по осколкам.

— Пап, чем ты так насолил Ки... — Боря на секунду запинается, ведь фамилию нерадивого одноклассника из головы словно вышибло, а имени он не знал и подавно. — Кислову. Патлатому этому. — Спрашивает он, когда сестра уходит к себе в комнату, а мама убирает со стола грязную посуду и включает кран над раковиной. — Тебя что, в один класс с ним определили? — Ничуть не удивившись вопросу, спрашивает отец. — Ага. — Херню мутить я ему мешаю. — Совершенно обыденно рассказывает он, отставляя кружку с чаем. — Отброс он обычный, дохера о себе возомнивший. Мать его сутками вкалывает, пока сыночек по подворотням травку продаёт. Недели две назад словили, он уже у всего отдела в печёнках сидит. Хотели на учёт ставить и в какую-нибудь вечернюю школу для отсталых спихнуть, а его мать там чуть ли не в колени падала, умоляла последний раз простить. Вот и отпустили обмудка. Жалко Ларису, конечно, но сил моих нет, в следующий раз учёт и точка.       Да уж, биография та ещё. В Бориной родной школе проблемных детей и не было толком. Лишь отстающие по учёбе и малообеспеченные, а малолетних барыг он только в сериалах "нетфликса" видел. Что вообще у человека в голове твориться должно, чтобы он к веществам пристрастился? А продажа так вообще пиздец. Этих закладчиков ведь отловить как нехрен делать, отцу ещё в Севастополе премии за пойманных выплачивали едва ли не на постоянной основе. — Передай этому кретину, что если тебя тронет – в тот же день у меня по наркоте уедет. — Бросает отец и поднимается из-за стола.       По правде говоря, времена, когда Боря понтовался тем, что "а ты вообще знаешь, кто мой отец", закончились ещё классе в пятом, когда старший пацан со двора точно так же припугнул его своим батей. Таким массивным военным в форме, с грубым голосом и устрашающим тоном. Тогда младший Хенкин и понял, что мальчик он уже большой и вопросы свои должен решать сам.

***

      От школы он в восторге не был никогда, но в чёртовом Коктебеле она больше всего напоминает камеру пыток. Даже решётка в отцовском отделе выглядит куда привлекательнее, чем душный класс с мнящими из себя невесть что подростками. Каждую перемену свои пьянки и кто кого бросил обсуждают, словно вся жизнь к этим мнимым развлечениям и сводится. Вроде, и не удивительно даже: курортный город на три тысячи жителей, где кроме как трахаться и бухать и податься некуда, но слушать всё равно противно. — А ты с нами теперь до выпуска? — Хлопает накрашенными ресничками блондинка с цветными прядями, как выяснилось – Рита. — Спаси и сохрани. — Машинально отвечает Боря, не сразу осознав, насколько это было грубо. Но вопреки ожидаемой обиде, Рита лишь громко смеётся, прикрывая рот ладошкой. — Бля, я не то имел в виду... — Очень тебя понимаю. — Улыбается девушка. — От работы отца зависит, но его пока переводить обратно не собираются. — А можно я тебя на всякий случай заранее для вальса на выпускном забронирую? Я в четвёртом с Локоном танцевала, больше ни за что в жизни на такое не соглашусь. — Девушка бровки хмурит и недовольно в сторону одноклассника пялится, а тот, разговор услышав, лишь ухмыляется язвительно и показывает ей средний палец. — Хорошо, без проблем. — Боре, так-то, вообще плевать, с кем этот вальс танцевать. Он бы и на выпускной не пошёл, но родители явно заставят. Впрочем, до одиннадцатого класса ещё дожить надо. — Ритуль, — доносится с соседнего ряда возмущённый голос Кислова, — а ты чего это ментёнышу подлизать решила? — А что, ревнуешь, что не тебе? — Тут же язвит в ответ девушка, а Хенкин лишь обречённо вздыхает. Лучше бы отец этого урода действительно в какую-нибудь школу для отсталых оформил, ему же явно в социуме не место. — Ты мне уже достаточно нализалась. — С противным смешком выдаёт Кислов, ухмыляется самодовольно, а Рита вспыхивает как по команде. — Пошли выйдем! — Рявкает она и вскакивает с места. Боря лишь провожает её взглядом. — Лизать пошла? — Ржёт Локонов, на что теперь уже Рита демонстрирует ему средний палец. — Опять драма? — Без толики интереса спрашивает вернувшаяся в класс Анжела. Кружку с кофе перед Борей любезно ставит и сама усаживается за парту. — У вас тут всегда так? — Они просто встречались в восьмом классе, их отношения весь город обсуждал. А потом расстались через три месяца и с тех пор ругаются каждый день. Но это буквально до первой тусовки, когда они напьются, и Киса опять Ритку трахнет. А на следующий день опять драма. — Да уж, ну и развлечения.       С соседнего ряда на него уже второй день пялится тот самый наполовину лысый парень. С каждым уроком это постепенно начинает раздражать. Вроде и хочется подойти и докопаться, но как Боря уже понял – этот чувак друг ебучего Кислова, а с такими пришибленными людьми ровные пацаны не дружат. Значит, этот Меленин тоже со странностями.       Боря, вроде, и пытается с одноклассниками контакт наладить, но из раза в раз патлатый уёбок вставляет свои пять копеек про то, что "менты нам не кенты". Вместо имени его язвительным "ментёныш" называет, и свои тупые шутки вбрасывает, стоит только Рите в Борину сторону посмотреть. И не объяснишь же, что нахрен ему эта Рита не сдалась. У него, так-то, в Севастополе и девушка была. Подумаешь, порвать решила сразу, как Боря ей о переезде рассказал. А Соня, в отличие от здешних, из себя хотя бы что-то представляла.

***

— Позависать с нами не хочешь? — Интересуется Анжела, когда они выходят со школьного двора.       Боря спиной взгляд этого Меленина чувствует и больше всего, на самом-то деле, хочет до него докопаться. Но как назло рядом с ним шагает патлатый уёбок, на всю улицу покрывая математичку матом. Это, пожалуй, первый в жизни раз, когда Борю кто-то до зубного скрежета раздражает. — С нами – это с кем? — Тусовка одна будет, ну, так, потанцевать, выпить, познакомиться. Считай, вся старшая школа и местный колледж пойдут. Я обычно на такое не хожу, но отец опять с Кудиновыми шашлыки и баню организовывает, не хочу с ними сидеть.       Оксана ему что-то про грядущую пьянку говорила, тоже туда с девочками собралась идти. Сестра в плане адаптации к здешней жизни стремительно его опережает. В случае чего можно просто присоседиться к ней и делать вид, что он тусит с крутыми девчонками постарше, а не просто стоит в стороне, как белая ворона. План шедевральный. — Можно, — соглашается Хенкин, убедившись в надёжности плана на случай, если одноклассники будут воротить от него носом, — когда и куда приходить? — Завтра вечером, там место не найдёшь, если не знаешь, куда идти. Можем около парка встретиться и вместе пойти. — Хорошо. А твой сталкер меня случайно в тёмном углу не прирежет? — Мел, что ли? — Смеётся Бабич. — Максимум поэмами прошловековыми замучает.

***

      Любителем поваляться в постели Боря никогда не был, но в эту субботу впервые за долгое время проснулся позже двенадцати. Переезд продолжает давить морально, в школе тоже дела не клеятся, что лишь подкидывает проблем к уже имеющемуся списку. Боря себя брошенным щенком чувствует, постоянно ходя за Анжелой или Ильёй, если тот сам не бегает за своей пассией Наташей. К Боре в друзья стремительно пытается набиться Рита, но такой типаж девушек в его вкус не входит. Понятное дело, никто не заставляет его с ней встречаться, но он даже не знает, о чём с одноклассницей можно поговорить. В женских штучках Боря разбирается не особо, большую часть сериалов, о которых говорила Рита, никогда не смотрел, а сплетни про чёртов Коктебель были интересны ему в самую последнюю очередь. А учитывая её странные отношения с Кисловым – ну его нахуй, себе дороже.       Сил встать с кровати нет никаких, и он до вечера залипает в телефон, перекидываясь тупыми мемами с Женькой. Даже списаться с ним успевает и популярно разъяснить, как его заебал Коктебель, пытающаяся их с сестрой успокоить мама и раздражающий одноклассник с отбитыми претензиями.       Приводить себя в порядок начинает лишь к семи. Помыл голову, почистил зубы и уже ощущает себя героем. Вместо нормальной ванны в квартире установлен душ, из-за чего пришлось корячиться над раковиной в позе креветки. За полтора месяца жизни здесь он так и не успел свыкнуться: кровать слишком узкая, сторона у его комнаты солнечная, до нормального магазина минут десять пешком, а в городе даже общественного транспорта толком и нет, он ржавую маршрутку лишь пару раз за всё время видел.       На городскую сходку идти тоже не хочется. Для него такие мероприятия раньше для расслабления были, а не потому, что такими темпами он станет тем самым странным одноклассником, с которым никто не общается. Он в этом классе ни одного подходящего под звание хотя бы хорошего знакомого не заприметил, так какой смысл утруждаться, чтобы в коллектив одноклассников влиться? Ему не импонирует ни один.       Чтобы вайбу сельской дискотеки соответствовать, одевается он сопутствующее: треники с лампасами и толстовка-трешер, купленная на рынке по "мой хороший, за тысячу отдам". Так сказать, и в добрые люди выйти, и семечки на кортанах со здешними пощёлкать.       Найти указанный Анжелой парк не составляет труда: он здесь один единственный. В Коктебеле вообще тяжело потеряться, Боря в упор не понимает туристов, которые весь август спрашивали у него дорогу к пляжу. Тут же буквально лужа, колхоз и три собаки. Сама Бабич стоит около ларька с ватой и выглядит так, словно собралась в ресторан с каким-нибудь папиком, а не пить ядрёные ягуары среди малолеток. Страшно представить, сколько стоит её короткое облегающее платье с блестящими висюльками. Для Бори, пожалуй, выглядит она так, будто замоталась в полотенце. Слишком открыто и вызывающе.       Идут неспешно, Боря неловко читает вывески на центральной улице, а Анжела так же неловко рассказывает ему о здешних местечках. Её ведь сто процентов дядя Артём с ним возиться попросил, а у Анжелы просто не было выбора. Их отцы ведь друзья закадычные. От прикида одноклассницы ему и самому некомфортно, а наблюдая за прохожими, что оценивающе обсматривают её с головы до ног, остаётся лишь надеться, что никто не окажется чересчур смелым, а Боре не придётся вступать в драку. Хотя, скорее всего, все местные и так знают, чья она излюбленная дочурка. Неприкосновенна в каком-то роде. — Это Кудиновых кафешка. — Показывает она аккуратным пальчиком на искусно отделанное здание. — Вообще, дядя Стас по всем местным магазинам и ресторанам свои пирожные шлёт, но это именно фирменное кафе. Отец принципиально торты мне на День Рождения только там заказывает. — Мне мой тоже привозит уже третий год. — Соглашается Боря, чтобы поддержать этот странный разговор. — Вкусные. — А вон за тем домом ларёк есть, где без паспорта продают. Ну, если надо.       Хорошо, что Анжела предложила. Они как раз за сигаретами зашли, Боря маякнул перед продавщицами, что с Бабич ходит, и остаётся надеяться, что те запомнят. У него в Севастополе в таких ларьках только своим продавали.       Изрисованная вырвиглазными граффити заброшка с заколоченными окнами – откровенно не то, что он ожидал увидеть в качестве места назначения. Неужели в курортном городе не было какого-нибудь пляжа или чьей-нибудь хаты? Анжелу это место ничуть не напрягает, что странно, учитывая положение её семьи. У её отца один из лучших отелей города, а она тусуется на развалинах.       Даже не успело стемнеть, а около здания уже собралась толпа пьяных подростков. Какой-то крашенный парень, пытающийся обнять стену, и вовсе выглядит так, будто уже закинулся чем-то. Проходя мимо, Боря неосознанно морщится. — Ты иди, я догоню, если что. — Бросает он Анжеле, а та словно возможности уйти и ждала. Находит в толпе подружек и обнимает каждую по очереди.       Он, конечно, шутил у себя в голове, что сталкеривший его одноклассник не отстанет и сегодня, но когда бритая голова показалась около входа – стало уже не смешно. Снова этот рентгеновский взгляд, словно тот Борин психологический портрет составляет. Или, там, мысли читает, что-то типа "а я знаю, что ты вчера в душе дрочил". Он терпел это целую неделю, делая вид, что его вовсе не заёбывает. Нихрена. Заёбывает очень сильно. Был бы он у себя дома, ещё и с Женькой за спиной, то они бы в первый же день въебали этому псевдо-аналитику. — Проблемы какие? — С вызовом смотрит Хенкин, подойдя к однокласснику вплотную. Лучше уж сразу узнать, кто и как именно собирается перемывать тебе косточки. — Никаких. — Отвечает бритоголовый, словно и не понимая, в чём суть предъявы. — А хули тогда пялишь? — У нас не каждый день новенькие появляются, всем интересно. — Интересно меня рассматривать по семь уроков к ряду? — Боря спокойному тону незнакомца всё-таки поддаётся и неосознанно сбавляет обороты. — Ты в пещере живёшь? — Скорее в порочном круге.       Всё ясно. Городской сумасшедший. Отец уже рассказывал про какую-то «Таю-регулировщицу», должно быть, экземпляр не единственный. — Рад за тебя. — Бросает напоследок. — Только меня в свой порочный круг не вписывай.       В свой последний красноречивый взгляд он вкладывает весь скопившийся пафос. Нужно показать здешним, что он не пальцем деланный, и не прогнётся лишь потому, что он для них чужак. Впрочем, продемонстрировать это получилось в первый же учебный день, подравшись с одноклассником.       Пока он петляет по зданию, внимательно рассматривая разрисованные углы, ловит на себе ещё с десяток взглядов. И всё-таки поражает, насколько у здешних глаз намётан. Боря соседей своих в Севастополе знал далеко не всех, прожив с ними бок-о-бок с рождения, а тут люди и в самом деле знают каждого местного в лицо. Некомфортно.       Внутри душно и грязно, но несмотря на это, реквизит для сельской дискотеки внушительный: куча каких-то гирлянд, дискошар, две здоровенные колонки и даже проектор. Ну прям вип-клуб, если глаза закрыть. Цветастые стены буквально сотрясаются от звучащих в разнобой треков. То шансон играет, то русский рэп.       Все одноклассники разбрелись по углам и уже не выглядят такими заинтересованными в новичке и тупых вопросах о том, где Боря раньше жил и на какие оценки учился. Как и предполагалось изначально, у здешних с момента рождения свои компании сформировались, а «понаехавшие» им погоды не сделают. — О, Борь, тоже тут? — Раздаётся за спиной, из-за чего Хенкин вздрагивает. — Решил не отбиваться от коллектива. — Врёт и не краснеет, пожимая руку Паше. — Зря. Это все только во вкус входят, сейчас раскачаются и трешак пойдёт. — Со знанием дела заверяет Толстый и протягивает Боре бутылку. — Будешь? — Буду. — Поддевает ногтём открывашку жестянки и делает щедрый глоток дешёвого пойла. — Что за трешак? — Кто блевать начнёт, кто в кустах ебаться. Может шмаль курить. — У вас тут прям как в американских фильмах. — А у вас не так было? — Ну, — задумывается на мгновение, вспоминая свои прошлогодние будни, — мы просто пили и в игры всякие играли. "Мафия", там, "правда или действие". Пьянки были, но во все тяжкие никто не бросался. Да и мы всегда одной компанией собирались. — Круто, наверное. — Поджимает губы Паша. — У нас все просто бухают и зажимаются, а потом понтуются, кто и с кем. Ещё в «подслушано» сливают видосы.       Да уж, у Бори в родной школе таким страдать перестали ещё классе в седьмом. — Видишь девчонку ту в юбке клетчатой? — Кивает в сторону какой-то брюнетки Паша и продолжает лишь после того, как Хенкин согласно угукает. — Её нюдсы в прошлом году слили, кликуха теперь «Настюха лобок».       Борю хватает лишь на то, чтобы презрительно сморщиться. Танцует эта Настюха настолько развязно, словно только и ждёт, когда её сольют по новой. Забавно, честно говоря, слушать Пашу, который жалуется на устои своих сверстников, а сам же рассказывает местные сплетни. — А наши завтра будут обсуждать этих. — Продолжает разглагольствовать одноклассник, нарочно не замечая, что Боре вообще не интересно.       Он следит за взглядом Паши, подмечая среди пьяно дрыгающейся толпы активно вылизывающих друг другу рты Риту и патлатого уёбка. Последний теребит платье подруги, едва ли не прилюдно залезая к ней в трусы. Стало мерзко втройне.       Когда Паша отвлекается на подошедшего Локонова, Боря бросает краткое «позже подойду» и стремительно от одноклассников уматывает. Локонов стебёт Толстого смешно, но Хенкин не может смеяться в открытую, а на то, чтобы встать на сторону Паши, нет ни сил, ни желания. Социальная батарейка практически на нуле, а полезными контактами он так и не обзавёлся.       Среди шумных подростков и отдающихся по телу басов из разъёбанной колонки он ощущает себя самой настоящей белой вороной. Не такой, как все, но испарись он среди сотни человек – никто и не заметит пропажи. Он с самого первого дня знал, что ему здесь не место, но то ли выпитая банка пива подействовала так быстро, то ли атмосфера бликующей всеми цветами радуги заброшки действительно нагоняет такую драму. — Ты к нам откуда пожаловал, красавчик? — Не раздумывая, бросает ему идущая навстречу высокая брюнетка в обтягивающем платье. — Танюх, с ума сошла? Это мой брат. — Ржёт с этого заявления подоспевшая следом Оксанка. За ней маячит ещё одна девчонка. — А, ой, — подхватывает её смех Танюха, — так ты Боря. — Привет. — Кивает ей младший Хенкин. — Чё пришёл? — Перекрикивая музыку, спрашивает у него сестра. — Так ни с кем и не познакомился? — Да они все странные какие-то... — Ну-ну. Всё детство боялся с другими знакомиться, представляете? — Вновь обращается сестра к подружкам. — Я сама к детям на площадке подходила и просила их с ним поиграть.       Девочки этой истории умиляются, а Боря хочет провалиться под землю. Вот обязательно пытаться себя за его счёт превознести? Оксана обиду замечает, смеётся и для галочки извиняется, по волосам треплет и утаскивает за собой в отплясывающую толпу. Он замечает пляшущую неподалёку Риту. Поразительно, что ещё полчаса назад она танцевала с патлатым уёбком, а сейчас уже во всю смеётся с материализовавшимся из ниоткуда Мелениным. В их селе девок не хватает, что ли, раз у них одна на двоих? Эти двое даже останавливаются, с интересом наблюдая, как Хенкин нелепо дрыгается в компании девочек постарше. Он нутром чувствует, как у них зарождается новая сплетня. Вот Боря поржёт, когда те узнают, что у них с Оксаной фамилии одинаковые. Как и отчества, впрочем.       В компании сестры вполне комфортно. Они рассказывают Тане и Вике о том, как жили в Севастополе, а девочки пересказывают местные байки. О пропавших туристах в катакомбах, о местной секс-иконе Рауле, который Борю с самого детства раздражает. Рассказывают и о каких-то маньяках несколько лет назад, и о туристах-утопленниках, и при всём разговоре они ни на минуту не перестают танцевать. В Боре уже две по ноль пять пива, мочевой пузырь держится на последнем издыхании, а ноги уже начали отекать. — А тут кусты и толчком и траходромом служат? — Интересуется он у неуставших плясать девочек. — Толчок нормальный есть. — Оповещает Вика. — Ну, относительно. За тем поворотом, вдоль по коридору.       Он оставляет недопитую жестянку сестре, а сам стремительно удаляется в сторону туалета. Оказывается, на заброшке не просто электричество есть, а ещё и рабочий сортир. Интересное место, раньше Боря подобного не свидетельствовал.       В узком коридоре не так шумно, как в самом эпицентре пьянки. Здесь стены стоят голыми: белый кирпич и остатки побелки в углах, а на полу многочисленные залежи мусора. При виде валяющихся шприцов и использованных презервативов Хенкин едва не подпрыгивает. Ощущение, словно для смертельной болячки достаточно одного лишь присутствия в этом гадюшнике.       Он тянет на себя старенькую деревянную дверь и осторожно переступает порог, надеясь не наступить на очередной презерватив или отход чьей-либо жизнедеятельности. Отвыкшие от нормального освещения глаза не сразу опознают восседающее у туалета чёрное пятно. — Съебнул отсюда, шваль ментовская. — Едва ли не выплёвывает ему в лицо патлатый уёбок.       Хочется опустить его мордой в унитаз и зажать кнопку смыва. Ко вселенскому сожалению, для унитаза Кислов нашёл новое предназначение: разложил на крышке несколько пакетиков с травой, умело скручивая косяки и откладывая в металлический портсигар. — Я думал, тут толчок, а не нарколаборатория. — Выплёвывает в ответ Хенкин, внимательно следя, как уёбок орудует своими ручонками. — Могу тебе в рот нассать.       Уёбок заинтересованный взгляд улавливает и сразу же прячет в карман самое ценное: пакетик с цветными таблетками. Боря, конечно, не эксперт, но взрослого человека за такой набор закрыли бы не на один год.       С полным мочевым и гудящей головой драться с уёбком хочется в самую последнюю очередь, но уступать ему место Боря отказывается принципиально. Беспроигрышный вариант появляется в голове как по команде: он выуживает из кармана брюк телефон и быстро включает камеру, направляя её прям в лицо однокласснику. — Свалил отсюда. — Предупреждающе чеканит Хенкин. — Слышь, крыса, видос удалил! — Орёт Кислов, сотрясая стены своим омерзительно хриплым голосом. — Забрал свою хуйню и съебал.       Боря выжидающе смотрит на одноклассника, который таращится в ответ настолько надменно, словно это он Борю щемить сейчас пытается, а не наоборот. Кислов ловко распихивает реквизит будущего уголовника по карманам, а после тянется загребущими ручонками к чужому мобильному. — Видос удалил, урод.       Он бы с удовольствием его оставил и шантажировал патлатого уёбка прикола ради, но Боря искренне опасается за собственную безопасность и неприкосновенность личных вещей. Он понятия не имеет, на что уёбок способен, и даже не удивится, если тот разобьёт ему телефон. Будет ожидаемо, но от этого не менее неприятно. Приходится демонстративно тыкнуть на кнопку удаления, а затем ещё и из корзины убрать. Уёбок выглядит разъярённо: сжимает челюсти и дышит через нос, а выходя из комнаты, больно задевает Борю плечом и даже пинает ногой какой-то мусор в его сторону.       Хенкин самому себе поражается: устроил тут битву за толчок и радуется, как не в себя, её выиграв. Узнай об этом кто – засмеют, не раздумывая.       Он быстро справляет нужду, брезгуя прикоснуться даже к дверной ручке этой крошечной комнаты. Вряд ли колёсики с травой – самое худшее, что успел застать здешний толчок.       В основной части здания всё по-прежнему: подростки продолжают отплясывать под сотрясающую стены музыку и заливать в себя алкоголь литрами. Боря дважды огибает толпу, но так и не находит ни сестры, ни её подружек. Он тяжело вздыхает. Всё-таки придётся налаживать контакт со сверстниками.       С минут десять он неловко петляет между танцующими, пока его не подхватывает под локоть Рита, уводя в круг своей компании. Двух парней Боря точно видел в кабинете одиннадцатого класса, а из собственных одноклассников узнал только Меленина и местного двоешника Ярика. Все они танцуют в небольшом кругу, повторяя друг за другом движения. Компания сомнительная, но не то чтобы у Бори был выбор. Он пристраивается рядом с Ритой и начинает повторять движения за ребятами, переставляя ноги и размахивая правой рукой. Возможно, знай он их нормально, это не ощущалось бы так неловко. Даже Меленин впервые за всю неделю не выглядит так, будто в душу готов залезть своими пронзающими глазёнками.       Рита смеётся с неправильных движений одного из парней, а Боря и сам подхватывает смех одноклассницы и второго парня. Они совместными усилиями учат первого плавно крутить руками, но тот лишь размахивает ими, как двумя палками, вызывая у остальных очередной приступ неконтролируемого смеха.       Истошный девичий визг выбивается из общей атмосферы, а они впятером продолжают синхронно двигаться вперёд-назад, пока музыка не отключается в моменте. — А что случилось? — Удивлённо спрашивает Рита, смешно мотая головой с двумя высокими хвостиками. — Мб подрался кто? — Предполагает один из одиннадцатиклассников. — Там кто-то лежит. — Слышится испуганной шепот откуда-то сзади.       Хенкин трижды подпрыгивает на месте, пытаясь высмотреть что-то между столпившимися впереди макушками. Рита подходит ближе, жестом подзывая остальных двинуться за ней. Все присутствующие испуганно шепчутся, а приближаясь к месту столпотворения, Боря замечает лежащую на полу девчонку с пеной изо рта и свежей рвотой на светлой кружевной блузке. — Мел, Мел, Мел! — Доносится откуда-то сбоку. — Бля... Я... Сука, Мел, чё делать?       Патлатый уёбок звучит настолько испуганно, что Хенкин не сразу узнаёт его голос. Слишком высокий и дрожащий, совсем не такой, каким он предъявлял Боре всего сорок минут назад. — Это твой стафф? — Осведомляется Меленин, подходя к явно ошарашенному другу.       Кислов утвердительно не отвечает, но по одним лишь подрагивающим губам и бегающему взгляду можно без особого труда счесть ответ. — Они сдадут! — Вопит тот и машет кудрявой башкой из стороны в сторону, отчего-то напоминая загнанную в угол зверушку. — Кис, успокойся. — Слишком спокойно для ситуации выдаёт Рита. — Надо скорую вызвать, вдруг она жива? — В смысле вдруг?! — Рявкает Кислов и сразу же оборачивается в сторону упавшей девчонки, наблюдая за тем, как несколько ребят пытаются прощупать у неё пульс.       Меленин пытается друга за плечи схватить, но тот его руки грубо сбрасывает и меряет пространство агрессивными шагами. — Блять, хуйня. Скажите, что меня тут не было.       Уёбок роется в карманах и отправляет зиплок с остатками цветастых пилюль прямо в форточку треснувшего окна, а после натягивает капюшон и пытается расправиться с оконной ручкой. — Менты! — Истошно орёт кто-то с улицы, пока Кислов содрогается всем телом и роняет зажатый в руке рюкзак.       Толпа испуганно молчит, девчонка продолжает бездыханно лежать, а ручка на окне отказывается поддаваться чужим дрожащим пальцам. Этот застывший ужас в глазах напротив Боря не сможет забыть никогда.