол, а шлюха есть шлюха. Мозг закоротило от удивления. Вампир злобно зарычал, стискивая руки в кулаки. — Ты узнал о моих шрамах, дьявол? — с ненавистью процедил Астарион. — И написано что-то шрамами, что-то, что не излечит, но может убьёт. Что во сне превратится в ужасный кошмар...В наше время никто не остался без травм, — туманно продекламировал камбион. — Коль не готов ты дать ответ, то можешь уходить. Но помни только: никогда не сможешь подписать контракт, — драматично ответил Астарион, подражая дьяволу. — Ха! Я лучше мастер воевать стихами, я рифмы щелкаю горстями, я их не делаю тяп-ляп: не будет здесь «когтистых лап». — О каких шрамах речь? — невольно вырвалось у Кириниана. Театральность этих двоих настолько зашкалила, что у него задергался глаз. — Ты ему не сказал? — рассмеялся Рафаил, обращаясь к вампиру. — И всё это время не снимал одежду? Как на тебя не похоже, — он прищёлкнул языком. — Может, продемонстрируешь? Не стесняйся. Не дожидаясь ответа, дьявол махнул рукой и рубашка Астариона оказалась на земле, открывая взору его спину. Вампир что-то шокировано пробормотал и в замешательстве застыл каменным изваянием. Кириниан залюбовался кольцами замысловатых линий на мраморной коже. Они были кропотливо вырезаны достаточно глубоко, чтобы достигать мышц и создавали странный узор. Выглядело очень красиво. Но тот, кто пометил этого прекрасного, совершенного мужчину, должен был умереть. Мучительно и медленно. — Не обижайся, отродье, — протяжно произнёс Рафаил. — Теперь владея информацией, я могу поделиться ей с тобой. Взамен нужно всего лишь убить моего давнего врага. С этими словами в воздухе перед Астарионом появился свиток пергамента и перо. Вампир внимательно прочитал его несколько раз, пока дьявол, на удивление, терпеливо ждал. — Юргир? — Ты найдёшь этого ортона в храме Госпожи Потерь, недалеко от мавзолея Тормов, — кивнул Рафаил. Когда Астарион подписал контракт, свиток рассыпался пеплом, а дьявол довольно улыбнулся. — Прощай, прощай. В пожарах адских дождусь ли радостного дня? — усмехнулся Рафаил, прежде чем, наконец, драматично исчезнуть. Взгляд, которым Астарион одарил его, когда повернулся, выражал слишком много чувств. Кириниан никогда не видел его таким обнажённым. В этих красных глазах застыло неверие. Шок. Замешательство. Гнев. — Астарион? — попытался он. — Закрой глаза. — Я– — Чёрт возьми, просто закрой! — не приказ, а чистая паника. Кириниан заткнулся и послушно смежил веки, слушая, как Астарион надевает рубашку. Когда он открыл глаза, вампира уже не было. Внутри кольнуло разочарованием.

***

— Я давно хотел рассказать вам кое-что важное, но никак не решался, — сказал Кириниан следующим утром за завтраком. Он обдумывал это всю ночь и отрепетировал свой рассказ тысячу раз. Страх всё ещё оставался, но возможность перестать себя сдерживать манила своей заманчивостью. Он так устал притворяться. Его слова привлекли внимание и все заинтересованно посмотрели на него. — Я так и знала! — воскликнула Карлах и победно хлопнула кулаком по столу так, что у всех затряслись тарелки. — Быть нормальным в нашем отряде – ненормально. — Я даже предположить не могу, что ещё необычного не разобрали остальные. Сделка с дьяволом уже занята. Бомба замедленного действия? У нас их целых две, — протянул Уилл. — Кстати, хорошо повеселились, наблюдая, как я давлюсь вашей едой, дорогие мои? — язвительно спросил Астарион. Повисла напряжённая тишина. Вампир скрестил руки на груди и стал метать во всех кинжалы своим оскорблённым взглядом. Карлах неловко закашлялась и попыталась разрядить обстановку: — Адова сера, как мы так долго не понимали, что ты вампир? — рассмеялась она. — С этими кусачими зубами, торчащими из твоего тупого рта, — добавила она, двумя указательными пальцами имитируя клыки Астариона, хотя больше походила на краба. — Что я могу сказать? Я мастер обмана, — пожал он плечами и улыбнулся, для пущей убедительности сверкнув острыми клыками. — На твоём месте я бы держала эти зубки подальше от себя, если не хочешь, чтобы внутренности сгорели дотла, — усмехнулась она. — Честно говоря, я не уверен, где начинается твоя кровь и заканчивается моторное масло, — протянул Астарион. Карлах громко рассмеялась, заглушая угрозы Лаэзель в сторону вампира. — Так чем ты хотел поделиться, Кириниан? — вмешалась Шэдоухарт. Её глаза светились любопытством. — Я…соврал о своём прошлом. На самом деле я ничего не помню о нём, — с долей решимости сказал он. — Загвоздка в том, что…внутри меня живёт странная жажда убийств. Которую иногда не получается контролировать. Все вновь поражённо замолчали, пока вампир не нарушил тишину, громко спросив: — Кем надо быть, чтобы хранить от друзей такой секрет? Ну и времена настали, все врут, как дышат. Кириниан шокировано приоткрыл рот от такого лицемерия. — Альфиру убил ты? — без обиняков спросил Гейл, подозрительно сузив глаза. Что ж, если сознаться, то у Астариона не останется рычагов влияния на него. Не сложно надавить на жалость, изобразив, что он в ужасе от убийства невинного тифлинга. — Да, — виновато прошептал он и посмотрел на Гейла широко раскрытыми глазами. — Я проснулся и увидел её труп, но даже не помню, что произошло, — взволнованно протараторил Кириниан и даже постарался пустить слезу. Астарион насмешливо посмотрел на него и выгнул бровь, как бы говоря «переигрываешь, милый». — Цква, предлагаю убить его прямо сейчас, — сказала Лаэзель. — Можешь попробовать, гитьянки. Но уверен, что если не буду сдерживаться, то с лёгкостью выиграю тебя в бою, — мрачно процедил Кириниан. Глаза Лаэзель заинтересованно сверкнули и она уже схватилась за меч, когда Гейл остановил её, сказав: — Никто никого убивать не будет, — произнёс он командным тоном. — Мы разберёмся, что происходит с Киринианом и поможем ему. От этих слов внутри разлилось мерзкое тёплое чувство. Благодарность? Какая глупость. Если бы он рассказал всю правду – о том, что ему глубоко плевать на смерть этой Альфиры, они смотрели бы на него с презрением, а не сочувствием, как сейчас. Честность была ужасающей концепцией. Закончив обсуждение дальнейшей судьбы Кириниана, они собрались и отправились в путь. Когда отряд вышел из под купола, на них словно опустилась завеса. Весь свет исчез, шум сверчков и таверны смолк, оставив лишь жуткую пустоту. Всепоглощающее ощущение того, что за ними наблюдают, начало нарастать с каждой минутой, наполняя путешествие постоянно растущим напряжением, которое было невозможно игнорировать. Магия, пропитавшая воздух, была чужеродной и раздражающей, как будто каждая частица вокруг имела дополнительный вес. — Оставайтесь бдительными. Эта гнетущая энергия… Я не удивлюсь, если мы наткнёмся на везерабов или драйдеров, — сказал Уилл, крепче сжимая рукоять своей рапиры. — Что-то мне подсказывает, что в этих землях скрываются гораздо более серьезные угрозы, — пробормотал Кириниан. — Что такого ужасающего в призрачных монстрах, прячущихся в тенях? Как только покажутся, я просто проткну их своим клинком, — проворчала Лаэзель, медленно шагая рядом с Хальсином. Хотя её голос, как и всегда, оставался ровным, Кириниан услышал безошибочный звук вынимаемого из ножен оружия. Гитьянки тоже чувствовала сокрушительную тяжесть окружающего их проклятия. — Кто такие везерабы? — заинтересованно спросила Шэдоухарт. — Это большие, острозубые существа с крыльями летучей мыши, — объяснил Уилл, имитируя хлопанье крыльев руками. — Всё в порядке. У нас есть свой собственный, — насмешливо заметила Шэдоухарт, имея ввиду Астариона, который до сих пор был нехарактерно тих. — Знаете, я чувствую тьму, тянущую за нити Плетения. Она душит, уничтожая всю жизнь, прежде чем у нее появляется шанс расцвести, — мрачно пробормотал Гейл. Глубокий голос Халсина раздался у Кириниана за спиной: — Вот почему проклятье должно быть остановлено, — сказал друид, тяжёло вздохнув. — Представьте, целое столетие, лишенное жизни и любви, лишенное шанса на существование, — его медленные, взвешенные слова были пропитаны сожалением. Кириниан не совсем понимал, почему Хальсин взвалил эту ответственность на себя. — Целые поколения были лишены шанса на процветание, — тем временем продолжил друид. — Мы можем исправить это ради них. — Ты хочешь, чтобы мы сняли проклятие? Все, кажется, пребывают в заблуждении, видя передвижную благотворительную организацию, но у нас и так полно дел, — раздался голос Астариона, сочащийся презрением. — Я понимаю, что это существенная просьба, но я не справлюсь один, — ответил друид. В его тоне послышалась мольба. — Итак, договорились — мы помогаем, верно? — вмешалась Карлах. — Я с радостью отдохну от этих чокнутых культистов. Несмотря на юмор в её словах, Кириниан знал, что над ней нависла тяжесть предстоящего возвращения в Авернус. Перспектива очистить эти земли и помочь местному населению, вероятно, наполняла её чувством столь необходимого отвлечения. Даже Шэдоухарт, казалось, была не прочь протянуть руку помощи, несмотря на то, что её богиня была виновата в бедственном положении этих земель. Уилл, шедший в нескольких шагах впереди, между Карлах и Шэдоухарт, уверенно кивнул: — Если есть способ всё исправить, Хальсин, мы его найдем, — сказал Уилл с такой непоколебимой решимостью, что даже Кириниан, несмотря на свой скептицизм, ему поверил. Среди них воцарилась тишина, нарушаемая только звуком шагов и отдаленным рычанием невидимых существ. Кириниан наполовину ожидал, что Астарион пошутит — ему часто нравилось подшучивать над друидом, когда тот становился чрезмерно серьёзным, — но когда он посмотрел на вампира, то увидел только нахмуренные брови и странное выражение лица. Интересно. Если подумать, то в Осквернённых Тенью Землях за пределами таверны Астарион становился напряжённым и чересчур злобным. Ещё одна загадка.

***

Прóклятый арфист, которого он загнал в угол, захлебнулся кровью, когда Кириниан пронзил его грудь своим скимитаром. Он потерялся в Соблазне, удовольствии и ликовании, пока продолжал вонзать своё оружие один, два, три раза. Горячая кровь забрызгала лицо и одежду. Он наклонился, чтобы послушать, как булькают лёгкие. Это была интимная близость – смотреть в глаза человеку, которого убиваешь. Прижаться своим лбом к его лбу и наблюдать, как в глазах напротив гаснет жизнь. Кириниан ничего не мог с собой поделать. Соблазн проник в глазницы, наполнил вены, затуманил разум красной, красной, красной, красной дымкой... И Кириниан окончательно пал в багровую тьму криков. Он пошёл по дороге, усеянной трупами, к замку, построенному из костей, окрашенных кровью. Сбил костяшки, стуча в белую дверь дворца, требуя объяснений, в то время как Соблазн добавлял трупы и кости к своему трону. Почему? Ему хотелось кричать на небеса, на мир, на самого себя. Почему это происходило с ним?! Тело действовало самостоятельно, он больше не мог его контролировать. Оставалось лишь чувствовать, как его руки разрывают мех, а зубы находят плоть. Какова была цель? Где-то в его больной голове должно было быть стремление, объяснение, миссия, стоящая за этим голодом. Но он чувствовал лишь раздражение ко всему живому. Ненависть к бьющимся сердцам. Убивать — это всё, что было нужно. Метод не имел значения. Пока его руки обрывали чью-то жизнь, желание слегка затихало. Смерть. Оно хотело смерти. Смерть миру. Груды трупов. Кровь, наполняющая океаны. Обгоревшая, чёрная трава. Горы, сравнённые с землей. Мясо, превратившееся в пепел. Тишина. Бесконечная тишина. Небытие. Серьёзно? Кириниан усмехнулся, поражённый осознанием. Он почти почувствовал разочарование. В мёртвом мире кровь высыхала, плоть гнила, кости белели, а крики замолкали. Убивать было бы нечего. Он был бы одинок и голоден. Глупость. Лучше мир, где процветает жизнь. Куча людей, которых можно калечить, пытать и убивать. Мир, где боялись бы смерти и всегда звучали сладкие крики бесконечной агонии. Кириниан не знал, какими прекрасными будут последствия его неистовства. Пока красный туман медленно рассеивался, он осознал, что почему-то лежит на земле. Контроль над телом постепенно возвращался. Он услышал, как кто-то громко жалуется рядом. — Меньшее, что ты могла сделать, это подождать. Посмотри на мой плащ! Он испорчен. — Чк. Ты слишком дорожишь тщеславием и недостаточно оттачиваешь свои навыки, маленький кровосос. — О, Лаэзель, дорогая, ты понятия не имеешь, какими навыками я обладаю. Возможно, в одну из ночей ты их оценишь. — Пожалуйста, не заставляй меня это слушать, — простонал Уилл. — Эй, Кириниан? С тобой всё в порядке? Он с трудом приподнял голову и увидел своё разорванное в клочья правое бедро. Нога была похожа на мясной фарш, словно какая-то тварь вонзила в неё зубы и терзала, как игрушку. Возможно, именно это и произошло. Уилл с тяжёлым вздохом присел рядом, прислонившись спиной к импровизированному укрытию. Подбежавший к ним Гейл установил защитный купол и протараторил: — Ещё одна волна, а у нас закончились зелья и лечебные заклинания. Кириниан, ты не в состоянии сражаться? — У нас действительно закончились зелья, или кто-то что-то от нас скрывает? — нахмурился Уилл. Все посмотрели на Астариона, который в нескольких метрах от них с привычной легкостью быстро смазывал ядом стрелу. Забрызганный кровью Астарион. Она была размазана по его рту, как карминовая помада. Была в белоснежных волосах, которые стали немного влажными. От вампира, вероятно, пахло, как от скотобойни — и эта мысль должна была вызывать отвращение, а не интриговать. Астарион изобразил раскаяние, настолько фальшивое, что стало почти неприлично. — Я оскорблён, дорогой. Если я не предложил поделиться, то лишь потому, что никто не просил. — Давай сюда, — заскрипел зубами Уилл. Зелье помогло мало и во время битвы Кириниан хромал на одну ногу. Но всё же они благополучно отбились и смертельно уставшие разбили лагерь. А ночью неожиданно появился тот, кто только добавил вопросов к и так уже огромному списку — Скелеритас Гнус.