Escaping Tragedy

Майкл смотрел вслед полицейской машине, его взгляд задержался на ней надолго, хотя улица давно уже опустела. Любопытные соседи выглядывали из окон или делали вид, что спешат опустошить почтовые ящики. Всё произошло с внезапностью проходящего поезда. На мгновение раздался громкий рев, вагоны проносились так быстро, что окна расплывались, а затем наступила тишина. Всё произошло так внезапно. Прибежали полицейские. Отец охотно сотрудничал и пошёл с ними. Тем временем Лиззи громко требовала его немедленного освобождения, а Майкл её удерживал.    — Сделай что-нибудь!— крикнула она ему.— Майкл, почему ты ничего не делаешь? Ты не можешь этого допустить! Папа! Папочка! Эван взвыл, подбежав к окну, прижимая руки к стеклу, как будто он мог изменить мнение копов одним лишь состраданием. Но всё было напрасно.   Эмоции накалились, но Майклу было трудно разобраться в своих чувствах. Должен ли он был сейчас радоваться? Разве не этого он хотел? Побеждал ли он? Где же та спокойная безопасность, к которой он стремился? Почему у него было неприятное чувство в животе? Почему он чувствовал себя так, будто совершил серьезную ошибку? Джереми позвонил. Майкл совершенно забыл о своем соглашении с ним. Полиция, должно быть, расследовала Freddy's, когда расследовала кражу со взломом в одно и то же время в понедельник и вторник. Они, должно быть, узнали что-то важное, может быть, даже новые подсказки о местонахождении пропавших детей. Позади него громко плакали его брать и сестра на руках у женщины-полицейского.   — Есть ли у вас знакомые или друзья, у которых вы могли бы остановиться?— спросил его один из офицеров.   — Нет.— выдавил Майкл, прежде чем опомниться.— Я имею в виду да, мой крестный. Могу я позвать его на минутку?   — Ну конечно, — ответил сострадательный полицейский. Он бросил печальный взгляд на Майкла, вставая со стула, чтобы сжать его плечо.— Ты хороший парень. Я понимаю, что это должно быть невероятно трудно для тебя, но ты должен быть храбрым сейчас, ради своих братаи сестеры.   Майкл направился к телефону в гостиной, решительно нажимая на кнопки и с нетерпением ожидая. Телефон прозвонил четыре раза, прежде чем кто-то наконец ответил.   — Дядя Генри?   ---   Дядя Генри яростно ругал полицейских и выпускал свой гнев, как бушующую бурю. Майкл никогда не видел в нём такого гнева. Он угрожал им всем, что у него было: иском, адвокатом и прессой. Полицейские пытались спокойно объяснить ситуацию, но дядя Генри не успокаивался. Только когда тетя Нина потянула плачущую Лиззи за руку в машину, Генри отвлек внимание от полицейских и взял девочку на руки.   — Мне так жаль, принцесса. — тихо сказал он и поцеловал её в лоб.    Они забрали папу! Они забрали моего папочку! — рыдала Лиззи, и её слова разносились эхом, как заезженная пластинка.   — Я знаю, милая. — пробормотал он нежным голосом— Я верну его, обещаю. Майкл отвёл взгляд, его сердце колотилось от необъяснимого чувства вины. Вид его брата и сестры, разорванных таким образом, потряс его. «Это было для их же блага», — сказал Майкл себе. Сейчас они были в безопасности.     Тетя Нина подошла, неся под мышками ещё несколько сумок. — Майкл, я собрала кое-какую одежду, твои самые необходимые вещи и документы. Продукты оставлю дома, так как твоего отца скоро освободят. Хочешь ещё что-нибудь взять из дома на ночь?   Майкл покачал головой. — Нет, спасибо. Я действительно ценю твою помощь.   Тетя Нина нежно улыбнулась ему. — Тебе не нужно ни за что меня благодарить. Наш дом всегда открыт для вас. Ты уже поел? Чарли готовит дома макароны с сыром.     — Мне ничего не нужно, а вот Лиз и Эвану может понадобиться.     — Да, давайте не будем заставлять их ждать больше. Эван уже в машине. Я думаю, он очень расстроен всей этой ситуацией. Майкл кивнул и последовал за ней к машине.   ---   Поездка на машине к дому Эмили прошла под знаком рыданий Лиззи и яростных тирад дяди Генри.     — Я просто не понимаю этого,— покачал головой дядя Генри.— Четверо пропавших детей, и этим шутникам нечем заняться, кроме как арестовать владельца Freddy's. И Уильям, из всех людей! Отец троих детей, и если этого недостаточно, он пашет день и ночь, чтобы обеспечить свою семью. И эти так называемые чиновники хотят серьёзно заявить, что он все равно найдет время между этим, чтобы позволить некоторым детям исчезнуть без следа, от скуки или что? У них самих нет семей? Все дилетанты! И мы платим им из наших налоговых денег!    — Генри, не при детях! — строго сказала Нина, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что дети не подслушали слишком много.    Дядя Генри простонал. — Простите, дети. Не знаю, что на меня нашло. Вся ситуация сложная, особенно для вас. Но мы вас не подведём. Так что давайте представим, что вы едете к нам на ночевку.   — Я не хочу ночевку, — рыдала Лиззи, её голос был полон боли.— Я хочу к папочке!     — Я тоже.— запричитал Эван.    — Твой папа очень скоро вернётся к тебе. Подумайте об этом так: у него будет своя версия вечеринки с ночевкой, но другая, — Генри попытался разрядить обстановку улыбкой, хотя тетя Нина лишь покачала головой.   — И ваш папочка хотел бы, чтобы вы были здоровы и не беспокоились о нём. Я знаю Уильяма. С ним всё будет хорошо, и прежде чем это осознаете, вы все вернетесь домой, как будто ничего не произошло. — подбадривал Генри, но Майкл не мог не чувствовать страха. Его единственным утешением был тот факт, что полиция не арестовала его отца только из-за телефонного звонка. Нет, они, должно быть, обнаружили что-то, улики, которые подтвердили их подозрения.  Прибыв в дом Эмили, я почувствовал себя так, словно попал в совершенно другую вселенную. В то время как дом Афтонов источал холодные синие и фиолетовые тона, дом Эмили излучал тепло и гостеприимство. Двухэтажный дом был полон жизни. Почти в каждой комнате стояли яркие растения или вазы со свежими цветами. Фотографии семьи Эмили украшали стены — некоторые милые, другие игривые, запечатлевшие моменты с высунутыми языками и игриво положенными на головы руками. Дядя Генри, вечный путешественник, украсил стены сувенирами из поездок в Европу, на побережье Суахили в Африке и во многие страны Азии. Однако лично Майклу больше всего понравилась фотография, на которой вся семья Эмили надела традиционную филиппинскую одежду во время визита к родственникам со стороны тети Нины. Между рамками для фотографий на стенах красовались религиозные стихи из Библии и банальные высказывания о том, что «семья — это место в сердце» — то, что его отец мог оставить в своём доме только после своей смерти. Комнаты, подготовленные Эмили, были безупречными и гостеприимными. Майкл делил гостевую комнату с Эваном, а Лиз спала с Чарли в своей комнате. На каждой кровати на подушке аккуратно лежала плитка шоколада. Корзина, полная закусок и двух бутылок воды, украшала небольшой прикроватный столик между кроватями. Эван шмыгнул носом, крепко сжимая в руках своего плюшевого мишку. Однако, увидев батончик с арахисовым маслом, он поспешно развернул его и откусил большой кусок.   — Не ешь слишком много. — посоветовал Майкл, садясь на кровать.— Мне кажется, Чарли что-то приготовила. Эван устроился на кровати и откусил ещё кусочек, по-видимому, не обратив внимания на слова Майкла.   — Этот день превратился из ужасного в худший день в моей жизни. — вздохнул Эван, зарываясь лицом в подушку. Майкл повторил действия брата. Они лежали в своих кроватях, молча глядя на потолок над собой. Его бледно-желтый оттенок казался свежевыкрашенным. Кровать под ним казалась невероятно мягкой, искушая Майкла закрыть глаза и проснуться на три года раньше, когда все еще было... нормально. Он не мог не задаться вопросом, если бы путешествия во времени были возможны и он мог бы проснуться на три года раньше со своими нынешними знаниями, смог бы он по-прежнему видеть отца таким же образом? Сколько времени пройдет, пока фасад Уильяма не рухнет, обнажив его истинную сущность? Это будет лишь вопросом времени.   — Как думаешь, они запрут папу навсегда? — нарушил тишину тихий голос Эвана. Майкл тяжело вздохнул, уловив слабый аромат вкусной еды, доносившийся из кухни через щели в двери их комнаты. Он хотел сказать: — Надеюсь. Но сдержался.    — Я не знаю.— ответил он вместо этого. Перевернувшись на живот, он наблюдал за младшим братом сбоку. С шоколадным батончиком, всё ещё крепко сжимавшим его руку, Эван уставился в потолок, его дрожащая губа и слезящиеся глаза выдавали его эмоции.    — Я скучаю по нему.— всхлипнул Эван.   — Почему? — спросил Майкл, сбитый с толку, но затем сжал губы. Эван был ещё ребёнком. Он не понимал, что если ты любишь своих родителей, это не значит, что они любят тебя в ответ. К сожалению, Эвану однажды пришлось это понять.   — Просто потому что..— Эван вытер глаза.— Все кажется не таким страшным, когда рядом папа.   Майкл боролся с желанием расхохотаться. Вместо этого он набрался сочувственного тона и сказал: — Но мы же есть друг у друга, верно? И есть ещё Эмили. Так что это не так уж и страшно. Могло быть и хуже.— Майкл ободряюще улыбнулся, когда Эван повернул голову к нему. Забавно, как, несмотря на то, что у них были одни и те же голубые глаза и взъерошенные каштановые волосы, которые достались им от Уильяма. Но они выглядели такими разными. У Эвана было круглое детское лицо с прямыми волосами, в то время как Майкл контрастировал с ним своими острыми чертами. Но Майкл не хотел, чтобы было по-другому. Им не нужно было походить друг на друга как клоны (или как Майкл и отец), чтобы Майкл точно знал, что чувствует Эван.   Все будет хорошо, Эван! — заверил Майкл, улыбаясь.— Давай посмотрим, что приготовили Эмили, прежде чем мы ляжем спать.   — Но мы уже поели дома.— запротестовал Эван.   Майкл закатил глаза. — Да, но это едва ли можно было считать едой.— Он протянул руку младшему брату.— Давай, пойдём.    Чарли приготовил для них восхитительную порцию макарон с сыром. Они имели кремовую текстуру и неотразимый вкус. Эван практически вдохнул блюдо, трижды опустошая тарелку, прежде чем с нетерпением принялся за следующую порцию.   — Ого, малыш, если ты продолжишь так есть, ты будешь таким же высоким, как Майкл или Уильям», — усмехнулся Генри. Эван застенчиво ухмыльнулся, а Лиззи фыркнула. — Но папа всё равно выше его. При упоминании отца в комнате снова воцарилась тишина. Почувствовав мрачную атмосферу, Лиззи переключила свое внимание на выбор лука из салата.   — Дети, — голос Генри внезапно стал твёрдым. Они прекратили есть, выжидательно глядя на него.— Нина и я просто хотели сообщить вам, что вам не о чем беспокоиться. Ваш отец скоро вернётся. И пока мы не сможем отправить вас домой с чистой совестью, вы наши гости. Если вам нужно поговорить, мы всегда к этому готовы.— Генри одарил их теплой улыбкой, на которую ответили и Эван, и Лиззи. Взгляд Генри затем остановился на Майкле, который лениво играл с едой. Почувствовав взгляд Генри, Майкл обменялся с ним коротким взглядом. Он выдавил из себя натянутую улыбку, которая исчезла так же быстро, как и появилась, когда Генри отвернулся. Как раз когда он собирался откусить, он поймал пристальный взгляд Чарли, её брови вопросительно нахмурились. Их глаза встретились, и она приподняла бровь, молча спрашивая: «Что это было?» Майкл бросил на неё взгляд, который ясно говорил:  — Давай поговорим позже.— Чарли кивнула и снова обратила внимание на Лиззи.   — Итак, Лиззи, убираясь в своей комнате, я наткнулся на свой старый костюм принцессы с Хэллоуина два года назад. Если хочешь, мы можем поиграть в переодевалки.— предложил Чарли.    — Да! Да! Да! - взвизгнула Лиззи, и Майкл не мог не улыбнуться. Должно быть, трудно быть единственной девочкой в ​​доме, полном мужчин. После смерти их матери,Чарли взяла на себя роль старшей сестры, следя за тем, чтобы они вместе занимались девчачьими делами, которые она обычно делала со своей матерью. За это Майкл всегда будет благодарен.   — Мы тоже можем что-нибудь сделать, Эван? — предложил Майкл, но Эван покачал головой.   — Я устал, Майки. Я просто хочу лечь спать.   — Хорошо.— согласился Майкл.     Ужин закончился, и Чарли взял Лиззи за руку, и отвела в спальню. Эван поблагодарил их за еду и попрощался. Тетя Нина начала собирать посуду, чтобы отнести её на кухню, но вмешался дядя Генри.     «Я займусь посудой», — настаивал он. Наклонившись ближе к тёте Нине, он заговорил тихим голосом, почти неслышным для Майкла. — Мы это обсуждали. Их личный разговор напомнил Майклу более ранние слова Чарли: «Мама то ложилась, то выписывалась из больницы. Никто не скажет мне, почему». Теперь, пристальнее наблюдая за тётей Ниной, он заметил небольшую потерю веса. Её некогда пышные черные локоны казались тоньше, а ее обычно загорелая кожа казалась бледнее. Для человека, который любил пилатес и верховую езду, она казалась необычайно хрупкой. Что-то определенно было не так. Что бы они ни обсуждали, похоже, дядя Генри одержал верх в их споре. С усталым вздохом тётя Нина поцеловала мужа в щеку, прежде чем пожелать ему спокойной ночи. Затем она повернулась к Майклу и тоже пожелала ему приятных снов.   — Если тебе что-нибудь понадобится, что угодно, скажи нам, хорошо? — сказала она. Майкл кивнул, наблюдая, как она исчезает в своей спальне.   Генри начал убирать со стола, относя тарелки к раковине. Он быстро протёр тарелки, прежде чем отдать их посудомойщику. Наблюдать за тем, как он это делает, было почти завораживающе, даже терапевтически, если хотите. На мгновение Майкл подумал встать и помочь ему, но не нашел в себе сил. Шум текущей воды и стук тарелок и столовых приборов почему-то успокоили его. Отец никогда не хотел посудомоечную машину в доме, утверждая, что это пустая трата денег. Кому нужна такая машина, когда у жены и детей есть прекрасные, послушные руки, которые делают за него грязную работу? Возможно, однажды, когда Майкл уедет, у него будет свое собственное жилье, он купит посудомоечную машину.   Майкл сложил руки на столе и положил на них голову. Он широко зевнул, представив, как погружается в мягкую постель, приготовленную для него, с чистыми простынями, в доме, который предлагал ему безопасность и, как оказалось, содержал его любимых людей. Почему жизнь не может быть всегда такой? Уютной, теплой и безопасной, без ненормальных родителей, пытающихся навредить невинным детям. Он должен был убедиться, что отец держится от них подальше, от всех них. Надеюсь, Джереми будет завтра на смене. Было так много вещей, которые он хотел обсудить с ним. Однако прежде чем он мог это сделать, ему нужно было решить отдельную проблему.   — Дядя Генри? — тихо произнес Майкл.   — Да?— Генри повернулся к Майклу.     — Мы можем поговорить? — Майкл указал на стул рядом с собой.   Генри тепло ему улыбнулся. — Конечно.— Он отложил полотенце в сторону и сел на стул рядом с Майклом, положив руку ему на плечо и успокаивающе сжав его.    — Я знаю, как тебе тяжело. Ты трудный ребёнок, но ты можешь показывать свои чувства, Майкл. Он твой папа.. — сказал Генри, пытаясь оказать поддержку.    Майкл покачал головой. — Дело не в этом.    Генри поднял бровь. — Тогда о чем ты хочешь поговорить?    — Я...— Майкл колебался. Неужели он действительно мог это сделать? Может, стоит начать с менее весомого заявления.— Отец не тот, за кого ты его принимаешь.   Дядя Генри нахмурил брови. — Что ты имеешь в виду?    — Вы сказали в машине, что он не мог этого сделать, потому что он заботится о нас и усердно работает, верно? Но у полиции были какие-то улики, чтобы арестовать его. И вы так многого о нём не знаете. Он...   — Майкл, — строго прервал его дядя Генри, — Я знаю, что ты напуган, но не волнуйся. Я нанял одного из лучших адвокатов в Вегасе. Он прилетит завтра для проведения расследования.     — Но...— попытался вмешаться Майкл.   Дядя Генри поднял руку, давая понять Майклу, чтобы тот замолчал. — Я знаю, что вы двое не всегда ладите, но ты должен помнить, что твоему отцу пришлось нелегко. Он пытается быть хорошим родителем.    — Пожалуйста, просто послушай меня!— Майкл не хотел кричать:— Пожалуйста, дядя. Просто послушай, что я говорю.— сказал он более мягким тоном.   — Конечно, — сказал дядя Генри, несколько сбитый с толку. Затем выражение его лица смягчилось.— Извини, что прерываю тебя. — сказал дядя Генри, его глаза были полны беспокойства. — Я видел...— Майкл замолчал, не уверенный, стоит ли продолжать. А что, если это ошибка? Он не мог отказаться от своих слов, как только они вылетят из его уст.— Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что примешь моих брата и сестру, если нашего отца осудят. — вместо этого сказал Майкл.    Генри посмотрел на него в шоке. — Майкл, я...    — Дядя Генри, ты примешь нас, если нашего отца отправят в тюрьму?— Майкл ненавидел то, как отчаянно он это делал.    Дядя Генри покачал головой. — Я не позволю этому случиться, я...    — Ты можешь хоть раз меня выслушать? — Майкл снова повысил голос, и вскоре все стихло. Дядя Генри пристально его изучал. Время замерло, когда пронзительный взгляд дяди Генри пронзил его душу. Невидимые глаза сверлили его, изучая, осуждая. Тяжесть его взгляда грозила задушить Майкла, заморозив его на месте. Его тревога поползла вверх по позвоночнику, туго скручиваясь, пока неумолимый взгляд дяди Генри продолжался. Вкусный аромат еды разносился по воздуху, нападая на его чувства своим подавляющим присутствием. Запах вторгся в его ноздри, вызывая волны тошноты, которые скручивали его желудок. Вкус желчи испортил рот, горькое напоминание о сожалении, которое затопило его разум.   — Забудь об этом.— Майкл оттолкнулся от стула и направился к двери спальни.   — Майкл, — сказал дядя Генри строгим голосом, — Посмотри на меня. Майкл нерешительно обернулся, ожидая, что его немедленно выгонят из дома. Он же был гостем, и проявил неуважение к хозяину дома.   Но лицо Генри было полно глубокой печали. — Конечно, я приму вас, всех вас, если с Уильямом что-нибудь случится. Я думал, это очевидно. У Майкла перехватило дыхание. Он не колебался. Подбежал к столу за кухонным столом и вытащил белый лист бумаги и ручку. Он быстро вернулся и нацарапал на бумаге несколько слов, затем указал ручкой на последнюю строку.   — Распишитесь здесь. — приказал подросток.   — Что?   — Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что примешь нас, и я получу что-то в качестве доказательства, — сказал Майкл, понимая, как грубо это прозвучало. Генри взял ручку и поставил свою подпись.   — Принеси мне еще одну бумагу.— сказал Генри. Майкл сделал то, что ему сказали. Глаза Майкла наполнились слезами, когда он наблюдал, как дядя Генри записывает следующие слова:  Я, Генри Джейкоб Эмили, настоящим подтверждаю свое намерение усыновить Майкла Уильяма Афтона, Элизабет Амелию Афтон и Эвана Грегори Афтона в случае, если их законный опекун станет неспособным выполнять родительские обязанности. Подпись: Генри Якоб Эмили.   — На случай, если ты потеряешь свой договор, я сохраню этот здесь. — сказал он с улыбкой. Майкл не мог сдержаться. Он обнял мужчину. Генри замер в шоке. Но затем Майкл почувствовал, как он заложил руки за спину и обнял его в ответ.    — Что происходит? Я слышала крики?— раздался голос Чарли позади них, требуя внимания. Майкл быстро отпустил Генри и перевёл взгляд на Чарли. Она стояла в своей уютной розовой пижаме с белыми облаками, скрестив руки, и смотрела на них с озадаченным видом.   — Мы с Майклом только что разговаривали.— быстро вмешался дядя Генри.   — О, ладно, — сказала Чарли, не совсем убежденная. Её брови подозрительно сошлись.— Ну, тогда, гм, Майкл, — она повернулась к нему и бросила на него многозначительный взгляд— нам нужно поговорить. Я пойду поливать растения. Хочешь присоединиться ко мне?  — Конечно. — согласился Майкл, засовывая листок в карман и поднимаясь на ноги. Перед тем как уйти, он бросил последний взгляд на Мистера Эмили.— Спасибо, дядя Генри. Кивнув в знак признательности, Генри тоже встал и аккуратно сложил свой «контракт», прежде чем сунуть его в карман.   — Увидимся завтра, малыш.— попрощался мужчина.    Несмотря на то, что Чарли была единственным ребёнком, у неё была просторный двор с прекрасно ухоженным садом тёти Нины. Летом Майкл, Лиззи и Эван часто приезжали поиграть в игры или ночевать в домике на дереве Чарли. Ну, каждое лето, кроме этого. Сад раскинулся широко и величественно, его просторы кишели пышной зеленью, овощами и фруктовыми полями. Цвета взорвались, и смесь ароматов наполнила воздух, сопровождаемая нежным жужжанием пчел. Майкл почувствовал непреодолимое желание лечь на мягкую траву, закрыть глаза и уснуть. Чарли, казалось, заметила это, улыбка озарила её губы.   — Тяжёлый день, да?— заметила Чарли.   Чарли схватила шланг и принялась поливать томатные кусты водой.— Мне жаль, что так получилось..— сказала она, не в силах встретиться с ним взглядом.   Майкл покачал головой. — Не надо. Когда Чарли вопросительно посмотрел на него, он быстро добавил: — Это не твоя вина.   Чарли прикусила нижнюю губу, задумавшись. — Знаешь, я думала об этом. Я знаю, что это может быть немного рано, но я думаю, что мы должны предоставить полиции доказательства против Дэйва Миллера и записей.   — Чарли, не смей, — ответил Майкл, его тон был немного более строгим, чем он намеревался. Когда Чарли выгнула бровь, он продолжил.— Пусть этим занимается полиция; у них есть доказательства, и они допросят его, чтобы проверить, совпадают ли они. Так что, пожалуйста, давай не будем без необходимости ухудшать ситуацию.   Чарли внимательно его разглядывала, по-видимому, не решаясь полностью принять его слова. — Хорошо.— наконец согласилась она, в её голосе слышалась осторожность. — Я не собираюсь действовать за твоей спиной, но я долго думала об этом, и я действительно считаю, что дяде Уиллу было бы полезно, если бы мы передали наши выводы полиции. В качестве альтернативы мы могли бы обратиться в прессу, и я могла бы написать статью обо всем этом деле.   — Что ты имеешь в виду?— спросил Майкл.   — Я считаю, что истинные мотивы были очевидны. Это, несомненно, была ксенофобия. Британские персонажи всегда изображаются в фильмах как злодеи, поэтому тот факт, что один из владельцев был иммигрантом, создал идеальную возможность использовать его в качестве козла отпущения.    — Чарли...— Майкл закатил глаза. Чарли покачала головой. — Ты видишь лучшее в людях, но, выросши здесь, я знаю, какие сплетни ходят за спинами твоих родных. Кроме того, важно помнить, что прошло почти три недели с тех пор, как пропал первый ребенок. Полиция находится под огромным давлением, чтобы продемонстрировать свой контроль над ситуацией. Они готовы посадить в тюрьму любого, чтобы доказать свою компетентность общественности.   — Ну, им нужны какие-то доказательства. Они не могут арестовать его без оснований.— ответил Майкл. — Как ты думаешь, что у них есть? — спросила Чарли.   Майкл молчал. Завтра ему придётся спросить Джереми о том же.   — Как дела у Элизабет? — спросил он вместо этого.   — С ней все хорошо. Сейчас она спит. — ответила Чарли. Майкл кивнул.   — И как ты держишься?— осторожно спросила Чарли.   — Нормально. — честно сказал Майкл. Они вышли из дома, его брат и сестра были в безопасности, дядя Генри обещал усыновить их, если Уильям будет заключен в тюрьму. Майкл знал, что сейчас не время быть слишком оптимистичным, но, возможно, он мог позволить себе проблеск надежды, неважно, насколько слабый.   — Я тебе не верю. — неожиданно сказал Чарли. Майкл удивленно повернулся к ней. — Послушай, я понимаю, что у тебя есть секреты, и, конечно, ты имеешь право их хранить. Однако последние три недели ты вёл себя не очень хорошо. Я не могу не думать, что это связано с тем, что ты забрал своих брата и сестру и сбежал. Когда я спросила, ты отмахнулся, назвав это глупостью, и хотя это правда, я все равно считаю, что в этой истории есть нечто большее, чем ты говоришь.   Майкл внимательно наблюдал за ней, изучая её лицо. — Я в порядке. — ответил он, уводя тему.   — Тебе никогда не приходило в голову, что я могу помочь? Мы же друзья, в конце концов!— заметила Чарли. Когда Майкл промолчал, она вздохнула и сказала: — Это твой выбор.— прежде чем снова заняться поливом растений.   Майкл стоял рядом с ней, наблюдая, как она усердно поливала тыквенные растения. Подобно дикой мяте, они раскинулись по всему участку, заявляя о своем месте. В разгар лета их некогда яркие оранжевые цветы начали увядать, уступая место маленьким зеленым шарикам, которые обещали вырасти в десять раз больше, в конечном итоге превратившись в тяжелые, яркие оранжевые тыквы. Не было никаких сомнений, что Афтоны также получат свою долю, когда приблизится Хэллоуин. Однако Майкл надеялся на что-то еще более особенное — он, Элизабет и Эван будут здесь, вместе, собирая урожай этих тыкв как новая, сплоченная семья, если всё пойдёт по плану. — Чарли, могу я спросить тебя кое о чём? — осторожно спросил Майкл. — Конечно.— просто ответила Чарли, всё ещё прикованная взглядом к поливу цветочной клумбы. Клумба представляла собой коллекцию цветов, посаженных в настоящую раму кровати, а вместо матраса была земля. Это была идея тёти Нины, которая считала, что это добавит эстетического штриха. Майкл, с другой стороны, всегда находил это немного неуместным, цветочная клумба, устроившаяся между овощными грядками и травой.   — Откуда ты знаешь, что поступаешь правильно? — спросил Майкл.   Она пожала плечами.— Нелегкий вопрос. Иногда ты действительно не можешь сказать. Почему ты спрашиваешь?   Майкл вздохнул. — Иногда мне кажется, что каждый раз, когда я пытаюсь поступить правильно, я в итоге делаю всем вокруг только хуже. Но что мне делать, сдаваться?   Чарли задумалась на мгновение, прежде чем ответить:— Если это трудно, это также может означать, что ты движешься в правильном направлении. Но, возможно, это слишком много для одного человека. Она бросила на него многозначительный взгляд, но быстро вернулась к поливу клумбы.   — А что, если вовлекать больше людей опасно? — настаивал Майкл.  — Может быть. Или, возможно, проблема может быть решена более эффективно и быстро, если разделить бремя. - заявила Чарли, искренне глядя ему в глаза. Майклу хотелось отвести взгляд, изобразить улыбку и сделать вид, что его вопрос - не более чем гипотеза. Вместо этого он вздохнул и, наконец, сосредоточил свой взгляд на жуке, ползущем по растению баклажана.   Чарли осторожно опустила шланг и продолжила: — Я здесь для тебя, если тебе когда-нибудь понадобится сделать что-то глупое.— Она тепло улыбнулась.   — Спасибо, Чарли.— Майкл улыбнулся в ответ, его сердце было полно благодарности. На мгновение Майкл представил, как поделится с ней правдой. Будет ли она шокирована? Конечно, будет. Девушка потребует доказательств, без сомнения, но поверит ли она ему? Чарли взяла шланг и продолжил поливать растения. Их листья вытянулись, словно получив благословение. Капли воды каскадом хлынули с цветов на листья, а затем на землю. Кап. Кап. Кап. Вода пропитала землю, сделав её темно-черной. Листья растения провисли под тяжестью воды, почти рухнув внутрь себя. Их цветы низко висели. Кап, кап, кап. Вода растеклась с грядки на лужайку, словно преследуя его. Ярко-красные руки протянулись, чтобы полностью поглотить его. Она окружила его ноги, окрасив пол в яркий красный цвет. Гнилостный запах разложения наполнил его ноздри. Кап, кап, кап. Шаги эхом разносились по мраморным плиткам, но он не осмеливался оглянуться. Его взгляд был прикован к вырванным страницам журнала, разбросанным по полу. — Почему?— гласило одно из них. На другом были нацарапаны слова: «Это всегда был он». У его ног лежала скомканная бумага. Майкл наблюдал, как кровь впитывалась в бумагу, открывая набросок человека с серебряными глазами, длинными каштановыми волосами и злой улыбкой. Руки схватили его за плечи, ногти болезненно впились в кожу. Он чувствовал дыхание другого человека на своей шее, когда он шептал слова: — Это. Всё. Твоя. Вина. Мир закружился, за его спиной раздался смех, и крики наполнили воздух. Красные руки появились из лужи крови, готовые утащить его в свои могилы. Майкл сделал шаг назад, и...   — Майкл? — голос Чарли был полон беспокойства. Парень моргнул и огляделся. Небо потемнело, украшенное оранжевыми и розовыми облаками. На заднем плане щебетали птицы, а воздух наполнялся ароматом цветов. На заднем плане он всё ещё слышал шум воды из шланга.   — Ты там на секунду отключилась. Всё в порядке?— Её глаза были полны беспокойства. Майкл мог только смотреть в ответ. Живая. Она была жива. Она была одета в розовую облачную пижаму, её волосы были завязаны в пучок. Щёки и нос всё ещё были красными от солнечного ожога ранее в тот день, но в остальном она была в порядке. Была жива... пока.   — Я иду спать.— Майкл не стал дожидаться её ответа и направился обратно в дом. Он всё ещё чувствовал взгляд, пронзающий его спину, чувство вины, жалящее его грудь. Но он быстро отбросил эти мысли. Он не всегда знал, какие шаги нужно предпринять, но когда он закрыл дверь в свою и Эвана комнату, обещание пульсировало в его венах, обещание, которое он сдержит до последнего вздоха: Чарли никогда не узнает правду.