Ink Blotted Memories [Запятнаные чернилами воспоминания]

Аарон

На следующий день после приезда Эндрю надел тот же серый свитер и черные джинсы, и Тильда отвела их обоих в торговый центр, чтобы купить ему одежду. Эндрю был странно эффективен в покупках, просто хватал то, что ему было нужно, даже не утруждая себя примеркой. Аарон заметил, что все, что он брал, было черным, вплоть до паршивого раскладного телефона, который тот выбрал. Он думал о том, чтобы сделать комментарий по этому поводу, но пустое лицо Эндрю и жесткий взгляд заставили его замолчать. Было что-то нервирующее в его близнеце, и это выходило за рамки отсутствия выражения. Но Аарону было все равно. В конце концов, может быть, Эндрю просто нужно было больше времени, чтобы привыкнуть к ним; Аарон тоже не был бы счастлив, если бы оказался на месте своего близнеца. На все ушло чуть больше часа, а потом Тильда ушла на работу, а Аарон наблюдал, как Эндрю сортирует свою новую одежду в пустом комоде. Он складывал свою одежду в небольшие, форменные пачки, прежде чем разложить ее по местам, все было аккуратно и упорядоченно. — Зачем ты складываешь свою одежду таким образом? — его собственная одежда была просто брошена в шкаф, половина даже не висела на вешалках. — Привычка, — сказал Эндрю, убирая последний из своих носков. — Из колонии? — Да. Аарон был взволнован тем, что Эндрю разговаривает с ним, даже если это будут только односложные ответы. — За что ты попал в колонию? — Взлом, уклонение от ареста, препятствование и нападение. Думал добавить поджог, но не успел. Аарон всмотрелся в лицо Эндрю, но не мог понять, шутит он или нет. Его близнец, похоже, не был тем, кто шутит, но плоское выражение лица и скучающий голос всегда делали это трудным для понимания. Странное чувство, видеть свое собственное лицо таким бесстрастным. Даже когда он наконец встретился с Эндрю лицом к лицу в колонии для несовершеннолетних, оно не изменилось. Аарон мог бы почти поверить, что он не обращал внимания всё то время, если бы глаза Эндрю не замечали всего происходящего. Он был уверен, что скрыл свои синяки от близнеца; их мама была напряжена из-за переезда, и Аарон не хотел ставить под угрозу соглашение Эндрю. Теперь, наблюдая, как Эндрю сидит на кровати, прижавшись спиной к изголовью, Аарон не мог не заметить темно-фиолетовые синяки под его глазами. Аарон знал, что Эндрю не спал прошлой ночью; он просыпался несколько раз, не привыкнув к тому, что кто-то находится в его пространстве, и каждый раз, когда он оглядывался, Эндрю снова и снова подбрасывал этот клубок в воздух. Он знал, где мама хранит свои снотворные таблетки, и, вероятно, мог бы предложить их Эндрю. Мысль о таблетках еще больше усилила желание порыться в своих запасах. Обычно он принимал таблетку по утрам из-за боли в ногах и голове, но он пропустил её, не желая, чтобы Эндрю увидел и рассказал об этом маме. Ему полагалось принимать таблетки, которые она ему давала. Теперь голова словно раскалывалась, и он просто хотел сесть. Эндрю наблюдал за ним, слегка наклонив голову набок. — Что? — спросил Аарон. — Под чем ты? Мозг заклинило. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы найти слово. — Ни под чем. Лицо Эндрю не изменилось, но Аарон чувствовал исходящий гнев. Раздражение Аарона росло по мере того, как Эндрю сидел и просто смотрел на него, но прежде чем он успел сорваться, Эндрю встал и вышел из комнаты. Любопытствуя, Аарон последовал за ним на задний двор, где Эндрю вытащил сигарету из кармана. — Ты куришь? Взгляд, который Эндрю бросил на него, каким-то образом передал, насколько идиотским был этот вопрос, даже без всякого выражения лица. Дым, выпущенный ему в лицо, расставил точки над «и». — Мудак, — прокашлялся Аарон, отступая обратно в дом. Если Эндрю был занят на несколько минут, Аарон собирался этим воспользоваться. Покопавшись в шкафу, Аарон схватил маленькую жестяную банку, которую хранил в глубине, и быстро проглотил таблетку. Облегчение от осознания того, что тошнота, которая начала его терзать, скоро пройдет, почти переполнило его. Улегшись на кровать, Аарон достал телефон, решив скоротать остаток дня. В комнате было темно, бледный свет уличных фонарей проникал сквозь занавески. Сон тянул разум, начиная затягивать его вниз. Тело было приятно туманным, одеяла ощущались теплыми. — Опиоиды, — голос Эндрю вернул его к бодрствованию. — Что? — Ты принимаешь опиоиды. — У меня хроническая боль, — ответ прозвучал мгновенно, словно сорвавшись с языка. Аарон услышал шуршание ткани, когда Эндрю сел. — Да, быть чьей-то боксерской грушей обычно является предпосылкой к этому. — Заткнись, — прошипел Аарон, резко поворачивая голову к двери, как будто их мама могла услышать и войти. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Это Тильда? — голос Эндрю был ровным. Скучно. Гнев Аарона вспыхнул. — Иди на хер. Ты только что приехал. Что ты вообще можешь знать? — Что если я закатаю тебе рукава, то найду синяки. Гнев в его горле был горячим и жестоким, и Аарону хотелось выплюнуть яд. Эндрю ничего не знал, как он мог? Дядя Лютер рассказал ему все о последней семье, с которой он был; какие они были замечательные. Как они почти оставили Эндрю. Слова уже были во рту; что Эндрю никогда не должен был приходить сюда. Что он должен был остаться здесь. Но Аарон проглотил их. Он просто получил своего брата; он не собирался его прогонять. Сжав руки в кулаки, Аарон повернулся спиной к Эндрю. — Ты не представляешь, каково это, — сказал он. — Лекарства портят ее настроение. Она не виновата, просто у нее стресс. Просто... просто не провоцируй ее. В комнате было тихо, если не считать их дыхания. По улице проехала машина, шум слабо проникал сквозь стены. Аарон ждал, что Эндрю скажет что-то еще, но ничего не произошло. Аарон уснул под тяжестью взгляда своего близнеца, пригвоздившего его к земле.