по осколкам.

      Удивляется ли Боря, когда явившись за пять минут до начала первого урока, он не замечает в классе ни Кислова, ни его извечного соседа по парте? Ничуть. Но если бы сегодня в расписании стояла физкультура, и ему пришлось бы пойти на неё без формы, то он без колебаний отпиздил бы патлатого уёбка своими же палёными адиками. — А вы с Кисой зачем вчера мне пачку риса распотрошили? — Смеётся сидящая по левую руку Анжела. — Реанимировали его мобилу после падения в бассейн. — Это же чем там заниматься нужно было? — Да он сам наебнулся, телефон там вообще крайний. Я ему свою форму с физры дал, а этот дебил даже не явился в школу, чтобы вернуть. — Жалуется Хенкин, от нечего делать тыкая в какие-то алмазики в телефоне. — Он мимо проходил, пока я в школу ехала. Наверное опять "делами" своими занимается. — Незаинтересованно отмахивается Анжела, прежде чем схватить мобильник и заняться утренним мониторингом соцсетей.       Да уж, остаётся надеяться, что свою форму Боря получит раньше, чем патлатого уёбка упекут по двести двадцать восьмой.       Сегодня с уроков отпускают пораньше, но вопреки желанию поскорее сбежать, купить какого-нибудь доширака с энергетиком и завалиться домой, приходится ещё с двадцать минут стоять с одноклассниками, которые дружно решили задержаться из-за того, что за Бабич ещё не приехал водитель. Завуч кричит прям в окно, чтобы они курящими перед школой не светились, ведь "официально вы должны быть на уроке", "учителя несут за вас ответственность" и всё по всем известному скрипту.       Домой Хенкин идёт в компании Толстого и их одноклассника Кирилла, которые тащат Борю за собой, заверяя, что угостят самой вкусной шаурмой во всём Крыму. Не обманули, Боря даже почти не жалеет, что не слился с этой незапланированной прогулки.

***

      Жара продолжает душить изо дня в день, а туристы продолжают приезжать на так называемый бархатный сезон. В квартире душно, мама сидит в гостиной с книгой и словно вообще не обращает внимания на адское пекло вокруг. Кое-как сбросив пыльные кроссовки, Боря сразу же несётся в свою комнату и включает кондиционер. Как раз успеет надуть, пока он сам примет прохладный душ. Футболка неприятно липнет к телу, из-за чего Хенкину с самого утра кажется, что от него пасёт за километр.       Тратить силы на домашку совершенно не хочется. Спишет потом с ГДЗ. Он заваливается на кровать в одних лишь трусах и блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь долгожданной прохладой. От Женьки висит целый подкаст из голосовых сообщений и кружочков. Старые одноклассники во всю бесятся на уроках, из-за чего настроение немного портится. То самое ощущение, что там, где ты должен быть, тебя больше нет. В кружочках мелькает даже Соня, передаёт привет, улыбается и машет ладошкой, но быстро отвлекается на окликнувшего её Серёгу и исчезает из кадра.       С одной стороны, ничего не мешает сгонять в родной город и с ребятами увидеться, но с другой – он уже не будет частью былой компании. Приезжать погулять на день и быть частью этого постоянно – не то же самое. Он больше не сможет выходить к Женьке, потому что тому приспичило погулять на ночь глядя, не будет бегать к Соне с шоколадками, чтобы та не грустила, не будет сбегать с уроков, чтобы всей толпой отправиться к кому-то из одноклассников хавать дошик. Всего этого больше не будет, а друзья и знакомые продолжат жить, словно и не было с ними никакого Бори по соседству.       Маму нетрудно понять, и Боря на самом деле понимает: тяжело заниматься двумя детьми одной и видеть мужа лишь по праздникам, но в глубине души он всё ещё злится. Ему, знаете ли, тоже нелегко оказаться в крошечном пгт без друзей и знакомых, чувствовать себя отбросом, которого зовут с собой или втягивают в разговор просто из жалости.       В беседе классе уже около сотни сообщений, а всплывающие уведомления начинают раздражать. За две недели учёбы Боря так и не написал в эту беседу ни разу. Домашнее он записывает и сам, локальные шутки просто не понимает, а пояснять за них бедолаге-новенькому никто не стремится. Сейчас содержимое сообщений мало чем отличалось от предыдущих. Локонов подшучивает над Толстым, Рита шлёт смеющиеся смайлики, а Кислов отправляет неудачные фотографии Паши разной давности. В какой-то момент обложка беседы и вовсе сменяется на фото Локона, стоящего в трусах с надписью собственной фамилии. Срач среди одноклассников вспыхивает с новой силой.       Боря так и замирает, не успев щёлкнуть по кнопке отключения уведомлений. Настроение паршивое, так и хочется до кого-нибудь доебаться.

Я:

Слыш фотограф шмотки когда вернёшь?

(16:21)

      На долгие две минуты в беседе повисает тишина, и Хенкин чувствует себя втройне неловко. Словно очередное подтверждение, что в коллектив он не вписывается, не впишется уже никогда, а попытки вписаться выглядят донельзя жалко. Seva 👽: А чё, спалили и пришлось голышом убегать? 🤣🤣🤣 (16:22) Ритусик: кис, признайся уже, ты латентный?? (16:22)

Я:

Он долбоёб

(16:23)

      Одноклассники быстро переключаются с фоток Паши на пидорские шутки, а Боря проклинает себя за мысль о том, что написать в беседу класса было хорошей идеей. KissA: кидай адрес (16:25) Ритусик: по вызову работаешь? (16:26) KissA: конкуренцию с тобой не вывезу (16:26)       Виртуальные разборки продолжают полыхать, но адрес Хенкин на всякий случай скидывает. Предусмотрительно отправляет Кислову в личку.       Телефон бросает куда-то за подушку, а сам блаженно прикрывает глаза, наслаждаясь прохладой. Откровенно говоря, в последнее время не стоит ни на что. Тупые рилсы, игры, даже новый сезон любимого сериала – ничто из этого не радует. Коктебель словно высасывает все жизненные силы и желание жить.       Боря уже во всю дремлет, когда слышит протяжную трель дверного звонка. Сперва злится, что шум отпугнул так близко подобравшийся сон, и только потом вспоминает, что скинул свой адрес нерадивому однокласснику. Он подрывается с кровати как ошпаренный, хватает брошенные на стул шорты с футболкой и несётся к двери, натягивая одежду на ходу. — Я открою. — Бросает он матери, гремящей посудой на кухне.       В коридоре едва ли не врезается в тумбу для обуви, больно ударяясь мизинцем, и до входной двери буквально доскакивает на одной ноге. За дверью действительно оказывается Кислов, с банкой энергетика в руке и свисающим с одного плеча рюкзаком. — Подержи-ка. — Вместо приветствия говорит тот, вручая Боре жестянку. Хенкин хватается рефлекторно. — Да не стой в пороге. — Бросает Боря, когда патлатый уёбок снимает рюкзак и начинает в нём рыться на весу.       Кислов слушается и заходит внутрь, по-хозяйски устраивая рюкзак на комоде и вытаскивая из него Борины шмотки. — На, — говорит он, протягивая на удивление аккуратно сложенную стопку вещей, — я случайно с какой-то хуйнёй с запахом розы постирал, так что сорян, временно будешь пахнуть как баба.       Удивляет, что он вообще додумался вещи постирать. Это, конечно, правильно и логично, но он в этом костюме в прошлый раз только до дома дошёл, вряд ли бы он успел испачкаться или провоняться. Больше в этой ситуации поражает то, что у Кислова, оказывается, есть хоть какие-то меры приличия. — Борь, кто там? — Мама возникает прям за его спиной, явно удивлённая неожиданным визитом сверстника. — Одноклассник мой, занёс кое-что. — Отмахивается Боря. — Здрасьте. — Сиюминутно здоровается Кислов. — Ты чего гостя в дом не пускаешь? — Ругается мама, вытирая руки о повязанный поверх домашней туники фартук. — Проходи, не стесняйся. Тебя как зовут? — Иван. Да не стоит, я ухожу уже. — Проходи давай, я уже курицу к ужину поставила, сейчас чай сделаю. Или, может, лучше сок?       Пожалуй, замешательство на лице одноклассника Хенкин видит в первый раз. А мама, словно этого и не замечая, заботливо достаёт из обувной тумбы пару тапочек. — Борька всё ноет, как домой хочет, а тут в кои-то веки подружился с кем-то. Давайте, подождите чуть-чуть, скоро доготовится.       У мамы словно энергии в два раза больше стало, и она тут же возвращается на кухню проверить, чтобы ничего не подгорело. Кислов весьма однозначно густые брови приподнимает, вопросительно уставившись на Борю. А Хенкин ведь и сам не знает, что делать в этой ситуации. — Ну заходи, хули. С нас еда, а с тебя роль моего ахуеть какого доброжелательного одноклассника. — Норм, хоть готовить сегодня не придётся. — Сходу соглашается Кислов, сбрасывая с ног потрёпанные кеды. — Чё, куда?       Привести этого дебила в собственную комнату и просто втыкать в телефоны, пока мама не позовёт к столу, было бы слишком глупо и унизительно, поэтому направляется Боря в гостиную. — Ну и хоромы. — Комментирует одноклассник, с неподдельным интересом разглядывая длинные коридоры квартиры и встречающиеся на пути межкомнатные двери. — Можем в приставку порубиться. — Соображает Хенкин наиболее сносный вариант. — О, заебись. — Довольно бросает Кислов, плюхаясь на диван перед телеком. — Охренеть, это чё, плойка? — Ну типа.       Боря врубает приставку и роется в ящиках под телевизором в поисках джойстиков. Те предательски оказываются в самом последнем. — Неплохо так ментовские дети живут.       Как же эти вбросы заебали. Боря тяжело вздыхает, поворачивается к однокласснику лицом, выжидая, пока тот сообразит суть проблемы. — Ладно, ладно, никаких ментов.       Игра грузится словно вечность, за которую Кислов успевает забраться на диван с ногами и допить остатки своего энергетика. — Ты не подумай, — внезапно выпаливает тот, — вопрос чисто в интересах нашей общей безопасности. Твой батя когда придёт? — Сегодня поздно. — Заебись, можно разжать булки.       Как гостеприимный хозяин, Боря сам даёт однокласснику выбрать игру, и даже радуется, когда тот выбирает какие-то гонки. В какой момент безобидная посиделка исключительно ради вида превращается в ожесточенную борьбу – он откровенно не улавливает. — Ебало попроще сделай, всё равно мой рекорд не побьёшь. — Самодовольно бросает Боря, победив в третий раз подряд. — Небось дохуйлиард раз в эту игруху рубился, раз на опыте. Условия неравные. — Это у тебя просто руки из жопы.       Четвёртый раунд идёт напряжённее всех предыдущих, Кислов висит буквально у него на хвосте, едва ли не вырываясь вперёд. Не сказать, что счёт четыре к одному в Борину пользу сделают ему погоду, но выиграть хочется просто назло. Вырваться удаётся за считанные секунды до финала. — Сука! — Надрывно орёт Кислов, повезёт, если мама не услышала. — «Игрок хенк точка ин две тысячи пять лидирует на семнадцать очков». — Пародирует он надпись на экране. — «Игрок хенк точка ин две тысячи пять» лишь выёбываться и умеет. — Ну так выиграй у меня, раз я лишь выёбываюсь.       Чёртовы гонки заканчиваются со счётом три к шести по-прежнему в Борину пользу, и выключают игру они лишь потому, что у обоих уже занемели пальцы от агрессивного клацанья на джойстике. — Ну ничего-ничего, всё приходит с опытом. — Говорит одноклассник, убирая со лба прилипшую чёлку. — В следующий раз тебе пизда.       Боря тактично умалчивает, что никакого следующего раза не планировал. Впрочем, рубиться в тупую игрушку, параллельно подъебывая друг друга, стало чем-то новым в его унылой рутине. Чем-то даже напомнило их посиделки с Женькой. — Можем в «Наруто» ещё порубиться.       В этот раз, утоления любопытства ради, Боря выбирает командный режим. Кислов осваивается в играх удивительно быстро: пару пробных заходов, и он уже понимает, как использовать плюшки и подстроиться под союзников. — На сука! — Вновь орёт Кислов, когда в третьем бою они всё-таки побеждают. — Ахуенно ультанули. — Бросает Хенкин, на автомате выставляя перед одноклассником кулак. Тот, даже не сомневаясь, сразу же отбивает своим.       Они устало откидываются на спинку дивана, разминая затёкшие пальцы. — Бабла подниму и куплю такую же. — После краткого молчания заявляет Кислов. — На сбыте? — А чё, проблемы? — Никаких. — Отвечает Хенкин и недолго думая добавляет: — Опасная херня просто, прогореть как нехер делать. — А ты типа думаешь, что тут ахуеть как много вариантов заработка? Много на продаже кукурузы и разгрузке товарняков поднимешь?       Интересно даже, почему он так нуждается в заработке в свои дай боже шестнадцать. Надо бы расспросить отца подробнее и утолить этот внезапный порыв любопытства. — Не знаю, я на полноценной работе не работал никогда. — Везёт. Но не у всех папаши в погонах с табельным гоняют.       Спорить было бы бесполезно. Положение в семьях у всех разное, и спрашивать за то, кого и как обеспечивают родители – верх невоспитанности, поэтому Боря понимающе молчит.       Мама накрывает стол едва ли не на десятерых, разложив по тарелкам два салата, запечённую курицу и пюре. Даже коробку новых пирожных открывает и чай делает заварной, а не в пакетиках. Какими-то дежурными фразами с Кисловым перекидывается, а потом невзначай удаляется к себе, чтобы парней не смущать. — Ахуенно у тебя мама готовит. — Неожиданно говорит Кислов, расправляясь с костями в курином крылышке. Он вообще, на первый взгляд, словно всеядный: оба салата жуёт, а курицу даже с редким жиром и кожурой проглатывает. То ли в гостях произвести впечатление пытается, то ли действительно не так избалован, как Боря. — Передам ей. — Отвечает он, прежде чем отправить в рот очередной кусок помидора.       Из гостиной доносится приглушённое бормотание телевизора, а тишина кухни и редкое звяканье вилок о тарелки даже не кажутся неловкими. Кислов тоже ведёт себя отнюдь не скромно: ногу в колене сгибает и на стул ставит, без зазрений совести хомячит уже второе пирожное, облизывая вылившийся на пальцы крем. — Слышь, Кислов. — Киса. — Исправляет тот. — Пиздец, что за погоняло. — Морщится Боря, прикидывая в голове, как реагируют окружающие на эту кличку.       Вот как его, допустим, на улице позвать, чтобы не звучало по пидорски? По фамилии называть глупо, а мягкое имя «Ваня» откровенно не вяжется с агрессивным быдловатым барыгой в лице Кислова. — Поговори мне тут, «игрок хенк точка ин две тысячи пять».       Боря лишь закатывает глаза, отхлёбывая щедрый глоток горячего чая, больно обжигая нёбо. — Так чё хотел-то? — Учтиво напоминает Кислов. — Зачтём за перемирие?       Одноклассник лишь изумлённо округляет глаза и пожимает плечами. — Забыли. — Не особо раздумывая, соглашается тот. — Бате своему про меня ни слова, и будем жить в мире да гармонии и в хуй не дуть. — Забились. — Прыскает Хенкин, прям через стол протягивая руку, дабы заключить договор. Кислов протягивает свою в ответ. Опять левая. — Ты левша, что ли? — Нет, блять, мне просто по приколу тебе каждую по очереди давать. — Бурчит одноклассник, но сразу же меняет ладонь на правую.

***

      Мама с Кисловым прощается так, словно к ним дальний родственник пожаловал, а не случайно забежавший одноклассник. Предлагает с собой оставшуюся еду завернуть, суёт в руки контейнер с пирожными и даже приглашает прийти ещё. Тот в шутку соглашается, аккуратно сбрасывает тапочки и, едва балансируя на одной ноге, поочерёдно натягивает обратно кеды.       За окном уже стемнело, а Боря впервые за два месяца провёл день, не проебав его лёжа в кровати. Не самая идеальная компания, но очень даже неплохо для разнообразия.       Кислов машет на прощание, уже из подъезда кричит что-то про то, чтобы Боря не зазнавался от одержанных за сегодня побед, и скрывается где-то на лестничной клетке, напоминая о своём присутствии лишь громким эхом удаляющихся шагов.       Переезд в Коктебель – всё ещё идея провальная, но одной проблемой стало явно меньше.