Лжец

Все начинается с выбора.

(С) Морфеус,

«Матрица: Перезагрузка»

Около недели спустя.       Гермиона опаздывала и очень сильно. Гарри же благополучно спал, Робардс дал ему выходной.       — Гадство! — выругалась она, натягивая носок и мантию одновременно. — Кикимер! Кикимер, пожалуйста, подай мою сумку.       Домовик появился перед ней с самым кислым выражением лица. Смерив ее уничижительным взглядом, он демонстративно бросил вещь на пол, хотя Гермиона протягивала руку.       — Грязнокровка отвлекает Кикимера от важных дел. Была бы жива моя хозяйка…       — А ну заткнись и выполняй, что тебе велит волшебница, выродок! — послышался голос сбоку, и Гермиона вмиг обомлела. Обернувшись, она увидела леди Блэк.       Вальбурга после разговора с Роном пропала с радаров и почти не появлялась на холсте. Признаться, Гарри и Гермиона уже забыли о ее существовании.       — Леди Блэк? Вы… как? — вежливо спросила Гермиона, завидев поникший и слегка растерянный взгляд.       Вальбурга сощурила глаза до щелок и, сложив губы в тонкую линию, процедила сквозь зубы:       — Ты подумала, что мы теперь подружки, раз я помогла тебе? Прислуга должна знать свое место.       Ничего не менялось. Даже после смерти чванство не покидало человека.       — Ладно, — пожала плечами Гермиона.       Она почти вышла из прихожей, дабы направиться к каминам, как вдруг услышала:       — Ты не могла бы… Ты не могла узнать, как Тедди и Драко? Андромеда не желает со мной общаться, а портреты в Малфой-мэноре молчат.       Голос Вальбурги дрожал, несмотря на то, что она пыталась скрыть волнение, нацепив маску небрежности. Гермиона вновь обернулась и смерила бывшую хозяйку дома изумленным взглядом. Мысли об опоздании улетучились.       — Тедди Люпин? Сын Нимфадоры? — на всякий случай уточнила она.       — Вот только не надо так зыркать, грязнокровка. Кровь не водица, знаешь ли! Невзирая на, — она остановилась, поморщившись, — на неприятных личностей, с коими связалась моя дражайшая племянница, Тедди Люпин, мой внучатый племянник, — Блэк. Я просто хочу узнать, все ли с ним и Драко в порядке.       Не только Рон сошел с ума, но и Вальбурга? Непроизвольная усмешка тронула губы, и Гермиона на долю секунды удивилась своему злорадству.       — Последний раз мы виделись на похоронах родителей Тедди, — улыбка тут же упорхнула с лица Грейнджер.       Женщина с портрета мгновенно стушевалась.       Гермиона осеклась. Быть столь грубой не входило в ее планы. Война явно сделала ее жестокой.              — Я не хотела. Извините, — пробубнила она и, кинув Темпус, опомнилась: — прошу прощения, леди Блэк, я опаздываю. Я пошлю сову Андромеде от вашего имени.              — Спасибо, — еле слышно ответила Вальбурга, вернув своему взгляду твердость.       Грейнджер кивнула и стремительно рванула к каминам, уповая, что придет раньше заносчивого Уизли, отношения с которым все еще напоминали минное поле. Поумневший Рональд демонстративно поправлял ее с самой самодовольной ухмылкой. Постоянно тыкал в ошибки в отчетах и выводил одним лишь видом. Благо, он больше не оскорблял. Между ними началась негласная холодная война.              — Даже думать не хочу об этом придурке, — буркнула Гермиона, выйдя в Атриум министерства, но тут же натолкнулась на толпу волшебниц, которые окружали… Рональда Уизли.              Он лучезарно улыбался, оперевшись о мраморную колонну, и что-то медленно рассказывал обступившим его девушкам. Те, как показалось Грейнджер, дышали через раз, внимая каждому слову новоиспеченного аврора. Кстати, лучшего среди новичков, Мордред его дери.              Совершенно невольно, Гермиона обратила внимание на прилизанные гелем волосы, темно-зеленый твидовый костюм и скулы. Чертовы скулы, которые стали проявляться ввиду тренировок и отказа от сладкого.              «Что, прости? Булочки? Ты знаешь, сколько там калорий, Гермиона? Мы — авроры, нам нужно быть в форме», — надменно сказал он ей на днях, когда она предложила попить кофе с десертом во время перерыва.              Кто-нибудь когда-нибудь мог подумать, что Рон откажется от еды в угоду своему внешнему виду? Никто.              Если раньше Гермиона подозревала бы его в полученном проклятье, то после прочтения исследований Юстаса Берка у нее более не имелось причин удивляться. Берк писал о подобных изменениях.       Гермиона, еле оторвав глаза от красивого и свежего лица своего экс-парня, гордо прошествовала в ДМП. Она проигнорировала приветственный кивок Рона и его острый взгляд.       Он, как заметила Гермиона, часто на нее так смотрел. Пристально, изучающе, будто в самую душу заглядывал. Ей даже не по себе становилось.       — О, Грейнджер, — протянул Голдстейн, завидев ее, — привет.       — Здравствуй, Энтони. Есть новости?       — Жду Робардса, — пожал он плечами.       ДМП, как обычно, стоял на ушах. Авроры сновали тут и там, летали министерские самолетики, а в воздухе витало напряжение.       — Надеюсь, меня сегодня поставят с тобой в пару, — улыбнулся Энтони, подмигнув.       Гермиону приятно удивил столь явный флирт от однокурсника.       — Если Робардс…       — Вряд ли, Голдстейн. Грейнджер со мной работает, — послышалось от входа.       Обернувшись, Гермиона увидела ухмыляющегося Рона.       — Кто сказал? — прищурилась Грейнджер, почувствовав ложь.       — Робардс, — коротко ответил Рон, махая папкой. — Стоит иногда работать в министерстве, Гермиона, нежели бегать в камеры предварительного заключения по первому зову Нотта.       — Звучит так, будто ты ревнуешь, — фыркнула она.       — Ревную, — твердо заявил Рон, и ее как водой окатило. — Но это ничего не меняет. Лишь иррациональное чувство. Оно пройдет со временем.       Обескураженная его признанием Гермиона потупила взгляд на долю секунды, пытаясь проанализировать не то признание, не то… А что?       Голдстейн посмотрел сначала на ошеломленную Грейнджер, потом на беспристрастного Уизли и, протяжно вздохнув, ретировался с импровизированного поля боя.       — У тебя, мать твою, камень вместо сердца, Рон? — злобно уточнила Грейнджер. Нет, война явно сделала ее грубее.       — Не трогай Молли. Она утром прислала потрясающие булочки.       — Ты же не ешь булочки, потому что там много калорий!       — С тобой не ем. Смотри, какие у тебя щечки стали, — Рон протянул руку к ее лицу и потрепал за щеку, широко улыбаясь, но внезапно, словно опомнившись, резко отпрянул. Он пару раз по-совиному моргнул, побледнел и, мотнув головой, нахмурившись, ушел.       Гермиона еще мгновение сканировала спину удаляющегося парня и, вновь выругавшись, зареклась меньше общаться с ним сегодня.       И попытаться больше не ругаться.

***

      Том пытался рационально проанализировать свой поступок и странный жест, когда он, улыбаясь, трепал Грейнджер за щеку, ощущая нежную кожу под пальцами. Такую мягкую.       Регулярный секс с дамами помогал ему справиться с наваждением лишь на короткое время, ибо потом ураган в виде Гермионы Грейнджер вновь врывался в его размеренную жизнь. Но больше всего ему претила жгучая ревность, которая разрасталась ежедневно.       Том осознавал, что сие чувство иррациональное, но легче от того не становилось, ибо никогда ничего подобного не ощущал. Желание обладать девчонкой возрастало с каждым днем. Хотелось приковать ее цепями к кровати, и чтобы она никуда не уходила, а сидела там сродни фарфоровой кукле для его утех.       Здесь явно что-то не так. Возможно, Гермиона на фоне неразделенной любви к Рону Уизли подлила ему Амортенцию?       Нет, Том был слишком умен, чтобы повестись на любовное зелье.       Непременно он разберется с этим. Выкорчует это чувство из себя, дабы иметь холодную голову на плечах. Впереди его ждут карьера и путь наверх. Всякие грязнокровные ведьмы ни к чему.       Невольно Том еще раз обернулся взглянуть на девушку. Та стояла, нахмурившись, и что-то сосредоточенно читала, облизывая губы. Ее волосы сегодня были собраны в высокий хвост на затылке, а пара кудрявых прядей обрамляла лицо. Вдруг к ней снова подошел Энтони и что-то прошептал на ухо, отчего она рассмеялась. Так легко и искренне, что Тому пришла идея сломать шею Голдстейну и спросить Гермиону: «До сих пор смешно? Нравится?»       Вновь тряхнув головой, дабы отогнать это ненужное чувство, Том резко отвернулся, пытаясь восстановить самообладание.       Он вел себя сродни подростку. И это ужасно раздражало. Некогда бесчувственный темный волшебник уже прогнулся под жаждой плотских утех, потому что его новое тело возбуждалось при малейшей мысли о маггловских шортиках, в которых давеча щеголяла Гермиона.       «Завтра же решу эту проблему», — твердо решил про себя Том.              В отдел вошел озадаченный Робардс.              — Грейнджер, Уизли, за мной, — бросил он и пропал в своем кабинете.              Закатив глаза, Том внял приказу.       В кабинете главы аврората творился хаос, а сам мужчина явно пребывал не в лучшем расположении духа.              — В связи с тем, что все наши силы брошены на поимку ублюдков-пожирателей, кое-какие преступные группировки вернулись к своим делам: сбыт противозаконных зелий, нелегальные порт-ключи, палочки и даже торговля волшебными существами…              — Какой кошмар, — ошарашено проговорила Грейнджер.              Салазар, девчонка такая наивная. Он, поработав в молодости на Лютном, и не такое видал. Торговля волшебными существами — лишь верхушка айсберга, ибо там, где-то на дне, торговали людьми.              — Да, Грейнджер, сущий кошмар, — кивнул Робардс. — Так что ваша задача — найти укрытие вампирской банды. По нашим данным, они скрываются где-то в Лютном, в подвалах. Главу клана зовут Кристофер Мюллер. Бледная кожа, черные волосы, красные глаза, рост сто семьдесят пять сантиметров, предпочитает красные цвета в одежде, особо опасен, хладнокровен и обожает… слишком юных волшебниц, — на этом моменте Робардс скривился, а Гермиона ойкнула. Том же поморщился. Он считал, что мужчины, предпочитавшие компанию слишком молодых девиц, глупы, эмоционально незрелы и абсолютно не уверены в себе. — Поэтому ваша задача — найти их место расположения, но не применять ничего, — глава Аврората метнул строгий взгляд в Тома, — просто собрать данные и вернуться назад. Все понятно?       — А мне обязательно идти с Роном? — приглушенно спросила Грейнджер.       Том вскинул бровь и нарочито медленно повернулся к Гермионе, растянув губы в ехидной усмешке.       — Боишься? — съязвил он.       — С чего вдруг? — ощетинилась она.       — Боишься, — твердо заявил Том.       Грейнджер слишком громко фыркнула, а Робардс демонстративно кашлянул.       — Я вам не мешаю? Вы на работе, а не в гостиной Гриффиндора, — строго произнес глава аврората.       Том еле подавил отвращение. Оказаться в логове львов — что может быть более мерзким?       — Простите, — пробубнила Гермиона, понурив голову.       — Вот данные. И, ради Мерлина, не лезьте никуда. Соберите сведения и обратно, уяснили? Не хватало мне еще отчитываться о смерти национальных героев, — покачал головой Робардс, цокнув.       Отлевитировав пергамент, мужчина рукой махнул на дверь, и два новоиспеченных Аврора покинули кабинет.       — Ничего не говори, никуда не смотри, ни с кем не веди бесед, если кто-то что-то спросит, не отвечай. Палочку всегда держи в руке. Держись рядом и не смей даже на шаг от меня отходить, поняла? — продиктовал ей правила Том, читая бланк с указаниями.       — Я не поняла, а ты чего приказы раздаешь? Я была в Лютном. Однажды. Я взрослый человек и могу за себя постоять, — гордо произнесла Грейнджер.       Том оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на маленькую и хрупкую девчонку, готовую ринуться в бой с вампирами прямо сейчас, судя по гневу в ее глазах. «Гриффиндор — это стопроцентный диагноз», — подумал про себя Том, криво усмехнувшись.       — И что собираешься делать? Угнать дракона вряд ли получится, — потешался он над ней, и вновь теплое неподвластное ему чувство созревало в груди. Идея про цепь опять всплыла в голове.       — Я собираюсь выполнить свою работу, — фыркнула Гермиона и, злобно сверкнув глазами, прошла мимо него, нарочито задевая плечом. — Не отставай, Уизли, хватит ворон считать, — добавила она с ухмылкой.       Каждый день эта девушка удивляла Тома Риддла все больше и больше. И то было изумлением, к сожалению, отнюдь не удручающим, а совсем даже наоборот. Она сродни вихрю рушила все выстроенные десятилетиями преграды между ним и потерянной человечностью одной лишь незатейливой фразой.       Прикрыв глаза, дабы отбросить нахлынувшие эмоции, Том решил, что обязательно избавиться от этой проблемы первым же делом, и отправился за Гермионой.

***

      В Лютном пахло пОтом, огневиски и бедностью. В далеких сороковых Том каждый день вдыхал сей смрад, желая вырваться из этой маргинальной клоаки.              Сточные канавы, наполненные результатом человеческих пороков, пропитые ведьмы и маги, в чьих глазах плескалась смесь безудержной похоти и безумия.              Возможно, ему так претил Лютный, потому что напоминал о голодном детстве, где Коул не чуралась подкладывать своих воспитанников под «спонсоров» приюта.              Том вздрогнул.              Так странно. Он годами не вспоминал свое детство и то проклятое место, но сейчас давно забытая рана снова отозвалась болью.              Новое тело, что было до отвала наполнено человечностью, бередило старые раны.              — Рон, все в порядке? — обеспокоено спросила Гермиона, взяв его за руку. — Ты очень бледный.              Он посмотрел на сплетение их пальцев и грубо вырвал ладонь, вернув своему лицу беспристрастность.              — Иди за мной и никуда не лезь, — резко бросил он.              Том мысленно считал до десяти, и с каждой цифрой раны вновь затягивались, претящая человечность угасала, а монстр внутри возвращал себе власть. Он улыбнулся, представляя, как сегодня порадует себя убийством или пытками.       По данным, что предоставил Аврорат, банда дислоцировалась между пабом «Белая Виверна» и «E.L.M. — волшебные похороны и бальзамирование» в тату-салоне Маркуса Скаррса. Том слышал о Маркусе, как о заядлом игроке в карты и любителе пригубить запрещенные зелья. Сам он давно не бил тату, но его ученики, со слов Долохова, весьма успешно держали бизнес. Правда, учеников этих никто никогда не видел.              — Нам сюда, — сказал Том, хватая девушку за запястье, и строго добавил: — Молчи, иначе наложу Силенцио.              Широко распахнув рот от досады, Гермиона порывалась что-то ответить, но Том предупредительно стрельнул в нее взглядом.              — Гермиона, не выводи меня.              — Ладно, — фыркнула она.              Они вошли в салон без стука, и их встретила пустота. Было чувство, что здесь давно никто не появлялся.       Том выставил палочку, впервые ощущая беспокойство, но не за себя. За девчонку, что ему навязали.              Гермиона крепко схватила его ладонь, сжимая. Он ощущал бьющийся под его большим пальцем ее пульс. Бесстрашная гриффиндорка испугалась.              «Соберись, к дракклу девку, убьют и ладно. Меньше проблем», — убеждал он себя, но тщетно.              — Все в порядке? — вопрос вырвался сам по себе.              — Да, — она пыталась звучать смело, но в голосе проскальзывала дрожь.       «Почему эти твари отправляют на задание детей? И это я считаюсь чудовищем?», — подумал Том, глядя на девушку.       Он вернул внимание пространству, куда их отправило министерство.       Тишина с подвохом — вот что это было.       — Это засада, — твердо заявил он, но было поздно, красный луч пролетел в двух сантиметрах от лица Гермионы.       Том поднял глаза наверх, завидев двух кровососущих тварей, что кровожадно скалились.       И он оскалился в ответ, ибо гнев стал почти осязаем.       — Щит, — скомандовал он Гермионе, та кивнула, выставляя перед собой защиту, а Том решил не сдерживать себя.       Ловкие твари быстро передвигались по потолку, боясь опуститься вниз, ибо окна пропускали солнечные лучи. Том сразу прикинул, что вампиров нужно как-то скинуть на свет.       Гермиона послушно прижалась к двери, скрываясь за Протего.       — Я хочу помочь, — сморозила она сущую глупость. — Рон, ты не справишься один.       Глупая девка. Почему нельзя хотя бы раз не спорить с ним? Неужели она не понимает, что он прямо сейчас поступается своими принципами, дабы сохранить ее жалкую жизнь?       — Что я говорил насчет разговоров? Стой и молчи. Увидишь кого-то идущего с улицы, позовешь.       И Том отдался во власть магии. С его палочки сорвалось первое заклинание, взорвавшее частично потолок, и вампиры завизжали, ибо держаться им стало труднее.       — Ну что же вы. Спускайтесь, друзья, побеседуем, — ехидничал Том, продолжая лавировать древком. — Бомбарда Максима.       Потолок взорвался окончательно, но шифер остался целым. В миг, когда вампиры упали на пол, окна резко зашторились черным брезентом.       Том недоуменно пытался понять, кто опустил шторы, но времени на раздумья не было. Кровососы атаковали. Проклятья летели одно за другим. Он закрывал собой Гермиону, невольно уповая на то, что она не пострадает. Это непроизвольное чувство еще больше гневило, и Том с новой силой колдовал, вкладывая в каждое заклинание всю свою ярость.       К сожалению, вампиры быстро восстанавливались, и Том решил действовать иначе.       — Дифиндо, — произнес он ровно, направляя заклинание к окну. Луч порезал брезент, и тот лоскутами упал на пол, впуская солнечные лучи.       Вампиры сгорели на глазах дотла. Том улыбнулся.       — Браво, Уизли, — услышал он скрипучий голос из-за спины.       Резко обернувшись, Том увидел вампира, укутанного во всё чёрное, он прижимал к себе Гермиону. Одной рукой он приставил палочку к её виску, а другой зажал рот. Глаза девчонки слезились и наполнялись ужасом.       — Дернешься, и я ее убью, — сказал вампир.       Том остолбенел. Встал как, вкопанный. Ждал.       Но чего? Ведь представился отличный шанс избавиться от помехи, буквально сам пришел к нему в руки.       Вот сейчас зеленый луч сорвется с палочки вампира и пронзит ее, темно-медовые глаза потухнут, и глупая тяга к девке сгинет навсегда.       Но Том не шевелился. Стоял и смотрел.       Его одолели чертовы сомнения. Претящая человечность рвалась наружу, и Том позвал тьму, что тлела внутри. Он ждал, что она подтолкнет его к действиям, но тьма словно исчезла. Испарилась. Молчала.       Он смотрел на скалящегося вампира, на плачущую Гермиону и впервые в жизни не мог сделать выбор.       А ведь всё начинается с выбора.       Грейнджер дернулась, и вампир сильнее прижал ее к себе. Высунув синий язык, он облизал молочную кожу на шее, а Гермиона укусила его руку в ответ.       — Ах ты дрянь! — крикнул кровосос и, сильнее ткнув палочкой в висок, почти любовно прошипел: — Круцио.       Глаза Гермионы сначала расширились, а потом закатились, когда красный луч проник в голову, и она закричала.       Сильно. Громко. До хрипоты.       Вампир скалился, как маньяк, смотря прямо в глаза Тому.       Том же лицезрел воочию то, что творил годами, десятилетиями над другими, но прежней радости представшая картина не приносила. Лишь ярость разгоралась внутри, желая вырваться наружу.       Гермиона билась в конвульсиях под Круциатусом. Тварь, держащая ее, ехидно ухмылялась, чувствуя чужую боль и наблюдая гримасу злости на лице Тома.       — Если ты не прекратишь, я вырву твое сердце голыми руками, — ровно заявил Том. Палочка в его руке призывно запульсировала.       Он наблюдал, как Гермиона почти теряла сознание от боли и крика. Было неприятно. Ему.       Действия заклятия прекратилось, и вампир косо усмехнулся.       — Твоя девка умирает в моих руках, а ты смеешь мне угрожать?       У него будет лишь шанс. Лишь один шанс спасти грязнокровку, которую и спасать не надо, черт бы ее побрал.       Плотно сцепив челюсти, Том взглянул на бессознательную Гермиону, которая, видимо, отключилась, и снова вернул взгляд вампиру.       — Кристофер, — наугад протянул Том, и попал в точку, ибо кровосос резко вытянулся, — мне кажется, ты не понимаешь с кем имеешь дело.       Бросив еще один взгляд на девчонку, Том убедился, что она точно в отключке и не узреет то, что он собирался сделать.       Том мысленно отпустил тетиву, и ярость, что неистово бурлила, вырвалась наружу темным вихрем. В голубые глаза вернулась алая ненависть, и образ Рональда Уизли пал.       Перед Кристофером Мюллером предстал Волдеморт.       — М-м-мой Лорд? — прохрипел вампир, мгновенно стушевавшись. — Я не знал, я не знал, пожалуйста, пощадите.       Он тотчас убрал руки от девчонки, и Гермиона бы упала навзничь, но Том успел подхватить ее. Он взглянул в бледное лицо Грейнджер, и злость сильнее обуяла его.       Кристофер прижался к стене, и Том протянул руку, желая голыми руками сотворить задуманное, но тонкие пальчики впились в плечо.       — Рон, не надо, — прошептала Гермиона и вновь впала в небытие.       — Блять, — выругался Том, пробегаясь глазами то по девушке, то по вампиру.        Хотелось выместить злость.       Злость на себя за чувства, злость на девчонку за то, что та имела власть над ним, и злость на тварь, что посмела тронуть Гермиону, которая всецело принадлежала Тому.       — Ступефай, — бросил он сухо, вампир упал. — Инкарцеро, — и вампир связан.       Порт-ключ, что был приложен к бланку с данными, унес их в министерство.

***

      Открыв глаза, Гермиона увидела знакомые стены Святого Мунго.       — Целитель Сметвик! Целитель Сметвик! Она пришла в себя! — послышался слишком громкий голос Гарри Поттера.       — Гарри, не кричи, — простонала Гермиона.       Она приподнялась на кровати и почувствовала лёгкое головокружение, но в целом её состояние было удовлетворительным.       Взгляд невольно наткнулся на подпирающего стену Рона, чье лицо было напряженным. Он, нахмурившись, что-то читал.       Наконец, Рон оторвался от пергамента и посмотрел на неё. На долю секунды, Гермиона могла поклясться, что он просиял.       Рон мгновенно приблизился и, сев на кровать, строго спросил:       — Ты как? Я прочитал заключения целителя, Круциатус был сильным, но физических повреждений нет, вот список…       Гермиона резко оборвала его, крепко прижавшись. Она обнимала его так сильно, как только могла. Слезы вновь брызнули из глаз, а она продолжала его сжимать, что есть мочи.       — Спасибо. Спасибо большое. Я думала, что умру, — прошептала она и коснулась губами его щеки.       Гермиона почувствовала, как Рон гулко сглотнул и очень неловко прильнул к ней в ответ.       — Да, Рон, молодец, — восторгался Гарри, — притащил Кристофера прямо в Атриум министерства. Такой гул стоял.       Грейнджер отстранилась от Рона и улыбнулась. Посмотрев в ошеломленное лицо Уизли, она благоговейно произнесла:       — Рональд, ты настоящий гриффиндорец.       Упомянутый Рональд резко скривился и поперхнулся.       — Спасибо, — бросил он без энтузиазма, что весьма смутило Гермиону.       Он резко поднялся на ноги и, вернув своему лицу холодность, сказал:       — Мне нужно идти.       Едва он собрался выйти за дверь, как в палату буквально влетела никто иной, как Лаванда Браун.       — Мой Бон-Бон!       И вмиг былая беспристрастность Рона сменилась беспросветным раздражением.