Лжец

Правды надо держаться, — истину надо искать.

©Пришвин Михаил Михайлович

(1873 — 1954)

Несколько дней спустя.       — Рон, ну в другую сторону, пожалуйста, — причитала Молли, указывая «сыну», куда вешать шторы.       Том битый час помогал женщине приводить дом в порядок к приходу членов Ордена. Признаться, он бы вырубил ее или память стер, да и дело с концом, но ему нужно было попасть на собрание и побеседовать с Тонкс, если та появится.       Не то чтобы он горел желанием заниматься подобными вещами, но лорду Волдеморту в последнее время слишком часто приходилось поступаться принципами не в угоду себе.       Семейная канитель была ему в новинку. Том стал ненароком привыкать к постоянным вкусностям, которые присылала Молли, и пару раз даже украдкой улыбнулся. Раньше, быть может, он счёл бы сей жест за данность или обязанность, но сейчас, имея новые, доселе неведанные ему эмоции, Том в глубине души наслаждался таким вниманием со стороны женщины, а посему не отказал ей в помощи. Вроде так принято в семьях.       Раз ему дальше жить в этом теле, Том решил извлечь выгоду сполна. Хотя какая выгода от Уизли? Ни ресурсов, ни власти, ни денег. Лишь мнимое благородство.       — Мама, — окликнул женщину Том, — так лучше?       Он внял ее просьбе передвинуть штору и, выгнув бровь, ждал вердикта.       Молли расплылась в улыбке и снова прильнула к Тому, крепко обняв.       — Сынок, ты когда так научился управляться с палочкой? Прекрасно выглядит, — пролепетала женщина.       Бледный, словно полотно бумаги, Том стоял как вкопанный и ощущал бегущий по спине табун мурашек. Он сглотнул, бросая взгляд на рыжие волосы с легкой проседью по бокам. Рональд, в теле которого он волей случая оказался, был высоким парнем, посему он смотрел на Молли сверху вниз, чувствуя, как по телу растекается тепло.       Тряхнув головой, Том резко отпрянул и отвернулся: не хватало еще проникнуться.       — Ты говорила, что на втором этаже нужно что-то починить, — хрипло напомнил он.       Молли задумалась.       — Да, — кивнула она. — После того нападения пожирателей не всё пришло в норму.       Легчайший укол вины пронзил грудь, но лишь на долю секунды. Тогда Том не планировал вредить Уизли, ему нужен был Поттер. Но Беллатрикс никогда не отличалась послушанием. Порой, ее было сложно контролировать даже Волдеморту.       Том деланно нахмурился.       — До сих пор не могу поверить, что они сделали это с нашим домом, — театрально возмутился он.       Молли грустно улыбнулась и повела его колдовать на верхних этажах.       Том появился в Норе второй раз за всё время. Ему претило это несуразное жилище, наполненное всяким барахлом. Он был приверженцем личного пространства.              Том изучал убранство вокруг, задаваясь вопросом, почему Уизли отказались вступать в его ряды. Ведь у лорда Волдеморта в годы могущества было достаточно ресурсов, дабы вытащить их из бедности.       Его взгляд то и дело останавливался на колдографиях, что висели на стенах. Он лицезрел воспоминания обычной волшебной семьи и их друзей.       Есть ли у Тома Риддла хоть одна подобная колдография?       Нет.              Пустые сантименты несут лишь слабость. И слабость не имеет смысла, ибо люди умирают, так зачем хранить память о покойных?       В глаза бросилось колдофото Золотого Трио. Совсем юные гриффиндорцы смеялись, радуясь чему-то. Том пристально всматривался в их лица: Гермиона лучезарно улыбалась, обнимая Поттера и Уизли. Ее взгляд полнился искренним счастьем. И что ее так обрадовало? Два придурка-друга рядом? Статус грязнокровки?       Том искренне не понимал, ведь его ценности были другими.       — Помню, в тот год Джинни пострадала от рук Волдеморта, а Гермиона чудом выжила после встречи с Василиском, — тихо произнесла Молли, заметив, куда устремлен взор «сына». — Слава Мерлину, всё обошлось, и это змеиноподобное чудище умерло.       Том нахмурился.       — Почему чудище? — вопрос сам вырвался.       Молли удивленно вскинула брови.       — В смысле почему, Рональд? Ты видел его нос?       — Нет.       — Да, потому что его не было, — всплеснула руками Молли. — Как при всей его силе у него не получилось воссоздать себе нос? — она замолчала и, покраснев, очень тихо добавила: — Боюсь узнать, как дела с причинными местами обстояли.       Лицо Тома мгновенно вытянулось.       — Нормально… все было, я так думаю, — процедил он сквозь зубы. — Пожалуй, мы уже задержались. Показывай, что еще сделать.       Не дожидаясь ответа, Том стремительно пошел вверх по лестнице, обдумывая слова Молли. Неужели его змеиный облик был предметом шуток, а не страха? И к чему эти рассуждения про «причинные места»? Лорд Волдеморт никогда не имел проблем с упомянутыми местами.       — Мерзость, — выругался он про себя.

***

      По окончанию всех домашних дел, Том сидел на лавке во дворике и наблюдал за глупыми проделками близнецов Уизли.       Вдруг рядом присела Джинни.       — Они такие придурки, — хмыкнула она. — Пойдем покурим?       Том выгнул бровь, нарочито ухмыльнувшись.       — Не боишься, что тебя отругают? — подтрунивал он.       Признаться, ему была безразлична судьба Джиневры Уизли, но и проводить с ней времени больше, чем нужно, не хотелось. Игра в семью порой забавляла его, и временами он даже получал удовольствие от бескорыстной заботы, абсолютно не понимая, зачем они это делают. Том ненароком замечал, что…       Меняется.       И изменения отнюдь не радовали, а больше вносили деструктив в доселе размеренную жизнь Волдеморта, где никогда не было места подобному.       — Рон, ну не душни, — простонала Джиневра, обхватывая пальчиками его предплечье. Том мгновенно устремил свой взор на сей странный жест. И почему люди вечно хотят его потрогать? К чему лишние прикосновения? Он едва заметно поморщился.       Том гневно стрельнул глазами в Джинни, чуть прищурившись. Заметив его недобрый взгляд, она отпрянула. Он же улыбнулся, будучи доволен ее реакцией.       Волшебник не спеша достал портсигар и, вытащив из него сигарету, протянул девушке.       — О, какая красивая змея, — восхитилась Джинни, всматриваясь в портсигар. — Это… что-то знакомое. Я точно видела подобную змею. Это же…       — Василиск, — подсказал Том и, решив немного развлечься, добавил: — конечно, ты помнишь его, Джиневра. Ведь мы так прекрасно провели время в твой первый год обучения, не так ли? Столько воспоминаний связано с этим величественным животным.       Джинни невольно отодвинулась и сглотнула, сильно побледнев.       — Что ты имеешь в виду? — хрипло осведомилась она.       Том огляделся по сторонам и заметил, что они остались вдвоем.       — О, — начал он елейно, вернув своему взгляду багрянец, — истинный цвет, — помнишь, как ты благодарила меня, Джинни? «Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник, и я могу ему довериться… Это всё равно что иметь друга, который всегда с тобой, неразлучно…».       Глаза девчонки мгновенно расширились. Джинни, объятая паникой, начала задыхаться и, попятившись назад, случайно упала со скамьи на землю.       — Что… откуда… Как ты узнал, Рон? Зачем… почему ты вспомнил это? — сбивчиво лепетала Джиневра, комкая руками землю. — Что с твоими глазами?       Том встал и, стряхнув невидимые пылинки с сюртука, презрительно посмотрел на Джинни. Присев на корточки, дабы оказаться наравне с ее лицом, он холодно усмехнулся:       — А ты еще не поняла, Джиневра? Рона здесь нет. Я, — он указал на себя и шипящим тоном продолжил: — вместо него.       Из девичьих глаз брызнули слезы, она рвано задышала, периодически сглатывая. Ее тело потряхивало. Ответ о том, кто перед ней, явно вертелся в ее мыслях.       — Что происходит? Кто ты?..       — Ты хорошо знаешь меня, Джинни. Скажи же, ну, — вкрадчиво произнес Том, приблизившись вплотную. — Жалкая одиннадцатилетняя девочка постоянно плакалась мне, что брат ее задирает и мантии ей достаются поношенные. Маленькая гриффиндорка, так отчаянно искавшая друзей и одобрение великого Гарри Поттера.       Ее глаза стали сродни двум блюдцам.       — Этого не может быть, — прошептала она в тон, — ты мертв. Мне кажется. Это всё мне кажется…       Она зажмурилась и закрыла ладошками уши, приговаривая, как в бреду, одно и то же: «Это кошмар, это просто кошмар».       Том еще пару мгновений лицезрел ее истерику и, сказать честно, заскучал, ибо ожидал более яркий перфоманс, а не глупые девичьи слезы.        Он закатил глаза и, достав палочку, коротко бросил:       — Обливиэйт.       Блекло-синий луч попал точно в голову, и Джинни спустя мгновение пришла в себя.       — Что случилось? — ошеломленно спросила она, глупо моргая.       Том безразлично глядел на нее, мысленно задаваясь вопросом, когда он так низко пал, что его стали забавлять игры с заклятьем забвения. Он ведь уже не школьник, чтобы терроризировать жертву, а потом позорно стирать память. Лорд Волдеморт никогда не переживал о последствиях своих деяний.       — Ты упала и ударилась головой. Я залечил раны, — бесцветно произнес он, помогая ей встать.       Джинни фыркнула.       — Вау, какой у меня крутой брат. Боюсь, Гермиона зря выбрала Нотта. Но знай, Ронни, я всегда за тебя, — она легонько толкнула кулаком его в плечо. — Кстати, ты придешь сегодня?       — Куда? — уточнил Том.       — Ну, на вечеринку на Гриммо. У хорька День Рождения, слизеринцы хотят подбодрить его. Нас тоже позвали. Всё-таки давно пора зарыть топор войны. Они и так настрадались, сидя в той ужасной тюрьме. Гарри с Гермионой вчера рассказывали сущие ужасы.       Том хмыкнул.       — Гарри и Гермиона были здесь вчера?       — Да, — кивнула Джинни. — Они не смогут прийти сегодня, поэтому приходили вчера. В принципе, собрание Ордена мало что нам даст. Аврорат так и не приблизился к разгадке убийства Кингсли, да и еще странная смерть вампира, которого вы недавно поймали. Мама очень переживает за вас, будь аккуратен, ладно, Рон?       Она грустно улыбнулась и обняла его. Джинни еле дотягивала ему до плеча, и Том почувствовал легкий аромат яблочного шампуня. Он вновь смотрел сверху вниз на копну рыжих волос и, чуть скривившись, тоже обнял ее одной рукой.       Ладно, это было не совсем противно. Возможно, со временем он привыкнет. Всегда есть крайний случай избавиться от неприятности — убивающее заклятье.

***

      Вечерело, и сумерки вступали в свои владения. Абсолютно бестолковое собрание Ордена с чаепитием и пирогами не дало Тому никакой важной информации. Признаться, он был обескуражен, задаваясь вопросом: как эти люди смогли одолеть лорда Волдеморта?       Он узнал, что каждый член Ордена заблаговременно позаботился о защите своего дома. Волшебники то и дело бросались громкими заявлениями, что несмотря ни на что будут до самого конца отстаивать дело Альбуса Дамблдора и бороться со злом.       Том еле подавил желание закатить глаза и откинулся на стуле. И зачем он пришел? Благо, Молли, как всегда, вкусно всех накормила, но Том не являлся приверженцем чревоугодия, так что мало радости сей факт ему принес.       В камине полыхнуло зелёное пламя, и в Норе появилась та, о ком он, будем честны, забыл. Андромеда Тонкс поздоровалась со всеми, окинув присутствующих взглядом. Её глаза на долю секунды задержались на Томе, и он растянул губы в самой лукавой усмешке.       Только он порывался позвать Андромеду на разговор, как его окликнули близнецы.       — Ронни, через полчаса выдвигаемся на Гриммо, — начал Джордж. — Ты с нами?       — Обязательно, — кивнул Том.       Конечно, он заявится на торжество, ибо его озадачило поведение Поттера и Грейнджер. Те явно избегали «Рона», потому что за несколько дней не дали о себе знать. Конечно, мальчишка глушил боль алкоголем и вряд ли осознавал, что творит, но Гермиона? Неужели и правда прониклась чувствами к отпрыску Кантакеруса?       Челюсти непроизвольно сомкнулись, и желваки заходили на скулах.       Чья-то ладонь опустилась на плечо, и Том обернулся.       — Рон, мы можем поговорить? — елейно начала Андромеда. — Тедди уже интересуется мётлами, хотела бы узнать какую брать в будущем.       — Конечно, — в тон ответил Том, одарив ее притворно-теплым взглядом.       Двое волшебников покинули гостиную, и никто даже внимания не обратил.       Оказавшись на улице, Том мгновенно наложил полог тишины и достал сигарету.       — Будете, миссис Тонкс? — сардонически спросил он, нарочито сверкая портсигаром с василиском.       — Откажусь, пожалуй. Не хочу дольше нужного созерцать твою змеиную морду, — выплюнула она и поджала губы.       Том холодно рассмеялся.       — Откуда столько смелости? Быть может, я убью тебя прямо здесь. И, прошу заметить, это отвратительное веснушчатое лицо мне отнюдь не принадлежит. Ты, могу заверить, помнишь мой истинный облик, Андромеда.       Женщина сжала руки в кулаки, и это действие не ускользнуло от внимания Волдеморта. Несмотря на всю браваду, Андромеда злилась и отчасти, возможно, боялась. Этот факт принес толику радости.       — Мне больше нечего терять, Риддл, — ровно начала она, и Том выгнул бровь, услышав свою мерзкую маггловскую фамилию. — Ты уничтожил всё, что мне дорого.       — Как же твой внук? Неужели тебе не жалко этого звериного выродка?       Том специально подначивал ее, гримаса злости, что исказила бледное лицо женщины, служила некой отрадой.       — Не смей так его называть, — гневно возразила Андромеда. — Ты просто никчемнейший полукровка, возомнивший се… се…       Договорить она смогла, ибо невидимые путы сдавили ее горло, и женщина стала задыхаться. Она отчаянно хваталась за шею в попытке содрать несуществующие веревки.       — Помнится, ты давеча видела мой трюк в кафе, Андромеда, — скучающе протянул Волдеморт, лицезрея ее глупые попытки вдохнуть. — Понравилось?       Он растянул губы в холодной усмешке, его глаза снова приняли истинный облик, и Волдеморт был безмерно рад увидеть страх во взгляде напротив.        Он все же сжалился, будучи довольным ее паникой, и путы исчезли. Андромеда закашлялась, делая глубокие вдохи.       — Ты слишком слаба, чтобы воевать со мной, предательница крови. И так не ведут переговоры, Андромеда, — вкрадчиво произнес он. — Оскорбление Волдеморта закончилось для Кингсли весьма печально. Вряд ли ты хочешь для себя такой же участи.       Тонкс, поджав губы, кинула на Тома убийственный взгляд и сплюнула на землю. Выровнявшись, она поправила мантию и ровно оповестила:       — Не думай, что кругом одни дураки. Если со мной что-то случится, в аврорате тотчас появится письмо, где я клятвенно заверяю ценой своей магии, что Рональд Уизли — это Волдеморт. Не знаю, что ты сделал с бедным мальчиком и как заполучил его тело, но, как я заметила, огласки ты не хочешь, потому что былая безграничная мощь давно пропала, не так ли, Том?       Ее вопрос ненароком задел его гордость, и Том непроизвольно напрягся, услышав неприятную правду, и подался вперед. Тонкс вытянула ладонь, тем самым останавливая волшебника.       — Стой. Всегда успеешь задушить меня. Я здесь не за этим. Неприятно, что мне приходится просить тебя, но, — она замолчала, пытаясь собраться с мыслями, — твоих ресурсов достаточно, чтобы вытащить Люциуса и Нарциссу. Мое требование таково: спаси мою сестру и ее мужа, а я буду молчать. И если ты захочешь развязать еще одну войну, то я желаю, чтобы мы остались в стороне.       Дослушав столь бредовую речь до конца, Том громко и раскатисто рассмеялся.       — Не многовато ли требований за одно молчание, Андромеда? Неужели тебе не жаль всех этих людей в Ордене? Готова пустить их на убой, если вдруг я, лорд Волдеморт, захочу вновь захватить власть? Даже не оповестишь их? — он остановился и хмыкнул: — Да, Блэки, как всегда, верны лишь себе. Но меня смущает иное, предательница крови…       Том сделал шаг вперед и чуть наклонился к ее лицу.       — Зачем мне делать так много ради одного молчания, чего мне стоит стереть память прямо сейчас и выжечь твой мозг в труху?..       — Я убью Гермиону Грейнджер, — уверенно заявила Тонкс, тем самым обрывая его речь, и Том нахмурился.       — И какое мне дело до жизни одной маленькой грязнокровки? — нарочито небрежно спросил он, отпрянув.       Признаться, он был безмерно обескуражен таким заявлением. Неужели Андромеда настолько отчаялась, что готова на убийство невинной девушки? Том не верил в ее блеф.       Тонкс, почувствовав, что контроль над ситуацией переходит к ней, продолжила:       — Не делай вид, будто она тебе безразлична. Мы, Блэки, не уступаем тебе в легилименции. Твой разум был как на ладони в том кафе, ты даже не удосужился его закрыть от постороннего вмешательства. И каково же было мое удивление, когда на поверхности твоего сознания я уловила влечение к малышке Грейнджер…       Андромеде снова не удалось договорить, ибо в следующую секунду Том, ведомый своим гневом, схватил ее за волосы и впился кончиком палочки в щеку.       — Ты посмела копаться в моих мозгах, мерзкая ведьма? Ты смеешь угрожать лорду Волдеморту? — прошипел он ей в лицо, и в глазах женщины мелькнул страх.              — Всё, что я прошу, это освободить мою семью, — прохрипела она с толикой мольбы. — И никогда нас более не трогать. Дай клятву, и я дам свою. Мне уже все равно на благополучие волшебной Англии, мой муж и моя дочь мертвы. Я просто хочу спокойствия. Для своего внука.       Том прикрыл глаза, пытаясь утихомирить бушующую ярость, ибо та клокотала в венах, бурлила неистово. Он жаждал пустить нахалке Круцио в лицо, а позже перерезать горло. Но если Тонкс не блефовала, то конспирация Тома и правда была под угрозой. Конечно, он мог открыться миру, но готов ли он к еще одной войне, не имея более крестражей?       Вопрос остался без ответа.       Том нехотя отпустил Андромеду, и она, зажмурившись, глубоко вздохнула.       — Ладно, — надменно согласился он. — Я освобожу гнусных предателей, и твоя семья будет неприкосновенна, но у меня встречное условие.       — Какое? — тихо спросила Тонкс.       — Когда я освобожу Малфоев, они также будут молчать, и если мне понадобится ваша поддержка на посту министра, вы беспрекословно ее обеспечите.       Андромеда поджала губы: идея поддерживать Волдеморта явно ее не прельщала.       — Не слышу ответа.       — Хорошо, — буркнула Тонкс. — Непреложный обет?       Том покачал головой, одаривая ее ледяным взглядом.       — Боюсь, нам тогда понадобится третий человек. Можем, конечно, прогуляться до моего поместья. Муж твоей покойной сестрицы окажет нам честь, — ухмыльнулся Том.       Андромед тотчас побледнела.       — Рудольфус… Он жив?       — И здоров. И не особо-то грустит по женушке. Так что?       — Нет, — возразила женщина, сглотнув, — поклянемся своей магией. Как было принято в старину.       Том кивнул.       — Только проговори клятву правильно, Меда, — улыбчиво напомнил он. — Не забудь про все условия.       Холодная маска безразличия появилась на женском лице. Тонкс бросила на Тома взгляд, что полнился ненавистью, но, благо, маленькие капризы старых ведьм его не волновали.       — Я, Андромеда Тонкс, урожденная Блэк, клянусь своей магией, что не раскрою тайну Тома Марволо Риддла, его секрет умрет вместе со мной…       Она замолчала. Том выгнул бровь.       — И?       — И я клянусь, что моя семья и семья Малфоев всецело поддержат Тома Марволо Риддла на посту министра, если он того попросит.       Вновь повисла пауза.       — Я что, должен каждое слово из тебя вытягивать? — вспылил Том. — Продолжай. Ты знаешь, что я хочу услышать.       — Клянусь, не вредить Гермионе Грейнджер, — добавила Андромеда, сквозь зубы.       Победоносная улыбка скривила веснушчатое лицо. Том остался доволен.       — Прекрасно. Я еще не заполучил власть, а уже имею таких сильных союзников. Благодарю, мисс Блэк, — он театрально поклонился и холодно рассмеялся, намерено упомянув ее девичью фамилию.       Андромеда поморщилась, словно съела нечто противное. Тома это совершенно не заботило: какая разница, что испытывают к нему люди, когда, невзирая на ненависть, повинуются каждому его слову?       — Теперь ты, — напомнила она, сложив губы в тонкую линию.       — Конечно, — Том картинно развел руками, — я, Том Марволо Риддл, клянусь освободить Малфоев из тюрьмы, клянусь не вредить Андромеде Тонкс и Эдварду Римусу Люпину, клянусь не втягивать их в войну, если та вдруг случится.       Андромеда прищурилась, видимо, стараясь узреть подвох, но все же кивнула. Том улыбнулся, радуясь, что ведьма упустила щекотливый момент в произнесенной им клятве.       Золотистые линии замерцали, и магия скрепила клятву. Сделка была заключена.

***

      Джинни Уизли не успевала. Под демонстративное закатывание глаз Рона она влетела в камин и буквально вывалилась с сумкой на Гриммо под тихие смешки всех присутствующих. Всех, кроме Гермионы и Драко. Малфой просто глупо пялился, а Гермиона, конечно же, предложила помощь.       Благо близнецы решили по-родственному его поддержать и помогли ей сесть на корточки.       — Спасибо, — буркнула она. — Ржать было не обязательно.       — Как не смеяться, когда ты так смешно распласталась? — подтрунивал Джордж.       Часть вещей вывалилась, и Джинни, одарив брата убийственным взглядом, стала судорожно собирать свой гардероб обратно в сумку.       — Я помогу, — вдруг она услышала знакомый низкий голос. Подняв голову, Джиневра увидела Малфоя, который под удивленные взгляды ребят стал помогать ей.       Джордж и Фред многозначительно переглянулись, будто знали что-то, что было неведомо всем остальным. Рон еще раз закатил глаза и остановил свой пристальный взгляд на Теодоре и Гермионе. Те резко побледнели и стали очень неловко обниматься. Странно, одним словом.       Джинни вернула внимание Драко, который, нахмурившись, помогал складывать вещи.       — Это было необязательно, Малфой, — резче, чем нужно, сказала она, вырвав одежду из его рук.       Драко выгнул бровь.       — Зачем тебе столько вещей на один вечер?       — Чтобы ты спросил, — съязвила Джинни, вставая.       Казалось, никто особо не заинтересовался ее провалом. Джордж и Фред доставали Рона, Рон пялился на Гермиону и Тео, Теодор уставился на Рональда в ответ, и между ними явно повисло некое напряжение.       Но смутило Джинни иное: отсутствие Гарри и Пэнси. Отбросив в сторону ненужные размышления, она вперила свой прищуренный взгляд в Драко, который не спускал с нее глаз и выглядел весьма чудаковато.       — Малфой, что с тобой? — спросила Джинни, поморщившись.       Драко тотчас стушевался и сглотнул.       — Все отлично. Могла бы и спасибо сказать.       — Я тебя о помощи не просила.       — Ага, не за что, Уизли, — выплюнул Драко, отвернувшись.       — Где переодеться можно? — бросила она ему в спину.       Драко вновь обернулся.       — В той мрачной ванной, — пожал плечами и сардонически добавил: — Ты разве не бывала на Гриммо? Тут же располагался ваш павлиний орден.       — Павлинья тут только твоя задница, Малфой, — гневно высказалась Джиневра и, наградив нерадивого помощника острым взглядом, направилась в ванную, выложенную черным мрамором.       Как только она оказалась внутри, в нос тут же ударил запах сырости и плесени. Было заметно, что ванной никто давным-давно не пользовался. Ребята, видимо, предпочитали душевые, что находились в комнатах. Оно и ясно почему: слишком грязно.       Джинни скривилась и стала перебирать вещи в сумке в попытке выбрать что-то приемлемое для вечеринки. Она хотела блистать сегодня не ради кого-то, а ради себя, желая забыть все тяготы войны и стать обычной девушкой.       Раздевшись до трусов, Джинни поняла, что не хватает кое-чего, а именно подходящего для выбранного ею красного платья бюстгальтера.       Только Джинни решила подобрать другой образ, послышался скрип, и она осознала, что не заперла дверь.       Переступая на носочках, она добралась до входа в ванную и заметила, что дверь и правда не закрыта, а за ней кто-то громко дышит.       Толкнув ногой дверь, Джинни прикрыла грудь одной рукой, а другой же рефлекторно зарядила по лицу тяжко вздыхающему волшебнику.        Послышался хруст.       — Твою мать, Уизли! — завопил Драко, прикрывая кровоточащий нос, — Ты больная, что ли?       — Ты подсматривал за мной! — возмутилась она, наблюдая, как Малфой скрючился от боли.       Он взглянул на нее исподлобья отнюдь не вожделенным взглядом.       — Мерлиновы штаны, Уизлетта, — пробубнил Драко, ибо речь давалась ему туго ввиду разбитого лица, — я что, похож на идиота, чтобы подсматривать за тобой, когда здесь полно людей?       «Логично», — прищурившись, подумала она, но, признаться, у Джинни назрел иной вопрос от неоднозначного последнего предложения.       Все еще пребывая в одних трусах и прикрывая грудь рукой, она уточнила:       — То есть будь мы одни в доме, ты бы за мной подсматривал?       Малфой резко отвел взгляд и, гулко сглотнув, ответил:       — Конечно, нет. Ты просто кое-что забыла.       Драко брезгливо протянул ей красный лифчик, и щеки Джинни запылали. Вот так неловкая ситуация: человек ее нижнее белье подобрал и принес, которое она благополучно оставила на полу гостиной, а она ему нос сломала.       Виновато улыбнувшись, Джинни взяла из рук Драко бюстгальтер и, понурив голову, проговорила:       — Извини, ну, за нос. Я думала, кто-то подсматривает. Давай помогу… залечить.       Малфой упорно отводил глаза, дабы не созерцать ее нагое тело.       — Оденься сначала, Салазар! — буркнул он, продолжая держаться за нос.       Теперь у Джинни горели не только щеки, но и уши. Она совсем забыла, что стояла в одних трусах перед парнем.       — Да. Подожди минуту.       Джинни захлопнула дверь и, прислонившись к ней спиной, съехала вниз.       — Драко Малфой видел меня голой. Какой ужас! — простонала она, опрокинув голову на колени.       Пожалуй, вечеринка будет веселой.

***

АИГЕЛ - Кожа

      Гермиона укоризненно смотрела то на хохочущую Паркинсон, то на смеющегося Гарри. Эти двое странно сблизились за несколько дней и часто выпивали, что абсолютно не радовало Грейнджер, ибо ее друг медленно, но верно становился алкоголиком.       Признаться, их внезапный союз обескуражил почти всех гостей дома на площади Гриммо, 12. Драко периодически морщился, смотря, как Пэнси и Гарри воркуют, но дело было явно не в ревности, а Теодор просто пожимал плечами, приговаривая, что не особо удивлён их неожиданной дружбе, ибо и Паркинсон, и Поттер не от мира сего.       Гермиона же просто хмурилась, наблюдая их перешептывания. Посиделки с Паркинсон ее не прельщали, хотя Гарри не единожды убеждал ее присоединиться. Возможно, со временем она привыкнет ко всем слизеринцам. Пока ей хватало нервного Теодора, с которым они вот уже несколько дней вынашивали план о том, как напоить Рона Уизли Веритасерумом.       Предложение Нотта было предельно понятным: вызвать ревность Уизли, а потом попробовать с ним уединиться на «примирительный» разговор. Глупость, конечно, но накачивать друга сывороткой правды при всех Гермиона не желала. Мало ли чего он сболтнет. Сначала она выяснит всё сама.       Однако план с ревностью ее немного смущал, но Нотт заверил, что данный вариант самый действенный.       Гарри в свои дела они не посвящали — он и так натерпелся.       Посему сейчас Гермиона и Тео неловко обнимались, наблюдая, как Джинни залечивает нос Малфою, который, как выяснилось, она же ему и сломала. Когда и при каких обстоятельствах? Ребята так и не ответили.        Пэнси оторвалась наконец-таки от Гарри и подняла неприятную тему.       — Не могу поверить, что Гермиона девушка Нотта.       — А ты девушка Поттера, — невзначай бросил Драко, ухмыляясь.       — Сиди молча, Малфой, пока я твой нос пытаюсь спасти, — шикнула на него Джиневра, и Малфой мгновенно поник.       — Она не моя девушка! — встрепенулся Гарри.       — Вот именно! Чтобы я — с Поттером? Шутите, что ли?! — возмутилась Пэнси.       — Никогда!       — Ни за что!       Ребята намеренно скривились и даже расселись, одарив друг друга брезгливыми взглядами.       Гермиона рассмеялась, и почувствовала, как Тео сильнее прижал ее к себе. Он был на голову выше, и его подбородок уперся ей в макушку.       Послышался звук бьющегося стекла — лопнул бокал на столе. Повисло гнетущее молчание, все притихли.       Грейнджер стрельнула глазами в Рона, который за весь вечер не проронил ни слова, лишь изредка испепеляя ее пронзительным взглядом. Явная ревность отражалась на его лице, но было нечто еще, несвойственное ему, словно зловещее.       — Случайно разбилось, — улыбнулся Рон, и все присутствующие вновь погрузились в свои дела: близнецы стали разливать алкоголь, Джинни вылечила Драко, а Поттер и Паркинсон снова перекидывались колкостями.       Нотт, заметив, куда она смотрит, нежно повернул ее к себе и прошептал одними губами:       — Пора.       Гермиона не успела сообразить, что именно пора, как Теодор ее поцеловал. Резко, крепко, властно. Он, не теряя времени, зарылся пальцами в ее кудри и проник языком в рот.       Грейнджер не почувствовала ничего. Ничего, кроме всепоглощающего смущения и слюней. Ей претил этот поцелуй. Ей претила вся эта ситуация с показными отношениями. Гермиона ощущала себя неимоверно глупо, отвечая на этот совершенно неуместный поцелуй, делая вид, словно она рада его пылким прикосновениям.       Послышался скрип стула. Гермиона отстранилась и повернулась на звук — Рональд встал.       Он наклонил голову набок, вперив свой острый взгляд в Нотта и Грейнджер, и громко ухмыльнулся. Гермиона осознала: он раскусил их глупейший спектакль на раз-два.       — Спасибо всем за вечер. Пожалуй, я пойду, — бросил он и стремительно направился к каминам.       — Рон, подожди! — внезапно крикнула Гермиона.       Уизли остановился, но не обернулся. Все снова замолчали, воцарилась тишина.       — Мы можем… можем поговорить? — переминаясь с ноги на ногу, спросила она, глядя на спину друга.       Гермиона как можно дальше отошла от Нотта, но почувствовала, как тот положил ей флакон в задний карман джинс. Было весьма неловко ощущать его руки на своей попе.       — Поговорить? — усмехнувшись, повторил Рон. — Ну давай поговорим.       Он обернулся.       — У меня, — добавил он с толикой шипения в голосе.       Грейнджер, сглотнув, кивнула.       Все присутствующие красноречиво переглянулись, но никто ничего не произнес. И правда, комментарии тут были излишни. Возможно, всех неимоверно достала вечная драма между Уизли и Грейнджер.       Рон вступил в камин и подал ей руку. Гермиона ощущала некую опасность, интуиция внутри кричала, что покидать Гриммо не стоит, но всё же последовала за другом.

***

      Темный мрачный холл в зеленых тонах изумил Гермиону. Грейнджер оглядывалась по сторонам, лицезрея напрочь слизеринское жилище с малым количеством света.       — Когда ты говорил, что вкусы переменчивы, я не думала, что настолько, — приглушенно произнесла Гермиона, пробегаясь глазами по убранству гостиной.       Повернувшись, она заметила, что Рон снова пристально за ней наблюдал. Молча. С едва заметной улыбкой на устах.       Ее пробрала дрожь.       — Может выпьем? — предложила Грейнджер.       — Что предпочитаешь?       — Ты же знаешь, что я люблю, — словно невзначай подметила она.       Рон прищурился.       — Я думал, у нас вечеринка. Правда будешь пить сливочное пиво?       «Хм, даже эту мелочь он помнит. Тогда в чем же все-таки дело?» — нахмурилась Грейнджер.       — Вот там есть бар, — Рон показал рукой на комод. — Можешь сама приготовить нам напитки. Я буду огневиски с двумя кубиками льда.       Гермиона улыбнулась и направилась к комоду. Руки дрожали. Благо, Рон сам предложил налить алкоголь.       Она обернулась, дабы узреть, не следил ли за ней Уизли, но тот созерцал вид из окна. «Как всё удачно складывается. Даже слишком», — подумалось Гермионе.       Трясущимися руками она налила себе бокал белого вина, совсем чуть-чуть. Рону же приготовила щедрую порцию огневиски и, досчитав до пяти, юркнула пальцами в задний карман джинс, предварительно проверив, куда смотрел Рон — он продолжал глядеть в окно.       Три капли Веритасерума упали в бокал, и сердце Гермионы пропустило удар — сейчас истина ей откроется, и ряд давно терзавших ее вопросов будет исчерпан.       Какова будет правда? Она не ведала.       Грейнджер уповала, что Рональд соврал ей лишь про исследования Юстаса Берка. Увы, люди склонны оправдывать близких.       Только она порывалась отлевитировать стаканы, как мужская рука опустилась рядом с ее лежащей на комоде палочкой. Гермиона дернулась и невольно сглотнула — она не заметила приближение Рона. Паника отчего-то нарастала.       Гермиона подняла глаза и выдавила из себя улыбку. Рон же молча взял бокал огневиски и осушил его залпом, глядя ей в глаза. Полностью. Весь стакан. Лишь кубики льда остались бренчать на дне.       «Он знает?» — мелькнула мысль в ее голове.       — Конечно, я знаю, — прошептал он, оскалившись. — Сыграем, мисс Грейнджер?       Его голос звучал иначе, а глаза приобрели ярко-красный оттенок. Страх сковал ее легкие, что Гермиона не смогла вздохнуть.       Рука мгновенно потянулась к палочке, но Рон ее схватил первым и засунул по внутренний карман сюртука.       Гермиона почти не дышала, пытаясь вернуть себе самообладание. Сердце долбило по ребрам неистово.       — Ну же, мисс Грейнджер, задавайте ваш вопрос. Я отвечу честно, но и вы ответите на мои, — сказал «Рон» совершенно несвойственным ему тоном и сделал шаг к ней.       Гермиона непроизвольно отпрянула. Глаза внезапно защипало.       «Не плачь, не смей плакать!» — убеждала она себя.       Рон, словно прочитав ее мысль, холодно усмехнулся.       — Верни мне палочку... Рон, — хрипло потребовала она.       Друг картинно развел руками.       — Хорошо, если не будешь поступать опрометчиво. Боюсь, иначе мне придется защищаться, а мне совершенно не хочется портить это, — он протянул к ней руку, — красивое лицо.       Гермиона увернулась от прикосновений.       — Палочку, Рональд, — вновь попросила она с нажимом.       — Держи, — лукаво ответил друг.       Как только древко оказалось в руке, Гермиона, ведомая своим гневом и страхом, моментально бросила Инкарцеро. Рональд принял заклинание смирно, словно ждал. Багряный взгляд полнился самодовольством.       Связанный, лежа на паркете, он продолжал оставаться невозмутимым. Холод в странно красных глазах пугал Гермиону. Сейчас Рон не являлся Роном. Некто скрывался за личиной ее некогда друга.       Она направила древко на "Уизли" и сквозь зубы процедила:       — Как. Тебя. Зовут?       Лунный свет, пробивавшийся сквозь витражное окно, делал лицо Рональда еще более устрашающим: черты лица словно заострились, улыбка стала хищной, взгляд будто кровавым.       — Как ты думаешь, маленькая ведьма? — издевательски осведомился он. — Да, обычная сыворотка правды для меня не больше, чем микстура от кашля, но так и быть, Гермиона, я утолю твое любопытство. Как ты поняла, Рона Уизли здесь нет…       Не желая слушать пустую болтовню, Гермиона, яростно поджав губы, опустилась на колени перед связанным парнем. Ей нужна правда и только правда.       — Кто ты? — повторила она свой вопрос.       — Тот-кого-нельзя-называть, — ответил «Рон» с толикой ехидства.       Он смотрел на нее пристально, словно змея перед нападением. Тонкие губы скривила злая усмешка.        Гермиона не могла поверить.       Не могла поверить.       — Отвечай! — истерично крикнула она, и слезы все же брызнули из глаз. Палочка уперлась ему в подбородок. — Отвечай, или, клянусь, я убью тебя. Я убью тебя!       «Не может этого быть! Это Рон, просто…», — пробегали мысли в голове.       — Убьешь лучшего друга и первую любовь? Ты так жестока, Гермиона Грейнджер, — он насмехался, глумился, наслаждался ее растерянностью.       Острие древка глубже уткнулось в кожу.       — Отвечай! — прошипела она, наклонившись к нему. Гнев вкупе с паникой обуяли ее, нотки истерики затмевали разум. — Или я пущу тебе заклятье в голову.       Незнакомец в облике ее друга вновь ухмыльнулся и елейно, почти любовно произнес:       — Том Марволо Риддл, он же — Лорд Волдеморт.