Ink Blotted Memories [Запятнаные чернилами воспоминания]

Эндрю

Ники Хэммик вошел в жизнь Эндрю достаточно быстро, он чуть не пропустил это. Он прибыл в город за день до похорон Тильды, и Эндрю слушал, спрятавшись на лестнице, пока тот с Лютером спорил на крыльце. Судя по всему, Аарон звонил Ники несколько ночей назад, приглашая его приехать. До этого момента никто не рассказывал Ники о Тильде, и он забронировал первый рейс. — Как ты мог не сказать мне, что тетя Тильда умерла? — Ники звучал так, будто вот-вот заплачет, но трудно было сказать наверняка: Эндрю его не видел. — Мы семья! — Мы перестали быть семьей, когда ты снова отвернулся от Бога, — сказал Лютер. Послышался звук, словно кто-то задыхался или из него выбивали дыхание. — Где мои кузены? — Не здесь. Эндрю добавил «лжец» к растущим причинам, по которым он ненавидел Лютера. — Я попрошу тебя уйти только один раз, Николас. Последовала пауза, а затем шёпот, что Эндрю едва не пропустил: — Я не позволю тебе оставить их себе. Я уже начал оформлять документы; я не могу позволить тебе сделать с ними то, что ты сделал со мной. И, о, разве это не интересно? Этого было почти достаточно, чтобы Эндрю встал со своего места, чтобы увидеть, кто этот его кузен. Но он был чужаком, и Эндрю не доверял ему. Никто не бросал все ради двух детей, которые были на другом конце света. Не без того, чтобы не ожидать чего-то взамен. Дверь захлопнулась, и Мария тут же заговорила: — Полагаю, если понадобится, мы сможем их разделить. Мы все еще можем спасти Аарона. Эндрю вернулся наверх. В его животе царил знакомый гнев при мысли о том, что они могут разлучиться. Он никогда не позволит этому случиться. Аарону не нужны были Хэммики; Эндрю прекрасно справлялся с защитой без их помощи. Тильда ушла, и теперь ему просто нужно было снять своего близнеца с таблеток, чтобы он мог отучиться остаток старшей школы. Если Аарон сделает так, как сказал Эндрю, возможно, он сможет спасти достаточно себя, чтобы сделать что-то большее в своей жизни. Эндрю обещал поддерживать его до окончания школы, и он собирался сделать так, чтобы это произошло. После этого ему было все равно, что будет делать Аарон. Он снова нашел своего близнеца, лежащего на кровати, с изнеможденным и усталым лицом. В груди Эндрю что-то мелькнуло, и он на мгновение понял, что это раздражение. Эндрю было ясно, что Аарон выбрал Тильду вместо него, и острое чувство в груди не позволяло Эндрю смотреть на него большую часть времени. Он сделал, как и обещал, и устранил обидчика Аарона, и у Аарона хватило наглости сломаться из-за этого; заплакать по ней, как будто она была той, на кого стоило тратить энергию. Эндрю не мог этого вынести. Но это не означало, что Аарон не был его сыном, и Эндрю не позволял Лютеру прикасаться к нему. Дождавшись темноты, Эндрю выскользнул из дома и пошел в парк в нескольких кварталах отсюда. Устроившись на качелях, он достал телефон и позвонил Гриру. Тот ответил на третий звонок. — Эндрю, как дела? — Ладно, — сказал Эндрю, упираясь пальцами ног в песок и осторожно покачиваясь. –,Тильда умерла. Он слышал, как мозг Грира заглох и перезагрузился. — А. Хорошо. И это хорошо? Эндрю пробормотал: — Да. Но теперь Лютер пытается заманить Аарона и меня. — И ты ему не доверяешь, — это не было сказано как вопрос, поэтому Эндрю не стал утруждать себя ответом. — О чем ты думаешь? Эндрю, потратив немного времени на то, чтобы привести мысли в порядок, наблюдал за мерцанием уличного фонаря вдалеке. — Мне было бы трудно, — начал он медленно, — стать эмансипированным. — Скорее всего, — согласился Грир. — У тебя криминальное прошлое, что не помогает. Если бы у тебя была работа, место для проживания и хорошие характеристики, это могло бы помочь. Это лучший вариант? Он не был снисходительным, просто любопытным, и Эндрю это оценил. — У меня есть кузен, — сказал он после паузы, — который приехал из Германии. Я слышал, как он говорил Лютеру, что подал заявление на опеку. — Ты тоже ему не доверяешь, — заметил Грир. — Почему? Эндрю пнул песок: — Я не знаю его мотивов. Я не знаю, какой он. Я не могу доверить ему Аарона. Грир напевал, и Эндрю слышал, как постукивает его ручка. — Если бы ты узнал его поближе, ты бы почувствовали себя лучше? — Когда Эндрю не ответил, он продолжил: — Ты чувствуешь, что выбираешь между известной опасностью и неизвестной. — Если собираешься искать ответы, используй наживку получше, — прорычал Эндрю. Ручка продолжала стучать: — Отвечать не обязательно, но я почувствовал необходимость спросить. Я мало что могу сделать для тебя отсюда, но могу дать совет, — Эндрю хмыкнул, показывая, что слушает. — Узнай своего кузена, прежде чем что-то решать. Семья означает разные вещи для разных людей. Он может хотеть заботиться только о вас, — Эндрю усмехнулся, но Грир невозмутимо продолжил: — Принятие безопасного места для тебя и твоего брата может дать больше возможностей, чем если бы ты попытался быть сам по себе. Ты всегда можешь использовать эмансипацию как запасной план, если нужно. Эндрю не мог не согласиться с этой логикой. Пока он думал над аргументом, телефон запищал. Отодвинув его от лица, он увидел на экране звонок с неизвестного номера. Возникло любопытство, но у него были более важные вещи, о которых стоило беспокоиться, чем то, что, вероятно, было неправильным набором номера. Он проигнорировал это. Когда Эндрю промолчал, Грир продолжил: — Если он думает о том, чтобы перевезти тебя в Германию, я мало что знаю о том, что ему понадобится. Но если твой кузен хочет остаться в США с тобой, я бы порекомендовал ему найти работу и место для проживания для всех вас. Это также помогло бы ему предоставить доказательства того, почему он будет лучшим опекуном, чем Лютер. Тебя и Аарона спросят о твоем мнении по этому поводу, но я не знаю, какое влияние вы двое будете иметь в конечном итоге, — в его голосе был легкий извиняющийся тон, когда он сказал последнюю часть. Эндрю решил проигнорировать это. Его мнение не имело значения, не было для него новой концепцией. Телефон снова запищал. Один пропущенный звонок. — Я не буду жить с Лютером. — Хорошо, я поработаю над рекомендацией для тебя, если она тебе понадобится. — Ладно, — Эндрю не поблагодарил его. Он не просил об этом. Но что-то потеплело в его груди, и он не знал, что это было. Вместо того, чтобы попытаться понять, он повесил трубку. Ночь тогда была тихой, и он сидел на качелях, пока холод не заставил его вернуться назад. Похороны были катастрофой. Эндрю был почти уверен, что большинство присутствовавших не знали Тильду и были там только из-за Лютера и Марии. Отказ Аарона общаться с кем-либо только подтверждал его теорию, хотя Аарон обычно был лишь немного более общительным, чем сам Эндрю. Это должен был быть закрытый гроб, и Аарон, казалось, разрывался между желанием быть рядом с ним и желанием сохранить как можно большее расстояние между ним и собой. Эндрю прекрасно сидел в заднем ряду скамей, ожидая пока все это закончится, и позволил себе стать якорем для своего близнеца. Ники пришел незадолго до начала службы и сразу привлек внимание Лютера и Марии. Эндрю видел их неодобрение по поводу появления сына, но они не могли попросить его уйти перед всеми. Эндрю был почти впечатлен. Кузен Эндрю был темным, тогда как Аарон и Эндрю были светлыми: вьющиеся темные волосы, зачесанные назад, глубокие карие глаза и кожа ближе к каштановой, в отличае от бледных лиц близнецов. Он также был выше их чуть ли не на фут; в общем и целом он явно унаследовал больше от Марии, чем от Лютера. Когда Ники вошел в церковь, он немного замешкался, его взгляд заметался, задержался на родителях, прежде чем упал на Аарона и Эндрю. Изменение в его лице было мгновенным. Печаль и боль были замаскированы улыбкой и прищуренными глазами. Эндрю не доверял никому, кто мог так легко надеть маску. При приближении Ники Аарон немедленно встал, чтобы поприветствовать его. Ники быстро обнял Аарона, как только тот оказался достаточно близко: — Привет, Аарон, прости, что я вчера тебя не увидел. На лице Аарона промелькнуло замешательство, но оно не могло устоять перед тягой к таблеткам, которые Эндрю наблюдал за тем, как он их глотал ранее. — Все в порядке. Спасибо, что пришёл. Ники повернулся к Эндрю с улыбкой: — Привет! Ты, должно быть, Эндрю, я твой кузен Ники. Он протянул Эндрю руку для пожатия, но Эндрю не удостоил ее даже взглядом. — Не беспокойся, — проворчал Аарон, и улыбка Ники дрогнула, когда его рука опустилась. Он не пытался приблизиться к гробу или к своим родителям. Эндрю захотелось выкурить сигарету. Наблюдать, как Тильда падает на землю и покрывается грязью, было самым приятным опытом, который Эндрю когда-либо испытывал. Он едва сдержал улыбку на лице. Когда они уходили, Аарон следовал за Ники, а Эндрю отказывался держаться подальше от своего близнеца, их остановил Лютер. Он холодно посмотрел на Ники, его губы сжались в неодобрительную линию. Он повернулся всем телом, полностью отвергая его, и Ники сдулся, его осанка стала сутулой, а голова опустилась. Если он действительно намеревался получить над ними опекунство, Эндрю не был впечатлен тем, что он видел до сих пор. — Аарон, Эндрю, — сказал Лютер, его голос не оставлял места для возражений, — пойдемте. Аарон замер, переводя взгляд с Лютера на Ники. — Вообще-то, Ники сказал, что отведет нас куда-нибудь поесть, чтобы мы могли наверстать упущенное. — Чепуха, мы идем домой, — Лютер потянулся к Аарону, и Эндрю шагнул вперед, отталкивая его руку. Подтолкнув Аарона вперед, он подождал, пока они с Ники не окажутся вне зоны слышимости, прежде чем повернуться к Лютеру. — Не трогай его. Последний, кто это сделал, только что был похоронен на глубине шести футов. Лицо Лютера побледнело и тут же покраснело от гнева. Эндрю удивился, что у него не закружилась голова. — Как ты смеешь так говорить. Тильда была твоей матерью... — Заткнись, — сказал Эндрю, — эта женщина не была моей матерью. И если ты не хочешь закончить так же, как она, ты оставишь Аарона в покое. Лютер зашипел, лицо побагровело. Эндрю не захотел слышать его ответ, повернулся и последовал за своим близнецом, не сказав больше ни слова. Sweetie's был почти пуст в это время дня; обеденный наплыв закончился, но на ужин толпа еще не пришла. Они все получили мороженое по акции от Ники, гарантируя, что это лучшее, что они предлагали. Эндрю никогда бы в этом не признался, но он был склонен согласиться. Пока они ели, Эндрю внимательно наблюдал за Ники. В то время как его кузен улыбался, Эндрю мог видеть трещины на его маске. Старший мальчик не был так счастлив, как казался, но, похоже, у него не было никаких злых намерений по отношению к Аарону или Эндрю. Но Эндрю слишком хорошо знал, как некоторые люди могут заставить всех думать, что они — одна личность, когда другая за закрытыми дверями. Он пытался решить, является ли Ники вариантом для него и его близнеца в будущем. Слушая, как Ники лепечет о Германии и человеке по имени Эрик, Эндрю наблюдал за Аароном, который, казалось, был расслаблен в компании Ники. Резкое отличие от последних нескольких месяцев. Он почувствовал, что он начал колебаться, когда заметил, что руки Аарона начали дрожать. Когда их мороженое доели до последней ложки, Ники прочистил горло. — Я знаю, что сейчас не лучшее время, но я хотел, чтобы вы знали, что я подал заявку на то, чтобы стать вашим законным опекуном. Я уже подал заявку на несколько вакансий и ищу место, где мы могли бы жить, — он перевел взгляд с одного на другого. Эндрю облизывал мороженое с ложки, а Аарон в шоке смотрел на него. — Я знаю, что мы никогда не были так близки, Аарон, и Эндрю мы никогда не встречались, но я хочу быть здесь для вас, ребята. — Как благородно, — решительно сказал Эндрю. Аарон бросил на него сердитый взгляд, но мешки под глазами и усталость на лице убрали всякое тепло. Он повернулся к их кузену: — Ну и что? Ты переезжаешь сюда? А как насчет Эрика? Эндрю увидел, как лицо близнеца слегка исказилось, когда он заговорил об этом человеке, и Эндрю запомнил эту информацию. Ники пожал плечами: — Мы говорили об этом. Я останусь здесь, чтобы помочь вам закончить среднюю школу, а потом вернусь. Он не может приехать сюда из-за работы, — его лицо вытянулось, когда он говорил, но тут же вернулось к своей обычной яркой и радостной маске. Эндрю почувствовал, что его кузен был человеком, чьи улыбки служили той же цели, что и его собственная апатия. — Но все будет хорошо, нам просто придется какое-то время общаться на расстоянии. Эндрю услышал только слово «временно». Аарон, казалось, не был доволен, но кивнул и извинился и вышел в ванную. Ники попытался расспросить Эндрю о себе, пока его не было, но продолжал колебаться из-за его пустого взгляда и молчания. В конце концов, он просто начал говорить о Германии, Эрике и своих планах сделать переход как можно более гладким. Эндрю не особенно заботило, насколько счастлив его кузен, живя в другой стране, но, казалось, он отчаянно хотел сделать других счастливыми, и Эндрю был не настолько глуп, чтобы не использовать это в своих интересах. К тому времени, как Аарон вернулся, снова с твердыми руками, Ники уже десять минут болтал о Штутгарте, чтобы заполнить тишину. Эндрю решил, что он в основном безобидный, если не сказать раздражающий. Столкнувшись с холодным ночным воздухом, обжигающим щеки, Эндрю был рад, что предусмотрительно надел кепку на голову, прежде чем выскользнуть. Перед ним расстилалась стоянка, тени были глубокими и гостеприимными. Вкус сигареты на языке привязывал его к телу, удерживая на месте. Он старался как можно чаще выходить из дома Хэммиков и вообще не спал; по крайней мере, здесь он мог побыть наедине со своими мыслями. Он решил, что Ники лучше Лютера, и если что-то изменится, он подаст на эмансипацию. Грир был прав: хорошо иметь запасной план. Аарону и ему нужно будет поговорить с судьей позже на этой неделе, чтобы определиться, куда они хотят попасть. Эндрю не нужно было спрашивать своего близнеца, чтобы понять, что он предпочитает их кузена. Он надеялся, что дело быстро закроют, так как увеличение количества таблеток Аарона начинало действовать Эндрю на нервы. Ему нужно было как можно скорее вылечить брата. Если повезет, он мог бы использовать зимние каникулы как период детоксикации и подготовить его к выпускным экзаменам, чтобы повысить оценки. Эндрю вывел из своих планов звонок телефона. Вытащив его из кармана, он был сбит с толку, когда на экране оказалось не имя Аарона. Это был тот же номер, что и в ту ночь, когда он звонил Грир. Он подумывал проигнорировать его, но в конечном итоге любопытство взяло верх. Он ответил как раз перед тем, как звонок отключился, и поднес телефон к уху, ожидая. Он слышал слабый звук чьего-то дыхания, но отказался говорить первым. Поднеся сигарету к губам, он медленно затянулся. — Это Эндрю Миньярд? — голос на другом конце провода заставил Эндрю замереть. Он отдернул трубку от уха, убежденный, что спит. Это никак не могло быть реальностью. Кроме «Алло? Эндрю?» — Откуда ты взял мой номер? — Не волнуйся, это было незаконно, — насмешливый тон Абрама не мог полностью скрыть скрытое беспокойство. — О, хорошо, — сказал Эндрю. — Я волновался, что ты стал скучным. Звук слабого смешка на другом конце провода наполнил организм Эндрю чем-то гораздо более сильным, чем никотин. Абрам не стал тратить силы на бесполезные разговоры. — Ты уже убил своего дядю? — Нет, — сказал Эндрю, выпуская струйку дыма, — не Лютера. Абрам помолчал. — Тогда кого-то другого? — Тильду. Еще один момент тишины. — Почему? — Я сказал ей, что случится, если она не перестанет бить Аарона. Она не послушала. — Ладно, — сказал он, потому что понял. Эндрю ненавидел его за это. — Ты собираешься вернуться в тюрьму? Я больше не приду к тебе, если ты собираешься. Отрицательное подкрепление и вся эта чушь. Эндрю почти улыбнулся. — Нет, это была автомобильная авария. — Как? Эндрю уставился на пустую стоянку. — Это была старая машина с неисправными тормозами. Она никогда не пристегивалась. Абрам промычал: — Ты испортил тормоза? А что, если бы в машине был Аарон? Вдыхая дым, Эндрю закрыл глаза. — Его не было в машине, когда я выкрутил руль. Со стороны Абрама раздался резкий вдох. — Эндрю, — сказал он, и в его голосе прозвучало беспокойство, — ты же говорил мне, что не хочешь умирать. — Я же говорил, что жизнь скучна, — поправил Эндрю. — Иди на хер, — сказал Абрам, и в его голосе звучал гнев. — Как я вернусь за тобой, если ты мертв? — Ты никогда не вернешься, — сказал Эндрю. Он не позволил бы себе поверить в нечто подобное. Его горло сжалось, и он знал, что у него не хватает слов. — Ты слишком кролик. — Я уже в пути, — Абрам констатировал это как факт. Эндрю хотел бы верить ему. — О? Почему я должен тебе верить? Он услышал какое-то шарканье на другом конце провода. Голос Абрама звучал напряженно, когда он заговорил снова: — Я когда-нибудь лгал тебе раньше? Эндрю не мог ему ответить, его пальцы сжимали телефон, пластик скрипел. Злость была, но он не знал, куда ее направить, и это только усугубляло ситуацию. — Послушай, — едва слышно прошептал Абрам, — я пользуюсь одноразовым телефоном, потому что мой дядя не хочет, чтобы я общался с тобой. Судебный процесс завершился всего неделю назад, так что ты сможешь узнать, что произошло. — Нет. Расскажи мне, — они всегда работали над правдой, которой торговали, и информацией, которую давали свободно. Эндрю не стал бы менять это сейчас. Эндрю слушал тихое дыхание Абрама, пока другой мальчик думал. — Я не могу. Не сейчас. Я должен собираться в школу, но я расскажу. Я обещаю, — Абрам всегда сдерживал свои обещания Эндрю, и эти слова заставили его невольно расслабиться. — Могу ли я позвонить тебе позже? — Мне все равно, что ты делаешь, — сказал Эндрю. Абрам рассмеялся, потому что знал, что это означает «да». — Ладно, Эндрю. Мне пора идти, пожелай мне удачи. — Я не верю в удачу, — сказал он и завершил разговор. Воздух был все еще холодным, нос и пальцы онемели, но Эндрю почувствовал в груди кусочек тепла. На этот раз он не стал его сразу же душить, а позволил ему улечься в мягкий румянец по пути домой, а звук смеха Абрама зациклился у него в голове.