I’m More Than This Body of Mine

В следующий вторник, через полторы недели после их первого визита, Эбби и Нил снова сидели в кабинете Гвен, терпеливо ожидая, пока она придет и начнет прием. Когда она наконец зашла, на ее лице была широкая улыбка, а губы произнесли «У меня хорошие новости! Пойдемте.» Они последовали за ней по извилистым коридорам в большой кабинет с расставленным повсюду оборудованием для тренировок. Она отвела их в уголок, велев сидеть и ждать. Затем она – ушла? – но не прошло и пяти минут, как вернулась, держа в руках странное устройство: параболоид телесного цвета, соединенный с металлическим шестом каким-то шаровым креплением. — Хочешь примерить? — спросила Гвен и протянула ему устройство, широко и заразительно улыбаясь. Почувствовав воодушевление, Нил кивнул и начал следовать инструкциям Гвен, внимательно наблюдая, как она проверила его термоусадочный носок и надвинула параболоид на его культю, корректируя там, где надо. Вскоре она закончила и надела его ботинок на ступню протеза. Нил почувствовал, как у него перехватывает дыхание. У него появилась нога. Он мог ходить. В это было трудно поверить. В жизни Нила редко случалось что-то хорошее, поэтому тот факт, что он был здесь и получал свой протез, был невероятен. Гвен подтолкнула его вперед в инвалидной коляске к параллельным брусьям, протянутым горизонтально к полу. Она поставила его на тормоз, а затем помахала нескольким своим коллегам. Они окружили его, а Гвен тем временем прошла между брусьями и села на корточки перед Нилом. — Ну вот и все, — сказала она. — Готов? Нил кивнул, от волнения кружилась голова. — Я готов. — Хорошо, — сказала Гвен, радостно взглянув на него. — Эти ребята здесь только для того, чтобы поймать тебя, если будешь падать, ладно? — подождав, пока Нил кивнет в знак понимания, она продолжила. — Возьми меня за руки, я помогу тебе встать. Нил так и сделал. Он схватил ее руки, а затем усилил хватку, когда понял, что разучился стоять на двух ногах. Нилу потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к этому ощущению и привыкнуть к нагрузке на культю. — Все в порядке? — спросила Гвен, внимательно оглядывая его протез. Нил попробовал опереться на него чуть сильнее. — Он, кажется, немного высоковат. — Сядь, сядь. Дай-ка я поправлю. — Нил осторожно сел, наблюдая, как руки Гвен умело укорачивают высоту устройства и устанавливают нужную. — Попробуй еще раз, — сказала она, вставая, — посмотрим, сработало ли. Он снова схватил ее за руки и встал. Как только он это сделал, как только смог ровно стоять без ее помощи, Нил ослабил хватку, которой вцепился в руки Гвен, и взялся за брусья по бокам от себя. — Лучше? — спросила Гвен. Нил кивнул, пытаясь привыкнуть к ощущению протеза. Гвен отошла на пару шагов назад, выставив руки вперед, словно готовилась поймать его. Один из ее коллег стоял позади Нила, чтобы удержать его, если он упадет назад. Нил быстро понял зачем это нужно, когда попробовал шагнуть вперед правой ногой и на долю секунды перенес весь свой вес на левую, прежде чем поставить правую на пол. Гвен быстро подскочила и взяла его за талию, чтобы помочь ему найти равновесие. — Все нормально, — сказала она. — Все нормально. Попробуй еще раз. Нил кивнул, сделав долгий и глубокий вдох, затем кивнул еще раз. Он сделал микро-шаг правой ногой, продержав ее в воздухе чуть дольше полсекунды, небольшой шаг левой ногой, пытаясь привыкнуть к тому, как устройство сгибалось в районе колена, затем еще один микро-шаг правой ногой, и наконец дошел. Гвен махнула одному из своих коллег, и к нему сзади подкатили инвалидную коляску, в которую он с радостью рухнул. — Ты очень хорошо справился, — похвалила она, откатывая его обратно в тот угол, где они до этого сидели. — Это было невероятно. Не то чтобы Нил согласился, ведь он не думал, что три еле-еле получившихся шага – это повод для такого восторга, но заразился ее энтузиазмом, от которого у него не было иммунитета. — Да, наверное. Они остановились около Эбби, выглядящей вне себя от радости. — Я так горжусь тобой, Нил, — сказала она, когда Гвен начала осторожно снимать протез. Нил улыбнулся, наблюдая за работой Гвен; она передала протез кому-то другому и вытолкнула Нила обратно в коридор. Затем провела их обратно в тот же кабинет, что и раньше. — Хорошо, итак, — начала Гвен, когда они уселись. — Твой протез будет готов примерно через… две недели? Поэтому… — Подождите, — прервал ее Нил. — Я думал, это и был мой протез. — Оу, — удивилась Гвен. Она выглядела так, будто не знала, как сообщить ему душераздирающее известие. И Нил почувствовал, как разбивается его сердце, когда она сказала: — Это был не твой протез. — Что? — произнес Нил, почти не слышащий собственный голос из-за шума крови, хлынувшей ему в уши. — Считай, что это был прототип. Люди, которые изготавливают тебе протез, сначала сделали пробный, чтобы убедиться, что он подходит к твоей культе, имеет нужную высоту и хорошо сидит. На основе этих данных они сделают тебе настоящий протез, который ты сможешь носить постоянно, — объяснила Гвен, но Нил ее не слышал. Нил ее не слышал из-за звука шагов, раздающихся в коридоре, чьего-то шепота, приглушенных выстрелов в пустых комнатах, криков и плача, и мамы, кричащей ему пошевеливаться, и ножа, воткнутого ему в живот, из которого хлестала кровь, и пятен крови… — …Нил Джостен. Ты – стартовый нападающий команды Лисы Университета Пальметто. Ты в Южной Каролине. Ты в безопасности. Тебя зовут Нил Джостен. Ты – стартовый нападающий команды Лисы Университета Пальметто. Ты в Южной Каролине. Ты в безопасности. Тебя зовут Нил Джостен. Ты… Голос звучал ритмично, с устойчивой интонацией; он был ровным, бесстрастным. Это был Эндрю. — …ндрю? — сквозь туман пробормотал Нил. — Нил, — отозвался Эндрю, и Нил понял, что Эбби, должно быть, позвонила ему, или, может, Нил сделал это сам, пока его мозг был охвачен паникой. Это не имело значения, ведь Эндрю был на связи. Они были живы и в безопасности. Это все, что имело значение. Эндрю молчал. Он не стал требовать объяснений и спрашивать, в порядке ли Нил. Просто ждал на другом конце линии, его ровное дыхание наполняло тишину вместо шагов, криков, выстрелов и... — Ты в порядке? — спросил Нил, неосознанно вцепившись в телефон мертвой хваткой. Эндрю сделал паузу, словно ожидая, что Нил сам ответит на вопрос или скажет что-нибудь еще. Но так больше ничего и не услышав, Эндрю ответил: — Да. Он не стал задавать Нилу тот же вопрос – ответ был очевиден – но после этого  напряжение начало постепенно стекать с тела Нила. — А все остальные? — Все в безопасности, — подтвердил Эндрю. Возможно, таким образом он пытался отвлечься от собственных проблем, но слышать о том, что все остальные в порядке, было достаточно для Нила, чтобы наконец расслабиться. С ними все было хорошо. Вновь возобновилась тишина, прерываемая лишь дыханием Эндрю. Это было приятно. Это заземляло. Это было именно то, что нужно Нилу. — Увидимся дома? — спросил Нил. — Да, — ответил Эндрю и завершил звонок. Оторвав телефон от уха, Нил уже чувствовал себя более уверенно и лучше контролировал свое тело. Он сделал еще один глубокий вдох, готовясь объясниться, но внезапно понял, что в кабинете никого не было. Что произошло? Никогда, никогда раньше Нил не отключался и не был охвачен ужасом настолько, чтобы не заметить, как меняется окружающая его обстановка. Эта мысль почти что снова вывела из строя его и без того встревоженный разум. Если он был до того ослеплен своим ужасом перед событиями, скрытыми мраком прошлого, что был не в силах замечать происходящее вокруг себя, то как бы он смог препятствовать вызовам настоящего и будущего, с которыми ему, несомненно, придется столкнуться? Как он сможет обезопасить других? Как он сможет обезопасить себя? Бегство перестало быть вариантом – для этого нужно хотя бы уметь ходить – и Эндрю не всегда был рядом. Для Нила было глупо так сильно полагаться на другого человека, особенно после своей матери; Эндрю не мог помочь ему в любой момент, и рассчитывать на него 24 на 7 было нереально. Нил должен был научиться сам заботиться о себе, прежде всего потому, что все остальные сбежали бы, передав его кому угодно, лишь бы им не приходилось решать его проблемы. Не то чтобы Нил винил их; он и сам с радостью отдал бы себя кому-нибудь другому, кто смог бы справиться со множеством его проблем. Он крепко сжал телефон в ладони, впившись в него пальцами, вероятно, слишком сильно, и бросил все силы на то, чтобы замедлить бешеное сердцебиение, считая до десяти на всех языках, которые знал. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Eins. Zwie. Drei. Vier. Fünf. Sechs. Sieban. Acht. Neun. Zehn. Un. Deux. Trois. Quatre. Cinq. Six. Sept. Huit. Neuf. Dix. Uno. Dos. Tres. Cuatro. Cinco. Seis. Siete. Ocho. Nueve. Diez. Uno. Due. Tre. Quattro. Cinque. Sei. Sette. Otto. Nove. Diechi. Jedna. Dva. Tři. Čtyři… Дверь открылась. Нил резко вскинул голову, и телефон упал ему на колени. — Эй, Нил, — мягко сказала Эбби, пытаясь подбодрить его, но вместо этого выглядя так, словно была готова заплакать. — Мы можем снова войти? Нил судорожно кивнул, и Эбби с Гвен быстро вошли в комнату и заговорили между собой, завершая прием. Он не услышал ни единого слова, каждый звук влетал в одно ухо и вылетал из другого, ни на секунду не задерживаясь в его голове. Их путь из больницы в дом Эбби, напоминавший размытое пятно, показался ему слишком быстрым и вместе с тем недостаточно долгим. Он чувствовал себя так, будто у него ломка, но не знал почему. Все это не имело смысла. Он был в порядке. У него не было причин для паники. Он выжил. Он пережил своего отца и больше не скрывался от серийного убийцы, который хотел, чтобы он умер медленной, мучительной смертью. К тому же, Нил только потерял ногу. Есть люди, пережившие худшее. Он их видел. Он помнил крики, мольбы, слезы, разбросанные конечности, когда смотрел, как его отец рубит людей на части. Он помнил разрезанное на куски тело в Восточной башне стадиона Эвермор, на которое он смотрел вместе с Кевином и Рико. Он помнил, как его загнали в подвал и посадили на стул, а Лола держала руку на его плече и направляла нож ему в спину, пока отец подробно объяснял, как расчленять человека, обещая однажды научить его. Он помнил долгие, ужасающие ночи в бегах после того, как он сам или мама кого-то убивали, и им приходилось избавляться от тела, сжигая его в кислоте, бросая в мусороуборочную машину или разрубая его конечность за конечностью, сустав за суставом. Нил не разделил судьбу этих гниющих трупов. Он выжил. Да, он лишился ноги, таким же образом, как некоторые из тех мертвецов, но он выжил. Никто из тех, кого он видел умирающими, не мог похвастаться тем же самым, ведь они были мертвы, а Нил не был. И это радовало. Конечно, по ночам его все еще мучили кошмары, и он впадал в панику из-за, казалось бы, случайных вещей, и все еще искал глазами выходы каждый раз, оказавшись в новом помещении, и все еще хранил глубоко в мозгу план побега, и иногда он так натурально ощущал свою ногу, будто она все еще на месте, и иногда он плакал, вспоминая ту ночь в Балтиморе, и иногда забывал, что его отец и мать были мертвы, и… Но он был в порядке. Не было причин беспокоиться. У него все было под контролем. Определенно. На сто процентов. Абсолютно… — Перестань думать так громко, у меня от тебя болит голова, — произнес голос, вернув Нила в сознание. Это был Эндрю. С каких это пор Эндрю сидит в гостиной? С каких это пор Нил сидит в гостиной? Он был в машине и ждал, пока Эбби достанет его инвалидную коляску… Дерьмо. Должно быть, он отключился. — Идиот, — сказал Эндрю, видимо, думая о том же. Этого было достаточно, чтобы напряжение начало покидать плечи Нила, и своеобразный комфорт, который обеспечивал ему Эндрю, начал его расслаблять. В коридоре послышались шаги, и в проеме арки показалась Эбби, прижимавшая телефон к уху, после чего развернулась и направилась к лестнице. — Я не знаю… Просто волнуюсь за него… — ее голос затих и эхом разнесся вслед за ней по пустому дому. Пустому. Еще одна вещь, которую он не заметил. — Где Ники и Кевин? — спросил Нил, снова обращаясь к Эндрю. — Кевин не прекращал ныть, и они поехали на корт, — скучающе ответил Эндрю. — Но я думал, — начал Нил, сделав паузу, чтобы покопаться в памяти, вялый разум усложнял попытку. — Я думал, тренер запретил всем выходить на корт первые три недели лета? — Я не скажу, если ты не скажешь, — тихо сказал Эндрю, словно секрет или сговор, который нужно держать в тайне. Соглашаясь с ним, Нил ухмыльнулся, слегка, но с воодушевлением: — По крайней мере, нам теперь не придется слушать его нытье. Эндрю взял с кофейного столика стакан и поднял его в знак согласия с Нилом.

* * *

Весь ужин состоял из громкой болтовни Кевина о новых принадлежностях, которые они с Ники купили – Нил определенно не завидовал тому, что они могли пойти купить экси-снаряжение… ну, если честно, может, немного завидовал, но это было нормально – и беспокоящейся Эбби. Она постоянно то кидала на Нила тревожные взгляды, то ежеминутно смотрела на дверь, будто кого-то ожидая. Когда в дверь позвонили, Эбби тут же вскочила со стула и торопливо побежала открывать. Было слышно, как она обменивалась тихими фразами со своим гостем, но Нил ничего не разобрал. Он доел свой ужин и поехал на кухню, чтобы поставить тарелку и столовые приборы в раковину. Когда он обернулся, рядом с Эбби стояла Бетси Добсон. — Здравствуй, Нил, — тепло поздоровалась Бетси. — Как твои дела? — Порядок, — коротко ответил Нил. Если это было то, что он думал, если Бетси здесь, чтобы заставить его пойти на нежелательный сеанс терапии, то он не станет облегчать ей задачу. Бетси либо не заметила, либо ее это не волновало, хотя Нил подумал, что, возможно, она выдавала последнее за первое. — Я хотела бы поговорить с тобой, если ты не против. Один взгляд на лицо Эбби дал ему понять, что ответ «нет» не принимается. — Ладно, — сказал он и последовал за Бетси в гостиную. Эндрю прошел мимо них, сжал плечо Нила, повернулся и направился в спальню. Нил не был уверен, было ли это сжатие демонстрацией поддержки или просьбой не облажаться. Бетси села в одно из кресел, а Нил не стал пересаживаться из своей инвалидной коляски, предпочитая оставить себе возможность быстро свалить, чем демонстрировать хорошие манеры и тому подобное дерьмо. — Знаешь, зачем я здесь? — спросила Бетси, скрестив ноги и сложив руки на коленях, явно стараясь выглядеть как можно более неопасной. Врачи, у которых он был, особенно Айад, упоминали о пользе посещения терапевта, говоря, что ему было бы полезно раскрыть эту травму или о какой-то подобной психологической ерунде, которую хотели ему навязать. — Вывести меня на разговор о потере ноги? — Да, — сказала Бетси, кивнув головой в ответ. — Но еще и потому, что Эбби попросила меня приехать. Это заставило Нила замереть. Эбби попросила ее приехать? Но зачем? Должно быть, он выглядел особенно растерянным, потому что Бетси нежно улыбнулась, от чего морщины у ее глаз стали отчетливо видны. — Она беспокоится за тебя. Она сказала, что у тебя сегодня была паническая атака. Хочешь поговорить об этом? Нил едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Он должен был предвидеть это. — У меня был назначен прием, во время которого, как я думал, мне поставят протез, но на самом деле это была всего лишь предварительная примерка. Ничего страшного, я слишком остро отреагировал, вот и все. Я в порядке. Бетси хмыкнула. Она, не отрываясь, смотрела ему в лицо, но было очень заметно, как сильно ей хотелось взглянуть на его культю. Но она не стала, вместо этого продолжив. — Она сказала, что ты позвонил Эндрю, и он помог тебе успокоиться. Это был не вопрос, поэтому Нил не посчитал нужным отвечать. — Как Эндрю? — наконец спросила она. — Вы разговариваете с ним каждую неделю. Разве вы не должны знать? — выстрелил в ответ Нил. Вместо того, чтобы отстраниться, вместо того, чтобы съежиться и отступить, она снова улыбнулась. Это вызывало тревогу. — Да, но я спрашиваю тебя. Нил взглянул на камин, думая, какой ответ будет достаточно кратким и резким, чтобы дать ей понять, как сильно он не хочет с ней разговаривать. — Он помогает мне с тем, что я больше не могу делать сам. — С чем, например? — очевидно, его ответ был недостаточно кратким. — Помогает мне передвигаться, приносит мне вещи, если я сам не могу, помогает мне в душе… — он прервался, широко раскрыв глаза, когда понял, что только что сказал. — Я не это имел в виду, — выпалил он. Он не мог поверить, что ляпнул это перед одним из самых важных людей в жизни Эндрю. — Просто трудно принять душ, когда у тебя только одна нога, и он облегчает мне задачу. — О, я уверена, — усмехнулась Бетси. Лицо Нила, казалось, пылало огнем. — Что еще Эндрю для тебя делает? Нил подумал о последних нескольких неделях, о том, как Эндрю его поддерживал, о том, как сильно Эндрю заботится и какими способами это выражает. — Иногда он просто сидит со мной. Мы не разговариваем, но все же он здесь, и иногда просто приятно находиться рядом друг с другом, — начал Нил, и на его лице появилась присущая только ему форма улыбки. — Вы знали, что он бросил курить? — вдруг спросил он. — Я никогда не думал, что он это сделает, но очевидно, что курение с ампутированной конечностью может повысить вероятность повторной ампутации. Хоть это и не он потерял ногу, он все равно бросил курить ради меня. И всякий раз, когда другие переусердствуют или заходят слишком далеко, он вмешивается и мгновенно ставит их на место. Он очень заботливый и добрый, и я не понимаю, как можно называть его монстром, ведь он полная им противоположность. — Я буквально вырос среди монстров, поэтому, кому, если не мне, знать, что Эндрю совсем на них не похож. Он заботится о других, даже если почти ничего не получает в ответ. Он проявляет свою привязанность с помощью незаметных поступков, которые можно легко пропустить, но они очень много значат из-за того простого факта, что Эндрю вообще в принципе старается быть ласковым. — Он потрясающий, он добрый, и я его… — он не имел права произносить это маленькое слово из пяти букв. Еще нет. Не так скоро. Не тогда, когда это еще было «ничем». Когда-нибудь, может быть, возможно, желательно, но не сейчас. — Он мне очень нравится. Бетси с нежностью посмотрела на него. — Это хорошо, Нил. Я рада, что в твоей жизни есть такой человек. Нил постучал пальцем по бедру – с каких это пор он повторяет за Эндрю движения? – и промолчал. Ему не нужно было больше ничего говорить. — Могу я спросить тебя о сегодняшней панической атаке? — любезно поинтересовалась Бетси. — Нет, — ответил Нил твердо и решительно. Он не хотел это обсуждать. У него был неудачный день, вот и все. Ничего особенного не произошло. В следующий раз он возьмет себя под контроль. Не то чтобы потеря ноги была большим событием или что-то в этом роде, не тогда, когда у многих других людей ситуация обстояла намного хуже, чем у него. Он был в порядке, и будет в порядке и дальше. Говорить об этом нет нужды. Воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием огня в камине. — Я обещала Эбби, что поговорю с тобой, — сказала Бетси, глядя на пламя, и Нил слегка упал духом, — но я никогда не упоминаю, о чем именно. Если захочешь поговорить о случившемся, или об Эндрю, или о чем угодно, не стесняйся. Нил подумал об ее предложении. — О чем угодно? — уточнил он. — О чем угодно, — подтвердила Бетси, еще раз взглянув на него. После некоторой паузы Нил начал говорить с ней об экси. О поездке Ники и Кевина за дополнительной экипировкой, опустив тот факт, что хотел бы поехать с ними, и о предстоящем сезоне, опустив тот факт, что все еще боялся, что, возможно, никогда больше не сможет играть, и о том, как хочет, чтобы команда вышла в плей-офф весной, опустив тот факт, что это было необходимо, если Нил к этому времени на следующий год собирался оставаться в живых. Бетси слушала, время от времени вставляя реплики, но ни разу не дала совет или типичный комментарий, как могла бы в качестве терапевта. Это было похоже на разговор с другом. На удивление, это не было ужасно, и к концу разговора Нил каким-то образом почувствовал себя более спокойным; он поехал вслед за Бетси и попрощался у двери, закрыв и заперев ее, как только она ушла. Нил направился к своей спальне. Он собирался сообщить Эндрю, что его маленький сеанс с Бетси прошел в целом положительно, и хотя он все еще был против терапии, возможно, Бетси была не так уж и плоха.