Сбежать

«Снова этот сон…» — подумала Мару, очутившись вновь в месте, залитом светом, и искрившемся, словно соткано оно было из миллиардов звезд. Эти осознанные сны наверняка имели смысл. Мару начинала это понимать. Если раньше ей снился Сефирот, то что же снится сейчас? Она прошла по теплой ряби на воде и заметила корешок. Маленький, он извивался, выныривал из-под земли и прятался обратно, ведя Мару вперед. Чем дальше она заходила, тем больше и толще становился корень. Он представлял собой покрытый белой корой и закрученный в петли отросток. Таких в округе было много. Все они вели куда-то вдаль. Мару перебиралась через них, а когда петли были особенно большими, пролезала сквозь, пытаясь отыскать ствол. На секунду ее отвлек детский смех. Он отзывался эхом и превращался в наполненную, многогранную мелодию. Детишки смеялись, будто где-то неподалеку была детская площадка или бассейн. Мару невольно улыбнулась. Здорово слушать, как беззаботная ребятня веселится.

***

Она проснулась, обнаружив себя левитирующей над диваном в гостиной. Руки были сплошь покрыты чернотой. «Клипот!» — вздрогнула Мару и тут же начала плавно опускаться вниз. Она глотнула воздуха, будто это был ее последний вздох в жизни, зажмурилась и плюхнулась на диван. Открыв глаза, она мигом осмотрела руки. Ничего. Обычные человеческие руки. «Успела», — выдохнула она, заслонив лицо ладонями. Что это было? Новый трюк? Или Клипот стал еще опасней? Вокруг деревянный дом, потолок, стены. Вроде как и нечему тут вызвать злость или печаль. И сон снился приятный, даже красивый. Откуда тут взяться Клипот? Мару встала с постели, натянула рубашку, ибо только что изничтожила майку, в которой спала. Эта майка, к слову, была последней из тех вещей, что она в попыхах собрала, прежде чем лететь с Тюрдис на Энте Исла. Этот месяц оказался самым расточительным: уже ушли футболка, две майки, комплект нижнего белья, домашние брюки и носки. При себе у Мару оставались только рубашка, запачканная в саду и наспех выстиранная в раковине, трусики, носки, один из которых с дыркой, и старые джинсы, на поясе прожженные сигаретой. Клипот с течением времени начинал жрать все больше и больше. Нужно было как можно скорее его унять, а в идеале и вовсе ликвидировать. — Прости, Мишель, я дорожу всем, что ты сделала для меня, — прошептала Мару, шарясь по карманам джинсов, перекинутых через спинку дивана, — Но как только я найду то, что отпирает ключ и выясню про Клипот что-то новое, я обязательно от него избавлюсь. Ты же не обидишься? Как ты можешь обидеться… ты и сама не знала, что это такое. Знала бы, сказала. Не обижайся, но я его уничтожу. Он тебе был интересен, но теперь тебя нет. А мне он даром не сдался. Найдя ключ, она прошла в кухню, взяла с подоконника одну из свечей Кио, зажгла ее, осветив комнату тусклым огоньком. Она снова прочитала цифры на торце ключа, начала искать что-то в телефоне. К утру она изучила, каким образом на Земле определяются координаты, что из себя представляют северная широта и западная долгота, как устроены медианы и прочее. На утро она была готова к научным экспедициям куда угодно и разбиралась в картографии и ориентировании больше, чем обычный человек мог знать. Ее разбудил Мао, заприметив ее укутанную в плед за кухонным столом. — Ты в норме? — спросил он немного шокированным голосом, возможно, со сна. Мару взглянула на часы с кукушкой. — Ты опоздал на работу. Уже десять утра. — Сегодня у меня тоже выходной. — Но сегодня же среда, — Мару вновь сверилась с часами. — Надо бы предупредить Керо, что меня не будет… — Ну, знаешь. Эми взяла отпуск на это время, и наша управляющая разрешила мне подстроиться под нее. Даже не разрешила, а заставила, уверив, что мне важно проводить больше времени с Алас Рамус. — Она знает? — Да, она давно узнала. Но мы обставили все так, будто Алас — моя племянница, а Эми просто ей приглянулась. Поэтому Кисаки рекомендовала мне больше времени проводить с малышкой. — Мило, — брякнула Мару. Она выпуталась из пледа и встала из-за стола. В той части гостиной, которую было не видно с кухни, она сняла большую раму со стены и уложила ее на пол под камином. — Что ты делаешь? — Мао нервно прислушался, выискивая признаки пробуждения Кио. Если она проснется и увидит, что творится с ее антиквариатом, то точно выгонит их всех. — Подай мне папку, — Мару махнула в сторону рюкзака. Мао выцепил полупрозрачную офисную папку со стопкой бумаг внутри и ненароком прочел несколько строчек про Чихо Сасаки. — Эй! — гаркнула Мару, и Мао отдал ей документы. Она разложила их тыльной стороной вверх так, чтобы можно было рисовать. — Что ты… — хотел снова спросить Мао, но понял, что это бесполезно, и оставалось только наблюдать. В результате перед Мару раскинулся чистый холст, сквозь который проглядывалась мировая карта. Она стала что-то вымерять пальцами, высчитывать и рисовать. Мао, Ашия и Урушихара не могли оторваться от происходящего. Камио и Тюрдис вошли чуть позже и, не проронив ни звука, присоединились к числу наблюдавших. Ашия с удивлением взглянул на молчавшую Тюрдис: лицо выражало заинтересованность. Будь при ней ее хвост, она бы увлеченно им помахивала. Камио чуть слышно насвистывал что-то. Маркелла часто вытворяла вещи, смысл которых был понятен лишь ей одной. Как человеку, магия которого была ограничена до неприличия, в родном Энте Исла ей приходилось выкручиваться как только можно. — И что это? — спросила Тюрдис. — Ищу координаты. — Зачем? — Надо мне. Мару подсела поближе, шмыгнула носом и высунула кончик языка. Вскоре она вывела очертания континентов Энте Исла. Картограф из нее был так себе, но жизнь в роли преступника-подрывника дала кое-какие знания. — Я видела Энте Исла из космоса, — сказала она после затяжной тишины, — Это такая же планета, как и Земля. Я думаю, что смогу таким образом найти примерную точку, где Мишель что-то спрятала. — Но координаты на ключе с Энте Исла, ты сама говорила… — Да, но на Энте Исла ничего нет. Эмерада ничего не нашла. — Что если она плохо искала? Мару задумалась. — Значит я в пустую сейчас трачу время. Она была непреклонна и готова найти ключ любой ценой. Мао это видел. Его пугало одно: Мару рисовала карту на документах Чихо. — Я думаю, эта точка здесь, — Мао сел на корточки, ткнул в нарисованную карту, и Мару отметила на ней крест. — Тогда на Земле это… — Мару приподняла лист бумаги и сверилась с мировой картой. — Это недалеко от Японии. В море. Сейчас запишу… Ашия и Тюрдис переглянулись. — Это глупость, — заметила Тюрдис. Мару цокнула языком, продолжая вымерять координаты. — В море нет никаких замков. — Вот и проверим, — Мару произнесла это, будто ее только что взяли на понт, щелкнула шариковой ручкой и собрала всю бумагу в папку. — Я пробуду здесь еще денек, почитаю. На свежем воздухе, говорят, хорошо думается. Затем поеду в Сейкай и загляну домой, у меня закончилась одежда. Кстати, вы нашли Гарпи? — Не совсем, — признался Ашия. — Точнее совсем не нашли, — поправил Урушихара. — Что ж, ладно, — хмыкнула Мару, — Пойду поищу сама. Он наверное страх как голоден. Звучало так, будто все это было в абсолютном порядке вещей: очнувшись ото сна, Мару изобразила карту, нашла на ней предположительную точку, где хранилась тайна покойного ангела, затем, как ни в чем не бывало, она отправилась искать лесное чудовище, собираясь попутно перечитывать результаты медицинских тестов умирающей школьницы. Мару такой распорядок ничуть не смущал. После смерти Мишель, полетов в космосе и побега с Аль-а-Риж, такая совокупность не казалась чем-то выдающимся. Шагая по лесу, она вскоре забрела в бамбуковую рощу. Мару много знала про выживание в лесу, но в обители зеленых стволов было непросто ориентироваться. Все выглядело одинаково. Каков шанс, что Гарпи решит прятаться в такой местности? — Эй Гарпи! Гарпи! — Ну же, мальчик, иди сюда! Давай! Я накормлю тебя! Дома у нас целая кастрюля несъедобной готовки Тюрдис! Ну же, я отдам тебе свою порцию и добавку! Ты же любишь такое! Мару пробиралась меж стволов, посвистывая время от времени. — Такой деликатес! Ням, ням! — приговаривала она. Гарпи прибегал на зов Маркеллы в любую погоду и в любое время суток. В каких бы дебрях он не ночевал, стоило только произнести его кличку, и он оказывался рядом. Но сегодня все шло не по сценарию. — Сиси, чуешь что-то? Фигурно остриженная собачка фыркала, принюхиваясь к земле. Мару и не думала сажать ее на поводок. Собачонка плелась рядом и ни секунды не думала о том, чтобы отбегать далеко. Она взяла след, неизвестно чей, возможно даже след самой Мару, и планомерно шла по нему. — От тебя совсем нет толку, — вздохнула Мару, — И все же, это странно. Всмысле, что Гарпи не отзывается. Они прошли еще немного, и Мару пробило на настальгию. — Гарпи — мой любимый песик. Он стал мне другом давным-давно. Я с ним тусовалась, когда Джейки надоедал. Потом прошло много лет, и Гарпи решил поселиться с нами в замке. Он по-настоящему стал членом нашей придурковатой семейки. Сиси оптимистично тяфкнула в ответ. — Мы с ним могли часами бродить вот так по лесу. Болтать. Он не многословен, но, мне его не хватало. Когда я ушла. И… черт, ладно, тебе скажу. Я очень скучала по ним. И до сих пор скучаю. Адрамелех и Малакода… мне их очень не хватает. Мару умолкла, побоявшись, что Сиси пролает в ответ что-то вроде «что имеем — не храним, потерявши — плачем». Такая издевка окажется фатальной и убьет весь настрой. — Ладно, идем дальше, — сказала Мару, и Сиси, виляя хвостиком, поскакала за ней.

Университетская больница Сейкай, Минато, Токио

После очередной пресс-конференции Керо зашел в свой кабинет, сбросил пиджак и развязал галстук. Разговоры, граничащие с оправданиями, всегда утомляли. Журналисты так и внушали всем и самим себе, что зацепок у врачей клиники до сих пор нет. Менять тему и договариваться — то, в чем Керо не было равных, но позвонить Кагаяки все равно захотелось. Он знал, где она находится и почему сбежала с совещания, и очень хотел уточнить, продвигается ли дело. Хотя, зная Мару, она бы стремглав принеслась в клинику, как только заподозрила бы что-то. Керо откинулся в кресле впервые за день. Звонить или нет? Он знал Кагаяки и знал, что она не станет прохлаждаться, пока он на пределе. Она прямо сейчас напрягала мозги вдали от шумного города, это точно. Но если она не поторопится, то журналюги точно передавят врачам Сейкай глотки.

***

— Проснись и пой, деточка! — пропела Лайла, входя в папату триста три. Чихо, задремавшая сразу после того, как ей с утра дали принять анестетики, подскочила от радостного голоса. Перед ней стоял поднос с остывшим завтраком. — Ты не съела ни кусочка. Почему? Скоро обед. — Я не голодна, — бросила девушка и отвернулась. Лайла раздвинула занавески, заставляя Чихо накрыться одеялом с головой. — Тебе нужно больше есть, чтобы появились силы. В одиночку лекарства не справятся. Ты должна помогать им бороться с болезнью. — Не говорите со мной как с ребенком, — попросила Чихо, вынырнув из-под одеяла, — Мне от сюсюканий не легче. — Хорошо. От чего, ты думаешь, тебе станет легче? Просто скажи мне. — И вы сделаете? — Конечно! — кивнула улыбчивая медсестра, — Я сделаю все, чтобы тебе стало лучше. — Тогда уйдите. Хочу побыть одна. Она отвернулась. Лайла убрала поднос с едой с ее постели, поставила его на процедурный столик и села на стул рядом. — Господин Накамура попросил меня поговорить с тобой. О чем ты захочешь. Но раз ты не хочешь, я начну. Ты увлекаешься садоводством? Чихо закатила глаза. — Я вот очень люблю ухаживать за растениями! Заботиться о ком-то всегда приятно. — Поэтому вы работаете медсестрой? Чтобы заботиться? — Возможно… — Лучше бы вы заботились о своей семье. Глаза Лайлы недовольно сверкнули, но дружелюбная улыбка не исчезла. Она поправила униформу. Видно было, что на секунду ей стало некомфортно. — Все мои цветы стоят в кабинете у доктора Кагаяки. Я сама их принесла. У нее они растут как на дрожжах, а у меня только вянут. Возможно я делаю что-то неправильно. Но я все перепробовала. И что бы я не делала, садоводство мне не дано. То, что мне не дано заботиться о моей семье, я тоже поняла и оставила их, чтобы не навредить. Каждый день я просыпаюсь с благодарностью за то, что повстречала таких людей, как Маркелла и Король Демонов. Они заботятся о тех, кто мне дорог. И о ком я не способна позаботиться сама. — Это красивая отмазка, — буркнула Чихо, — Но вас не оправдывает. — Я не хочу оправдываться. Просто говорю как есть. И делаю все, что в моих силах, чтобы помочь им. К счастью у нас единая цель — спасти Сефирот. — Ясно, — вздохнула Чихо. — А ты? Ты заботишься о своей семье? — Я готова сделать для своих родных куда больше, чем делаете вы для своих. Поэтому не вижу смысла это обсуждать. — Твоя мать приходит каждый день. Ее не пускают к тебе из-за участившихся приступов. Вы не виделись уже несколько суток. И вид у нее не очень. Чихо не поворачивалась. Она молча пялилась в стену, но в отличие от разговора о растениях, этот ее зацепил. О приходе родителей в больницу ей раньше не рассказывали. — Мы правда давно не виделись… — согласилась она, чуть смягчившись. — Я видела, как она мучается. Без возможности просто увидеть тебя. Чихо перевернулась на другой бок. Она заглядывала Лайле в глаза, пытаясь понять, врет она или в этот раз говорит серьезно. — Она что-то сказала? Моя… моя мама. — Она каждый день делает одно и то же: сперва упрашивает врачей пустить ее. Потом просит вызвать заведующего. Кричит, пререкается, но не долго. Я видела ее позавчера: она вышла из больницы в слезах. Чихо словно током ударило. В своих страданиях она совсем позабыла о родителях и не готова была сейчас услышать о том, что ее мать страдает так же сильно, как она сама. — Она сильно расстроена, да? — спросила Чихо, и Лайле показалось, что на этот вопрос не обязательно отвечать. — Вот мы и вернулись к вопросу о том, на что ты готова ради своей семьи. Доктор Кагаяки поставила меня в известность, что тебе хочется покончить с болезнью как и со всем остальным. «Чертова Кагаяки…» — пронеслось в голове. Чихо и не сомневалась, что детали их откровенного разговора вскоре узнает вся больница. Не стоило доверять докторишке личное. — Только не сердись на нее. Она всегда желает пациентам лучшего, и в этот раз хотела как лучше. Может ты хочешь с кем-то это обсудить? Я к твоим услугам. Чихо прекрасно понимала, что это лишь звучало как предложение. На самом деле ей ничего не предлагали. Лайла ни за что не отвяжется, пока не добьется своего. Или пока ей не накостыляет Эми. — Мысли о таком никогда не посещали меня, но я знаю несколько случаев: к нам поступали девушки и даже парни с травмами после неудачных попыток рапрощаться с жизнью. Они были и старше, и младше тебя, но всех их связывала причина. Свой выбор они сделали после расставания с любимым человеком. Я слышала, ты тоже недавно пережила разрыв. Прости, если напоминаю о плохом. Но может из-за этого ты чувствуешь себя хуже? Хуже, чем есть на самом деле? Лайла не была психологом. Но Чихо была пациентом. До этого момента она ни с кем не обсуждала расставание с Мао и свои чувства. Об этом со стопроцентной точностью уже узнали все ее знакомые с Энте Исла: Эми, Сузуно и дальше по списку. Каори тоже обо всем догадалась. Ее назойливый допрос на уроке математики не увенчался успехом, но она изначально подозревала, что угрюмость Сасаки связана с разладом с Мао, и предположила это целых три раза. Все, даже Кагаяки, были осведомлены или как минимум догадывались о том, что произошло, поэтому, если об этом узнает медсестра, особо ничего не изменится. — Я не знаю, почему я заболела. Все то время поссе расставания с Мао мне было очень больно. Но это ведь нормально — чувствовать себя плохо, когда любимый оставляет тебя? Я… сколько мы были знакомы, я была готова получить отказ. Но Мао… он сказал, что хочет, чтобы я была его девушкой. И потом решил, что должен бросить меня. Я знаю, кто он. И что ему лучше видно, можно нам быть вместе или нет. Даже если бы он не был Королем Демонов, я бы не стала перечить. Но по началу я была так рада. И теперь мне вдвойне плохо. Видимо за все нужно платить. Если бы он только не отвечал взаимностью… если бы он сразу отверг меня, мне было бы проще. — Думаешь, твоя болезнь может быть с этим связана? На почве душевных потрясений люди легко могут заболеть. Иногда болезнь может оказаться очень серьезной, — Лайла улыбнулась. — Люди такие уязвимые создания… — Я не виню Мао в том, что заболела. И в том, что мы расстались. Но если бы я отпустила его и всю эту историю, то, думаю, у меня бы появились силы бороться. Лайла кивнула. Она не знала, что чувствует девушка, но прекрасно делала вид, будто все понимает и преисполнена сочувствия и заботы. — Все будет хорошо, деточка. Доктор Кагаяки выяснит, как тебя лечить. — Но она сбежала из больницы. Я слышала, как шептались медсестры. — Она часто так делает. Это всегда означает, что она на верном пути. — Правда? — Конечно! Я бы не стала тебе врать. — Как знать… — прыснула Чихо. Лайла вновь улыбнулась и покинула палату вместе с подносом. — Принесу тебе чай с печеньем. Сбегание Кагаяки вовсе не означало, что она близка к чему-либо. Но нужно же было что-то сказать. Так что Лайла быстро простила себе эту маленькую ложь. Она надеялась, что сладости хоть немного поднимут Чихо настроение. По дороге в больничную кухню она встретила двух младших медсестер и шлепнула обеих по ягодицам. — Ты чего?! — взвизгнула одна из них, Намико Мураками. — Вздумаете снова шушукаться около пациентов, я вас быстро опущу до уборщиц, — пригрозила Лайла и затем отправилась дальше. — Странная она… — зашептались медсестрички, но уже тише, чем обычно.

Отаки, Исуми, Чиба

Мару выбралась из бамбуковых зарослей, отмахиваясь от комаров все той же офисной папкой. Пейзаж сменился на обычный лесной. Вокруг высился бук. Корни прикрывал дикий кустарник. — Гарпи! — закричала Мару что было мочи. Отчаянная это затея — искать волка в лесу, тянувшемся на несколько сотен гектар. Мару взглянула на папку, вспомнила о том, что Керо ждет ее в больнице, и уселась под дерево. Расстегнув кнопку на папке, она начала перебирать документы, проверять каждый результат, каждое значение. Все тесты были отрицательными. Тело Чихо было в полном порядке за исключением сердечной недостаточности и последствий неправильного лечения и частых приступов. Что послужило причиной и как лечить девочку — вот, что за вопрос мучал всю клинику. Мару долистала до самой первой страницы, на которой лично доктор Суйсоку написала: «синдром Такоцубо*». — Бред… — прыснула Мару. В пихосоматику слабо верилось. Она перевернула лист. На обороте был крест, тонко нарисованный синей ручкой и отмечавший точку, где недавно побывала Эмерада. Мару прислонила руку к лицу, смяла переносицу. Голова становилась все тяжелее. В лесу было тихо. Певчие пташки перепрыгивали с ветки на ветку, воркуя и насвистывая друг другу мелодичные мотивы. Воздух наполнял кисловатый цветочный запах, а в стороне над кустами жужжали дикие пчелы. Дышалось тут легко, не то что в городе. Да и небоскребы не давили, указывая на то, насколько незначительно существование простого прохожего. Она словно насмехались: «Какой ты мелкий, человек! Беги скорее на свою работенку, добудь еще пару грошей и купи кусок хлеба». Деревья так себя не вели. Они проникновенно молчали, приютив в корнях на теплой земле. Приятно бывать в тишине лесной чащи. Когда даже собстсвенные мысли молчат. Но Мару такого блаженства не знавала. Во-первых, из-за неумолкающего сознания, подкидывавшего идею за идеей, но все они опровергались последующими. Казалось, голова вот-вот засвистит, как вскипяченный чайник. А во-вторых, мешался этот противный тонкий звон, будто неподалеку, в небольшом святилище кто-то баловался колокольчиками. Мару сожмурилась от отвращения, открыла глаза. За спиной что-то светилось, словно мощный фонарь. Осознание того, что затылком она уперлась в белесый ствол, заставило отпрыгнуть в другой конец поляны. — Откуда… — Мару судорожно сглотнула. Перед ней предстал Сефирот с голой раскидистой кроной. Корнями он заполонил всю землю поблизости. Сиси побежала в сторону цветущих кустов, распугала там всех пчел и пропала из виду. Мару отвлеклась на ее лай, затем вернулась к Сефирот, которого будто никогда и не было на этой полянке. Он всегда появлялся и исчезал настолько внезапно, что можно было ненароком предположить, что он, в некотором роде, осознанное существо и делает это по собственному, одному ему понятному желанию. — Сиси! Подожди! — крикнула Мару и бросилась за собакой. Они очутились у скалистого обрыва, непривычного для местного ланшафта. Сиси безустанно лаяла куда-то вдаль, скакала вокруг Мару и виляла хвостом. Здесь, в глуши, она вполне могла учуять зайца или лису. — Пойдем, — сказала Мару лениво. Впереди ждали несколько километров леса, колючие кусты и возвращение домой ни с чем. Мару взяла собачку за красный ошейник с подвеской и думала уходить, но Сиси продолжала настойчиво указывать на что-то в овраге. — Нет там ничего, глупая! — Мару попыталась взять собаку на руки, на то вырвалась, повалив Мару на колени. Тогда-то Мару и увидела двух куриц: крохотную белую и дородную рябую. Они расхаживали в овраге, наворачивали круги и обеспокоенно дергали головами. В округе не было ни намека на ферму или курятник, а в Японии никогда не случалось налетов диких кур. Мару спросила у самой себя, откуда в лесных дебрях взяться курам, а после решила спуститься вниз. Вдвоем с Сиси они скатились по пологому склону. — Дамы, — салютировала Мару, затем вновь взялась за собачий ошейник. Обидно будет распрощаться с находкой, а если Сиси вцепится в пернатые тушки, то придется это сделать. — Что думаешь, Сиси? — спросила Мару. Неподалеку переломилась тонкая древесина. Собака дернула ухом. В корнях дерева, свисавших с края обрыва, виднелась небольшая пещера, которую Мару не заметила, пока спускалась. Она бы никогда не обратила внимания, если бы не настораживающий звук. — Эй, кто там? — крикнула Мару. Никто не ответил. Стояла тишина, но в пещере явно что-то было. Рыскать в лесных пещерах было не самым безопасным занятием, но Мару осмелела еще перед тем, как прыгнуть в зеркало на переговоры с Силдж. С тех пор у нее напрочь отбило инстинкт самосохранения или любой другой, который мог остановить ее от безрассудств вроде того, которым она теперь помышляла. Она подтянулась на каменном выступе и запозла в пещеру. Удержаться помогли одревеневшие корни, торчавшие из земли. В темной глубине кто-то дышал. — Гарпи? Ты здесь? Она подалась вперед, и зверь во мраке огрызнулся, предупреждая: «Не подходи». По голосу Гарпи был неузнаваем. Он всегда обладал глубоким рыком, а тут скорее тяфкнул. Да и внешне он изменился. Мару подключила к делу Клипот и смогла разглядеть очертания в прошлом трехметровой бестии, которая теперь была едва ли выше десятилетнего ребенка. Небольшой черный волк со вздыбившейся гривой и непропорционально длинными лапами сидел, зажавшись вглубь пещеры. — Ты чего? Это же я, — Мару улыбнулась и потянулась погладить животное, но Гарпи залаял и в конце от безысходности бросился на нее. Он выпихнул ее из пещеры, Мару вскрикнула, собственные волосы хлестнули ее по лицу. Она опрокинулась на спину, потеряла ботинок, ударившись о торчавший камень, и в новом кувырке оторвалась от земли. В свободном падении она схлынула и зависла в воздухе. Гарпи в ту же секунду сжался и занял оборонительную позу. Его до сих пор пугал Клипот. Мару осморелась: опасность миновала. Клипот возник сам собой, Мару даже не думала о том, что бы окунуться в него. Лицо и руки пылали чернотой. Удачно, что она не изничтожила одежду в этот раз. — Гарпи, все хорошо, — Мару приблизилась к нему, но он снова начал отходить, чуя опасность. Одна лапа была перебита. Мару смахнула с себя облачение Клипот и подошла к нему. — Больно, да? Поэтому ты повременил с обедом. Аппетита нет. Ничего, идем, мы тебя подлечим. Тюрдис хреново готовит, но ветеринар из нее толковый. Идем же. Гарпи обнюхал приближавшуюся руку. Его доверие росло с тем, как рассеивался запах демонической силы, которую источал Клипот. По-видимому, в этом ее варианте Гарпи она совсем не нравилась. Он дал себя коснуться, но тут же оттяхнулся. Гордый. Вместе с Сиси и пропавшими с фермы Мори Альбертиной и Франческой они вместе вернулись в дому Кио. У Мару напрочь отсутствовали навыки магического лечения и все, что она могла — перевязать Гарпи лапу оторванным рукавом рубашки. Это нисколечки не помогло, но Мару надеялась хоть как-то облегчить дискомфорт своего любимца. Сама она, почти дошагав до забора, наступила на камушек больной ногой. На этот раз все обошлось, и Гарпи подхватил ее, спасая от очередного падения. Они оба дохромали до дома. — Франческа! Альбертина! — зарыдал от счастья Юнпэй, — Вы целы! Как я рад… Он отшатнулся, завидев Гарпи. — О боже… — перепугался он, — Это ты, дружок, устроил переполох на моей ферме? — Боюсь, что да, — ответила Мару. Она опиралась на волка, так что выглядел он не настолько свирепо, насколько могло показаться, заявись он сюда один. Вокруг прыгала радостная Сиси. Кто бы мог подумать, что именно ей удастся найти всех пропавших животных. — Мару Кагаяки? Юнпэй Мори, — он протянул ей руку. — Рад познакомиться. Много слышал о вас. А это… — Мой пес. Гарпи. — Ой, — смутился Юнпэй. — Не переживайте, он дружелюбный. Когда в настроении. Я заплачу за убытки на ферме. — Что вы, не стоит! Благодаря вашему мальчику я выяснил, что забор у меня хлипковат. К тому же, кажется, это я его подстрелил… — Ты стрелял? — спросила Кио и тут же схватилась за больную голову. Она и до этого за нее держалась, но новость о стрельбе еще больше подкосила. — Я взял с собой ружье, когда вышел искать Альбертину. Что-то пошевелилось в кустах и я выстрелил наугад. Прости. Ты знаешь, я всего лишь человек. «Всего лишь человек». Мару задумалась. Гипотетически Юнпэй мог знать о том, кем является Кио на самом деле. Они соседствовали не один десяток лет. Лучше будет спросить об этом позже у Кио наедине. — Госпожа Накамура, с вами все хорошо? Что случилось? — Видите ли, — объяснял Юнпэй, — я нашел ее в таком состоянии на крыльце. В доме были крики. Возможно что-то произошло, что напугало ее. — Я проверю. Последи за ними. Мару прихрамывая забралась на крыльцо и распахнула дверь. — Хорошо! Я буду здесь! — пообещал Юнпэй. Он позже догадался, что Мару обращалась ни к нему, а к раненному волку у него за спиной. — Твоя хозяйка доверяет тебе больше, чем первому встречному. Радуйся, — неловко улыбнулся он. B доме, если кто и кричал, то задолго до возвращения Мару. Когда она вошла, внутри стояла полная тишина. В гостиной Мао и Ашия маялись с неопрятной колодой карт, и сперва могла показаться, что они просто балуются. Но, заметив на камине кровавые пятна, размазанные салфеткой, Мару быстро поменяла свое мнение. — Что здесь произошло? Прежде чем ответить, Мао оглядел ее с ног до головы. Мару нахмурилась. — Эй. — Это Урушихара. У него… с ним что-то произошло. Что-то на подобие приступа или… — Какого приступа? — уточнила Мару, голосом подражая строгости Тюрдис, которая в этот самый момент спустилась со второго этажа. Она зыркнула на Мару, и этого было достаточно для их приветствия. Затем она выудила у Мао карты, перетасовала, создавая аккуратную колоду, и после сунула ее в руки Ашии. Эти карты слетели с выступа на камине, когда Урушихара вдруг затрясся как напуганный зверек, глядя в одну точку, а затем начался тот самый приступ со странными картинками, возникавшими перед глазами, как и в лесу несколько дней назад. — Вы вызывали скорую? — Тебя ждали, ты же лекарь, — подшучивала Тюрдис и весьма недобро. — Он вдруг начал шарахаться всего вокруг. И в итоге напоролся на острый угол камина. Это я его напутал, — признался Ашия, — Но я и представить не мог, что он может так испугаться. У него словно… были галлюцинации. — Да, ему что-то примерещилось, — подтвердил Камио, — Он так долго таращился в окно, будто сама смерть там маячила. Мне и самому стало не по себе. Потом вошел Альсиэль, и Люцифера словно током ушибло — Он наверху? — Спит, — сказала Тюрдис, — Дала ему жевать хмель. — Мару дернулась в сторону лестницы, но затем передумала. Пусть лучше Урушихара спит, чем участвует в ее медицинском допросе, который можно было спокойно отложить до утра. Тем более, что Тюрдис уверяла, якобы Урушихара забвенно посапывает в постели и ему ничего не грозит. — Я нашла Гарпи. Но ему нужны твои примочки. — А с ним-то что? — У него перебита лапа. Кажется, его подстрелили. Если что, я могу помочь. — Справимся. Не могла вернуть целую гарпию… — цокнула Тюрдис. — Я нашла его таким, — сказала Мару, откуда-то ощутив, что ей срочно нужно оправдаться. Но Тюрдис было вовсе не до этого. Она вышла на крыльцо и повела Гарпи в гостевой дом, минуя Кио, приходившую в себя. Камио откланялся, спрыгнул с дивана и поскакал следом за женщиной. Мару, хоть и выслужилась сегодня сполна, печальными глазами проводила их обоих. — Слушай, Келлс… — заговорил Мао. — Не надо, — прервала Мару, — Я в курсе, что она меня ненавидит. Я знала, на что иду, когда покидала замок. — Хочешь омлет? У нас осталась ровно одна порция… — Ашия собирался подойти к плите и выдать девушке тарелку едой, чтобы хоть как-то скрасить ее невеселый вечер. — Нет, спасибо, — отказалась Мару, — Сегодня без ужина. Как-то не хочется. — Тогда чаю? — Вы знаете, я планировала немного посидеть над документами. Сегодня как раз выдался свободный вечер. — Да, думаю, нам уже пора готовиться ко сну. Не сиди долго. Мару угукнула и сменила парней, усевшись на диван, когда те ушли на второй этаж. Вместо того, чтобы раскрыть папку, она уставилась на подсохшие пятна крови. Камин с одной стороны полностью был изрисован кровавыми разводами. Они словно изображали схему шагов в танце, вальсировали на шлифованных камнях. В дом вот-вот войдет Кио, и лучше бы ей не видеть этих пятен снова. Мару подорвалась и принялась вытирать уцелевшим рукавом рубашки последствия приключившегося недоразумения. — Вам лучше? — спросила она, когда Кио вернулась вместе с Сиси. — Да… — прохрипела Кио. На ней не было лица. Она собралась завершить вечерний ритуал со свечами, от которого ее, по видимости, оторвали. — Я могу помочь? — Мару спрятала кровавый рукав, когда Кио посмотрела на нее оценивающе. Сефира вздохнула — очень тяжело — будто сбросила десятикилограммовые мешки с плеч, и, поняв, Мару ничем не поможет, стала шуршать спичками. После того, как вместе с Сиси, Кио ушла на второй этаж, туда же направилась и Мару. Она пролетела над ступенями, чтобы ненароком не выдать себя, и шмыгнула в единственную комнату, где не горел свет. В комнате, где проживал Урушихара, полнейший хаос и раздрай воцариться еще не успели. Но первые шаги к достижению тотального бардака уже были сделаны. На полу валялась кое-какая одежда, около кровати две бутылки содовой, одна полупустая. Застелить пол фантиками и крошками не позволял Ашия: он время от времени проверял соседнюю комнату, опасаясь, что, благодаря разгильдяйству Урушихары, дом могут населеть муравьи или другие голодающие создания, а госпожа Накамура за это спасибо не скажет уж точно. Ей и без этого с ними приходится туго. Мару осторожно прошлась к окну, нащупывая скрипучие доски. Урушихара валялся в кровати уже несколько часов, но так и не уснул. Только сделал вид для Тюрдис, чтобы она отстала со своими гадскими хмельными шишками. — Мару? — спросил он тихо, когда тень приблизилась к нему. — Мне сказали, ты спишь. Хотела проверить ссадину, ты ведь ударился. — Не сильно. — Правда? Было много крови… Она склонилась над ним, взяла его за щеку и осмотрела пораненный лоб. Сбоку красовалась фиолетово-синяя клякса с сильным кровоподтеком. — Что тебе привиделось? — Не знаю, это сложно объяснить… — он задумался, и надолго — так, что Мару успела присесть рядом. — Что-то вроде… видения? Или сонара. — Кто-то послал тебе сонар? — Сомневаюсь, я… это ощущалось не совсем как сонар. И оно было абсолютно бесмысленно. Никакой информации, просто вспышки света и голоса. А потом так больно, будто наизнанку выворачивает… Он припомнил сегодняшний галлюцинагенный приступ. Ему снова явилась каша из неясных сцен и голосов, кажущихся знакомыми, но он не мог припомнить, когда и где слышал их. Урушихара напрягал слух, пытаясь распознать слова, но лишь заволакивал себя большими сомнениями. Помимо голосов и скрежета криков слышался странный гул, а неестественный свет доводил до тошноты. Детали этого приступа являлись фрагментами мозайки, которые все никак не соберутся в единое целое. Затем кто-то схватил его за крылья, воображаемые, которых на деле за спиной не было, но он отчетливо их ощущал, и резко сдавил, вынуждая смолкнуть и перестать сопротивляться. А потом опять этот болезненный приступ, словно в кровь ввели смертельный яд. — С чем это связано? — Мару отвлекла его от воспоминаний. — Может ты что-то выпил? Или, например, плохо спал? — Ничего я не пил. Без понятия, отчего это началось. — Началось? — переспросила Мару, — Раньше такое уже происходило? — Один раз. Неделю назад. Мару нахмурилась. Галюцинации могли быть вызваны много чем, и вариантов было куда больше, чем просто плохой сон, лишняя капля спиртного или плохопрожаренный картофель. — Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя завтра. Если что, заскочим в больницу. Заодно проверим лоб, хотя не похоже, что там что-то серьезное. — Не надо строить из себя врача… — Но я и есть врач, — Мару усмехнулась, ущипнула Урушихару за нос. — Отдыхай. Урушихара остановил ее, как только она поднялась с кровати. — Стой, стой, подожди! — зататарорил он в спешке, держа ее за руку, — Останься тут, ладно? — Тебе сейчас лучше отдохнуть. К тому же Мао и Ашия ждут внизу, — соврала Мару, — У них будут вопросы. — Они поднимались до тебя, я слышал. Урушихара схватил ее за предплечья и посадил рядом с собой. Они оказались так близко, что Мару замерла, не зная, что делать. Мгновения, проведенные с Урушихарой наедине, были лакомым кусочком, но оставаться в комнате с ним рискованно. Сердце колотилось быстрей и быстрей из-за страха, что кто-то, кому так же не спалось, войдет и застанет их вдвоем. Еще хуже будет, если об этом прознает Тюрдис — там уж им обоим не сносить голов. А Урушихара и не думал о том, чтобы прекращать этот завораживающий момент. От него исходило тепло, и Мару ощущала его на своем лице. В который раз она подметила магнетические особенности его глаз. — Ты ведь здесь ради меня? Скажи, что ты здесь ради меня. Мару кивнула. — Вот и будь со мной, — он говорил нервно, переживал, что Мару уйдет и неизвестно когда впредь сможет уделить ему время. С ее графиком они совсем не виделись. Мару пересилила себя, оторвалась от гипноза и взглянула на дверь, но Урушихара тут же сжал ее сильнее. — Мне плевать, кто что подумает, — сказал он, — Тебе ведь тоже? Его прерывистое дыхание щекотало Мару лицо, и этот пикантный нюанс окончательно обезоруживал и лишал воли. — Да… да, хорошо. Я буду здесь. — Нас никто не увидит. — Уверен? — Да, здесь довольно темно. Он улыбнулся, радуясь, что Мару перестала рваться к выходу. Мару тоже не смогла сдержать улыбки. Темнота — такой себе комуфляж, но Урушихара был очаровательней обычного и умилял, болтая всякие глупости. — Будь со мной, пока я не усну. Он улегся в постель, не выпуская Мару из виду. Она помогла подоткнуть одеяло и вновь вгляделась в его черты. Теперь она могла четко определить, что что-то в нем от мистичного Люцифера, а что-то от Урушихары. Того, которого она постепенно узнавала лучше. — Чего ты ждешь? — спросила она, вдруг разглядев в нем надежду. Урушихара отвел взгляд, осознавая, какими влюбленными глазами сейчас смотрел на нее. — Ничего. Просто ты такая взрослая. — Что ты имеешь ввиду? — Ты стала очень… красивой. Ну, знаешь… — Да, — усмехнулась Мару, — в детстве я была той еще замухрышкой. Ты тоже очень… — Что? Мару сново улыбнулась, причем так, что утратила способность говорить на некоторое время. — Все. Урушихара с подозрением нахмурился, затем смутился с концами и отвел взгляд. — Я имелла ввиду, что в тебе все. Не пойми неправильно. Ты намного больше, чем просто красивый. Урушихара никогда не принимал комплиментов такого рода. Добавлял жару и факт того, что это сказала Мару, так интересующая его в последнее время. Хотелось зарыться под одеяло и скрыться от глаз смутьянки. — Знаешь, а я ведь уже давно убедилась, что ты самое прекрасное существо, которое я когда либо видела. — Ну все, умолкни! — шикнул Урушихара и взбил подушку, — Я спать. — Хорошо. Лю-ци-фер, — проговорила Мару по слогам. — Что еще? — спросил он, заметив, что имя ни с того ни с сего вызвало у девушки интерес. — Засыпай, свет мой. Урушихара послушно закрыл глаза. Не было сил больше это терпеть.