Соцветия лунной орхидеи

      На следующий день все вели себя так, будто ничего особенного не произошло, не поднимая темы о том вечере. А потом прошёл ещё один день, и ещё. Баовей потерялась в счёте дней. По её ощущениям — прошло около двух недель с того момента, когда Вэй Усянь предложил ей взять его за руку, и она, расстроенная, просто убежала от них.       Они вчетвером двигались всё дальше и дальше, добираясь до места назначения. А девушка всё чаще пребывала в собственных мыслях, размышляя как избавиться от того, что она чувствует при любом касании. Баовей всё повторяла себе, что всё хорошо, не стоит бояться их прикосновений, они ей зла не причинят. И хоть каждое случайное касание больше и не вызывало перед глазами ненавистное лицо Вэнь Чжао, но всё равно рождало в груди липкий налёт страха. А ещё всё чаще девушку доставал голос внутри её головы. То давая дельные советы, словно это всё ещё были её собственные мысли, то непонятно зачем вмешиваясь посреди разговоров и комментируя какие-то свои размышления. Это невероятно раздражало. Казалось, она сходит с ума, постоянно общаясь сама с собой, то мысленно, то вслух, удивляя этим окружающих.       Ночуя под открытым небом, Баовей смотрела на звёзды, наблюдая, как небесные светила мерцают в ночном мраке. Она долго не могла уснуть, всё прокручивая в голове то, что случилось за последние несколько недель. Почему эти двое так странно на неё теперь поглядывают? Почему самостоятельно, словно бы нарочно, избегают того, чтобы её касаться? Ей, конечно, так спокойнее, но… Неужели Цзян Чэн им всё рассказал? Девушка вздохнула, слушая мерный треск костра и тишину, окутывающую спящих юношей. Она чуть развернула голову, выцепив в полумраке умиротворённый профиль Лань Ванцзи и сладко сопевшего чуть неподалёку Вэй Усяня. Нет, какой смысл Цзян Чэну что-то рассказывать, да и какой резон им что-то у него вообще спрашивать? «Была бы чуть храбрее и сильнее, не боялась бы так.» — отозвалась на её мысли сущность в голове, вновь раздражая.       «Заткнись.» — так же мысленно ответила ей Баовей.       «О, это будет сложно, ты ведь не хочешь сотрудничать.»       «Твоё сотрудничество сводится к тому, чтобы просто захватить моё тело!» — скрипнув зубами, откликнулась девушка. — «И я уже говорила — я никогда этого тебе не позволю!»       Сущность в голове задумчиво цокнула и замолчала. Баовей вновь погрузилась в тишину, радуясь обретённой передышке в бесконечных перепалках.       Кое-как успокоив свои мысли, девушка задремала, слушая умиротворённое дыхание юношей неподалёку. Ей снилось как она всё бежит и бежит куда-то, куда ей просто жизненно необходимо было попасть. Вязкое топкое болото под ногами, почему-то тёмно-бордового цвета, тормозило, не давая угнаться за целью. Она видела протянутые к себе руки Лань Ванцзи и Вэй Усяня. Слышала их голоса, кричащие: «Хватайся!». И она хваталась, соскальзывала в пропасть и вновь пыталась выбраться наружу. И так продолжалось, казалось, бесконечно…       Баовей проснулась от негромких разговоров, медленно выныривая из бесконечного бега и вставая. Она чувствовала, что по ней словно проехались катком — спать на земле, хоть вокруг было и относительно тепло, было не очень приятно. А могла бы уже давно привыкнуть, за столько ночей, проведённых где попало, но только не в мягкой постели. Вэй Усянь что-то рьяно обсуждал с Цзян Чэном, сонно потягиваясь в ярких лучах рассветного солнца. Лань Ванцзи сидел на корточках и тушил костёр землёй, сгребая её палкой. Закончив гасить слабо играющие языки пламени, он бросил на Баовей быстрый взгляд и поднялся.       — Лань Чжань, постой. — сонно произнесла Баовей, а когда юноша не отреагировал, обхватила его за ладонь, останавливая.       Лань Ванцзи сперва замер, а затем обернулся, чуть удивлённо воззрившись на неё. Он перевёл взгляд на то место, где её ладонь обхватывала его, и девушка резко отпустила юношу. Она прислушалась к себе, совершенно забыв, а что именно хотела спросить. В голове крутились только мысли о том, что она его коснулась, но… не почувствовала больше страха, не ощутила тех липких щупалец, сковывающих её. Она просто… Ощутила тепло его тела, и больше ничего. Ничего, что могло бы напоминать о том, что тогда совершил этот ублюдок.       — Что? — отозвался Лань Ванцзи, чуть склонив свою голову.       — Н-ничего… — слегка рвано произнесла девушка, потому что не помнила, что именно хотела сказать. Мысли будто выветрились из головы.       В груди билась надежда. Может, она больше не будет бояться прикосновений? Может быть, всё прошло, словно дурной сон, словно простуда? Лань Ванцзи ещё секунду постоял, а потом развернулся, молча продолжая путь дальше. Вэй Усянь, всё ещё хихикающий с Цзян Чэном, заметил краем глаза их с Лань Ванцзи и вновь бросил на Баовей этот странный взгляд. И на удивление, это же сделал его брат, а затем наклонился к Вэй Усяню и тихо что-то произнёс. Юноша рассмеялся, слегка толкнув Цзян Чэна в плечо, и двинулся следом за Лань Ванцзи.       Через несколько дней, путники добрались до ещё одного поселения. Баовей пыталась найти в себе силы не отчаяться. Она хвостиком следует за юношами вот уже сколько времени, и с каждым днём ей всё больше казалось, что она и вовсе здесь… лишняя. Что она только добавляет им беспокойств, хотя ни один из них не сказал ни слова против её присутствия. И у самой девушки внутри грелось желание остаться, перевешивая всякий страх. Их общество приносило душе спокойствие. «Может если бы ты приняла мою помощь, то могла бы противостоять своим страхам, не думаешь?» — заискивающе откликнулся голос в голове.       «Нет…» — плотно сжав свои зубы, чтобы не произнести это вслух, мысленно ответила Баовей.       «Ну, ты только представь, не обуза, не лишняя, стоишь наравне со всеми, сражаешься наравне со всеми. Разве тебе не хотелось бы такого?»       Девушке хотелось. Но не такими способами. Не так, когда ты не знаешь, а не захватит ли сущность, сидящая внутри, твоё тело? Не поглотит ли полностью, упиваясь своим торжеством? Это что-то непонятное, проникшее глубоко внутрь Баовей, оно завораживало и пугало. «Возможно, стоит просто собраться с силами и рассказать об этом Вэй Ину или Лань Чжаню?» — промелькнула мысль, сквозя страхом.       «Конечно, ты можешь им рассказать, но, что если они сочтут тебя сумасшедшей и просто оставят позади?» — от прозвучавших равнодушных слов в своей голове девушка вздрогнула. — «Что если ты загубишь свою единственную возможность оставаться рядом? Кажется, ты уже вызываешь у них подозрения, они скорее всего даже не поверят тебе. А может тот, с длинной лентой, просто проткнёт тебя своим блестящим мечом, чтобы не мешала."       Баовей яростно мотнула головой. Да. Один из самых глубинных страхов, преследующих её в этой жизни — страх сломать историю. Девушка сомневалась, что спокойный Лань Ванцзи вообще обнажит свой меч против неё, но… он вполне может начать уделять ей слишком пристальное внимание. Забрать в Гусу, может даже заставить Вэй Усяня последовать за ними… Тогда, как она и так уже довольно сильно вмешалась. Пусть следуют куда нужно и живут так, как предначертано. Она, рано или поздно, разберётся со своими проблемами самостоятельно.       Голос в голове молчал. Баовей облегчённо выдохнула. За прошедшие недели сущность успела порядком надоесть ей своим непрекращающимся потоком слов. До ушей донеслись негромкие выкрики Вэй Усяня. Оказалось, пока Баовей стояла, погружённая в свои мысли, юноши уже успели довольно далеко отойти и теперь ссорились между собой. Цзян Чэн словно испарился, возможно уже давно завернул за угол, оставляя этих двоих препираться между собой. Девушка быстрым шагом направилась к ним, желая разнять назревающую ссору.       Краем глаза Баовей приметила парня, проходящего мимо спорящих Лань Ванцзи и Вэй Усяня. Он удивлённо смотрел на их ругань, но продолжал идти, не останавливаясь, и через несколько секунд поравнялся с девушкой. На секунду Баовей окунулась взглядом в тёмно-синие глаза и поспешила отвернуться, не желая вызвать внутри призрак убитого насильника. Не касание, но даже нахождение рядом других, чужих, людей могло вызвать страх. Уже дойдя до юношей, девушка услышала раздражённый тяжёлый вздох Вэй Усяня. Он махнул рукавом, уходя прочь, видимо, следом за Цзян Чэном. Немного погодя Лань Ванцзи тоже пошёл за ним, на секунду бросив на Баовей быстрый взгляд.       Втроём в тягостном молчании они добрались до таверны, где уже находился Цзян Чэн. Оказалось, что в этом месте были свободны только две комнаты, что всколыхнуло в душе каждого лёгкую панику. Баовей устало прислонилась к стене, слушая рассказ и привычно заталкивая свой страх поглубже внутрь себя. Теперь так приходилось поступать почти постоянно.       — Ничего не знаю! Я не собираюсь и сегодня ночевать под открытым небом, так что одна из комнат моя! — ворчал Цзян Чэн на предложение просто двинутся дальше, а затем добавил: — И кровать тоже моя!       — Кровать большая, — расплёлся в широкой улыбке Вэй Усянь. — Мы поместимся там и втроём!       В голове Баовей промелькнула совершенно неуместная мысль, что он имеет ввиду себя и её с Лань Ванцзи. Она слегка расширила свои глаза, чувствуя, как сердце взволнованно заколотилось. «Если бы ещё не страх вновь оказаться в мужских объятиях…» — с притворным разочарованием отозвалась сущность, показательно вздыхая в голове.       — Ну уж нет! — скрестив руки на груди, скептически произнёс Цзян Чэн, отвлекая Баовей от голоса внутри себя.       — Я останусь патрулировать снаружи. — безэмоционально откликнулся Лань Ванцзи, отведя взгляд в сторону.       — Ну вот видишь! — весело воскликнул Вэй Усянь. — Проблема отпала! Будешь спать со мной!       — Вэй Усянь, может ты тоже пойдёшь снаружи погуляешь? — скептически поднял бровь Цзян Чэн.       Тот на это только театрально возмутился, сетуя, что брат не хочет поделиться кусочком кровати. Баовей прикрыла свои глаза, выдыхая. Да, не мог же он в самом деле иметь ввиду их троих…       Спустя какое-то время путники разбрелись кто куда. Девушка, движимая желанием отдохнуть, тоже зашла в свою комнату и плюхнулась на кровать. За окном медленно садилось солнце, окрашивая окружение в кровавые нотки. Столько всего надо было осмыслить, во многом разобраться, прежде всего в самой себе. Постоянно тянущие в разные стороны сердце и разум уже начинали утомлять. А ещё этот голос… Он словно нашёптывал ей глубинные, сокровенные страхи и желания, искренне не понимая, почему она вообще себя сдерживает. Но сейчас, слава небесам, он молчал. Уснуть не получалось. Хоть измученное долгими ночёвками под открытым небом тело и нежилось в мягкой кровати, но сон всё равно не шёл.       Баовей поковырялась в своём мешочке Цянькунь, в надежде занять неуёмный разум хоть чем-то кроме насущных проблем. Рука наткнулась на книжный переплёт. Точно, учебник, так внезапно сворованный из Гусу всё ещё находился при ней. Она наугад раскрыла середину книги, проходясь глазами по нотам, а затем, ни о чём собственно не думая, достала и флейту. Музыкальный инструмент, выполненный из белоснежного гладкого материала, едва отражал закатный свет, льющийся в окно. Девушка приникла к нему губами, извлекая резкие, больно резавшие слух звуки. Не удивительно, что от такой мелодии спятил Не Минцзюэ. Ей и самой не нравилось, как это звучит.       Незаметно для себя девушка послала энергию, вплетая её в мелодию. Но не учла, что в её теле теперь помимо её родной звёздочки есть ещё и неизвестная сущность с совершенно противоположными силами, а потому, зачерпнув не из того источника, Баовей с ужасом услышала едва слышимый треск, раздавшийся вслед за этим. Она резко отдёрнула инструмент, пристально разглядывая повреждения. На гладкой поверхности спешно растекались небольшие трещины. Однако белоснежная флейта осталась цельной, лишь тонкая, словно паутина, мелкая сеточка заполонила всё тело инструмента. Девушка мягко провела ладонью по его поверхности, чувствуя мелкие неровности под кончиками своих пальцев.       — Вау… — тихо произнесла она, разглядывая свою флейту.       Её музыкальный инструмент теперь казался таким хрупким, но таким… красивым. Глубоко вздохнув, Баовей ещё раз посмотрела на музыкальный инструмент, и попробовала сыграть пару нот. Звук оставался чистым, несмотря на повреждения. От того, что флейта всё ещё исправна, девушка ощутила облегчение. Не хотелось бы сломать её. Подарок от первого друга в этом мире был очень ценным, чтобы просто так не обращать внимания на трещины, но... Он словно был безнадёжно испорчен, повторяя внутреннее состояние самой Баовей, которое вылилось в мелкие повреждения, но при этом флейта не потеряла своего изящества и очарования, сохранившись в почти первозданном виде. Девушка понадеялась, что и она сама не потеряет в череде проблем саму себя. Мелкие трещинки паутинкой расползались в разные стороны, формируя узор. Они были не глубокими, ко, казалось, что расчерчивали всю поверхность от начала и до конца. Будь флейта обычной, а не заклинательской то... девушка даже боялась представить, что могло бы с ней произойти от неконтролируемого и неправильного потока энергии. А на данный момент инструмент выглядел вполне целым, на первый взгляд способным проигрывать мелодии.       Вооружившись внезапной мыслью, Баовей убрала сборник назад, а затем широко распахнула окно и села на подоконник, свешивая ноги в ночную темноту. Она вновь приникла губами к музыкальному инструменту. Нежная мелодия потекла по воздуху, постепенно погружая девушку в спокойное умиротворение.       — Красиво! Что за мелодия? — прямо перед её глазами резко возникло лицо Вэй Усяня, свешивающегося с крыши вниз головой.       — Господи! — воскликнула Баовей, отшатываясь и теряя равновесие.       Юноша мгновенно среагировал, протянув руку и хватая её за запястье. По телу разлилось покалывание от жара его пальцев. На лице Вэй Усяня промелькнуло испуганное выражение, и он быстро произнёс:       — Не бойся! Я тебя не трону! Всего лишь не хочу, чтобы ты упала.       Баовей и сама это понимала, удерживаясь только благодаря его помощи. На секунду она тоже подумала, что вновь испугается прикосновения. И возможно так и случилось бы, будь на его месте кто-то другой, по типу Цзян Чэна. Но… это и правда был Вэй Усянь, и он всего лишь хотел помочь, а потому сердце колотилось только от внезапности его появления. И он, и Лань Ванцзи за эти недели настолько ненавязчиво находились рядом, оберегая её, что девушка готова была довериться им целиком. Они не сделают ей больно, теперь это осознание дошло и до её души. Юноша, заметив, что она не вырывается, медленно потянул Баовей на себя, помогая удержать равновесие, а затем исчез из поля зрения.       — Прости. Я не хотел тебя напугать. — раздался чуть виноватый голос сверху. — Думал, ты стоишь возле окна…       Баовей смотрела на своё запястье, всё ещё чувствуя на себе его крепкое, но нежное прикосновение. Сердце в груди всё никак не хотело успокаиваться, но вовсе не от страха, а больше от волнения. Эфемерное ощущение его касания грело, убаюкивало, заставляло забыть о страхах. Девушка провела кончиками пальцев по запястью, словно напоминая себе — это было, и ей не страшно. Это так...       — Сыграй ещё. — тихо попросил Вэй Усянь, прерывая мысли и наблюдения девушки.       Спустя секунду по воздуху вновь разлилась нежная мелодия, захватывая сердца. Баовей и сама не заметила, что играет песню, спетую Лань Ванцзи в пещере с Черепахой Губительницей. Это первое, что пришло ей в голову, когда Вэй Усянь попросил поиграть ещё, и она поддалась этому порыву. Потакая и его желанию, и своему. Ночной ветер слабо трепал её волосы, пальцы скользили по ставшей неровной поверхности инструмента, помогая извлекать лёгкие, нежные аккорды. Звуки, мягкие и умиротворённые, заполнили пространство вокруг, словно отражение собственных мыслей, руша страхи о неисправности музыкального инструмента. И казалось весь мир замер, вслушиваясь в гладкое звучание флейты.       Баовей закрыла глаза, погружаясь в эту музыку, в эти чувства, в этот момент. И сейчас ей было всё равно, что она может сломать всю историю, что Вэй Усянь не помнит этой песни, что где-то там Лань Ванцзи возможно тоже слышит распространяющуюся по воздуху мелодию. Ей хотелось только насовсем раствориться в этом мгновении, где вокруг властвует ночь, где не приходиться думать или бояться, а просто слушать невероятно красивое звучание собственной флейты, проникаясь нежными отзвуками мелодии, предназначенной для Вэй Усяня.       И девушка всё продолжала играть, а музыка плавно текла, сливаясь с тёмным ночным небом, в глубине которого мягко мерцали звёзды. И сейчас ей казалось, что не только Вэй Ин, что и Лань Чжань находится сейчас где-то поблизости. В сердце разливалось тепло, девушка отдавала себя звучанию, погружаясь всё дальше в эти эмоции, захватившие сознание. И сейчас, в этот самый момент, ей казалось, что когда-нибудь действительно будет всё хорошо. Когда-нибудь больше не придётся бежать, сломя голову, спасать и защищаться, не придётся страдать. Казалось, что в конце концов останутся только юноши — счастливые, скреплённые этой мелодией, лёгкой, почти волшебной. И сейчас она играла её не столько для самой себя, сколько для них двоих.       Баовей настолько погрузилась в свою же игру, что затерялась в череде нот и ощущений. Доигрывая песню, она приоткрыла глаза, выныривая из неё. А затем в шоке застыла, смотря на инструмент в своих руках — там, на поверхности, в мелких прорезях сверкало золотом. Она и не заметила, что, погрузившись в нежную песню, пустила по инструменту духовную энергию. На последней ноте, на секунду застыв, свечение исчезло.       Баовей притихла, чувствуя разливающуюся внутри нежность и спокойствие. Казалось, сердце сейчас разорвётся от раздирающих его эмоций, однако в голове было полное спокойствие, и даже сущность не трепала нервы. Глубоко вздохнув, девушка облокотилась на оконный проём, смотря вдаль на то, как почти полная луна освещает окрестности, окрашивая листья деревьев в мягкое голубоватое свечение. Говорить ничего не хотелось, и Вэй Усянь, сидевший на крыше, тоже молчал. Возможно, он давно уже ушёл, посчитав её игру не слишком занимательной. Но отчего-то, девушке казалось, что это не так. Казалось, что он всё ещё сидит там. Чтобы подтвердить свою догадку, Баовей заткнула флейту за пояс, и, привстав, зацепилась пальцами за черепицу, собираясь тоже забраться на крышу. Немного перегнувшись, она увидела протянутую раскрытую ладонь Вэй Усяня.       — Помочь? — тихо спросил он, глядя своими пронзительными серыми глазами, мягко мерцающими в лунном свете.