Лжец

      

Беги, милая, за тобой зверь идет.

У него зубы длинные,

Сердце не бьется, не бьется.

© Green Apelsin — Зверь.

      Лучи майского солнца неприятно слепили глаза, пробиваясь сквозь плотно зашторенные окна обеденного зала на площади Гриммо, 12. Том взмахом руки избавил себя от дискомфорта, погружая пространство почти в кромешную тьму. Лишь отблеск свечей освещал комнату.       Снующий вокруг эльф услужливо кланялся, подливая свежесваренный кофе.       — Газету, милорд? — хрипло спросил он Тома.       Том даже головы не повернул, лишь едва заметно кивнул, будучи погруженным в свои раздумья. Он встал раньше всех, обрадовавшись, что остальные жильцы дома спят — есть время обдумать план дальнейших действий без громких возгласов Поттера и обиженных взглядов его подружки.       На долю секунды ему пришла идея избавиться от помехи в лице двух юнцов, пока те спят, но приятная мысль, что он ныне герой и, скорее всего, получит Орден Мерлина за заслуги перед Британией, приятно грела душу. Благо, теперь она у него почти целая, а смерть могла застопорить процесс получения награды.              Дожидаясь предложенной газеты, Том задумался, какие перспективы его ждут. Коли магия так жестоко подшутила над ним, отправив огрызок души в тело друга заклятого врага, стоит извлечь свою выгоду из этого занимательного положения: дать интервью Скитер о трудностях геройства, устроиться в министерство, отыскать предателей, дабы насадить их головы на пики, а небо украсить родным Морсмордре. Да, планов много. Оскал исказил веснушчатое лицо.       Кикимер подал газету, где на первой странице красовались Золотое Трио, а заголовок гласил: «Волдеморт пал! Конец террору!». Журналист благодарил Поттера и Орден Феникса за долгожданную свободу от гнета Темного Лорда.       — Наивные глупцы, — ухмыльнулся он, испепеляя газету до тла. — Радуйтесь, пока есть такая возможность. Проиграна битва, но не война.        Том как никогда был уверен, что с новым телом, даже с таким неприятным, пришли и новые возможности. Будучи героем, манипулировать массами во благо своих целей проще.       — Ты чего сидишь в темноте? — послышался раздражающий голос грязнокровки.       Шторы распахнулись, впуская свет, и Том зажмурился. Он резко обернулся, дабы высказать этой наглой девке всё, что о ней думает, но наткнулся на растрепанную Гермиону в непозволительно коротких маггловских шортах и свисающей с плеча бесформенной рубашке. Порыв нагрубить сменился иным, и Том резко отвернулся, беря под контроль свои непослушные инстинкты. К сожалению, пока только разум поддавался контролю.       — Ты не можешь одеваться скромнее? — резко бросил он, глубоко вздохнув.       Грязнокровка мгновенно насупилась, стреляя глазами.       — Ну знаешь ли, Рональд! — Гермиона подошла и встала напротив, нахмурив брови. — Я ожидала услышать хотя бы доброе утро или, возможно, извинения за твой вчерашний игнор, но никак не упрек касаемо моей домашней одежды, которую ты видел не единожды!       Грейнджер сложила руки на груди и посмотрела на него суровым взглядом. Внезапно на стол запрыгнуло рыжее мохнатое существо и начало истошно шипеть. Том узнал в нём книззла.       — Правильно, Живоглотик, можешь еще укусить! — выплюнула она, задрав нос.       Что ж, возможно, мирное сосуществование прекратится прямо сейчас. Том пробежался глазами по шипящему книззлу, потом по разгневанной Грейнджер. Признаться, даже с непослушной палочкой ему бы хватило около двух минут на расправу над ней и этой пушистой тварью. Но его внимание отвлекло иное.       Палочка Беллатрикс покоилась в руках грязнокровки.       — Это палочка Лестрейндж? — очаровательно улыбнувшись, поинтересовался Том.       Грейнджер вновь странно взглянула и едва заметно кивнула.       — Ты же был там, когда я ее отобрала. Забыл?       — Нет, конечно, нет. Просто не припомню, чтобы мне удавалось ее разглядеть вблизи, — солгал он. — Позволишь?       Грязнокровка подозрительно прищурилась, пробегаясь глазами по лицу «Рона», словно пыталась отыскать там нечто. Том, выгнув бровь, решил все же уточнить:       — Снова что-то не так?       — Ты же как огня избегал всё, что связано с Пожирателями. Буквально верещал, чтобы я избавилась от этой дряни!       Том откинулся на стуле и потер подбородок, задумавшись, неужели бывший владелец тела был таким фееричным болваном.       — И то верно, — хмыкнул он, — но, видишь ли, моя палочка меня перестала слушаться. Такое бывает, когда…       — Когда магия или аура волшебника меняется, — перебила его грязнокровка. — Этому способствует стресс, любовь, злость, а также…       — Смерть или убийство, — ухмыльнулся Том, наблюдая, как бледнеет девичье лицо.       Грейнджер гулко сглотнула и более не проронила ни слова. Что ж, возможно, она не так глупа, как казалось поначалу.       — Так ты дашь мне ее? — повторил Том уже немного раздраженно.       Гермиона передала древко ему в руки, и тот мигом почувствовал, как оно призывно запульсировало, приятно согрев ладонь.       Да, палочка потянулась к нему, почуяв родную тьму. Грецкий орех в сочетании с сердечной жилой дракона, как известно, благоволят темной и боевой магии.       Том поднял древко на палочку Рона, и та переломилась. Гермиона охнула, прикрыв рот рукой. Ах, ну да, как он мог забыть о тонкой душевной организации грязнокровки. Он направил палочку на Грейнджер и тихо произнес:       — Обливиэйт, — и взгляд ее потупился.       Чуток коррекции памяти, будто Гермиона сама сломала палочку Уизли и с радостью подарила древко Лестрейндж Рону. Ему хватило минуты, дабы уладить данный вопрос. Далее он взглянул в глаза разбушевавшемуся книззлу и мигом приструнил мерзкую тварь. Тот раздраженно мяукнул и сбежал из столовой.       — Рон? — осоловело моргая, спросила Гермиона.       — Слушаю, — очаровательно ответил он.       — Что ты сидишь в темноте? Твоя мама ждет нас в Норе. Разбуди Гарри, нам нужно выдвигаться через несколько часов, — укоризненным тоном пробурчала Гермиона и, кинув последний высокомерный взгляд, покинула обеденный зал.       Как бы Том не хотел, его глаза все же пробежались по округлым ягодицам девчонки, и по телу вновь прошла дрожь.       — Срочно нужно что-то придумать с этим, — вздохнул он, делая глоток кофе.       — Рон, не забудь разбудить Гарри!       Паршивая девка никак не унималась в своих приказах. Нет, она точно станет первой в списке на обезглавливание.       Закатив глаза, Том поднялся со стула и направился в комнату Поттера. Скажи ему кто два дня назад, что он будет его будить — убил бы нахала самым страшным способом.       Войдя без стука в спальню хозяина Гриммо, Том натолкнулся на ужаснейший беспорядок и неприятный запах. Комнату, казалось, убирали вечность назад, ибо вещи лежали кучками по всему пространству.       — Мерзость, — скривился он.       Переступив через груду шмотья, он направил палочку на спящего Поттера и кинул жалящее.       — Доброе утро, — ехидно бросил он.       Мальчишка мигом подскочил, громко застонав.       — Ты что сбрендил, Рон? Мерлин, ты… бросил жалящее? — закричал Гарри, осматривая плечо куда попало заклинание.       — Я тебя будил, ты не просыпался, — пожал плечами Том, победно ухмыляясь. Не Авада, конечно, но начало положено.       Поттер насупился, но промолчал и направился в душ.       Том проводил взглядом исполосованную спину и почувствовал удовлетворение: лицезреть шрамы, оставленные им или же его людьми, приятно. Мысли о страданиях юнца неимоверно радовали, привнося смысл в его новую жизнь. Благо теперь он сможет это сделать еще более изощренно, прикинувшись другом, ведь ничего нет больнее предательства.       Том аппарировал в Найтсбридж. Самый престижный район маггловского Лондона, как всегда, пестрил дорогими машинами, вычурными домами и отголосками денди. Люди громко смеялись и галдели, не ведая, что еще вчера в недрах Британии произошла кровавая бойня, унесшая жизни десятки волшебников и грязнокровок.        Несмотря на то, что он выбивался из общей картины пафосного общества Найтсбриджа, будучи в старом шмотье Уизли, люди не обращали на него никакого внимания. В мире богатых и успешных магглов, как и в мире родовитых волшебников до оборванцев и нищих никому нет дела. Том осознал это еще ребенком.       Он наложил на себя дезиллюминационные чары, дабы исполнить задуманное.       После второго воскрешения первое, что Том решил изменить, — это стиль. Рональд Уизли был красив, но крайне плохо ухаживал за собой: потрепанная одежда, лохмы вместо волос, сухая кожа с покраснениями. Будучи молодым юношей, не было ни дня, чтобы Том выглядел скверно. «Невозможно манипулировать людьми, если твой внешний вид их не радует. Люди слушают глазами, а потом ушами», — так он учил Вальпургиевых рыцарей, когда был школьником.       Посему им было принято решение наведаться в один популярный среди волшебников магазин. Несмотря на маггловское происхождение, владельцы делали сносную одежду, как он слышал от Пожирателей еще в семидесятых. На ближайшие пару дней пойдет.       Том подошел к черному мраморному входу, где сверху красовалось серебристое название — «Prada». Он бесшумно вошел в магазин, оглядываясь по сторонам, отметил, что волшебники не солгали, ассортимент и правда был весьма неплохим: в основном присутствовали темные цвета и классический крой. То, что нужно. Бывая в маггловском Лондоне, его больше всего раздражали яркие тряпки, что обожали надевать эти низшие существа. Джинсы он прямо-таки ненавидел, считая их одеждой для плебеев.       Он снял с себя чары невидимости и мигом бросил Конфундус в девушку, которая к нему торопилась. Взгляд ее мгновенно стал осоловелым, и Том коротко бросил:             — Плащ. Черный. Кожаный.       Продавец, глупо хихикая, стала перебирать варианты, и Том, закатив глаза, наложил Силенцио и магглоотталкивающие чары, приняв решение самому заняться поиском нужной вещи. Ах, сколько законов уже нарушил друг святого Поттера, любимчика всея Британии? Том злобно усмехнулся, скривив губы в оскале.       Черный классический плащ в пол нашелся быстро. К нему было подобрано пару черных брюк и таких же в тон рубашек и, конечно же, оксфорды.       Сама мысль, что за неимением финансов ему приходится обворовывать маггловский магазин, вызывала неимоверное раздражение. Благо, сегодня он наведается к Малфоям, дабы вернуть свое.       Том сжег старое шмотье Рона моментально, как только переоделся. Он подошел к зеркалу, оценивая новый прикид и удовлетворенно хмыкнул:       — Недурно. Даже Уизли могут быть людьми, если их приодеть.       Кинув Обливиэйт в продавца, он направился к выходу. Сегодня у него очень насыщенный день.                                                                   ***       Джиневра заключила брата в крепкие объятия.       — Так рада, что с тобой всё хорошо, — прошептала она в шею Рона, улыбнувшись, — вчера не успела сказать.       Джинни подняла глаза, заметив, насколько шокирован Рон ее порывом нежности. Это вызвало улыбку.       — Да, у меня шестеро братьев, которые чудом выжили вчера, и я вас люблю, хоть и редко говорю об этом, — сквозь смех сказала Джинни.       Рон не издал ни звука, лишь скривился, хмуря брови. Она мельком бросила взгляд на его внешний вид и удивленно вскинула бровь:       — Кожаный плащ? Не знала, что ты такое носишь, — хмыкнула она.       — Честное слово, Джинни, Рональд сошел с ума! — выплюнула Гермиона и, бросив уничижительный взгляд на Рона, прошла внутрь, сухо кивая Джиневре.       Не то чтобы между ней и Гермионой были близкие дружеские отношения, но такое пренебрежение она видела впервые.       — Что с ней? Вы опять поругались? — удивленно спросила она.       Брат не ответил, оглядываясь по сторонам презрительным взглядом. У нее сложилось превратное чувство, словно Рон впервые видит свой дом.       — Так и будем стоять на пороге? — раздраженно спросил Гарри.       Черт возьми, Гарри Поттер. Одна мысль, что им предстоял серьезный разговор с ныне национальным героем, неприятно свербела внутри.       — Привет, Гарри, — неловко буркнула Джинни, отводя глаза.       — Здравствуй, Джин, — в тон ей ответил он.       Рональд странно на них взглянул и, фыркнув, молча прошел дальше.       — Что, Мордред его дери, с ним случилось? — вновь спросила Джинни.       — Понятия не имею, — пожал плечами Гарри, — он разбудил меня сегодня жалящим, а потом вернулся с прогулки в этом плаще, как какой-то Альберт Ранкорн.       Поттер как всегда был в маггловских джинсах, треснутых очках и потрепанном свитере. Беспорядок в волосах завершал его привычный образ. Все в нем было родным, но в то же время очень далеким.       Он смотрел своими зелеными глазами, будто в ожидании чего-то, а Джинни молчала, потому что сказать ей было нечего. Слишком много воды утекло, слишком многое стоило починить, но в первую очередь — себя.       — Пойдем? — тихо предложил он, не отрывая взгляда.       — Угу, — едва заметно кивнула она, поправляя синее домашнее платье, — мама приготовила твой любимый пирог с патокой.       Губы Гарри тронула вымученная улыбка, и он двинулся вперед. Джинни закусила губу, сильно зажмурившись. Предательская слеза все же стекла по щеке.       Она вошла в зал, услышав громкий смех близнецов: те тыкали пальцами в Рональда и громко ржали. Вот прям ржали.       — Ты снял одежду…       — С мертвого Пожирателя смерти?..       — Выглядишь как…       — Август Руквуд или…       — Антонин Долохов?..       — Силенцио, — резко отрезал Рон, но замолчали не только близнецы, а все присутствующие: Макгонагалл, Андромеда Тонкс, Лавгуды, Флер с сестрой, Уизли в полном составе, Кингсли и некоторые авроры.       Повисла тишина, и люди озадаченно смотрели на Рона, который мало-того, что выглядел совсем иначе, так еще и заколдовал собственных братьев.       — Вы забыли кое-кого, — улыбнулся он, окидывая всех лукавым взглядом, — я выгляжу, как молодой Альбус Дамблдор в роли байкера.       И гостиная разразился громким смехом. Все, кроме Гермионы, Гарри и Джинни, ибо эти трое точно знали, что Рональд Уизли никогда бы не пошутил над Альбусом Дамблдором, так как безмерно чтил его память. Ребята странно переглянулись, но, пожав плечами, все же сели за стол.       — Я же говорила. Он странный, — прошипела Гермиона.       — Мы пережили войну, Герм. Это нормально, — ответил ей Гарри.       — Он разбудил тебя жалящим, — всплеснула руками Грейнджер. — Мерлин знает, списать на стресс такое…       — А мне кажется, ты злишься на него, потому что он тебя игнорит, — съязвила Джинни.       Нет, ну правда, Гермиона журила ее брата при каждой возможности. Мама всегда вставала на ее сторону, обвиняя Рона во всех проблемах, и Джинни грешила этим, но после вчерашней кровопролитной битвы, когда Джиневра чуть не потеряла свою семью, ее отношение к братьям кардинально поменялось.       — Ты просто не проводила с ним столько времени, сколько мы. Нам есть с чем сравнивать, — пробубнила обиженно Грейнджер.       — О, правда? А может, я не проводила с ним столько времени, так как он помогал вам искать крестражи, чтобы убить долбаного Волдеморта? — парировала Джинни, но, видимо, громче, чем нужно, ибо зал погрузился в тишину, и все обратили на нее внимание.       Джин поймала укоризненный взгляд родителей. Возможно, она и правда перегнула палку.       — Прости, я… я погорячилась, — сказала она едва слышно, поймав взгляд Гермионы. Ее глаза наполнялись слезами.       Та жертва, которую заплатила Грейнджер, невосполнима.       — Я не должна была…       — Все в порядке, — сухо отрезала Гермиона, — мы все устали. Давайте поедим?       Девушка пыталась выжать из себя подобие улыбки, но Джинни отметила, насколько тяжко ей это дается. Грейнджер сглотнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони, молча. Гарри же не проронил ни слова, будучи погружен в свои мысли, а вот Рон…       Рон пристально вглядывался в лицо сестры, и на секунду у нее заломило в висках. Она вновь зажмурилась. Распахнув глаза, она заметила, что брат более не смотрит на нее, изучая содержимое своей тарелки.       Ужин протекал под нудные разговоры, пока Том изучал содержимое своей тарелки с одним вопросом: почему это так вкусно? Странно. Это было странно, не иначе.       Начнем, пожалуй, с Уизли и Ордена Феникса.       Том ожидал услышать злорадство, планы по уничтожению остатков Пожирателей, ожидал лицезреть радость от победы, тщеславие, но увидел лишь кучку изможденных людей с поникшими лицами, которые горько смеялись, и даже ни слова не прозвучало о нем или его слугах.       Странно. А где же ликование?       Молли Уизли, эта тошнотворно-приятная женщина, мать рыжего семейства, заботливо накладывала всем еду, сама меняла посуду, сама все приготовила со слов, кажется, Фрэнка или Фреда? А к Мордреду, какая разница. Все равно он видит их первый и последний раз.       В общем, Том был крайне поражен, что светлая сторона оставалось светлой до самого конца, несмотря на гору оставленных трупов.       И сейчас, он пялился в свою тарелку, с одной мыслью: почему это так вкусно?       Не поймите его превратно, Волдеморт жил в мэноре, с эльфами, где были представлены яства на любой вкус, но ничего даже отдаленно похожего на это.       Странно.       — Рон, тебе не нравится? — спросила Молли.       Том понял, что слишком долго пялился в тарелку, и, подняв глаза, столкнулся с обеспокоенным взглядом его новоиспеченной «матери».       — Ах, я, наверное, с перцем переборщила, давай поменяю.       Женщина потянулась к тарелке, но Том вцепился в нее, как в последний крестраж, и вкрадчиво произнес:       — Все отлично, — секундная пауза, — мама.       Молли расплылась в улыбке и похлопала его по плечу, приговаривая:       — Кушай, сынок. Там еще булочки в печи, если вдруг что-то…       — Я отойду, — резко вскочил Том, ибо плечо горело от ее прикосновений.       Под удивленные взгляды он вышел на улицу. Странный мандраж сковал тело, и Том почувствовал, как эмоции мальчишки рвутся наружу, тянутся к матери, будто льнут к ее теплу.       Мерзость.       Воздвигая новую железобетонную стену между их сознаниями, эмоции Уизли угасали, и он почувствовал растекающуюся по венам родную ярость, что была его спутником всей жизни.       Достав сигарету, он закурил, чувствуя возвращающийся контроль. Гнев — его соратник сквозь года. Гнев — его партнер в любой борьбе. Гнев для него сродни синониму к слову жизнь. Без гнева мальчишка Том Риддл никогда бы не выжил в маггловском приюте.       Злобная улыбка исказила веснушчатое лицо — трезвость мысли вернулась.       — Рон, — услышал он голос и обернулся.       — Да, Джордж? — спросил он наобум, ибо вообще не ведал, кто из них кто.       — Фред, — беззлобно усмехнулся упомянутый Фред. — Все в порядке?       Он скользнул взглядом по тлеющей в руках Тома сигарете и выгнул бровь.       — Джинни, конечно, сказала, что ты начал курить, но я не верил.       — Стресс, — пожав плечами, ответил Том.       В последние дни он повторял это слово, как мантру, ибо объяснять каждый свой поступок новому, хоть и временному, окружению — претило.       — Я не поблагодарил тебя.       Как интересно.       — За что? — поинтересовался Том.       — За спасение. Если бы ты не появился невесть откуда и не вырубил Руквуда, то он убил бы меня.       Том задумался, выпуская клубы дыма изо рта. Занятно.       — Ну, ты же мой брат, — очаровательно улыбнулся он.       — Кстати, то проклятье, которое отскочило и задело тебя… Ты цел?       — Проклятье?       Как он помнит, тело Рона было абсолютно целым и невредимым.       — Да в тот момент, когда ты меня спас, в тебя попало какое-то темное проклятье, — Фред остановился, озадаченно взглянув на брата, и вновь продолжил: — Ты не помнишь?       Что ж, пазл потихоньку складывался, если мальчишка был при смерти, то магия могла таким образом… Но почему именно Рон?       — Какого цвета в меня летел луч? — резко спросил Том.       — Я не помню, самое главное, что ты жив…       — Вспоминай, — грубо прошипел он, выбрасывая окурок.       — Воу, Ронни! Джинни, конечно, сказала, что ты не в себе, но эй, чувак, остынь. Всё же хорошо.       Этот глупый предатель крови выводил нещадно своей тупостью. Фред таращился на него своими коровьими глазами с толикой непонимания. Унять бурлящую в венах ярость стоило больших усилий. Благо приятная мысль о скором возмездии для всех них немного успокаивала.       Нацепив фальшивую улыбку, Том вернул своему лицу очаровательность. Он потянул руку к плечу «брата» и похлопал, как до этого сделала Молли. Вроде у них так принято. Фред же заключил его в объятия.       Салазар, почему они все так жаждут прижиматься друг к другу? Он еле выпутался из цепкого захвата.       — Мне пора, — коротко сказал он.       — Куда? Но Гарри и Гермиона тут, и почему ты вообще живешь на Гриммо?       Фред почесал голову, окидывая брата странным взглядом.       — Слушай, Фред, — вкрадчиво начал Том, придавая своему голосу жалобный тон, — я… я был влюблен, но ее убили. На моих глазах. И мне тяжело справляться с горечью утраты. Я хочу побыть один.       Том уже хотел уйти по-английски, уповая, что его ложь сработает, но глаза рыжего стали сродни двум блюдцам, и тот, изумившись, спросил:              — Эй, ты же влюблен в Грейнджер уже лет пять или сколько? Что за бред ты несешь, Ронни?       За эти дни Лорд Волдеморт понял для себя одну простую истину: люди обожают задавать уйму глупых, ненужных вопросов, обожают ковыряться в чужих проблемах и постоянно за кого-то беспокоятся. Столько сил уходит на абсолютно лишние вещи, когда можно изучать темную магию и строить план по захвату мира. Глупцы, не иначе.       — Любовь не вечна, Фред, — вздохнул он, — та девушка была для меня всем.       — Ты про Браун? — уточнил Фред.       — Да, — притворно-грустно ответил Том, придавая своему лицу печальный вид.       — Так она жива! — радостно воскликнул Уизли.       Блять.       — Тогда мне срочно нужно ее проведать.       Том резко развернулся на каблуках и пошел к барьеру, уповая, что этот рыжий дурак не попрется за ним, иначе он точно не сдержит порыв закончить дело Руквуда.       — Ну, тогда пока? — крикнул парень ему вдогонку.       — До свидания, Джордж, — бросил Том, не оборачиваясь, и аппарировал.       — Я Фред, — хмуро ответил парень, но слова не долетели до адресата.       Фред Уизли мог поклясться, что переживания Джинни не беспочвенны.                                                 ***       — Локомотор!       Палочка матери слушалась из рук вон плохо, вещи падали по бокам от чемодана.       — Салазар, чтоб тебя! — выругался Драко, запуская руку в волосы. Он присел на кровать и отбросил непослушное древко.       Драко лег, пытаясь унять подступающую истерику. Слезы щипали глаза, а осознание било набатом в голове, что отныне он может забыть о спокойствии, и даже если их не найдут, то ему всю жизнь придется скрываться и носить позорное клеймо террориста и убийцы.       Драко Малфой просто мальчишка, но кому есть дело до глупых оправданий? Для общества он изгой и Пожиратель, как и его отец.       Ненависть к Люциусу тлела не первый год, но сейчас она достигла апогея. Слезы все же брызнули из глаз, принося мнимое успокоение.       Радость от смерти того поганого мерзкого змееподобного существа была кратковременной, ибо потом Люциус произнес два слова: «Нас казнят».       Драко не сомневался в словах отца, что Визенгамот отправит их на поцелуй дементора, ведь в мэноре находился штаб Тёмного Лорда.       Один лишь шанс имелся на спасение — побег. Посему Драко судорожно собирал вещи, пока знакомые отца готовили нелегальный порт-ключ. Он предполагал, что до судов есть неделя или две, пока не похоронят всех погибших.       Ненаносимость мэнора на карту давала им временную отсрочку. Нарцисса, с вымученной улыбкой на лице, просила его не переживать, нежно касаясь рук. Она приговаривала, что они не тронут Драко в случае чего, ибо на момент получения метки он был несовершеннолетним.       Драко останется жив.       Драко будет изгоем.       А их казнят.       Но Драко молчал, улыбаясь в ответ, едва заметно кивая. Ни к чему делиться с матерью своей болью, она и так натерпелась.       Он пялился в потолок, пытаясь отыскать толику радости во всей этой плачевной ситуации. На плаву его держала мысль, что ей более не грозит опасность. Она отныне будет счастлива со своей большой семьей.       Драко встал с кровати, вытер остатки влаги со щёк и вернулся к сбору вещей в чемодан. В этот момент раздался крик.       Истошный крик Нарциссы звучал в ушах.       Драко бросился бежать, пока сердце пыталось пробить ребра. Поток мыслей сбился в один клубок, ибо паника горела огнем под кожей, сковывая легкие.       Пролет, еще один. Где она?       Крик усиливался.       — Винки! Срочно аппарируй меня к матери!       Сморщенный домовик со слезящимися глазами мгновенно доставил молодого хозяина в зал.       Картина предстала ужасающая: отец с белым как полотно лицом, отрешенно палился на лежащую на полу мать, которую пытал...        Рональд Уизли.       Драко не думая, выхватил палочку, громко крикнув:       — Ступефай!       Рон невербально отбил заклинание, но пытать Нарциссу перестал. Он вяло взглянул на Драко, скривив губы в оскале:       — Добрый вечер, Драко. Разве так встречают однокурсников?       Малфой бросился на Уизли с одним желанием: убить паскуду, и к черту последствия. Он сделал шаг и был мгновенно отброшен к стене.             Драко ударился спиной о лепнину, и это движение разбередило незажившие раны. Он почувствовал, как его мантия становится влажной от крови.             — Я тебе не единожды говорил, Люциус, — шипящим тоном начал Уизли, — что твой сын и жена непокорны.       Драко открыл глаза, пытаясь понять, что, черт возьми, несет этот ублюдок. Несмотря на то, что этот рыжий кусок дерьма являлся ее родным братом, Драко всю жизнь презирал недоумка.       Люциус не ответил на заданный вопрос, продолжая отрешенно куда-то пялиться, и Драко захотелось ударить его по лицу. Никчемный отец.       — Так вот, — продолжил Рон, вальяжно расхаживая по залу, — вы предали меня, друзья мои. Особенно я разочарован в тебе, Нарцисса. Твоя сестра годами служила мне верой и правдой, а ты порочишь ее имя.       Драко ни черта не понимал, что несет Уизел, ибо боль пеленой застилала глаза. Он приложил усилия, дабы взглянуть, что все-таки происходит и почему Рон Уизли, дружок святого Поттера, пытает его мать.       Рон в странном кожаном прикиде присел на корточки и схватил Нарциссу за волосы, заглядывая той в глаза. Мать держалась стойко, лучше, чем отец. Несмотря на пыточное, она твердо смотрела на Уизли с толикой презрения.       — Неужели ты думала, Нарцисса, что не ответишь за предательство Лорда Волдеморта? Неужели ты рассчитывала, что Поттер сможет одолеть меня, и я не вернусь?       Рон отвел взгляд от лица Нарциссы, посмотрев прямо на Драко. И то, что Драко увидел, остановило сердце на долю секунды, разрубая его на мелкие куски тупым ножом.       Ненависть, что плескалась в алом мареве некогда голубых глаз, стала ответом на немой вопрос кто перед ним.       Перед ним стоял Лорд Волдеморт в новом обличии.