Ink Blotted Memories [Запятнаные чернилами воспоминания]

Эндрю

Тильда и Аарон Миньярд жили в маленьком доме с двумя спальнями и двором, на котором было больше грязи, чем травы. Дорожка была из потрескавшегося бетона, а дверная ручка была изношена настолько, что стёрлась латунная отделка. Глядя на свой новый дом, Эндрю не чувствовал к нему ничего большего, чем к любому из своих предыдущих. То, что он разделял кровь с теми, кто был внутри, не делало этот дом более похожим на дом, чем любой другой. Лютер открыл дверь без стука, промаршировав внутрь, как армейский генерал, высоко подняв нос и неодобрительно глядя в глаза. Эндрю вошел и оставил дверь открытой за собой. Ему нужно было увидеть, с какими людьми он на самом деле собирается остановиться и что именно сделали с Аароном. Подрастая, он обнаружил, что самый быстрый способ разрушить ложные личности — быть сложным. Это хорошо работало, так как он, как правило, любил противодействовать людям и не любил делать то, что хотели другие. Вход был прямо в гостиную, справа холл, а прямо перед ним — дверь на кухню. Полы нужно было помыть, и в воздухе витал запах чего-то горелого. Аарон встал с дивана, когда Эндрю вошел, с широко открытыми и ясными глазами. Глядя на свою копию, Эндрю вспомнил, зачем он здесь. Лютер обернулся и бросил взгляд на открытую дверь. — Закрой дверь, Эндрю. Не оглядываясь, Эндрю с грохотом захлопнул дверь. Лютер нахмурился еще сильнее, а Аарон сильно вздрогнул. Эндрю не отрывал глаз от движения, заметив, как Аарон снова натягивает рукава на руки. Эндрю, уже напряженный после полета, почувствовал, как начинает кипеть гневом. — Где твоя мать? — спросил Лютер у Аарона, повернувшись спиной к Эндрю. Аарон неопределенно махнул рукой в ​​сторону кухни, бормоча что-то об ужине. Его взгляд был прикован к Эндрю, он глядел вверх и вниз, словно не знал, куда смотреть, и в то же время пытался запомнить его. Когда Лютер отправился на поиски Тильды, Эндрю бросил на своего близнеца равнодушный взгляд, но промолчал. Гнев Аарона заставил его нахмуриться в ответ, но плечи Аарона сгорбились, словно он хотел стать меньше. Знакомство заставило руки Эндрю чесаться от желания ударить что-нибудь. Он слышал голоса на кухне, но Эндрю игнорировал их, пересекая небольшое пространство между ним и его близнецом, пока он не оказался достаточно близко, чтобы коснуться. Аарон настороженно посмотрел на него, слегка отвернувшись. — Привет, — медленно сказал Аарон. Эндрю моргнул в ответ, рассеянно теребя резинку с мячика, который он держал в правой руке. Глаза Аарона метнулись вниз на шум, замешательство окрасило его лицо. — Что это за мячик? Эндрю раздумывал, отвечать ему или нет. На самом деле, это не было делом Аарона: ему дали это по терапевтическим причинам, одна из которых была способом направить свой гнев во что-то менее разрушительное, чем его обычные методы. Он мог лгать, но Эндрю ценил свое слово превыше всего и не любил лжецов. Однако прежде, чем он успел решить, позади него послышались шаги, а затем в комнату вошли Лютер и Тильда. В первый раз Эндрю увидел мать Аарона, и он не был впечатлен. Тильда Миньярд была едва выше самого Эндрю, но она была худой как щепка. У нее была такая же копна бледных светлых волос, как у близнецов, но ее туманные глаза были более темного оттенка карего. Ее кожа была слегка болезненно бледной, под глазами были фиолетовые синяки, а волосы собраны в пучок. В ее глазах не было тепла, когда она смотрела на Эндрю, и он знал, что его собственные тоже были пустыми. Она нацепила на лицо улыбку, края которой дрогнули. Почувствовав напряжение, собравшееся в комнате, она перевела взгляд с одного близнеца на другого. — Привет. Добро пожаловать домой, Эндрю. Эндрю щелкнул резинкой по пальцу. Прочистив горло, она бросила взгляд на Лютера, прежде чем вернуться к Эндрю. — Аарон может показать тебе твою комнату. Вам двоим придется делить ее; как видишь, у нас не так уж много места, — сказала она, бесполезно размахивая рукой, пока говорила. — Я дам тебе немного времени перед ужином, чтобы распаковать вещи. Эндрю демонстративно огляделся вокруг, подняв почти пустые руки. — Нам нужно будет купить ему вещи первой необходимости, — сказал Лютер, холодно глядя на Эндрю. Кто-то, казалось, был им не очень доволен. Эндрю не был уверен, почему тот удивлен; он сказал этому человеку, что не хочет здесь находиться. — Ты… — Аарон посмотрел на мать, а затем снова на Эндрю. — У тебя ничего нет? Эндрю натянул резинку почти до точки разрыва, прежде чем отпустить ее. Резкий звук раздался в тихой комнате. Он не собирался отвечать на очевидное. — Все в порядке, — сказал Лютер. — Он может одолжить твою одежду, пока мы не купим ему свою. Конечно. Это было почти комично: он чувствовал, что это может быть просто еще один приемный дом. Родители отдавали ему объедки, остатки, потому что всегда не были подготовленными к нему. Однажды, когда ему было пять лет, он попросил у приемной матери новую пару обуви, потому что его обувь больше не подходила. Она ударила его по лицу, крича, что не будет тратить на него деньги, когда у нее есть собственные дети, о которых нужно беспокоиться. Ему пришлось рыться в глубине шкафа в поисках пары обуви, которую его приемный брат больше не носил, засовывая носки, чтобы они подошли. Через два месяца его снова ударили за кражу. По крайней мере, Аарон был с ним одного размера. Лютер вскоре покинул их и уехал к себе домой, неся какую-то чушь о том, что нужно дать им время «сблизиться». Несмотря на все его разговоры о так называемой «семье», он, несомненно, стремился уйти. Ужин втроем прошел в основном в тишине. Эндрю решил, что Тильде нечего было сказать, когда она отказалась от одного из близнецов, а затем была вынуждена забрать его обратно пятнадцать лет спустя. У Эндрю не было впечатления, что она бы согласилась на усыновление, если бы Лютер не вмешался. А Аарон был не более чем чужаком с похожим лицом. Эндрю устраивала тишина, ему все равно было нечего сказать. Вместо этого он сосредоточился на еде перед ним. Это была лазанья, и мясо было источником запаха, который Эндрю почувствовал ранее. Эндрю нарезал его на маленькие кусочки, съедая говядину. Тильда заметила это, и ее лицо нахмурилось. — Ешь свою еду, — сказала она, явно стараясь не сорваться. — Мне не нравится мясо, — сказал Эндрю. Он понял, что это были первые слова, которые он сказал в присутствии своего близнеца, когда Аарон вздрогнул. — Ты вегетарианец? — Аарон, казалось, с нетерпением ждал возможности узнать любую возможную информацию об Эндрю, наклонившись к нему через стол. — Нет. Аарон открыл рот, явно собираясь попросить добавки, но Тильда опередила его: — Невежливо не есть то, что тебе дают. Я упорно трудилась, чтобы приготовить это. Ешь свою еду. Откинувшись на спинку стула, Эндрю пронзил ее суровым взглядом, отодвигая тарелку. В любом случае, это была дерьмовая еда. Он не понимал, почему он должен быть благодарен за то, что кто-то делает минимум, чтобы сохранить жизнь двум детям. Тильда, казалось, разрывалась между желанием накричать на него и его нервным взглядом. Эндрю точно знал, что видят люди, глядя на его лицо, и у него не было проблем с тем, чтобы использовать это в своих интересах. Перед лицом его непоколебимой апатии большинство людей сдавались. Он рано научился терпению и редко заботился о чем-либо, и поэтому мог пережить почти любого. Если Тильда хотела бороться за власть из-за своей дерьмовой еды, это была ее проблема. — Аарон ест, — заметила Тильда. Аарон поерзал на своем месте, явно испытывая дискомфорт, запихивая вилку с едой в рот, быстро пережевывая. Эндрю не двигался. Тильда стала заметно взволнованной, ее рука дергалась, а на щеках разливался румянец. Эндрю понял, что не нужно многого, чтобы увидеть, какая она на самом деле. — Очевидно, это неприятная ситуация, — начала Тильда. — Это так, — сказал Эндрю, и это был не совсем вопрос. Глаз Тильды дернулся, а Аарон еще больше вжался в сиденье, умоляюще глядя на Эндрю. — Давай просто поужинаем, — сказала Тильда с притворной любезностью. Эндрю больше не притронулся к своей тарелке. Комната, которую Эндрю делил с Аароном, была маленькой и стала еще меньше, когда в нее втиснули дополнительную кровать и комод. Кровать Аарона была слева, шкаф был плотно закрыт, а стены голые. В углу хаотично лежали рюкзак и тетради — остаток недавно закончившегося учебного года. Эндрю плюхнулся на кровать, распластавшись на спине, и краем глаза наблюдал, как его близнец ходит по комнате. Аарон бросил одежду к ногам Эндрю: — Вот. В шкафчике под раковиной в ванной есть запасные зубные щетки и всё остальное. Эндрю взглянул на своего близнеца, но не ответил. Нахмуренное выражение лица Аарона соответствовало выражению лица его матери, но скрещенные руки и угрюмое отношение — нет. — Ты когда-нибудь поговоришь со мной? — спросил Аарон. — Ты когда-нибудь скажешь что-нибудь интересное? — Да пошел ты, — выплюнул Аарон, сверкнув глазами. Развернувшись на пятках, Аарон выскочил из комнаты. Услышав, как хлопнула дверь ванной и зашумела вода по трубам, Эндрю достал из кармана пачку писем и засунул их между матрасом и изголовьем кровати. Даже без своей эйдетической памяти он бы знал слова наизусть. Не было нужды их хранить. Но ему нужны были письма как напоминание о том, что Абрам был настоящим, что есть кто-то, кто знает его секреты и не отшатывается от них. Абрам сказал, что хочет вернуться за ним, но Эндрю мог только ждать. До тех пор он должен был убедиться, что Аарон в безопасности. Хотел он помощи Эндрю или нет.