Escaping Tragedy

Воздух в гостиной был густым от напряжения, пока слова Майкла повисали в воздухе. Он чувствовал, как колотится его сердце и как адреналин бежит по венам, пока ждал ответа отца. Шум статических помех в его мозгу заглушал любые отвлекающие факторы. Отец стоял у окна, спиной к сыну. Резкие линии его профиля вырисовывались на фоне угасающего света дня. На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на стене. Затем отец резким движением повернулся к сыну. Лезвие сверкнуло в воздухе. Он увидел, как глаза Уильяма светятся безумием. Глаза Майкла расширились от шока, и он попытался позвать на помощь, но его горло пересохло. БАМ! Майкл услышал, как его спина хрустнула о стену. Он ударился головой с глухим стуком, и на мгновение у него потемнело в глазах. Запах отцовского лосьона после бритья, смешанный со страхом и гневом мальчика, заполнил его нос и вызвал тошнотворное ощущение в желудке. Майкл застонал и осторожно открыл глаза. Лезвие находилось менее чем в миллиметре от его глаз. Майкл почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом, когда отец прижал его к стене. — Ты действительно боишься меня. — сказал отец. Майкл не был уверен, стоит ли ему отвечать. Так он этого и не сделал. Он не отвел взгляда от кинжала. Даже когда отец рассмеялся и отпустил его. Он почувствовал, как холодный пот струится по его спине, а ладони стали скользкими. Майкл попытался отстраниться от отца, но его ноги словно приросли к месту. — Хорошо.— злобно сказал отец и положил кинжал обратно в карман. Когда раздался его голос, Майкл выпрямился. Уильям только что пытался убить его! Он собирался ударить его этой острой штукой. Отец проследил за его взглядом. — Ты прав. Давай поговорим в другом месте. Мы ведь не хотим беспокоить твоих братьа и сестеру, правда? Майкл наблюдал, как его отец идёт к двери в подвал, которая находилась между лестницей, ведущей в их спальни и кухню. Единственное место, куда ни Майклу, Эван и Лиззи не разрешалось заходить. Интересно, там ли Уильям хранил тела? Спрятаны в подвале, прямо под носом у Майкла? Или он оставит там тело Майкла, замучив его до смерти? Майкл наблюдал, как отец открыл дверь подвала. Как далеко он успеет убежать, прежде чем его догонит отец? У отца была машина. Или, может быть, он снова вызовет полицию. Он предпочёл бы оказаться в тюрьме, чем столкнуться с тем, что приготовил ему отец. Но что насчет Элизабет и Эвана? Он очень, очень надеялся, что никто из них не подслушивает. Лиззи точно не подслушивает. Она ненавидела ссоры. Это всегда портило ей настроение. А Эван? Если бы Эван знал, что для него хорошо, он бы остался в своей комнате и пошёл спать. Этот маленький... Нет. Сейчас не время злиться. Он не может оставить их на растерзание этому чудовищу, которого они называют отцом. — Пойдем со мной.— сказал отец, словно он был ребёнком или собакой. Майкл не пошевелился. Он держался за стену так, словно пол под ним вот-вот провалится в пропасть. Он услышал быстрые шаги отца и вздрогнул, когда тот схватил его за шею и потянул к двери подвала. Майкл посмотрел во все стороны. Может быть, ему все же удастся что-нибудь схватить. Он не мог позволить ему победить! Он не умрёт сегодня. Широко открытая дверь открывала вид на истертые деревянные ступени, ведущие вниз в темноту. Майкл застыл наверху лестницы, ведущей в подвал, глядя вниз, в темноту. Затхлый запах старого дерева и сырой земли ударил ему в ноздри и наполнил чувством страха. В его голове промелькнуло воспоминание. Ему было одиннадцать. Лиззи устроила большой скандал из-за того, что не хотела идти в подвал, потому что там было страшно. Майкл хвастался, что не боится никаких монстров, которые там прячутся. Он даже лично вывел бы одного, чтобы доказать, что он не неженка. Но когда он взглянул вниз на холодную, темную лестницу, он не смог удержаться и обнял своего плюшевого динозавра еще крепче. В темноте он представил себе ужасных зверей с широкими ухмылками и острыми зубами, которые только и ждут, чтобы съесть его на десерт. В тот день Майкл туда не пошёл. А потом были и другие воспоминания о подвале, когда Майкл сидел на коленях у отца и рассматривал все чертежи. Он вспомнил тихий голос Уильямв, объяснявшего, для чего они нужны, пока Майкл положил голову ему на грудь и слушал, как он вдыхает и выдыхает. По какой-то причине он никогда не помнил, как засыпал, хотя просыпался в своей постели. Позже отец использовал подвал для своих проектов. Никому из детей не разрешалось входить туда без его присмотра. Поэтому он этого избегал. И вот он снова здесь. И чудовище пыталось заманить его в свою пещеру. Отец сложил руки Майкла за спиной и осторожно подтолкнул его к подвалу. Но это не помешало Майклу скатиться на две-три ступеньки вниз. Если бы Уильям в последний момент не схватил его за рубашку, Майкл упал бы с холодной, темной лестницы. Паника охватила его, когда он услышал, как отец закрыл за собой дверь и щелкнул выключателем света. Сердце Майкла колотилось в груди, когда отец тащил его вниз по лестнице. Он чувствовал грубую хватку родителя на своей руке, ногти впивались в кожу. По мере того, как они спускались глубже в подвал, в голове подростка бурлили страх и смятение. Он чувствовал затхлый, сырой запах воздуха, смешанный с металлическим запахом крови. Его глаза пытались приспособиться к тусклому свету, пытаясь различить формы и тени, скрывавшиеся в углах. В голове Майкла царили страх и отчаяние, пока он пытался придумать план. Майкл знал, что ему нужно бежать, но он оказался в ловушке: хватка отца была слишком сильна, чтобы вырваться на свободу. Спустившись вниз, Майкл увидел цементный пол, покрытый трещинами плесени. У стены стояли деревянные полки, заполненные всевозможным оборудованием. В центре комнаты стоял стол с некоторыми простыми инструментами, стул и коробка, в которой, как предположил Майкл, лежали чертежи. Пустые оболочки аниматронных деталей лежали в тени в углу. С пыльного пола на него уставился зеленый роботизированный глаз. В общем, жуткое место. Его размышления были прерваны, когда отец грубо бросил его на пол. Майкл чувствовал щекой холодный, твердый бетон, острые края которого врезались в кожу. Он слышал, как отец тяжело и напряженно дышал, стоя над ним. —Ты собираешься меня убить?— Майкл изо всех сил старался скрыть свой страх. Он слышал, как его отец хихикнул. — Хочешь, чтобы я это сделал? Майкл колебался, отвечая на этот вопрос. Означало ли это, что Уильям рассматривал такую ​​возможность или собирался пытать Майкла до тех пор, пока тот сам этого не захочет? — Нет.— честно ответил Майкл. Если бы он показался храбрее, чем был на самом деле, возможно, отец передумал бы причинять ему боль или опустил. Хотя Майкл сильно сомневался в последнем. Следующий вопрос лишил Майкла всякой уверенности. — Ты хочешь, чтобы твои брат с сестрой умерли? Хотя Майкл знал, что его отец уже перешёл одну черту. Кто мог сказать, что он не пересечёт границу с насилием над собственными детьми. — Я определенно не хочу этого. Отец подошёл к полке и стал перебирать предметы, которые там лежали. — Но если ты заставишь меня, я это сделаю. — Заставлять тебя?— Майкл больше не мог сдерживать свой гнев. Он встал: — Как я могу заставить тебя что-то сделать, если ты убиваешь детей? Когда Уильям вытащил несколько верёвок, подросток почувствовал, как в нём поднимается волна паники. Он знал, что находится в опасности, что его родитель способен на всё. — Я не жду, что ты поймешь,— сказал отец со вздохом и повернулся, чтобы пойти к деревянному дому. Майкл поморщился, когда мужчина поднял верёвку и проверил её длину и прочность. — Что я должен понять?— Майкл наблюдал, как папа отодвигал стул. — Что ты сумасшедший?» — закончил предложение Майкл.— Ты полный псих. Я тебя вообще не узнаю. Майкл ненавидел, как ломался его голос. — Как скажешь, сынок.— Уильям потянулся к веревкам. Майкл отступил. Отец положил руку на плечо сына и толкнул его обратно на стул. — Не двигайся.— Сказал он строгим голосом. Отец взял верёвку и принялся связывать ему руки. Майкл вздрогнул, почувствовав, как отец скрестил его запястья и начал их связывать. Когда папа потянулся за второй веревкой, Майкл попытался пошевелить руками. Если бы он встал, то , возможно, смог бы перекинуть их через спинку стула... — Майкл, если ты хоть немного дёрнешься, я... — Ты сделаешь в сто раз хуже, чем ты для меня запланировал?— прорычал Майкл. — Ничего из этого не понадобилось бы, если бы я знал, что ты будешь сотрудничать. Но с тобой всегда больше работы, не так ли, Майкл? — резко сказал Уильям. —Ты сумасшедший!!!— выплюнул Майкл. — Ты продолжаешь говорить... — Я расскажу кому-нибудь!— Майкл старался казаться храбрым. — И кто тебе поверит? Полиция? После сегодняшней маленькой катастрофы.— Отец цокнул и покачал головой:— Убежать вот так... ты сам это спланировал? Или твои маленькие друзья помогли? Ты правда думал, что я тебя не найду? Майкл прикусил губу. Если бы всё прошло по плану, они могли бы добраться до Австралии. Или это просто благие пожелания? Возможно, убийство детей — не единственный скрытый талант, которым тайно обладает отец. — Должен признаться, — продолжал отец, — мне пришлось сдержать смех, когда я увидел тебя сидящим в таком подавленном состоянии в полицейском участке. Я должен тебя благодарить. Ты оказал мне большую услугу, солгав, украв, подделав удостоверение личности и владея оружием без разрешения. Ты потерял весь авторитет у полиции. Теперь они тебе не поверят. Не после того, как ты солгал им дважды. — Я расскажу Генри!! — Генри никогда не поверит твоим словам больше, чем моим. По крайней мере, после того, как ты доказал, что ты непослушный и проблемный ребёнок. Он глубоко разочарован в тебе, ты знаешь. Как и твои брат и сестра. Если уж на то пошло, ты загнал их прямо в мои объятия, подальше от себя. Они больше никогда не будут тебе доверять. Так что нет, никто тебе не поверит и не воспримет тебя всерьез. Майкл покачал головой: —Я не перестану пытаться, пока кто-нибудь меня не выслушает. Уильям не ответил, хотя Майкл не мог не заметить, как на его лице появилась ухмылка. Закончив работу, отец встал и окинул Майкла взглядом: от его свободных ботинок до нечесаных волос. Он слегка кивнул ему, как бы хваля Майкла за хорошее поведение. Майкл боролся с веревками, привязывавшими его к стулу. Его запястья были туго связаны грубой веревкой, так что он едва мог пошевелиться. Его лодыжки также были привязаны к ножкам стула, так что он был совершенно не в состоянии двигаться. Мысли Майкла были в беспорядке, он пытался разобраться в ситуации. Он знал, что его отец — серийный убийца, но не мог понять, зачем тот привез его сюда. Он наблюдал, как отец подошёл к столу у стены, закрывая спиной Майкла от того, что тот взял. Сзади это было похоже на странный шприц. Он имел рукоятки для пальцев и поршень. Но игла была слишком большой и имела широкую, покатую поверхность. Конечно, это не могло быть адресовано ему, не так ли? Он почувствовал привкус горькой желчи, поднимающейся к горлу, а во рту стало сухо и пересохло. Все тело Майкла дрожало от страха, и в тишине комнаты он слышал собственное учащенное дыхание. Майкл натянул ленту, когда увидел отражающийся на свету предмет. Отец пока не взял в руки ни одного инструмента. Майклу не нравилось, сколько времени он тратил на сосредоточение на этом необычно большом шприце. Холодный пот струился по спине Майкла. Он попытался сосредоточиться на своем дыхании. Ему пришлось забыть об остром предмете. Это была всего лишь игла. Его должно гораздо больше волновать то, чем наполнена игла, а не сам факт того, что это игла. Дышать. Расслабляться. Майкл неохотно наблюдал, как его отец налил немного жидкости на тряпку и протер огромную иглу по краям. Майкл отвел глаза. Он услышал, как его дыхание стало тяжелым. Ему нужно было остановиться. Ему нужно было взять себя в руки. Майкл обыскал комнату. Может быть, он мог бы сосчитать все аниматронные части, лежащие в пыли. Два зеленых глаза. Неопределенный кусок металла. Может быть, часть хвоста? Костлявая голова. Несколько ослабленных винтов. Кстати, о незатянутых винтах… —И что же теперь будет?— Майкл старался говорить как можно смелее. Если отец достаточно разозлится, он может забыть о шприце. —Ты собираешься продолжать убивать детей, как законченный психопат? Кто-нибудь в конце концов заподозрит неладное. С моей помощью или без неё. — Психопат, да?— обратился к нему отец. В воздухе висел едкий запах дезинфицирующего средства, и сердце Майкла забилось быстрее, когда он увидел, как его похититель приближается к нему со шприцем и металлическим подносом. Он увидел, как острая блестящая игла приближается к его руке, и попытался вырваться. Но верёвки крепко держали его, и он чувствовал, как холодный пот выступает у него на лбу, когда игла приближается всё ближе и ближе. Отец остановился перед ним. Он наклонился, пока не оказался лицом к лицу с сыном, его глаза смотрели глубоко в его душу. Майкл сосредоточился на морщинах на лице Уильяма. Насколько он помнил, люди любили подмечать, насколько похожи Майкл и его отец, — как будто никого не удивляло, что родственники, как правило, похожи друг на друга. В детстве Майкл всегда надеялся, что будет похож на своего отца. Густые вьющиеся волосы, серебристые глаза с ноткой озорства и улыбка, излучающая уверенность. Теперь одно его присутствие вызывало у Майкла рвоту. —Ты видел, как я кромсал милую Сьюзи,— Он положил руки на веревки и потянул, словно для того, чтобы убедиться, что они достаточно тугие.—Ты не хочешь узнать, что я сделал с бедным маленьким Фрицем? Майкл пытался говорить, но его горло было сжато и сдавлено. Он боролся за дыхание, его сердце колотилось в груди. Он так ясно представлял себе этого мальчика. Маленький мальчик с пушистыми волосами и озорной улыбкой. Может быть, он хотел стать летчиком, когда вырастет. Возможно, его любимыми животными были кенгуру. Сколько времени прошло, прежде чем кто-то заметил его исчезновение? Его любили? Майкл на это надеялся. До своей трагической смерти он надеялся, что его жизнь будет лучшей. —Бедный мальчик просто хотел завести друзей. Никто не хотел с ним играть. Отец взял тряпку и намазал её дезинфицирующим средством. Резкий смрад смешивался со спертым воздухом. Майкл поморщился, когда отец наклонил его голову набок и осторожно убрал волосы из-под его уха. Ткань скользнула по его открытой коже. — Вы бы видели его счастливое лицо, когда я сказала ему, что знаю место, где играют только особенные дети. Отец держал голову на месте. Майкл попытался сделать глубокий вдох. Он чувствовал, как мир рушится вокруг него, а земля уходит у него из-под ног. Если бы он зашёл на минуту раньше, до того, как убили Сьюзи. Он мог бы предотвратить её смерть. Он мог бы предотвратить смерть Фрица. Майкл чувствовал, будто тонет в море эмоций, подавленный тяжестью собственного разочарования и горя. — Одинокими детьми так легко манипулировать. Майкл увидел, как он поднёс к себе шприц. —Что это?— закричал Майкл. — Сначала я связал его и запер в шкафу.— Отец продолжал игнорировать его и положил инструмент на место. Майкл закрыл глаза. Он почувствовал укол иглы, пронзившей его кожу, и издал сдавленный крик боли. — Я вернулся, когда Фредди уже закрылся. Тогда мы смогли спокойно поиграть. После того как отец положил шприц на поднос, он приложил белый платок к ране Майкла и слегка надавил. Затем отец взял тюбик с подноса, выдавил из него немного коричневой жидкости и аккуратно втёр в поврежденную кожу Майкла. Он взял в руку коричневый пластырь и приклеил его к ране. Большим пальцем он разгладил морщины и убедился, что все сидит правильно. Майкл поморщился от прикосновения. Он ненавидел эту фамильярность. Это напомнило ему о том, как в детстве у него кровоточило колено. Отец осторожно обрабатывал его раны, стараясь не причинить ему вреда. После того, как раны были обработаны, он массировал спину до тех пор, пока боль не утихала. Независимо от того, насколько серьезна была рана, насколько глубоко падение, его отец все исправит. Майкл потерял единственного человека, на которого всегда хотел произвести впечатление, и теперь он чувствовал себя более одиноким и заброшенным, чем когда-либо. Мир был темным и жестоким местом, и Майкл знал, что никогда больше не сможет смотреть на отца прежними глазами, никогда не простит ему того, что он сделал. — Наверное, я сломал ему нос. Потому что мальчик захлебнулся собственной кровью. Майкл сидел в ошеломленном молчании, пока его отец признавался в убийстве. Комната наполнилась едким запахом страха и напряжения, а сердце подростка словно разбилось на миллион осколков. — Я тебя ненавижу! — выплюнул Майкл. Отец наклонил голову и снова вытащил нож. Майкл сжал губы. — Ненавидишь меня? — он поднёс нож ближе к Майклу.— Смелые слова для того, кто спит под моей крышей.—Он перерезал верёвки, обвязывавшие его ноги.—Кто ест мою еду.— Веревка, державшая его туловище, упала на землю. —Кто носит одежду, которую я ему купил.—Наконец он перерезал веревки, скреплявшие его руки. —Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего! Майкл потер теперь уже свободные руки. — Не повезло тебе, сынок. Мы не всегда получаем то, что хотим. Но я скажу тебе, что сейчас произойдёт. Отец наклонился вперед, пока Майкл не почувствовал его дыхание на своем лице. —Ты будешь хорошим мальчиком и будешь хорошо себя вести. Мне не хватает твоей улыбки. В последнее время ты такой грустный. Ты останешься здесь и будешь заниматься своими делами. А когда начнется школа, ты не будешь влипать в неприятности. Это работало раньше, почему должно быть иначе? Я буду заботиться о тебе, воспитывать тебя и кормить тебя. Ничего не изменится. Так будет до тех пор, пока... — Пока мне не исполнится восемнадцать? — Пока я не скажу или не решу иначе. Отец взял поднос и поставил его на стол. — Но ты не причинишь вреда моим брату и сестре или мне? Майкл потер странную рану. Он поклялся, что чувствует небольшую шишку на коже. Что папа вложил в него? — Я пока не уверен, Майкл.— сочувственно ответил отец. Это прозвучало почти как искреннее извинение. Майкл молча смотрел на него. Странно, что Уильям избегал его взгляда. Как будто ему было больно видеть разочарование на лице Майкла. — Этого недостаточно.— сказал Майкл. — Достаточно, если я так скажу. — А что, если, — Майкл обдумывал свои слова, — А что, если кто-то узнает? А что, если тебя поймают? — Я хорошо замёл следы, и никто никогда не узнает, где я спрятал тела. Если меня поймают, я узнаю, кто говорил. И теперь, когда я знаю, где ты всегда находишься, он поднял устройство с черным экраном, которое выглядело так, будто принадлежало будущему. Майкл моргнул. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать слова Уильяма. —Ты меня чипировал!? — в ужасе сказал Майкл, прижимая руку к шее. Давление там ощущалось безошибочно. Отец кивнул: — Я просто забочусь о тебе, сынок. Ты будешь жить в этом доме каждый день, если я не скажу иначе. Когда ты не в школе, ты в моём доме. Когда ты не работаешь, ты в моём доме. Пока я не скажу тебе сделать что-то ещё, ты оставайся здесь. Разве Генри не сказал, что я был слишком мягок с тобой? Ну, моя работа — растить тебя. Может, хоть раз в жизни ты чему-нибудь научишься». Майкл покачал головой: — Почему? Он знал, что в этот момент его голос звучит как заезженная пластинка. — Я знаю, тебе трудно это понять, — сказал отец, его голос стал тише.— Но убийство — единственное, что заставляет меня чувствовать себя по-настоящему живым. И я никогда не остановлюсь. Майкл отшатнулся от слов Уильяма и почувствовал, как его захлестнула волна отвращения и недоверия. — Как ты можешь так говорить? — выплюнул он. — Как ты можешь оправдать то, что ты сделал? Старший Афтон пожал плечами, холодная улыбка играла в уголках его рта. — Мне не перед кем оправдываться, — сказал он.— И меньше всего перед тобой. Майкл чувствовал, как внутри него закипают гнев и разочарование, бурлящий жар, грозивший поглотить его. — Ты больной...— сказал подросток дрожащим голосом. Отец вздохнул и подошёл к нему, к большому разочарованию Майкла. Он положил руку ему на плечо и слегка сжал его, как он всегда делал, когда Майкл нервничал перед концертом на скрипке или перед визитом к стоматологу. — Не принимай это на свой счёт. Что бы ты ни думал, я все равно люблю тебя и твоих брату и сестру, Майкл. —Любишь меня?— он отмахнулся от него.— Любишь нас? — Майкл отступил на шаг назад, чтобы оказаться лицом к лицу со своим создателем.— После того, как ты угрожал причинить нам боль и хотел убить меня? Ответ отца был холодным и расчетливым, без малейшего раскаяния.— Любовь и сожаление не исключают друг друга, сын мой. Я не жалею о том, что сделал, но это не значит, что я тебя не люблю. — Мне всё равно, что ты думаешь. Мне всё равно, чем ты мне угрожаешь, — сказал Майкл тихим и жёстким голосом.— Я притворюсь. Я сделаю всё, чтобы их защитить. Но в тот день, когда ты убил ту девочку, ты стал моим врагом. Я буду твоим идеальным сыном. Но я знаю правду, и я ненавижу тебя. Отец не ответил, как будто ожидая извинений Майкла. Когда ничего не произошло, Майкл в последний раз собрался с духом. — Могу ли я теперь идти? — бесстрастно спросил Майкл. Отец улыбнулся и протянул руку к лестнице. Майклу не нужно было повторять это дважды. Поднимаясь наверх, он услышал скрип старой деревянной лестницы под ногами, и этот звук разнесся по тихому подвалу, словно похоронный звон. — Посмотри на светлую сторону, Майкл, — сказал его папа позади него.— Я рад, что хоть кто-то знает. Я хочу, чтобы это был наш маленький секрет. Уильям схватил его за руку и притянул к себе. Майкл попытался вырваться, но хватка отца оказалась слишком сильной. Пока Майкл говорил, он чувствовал горячий, едкий запах дыхания отца. — Если ты хотя бы произнесёшь хоть слово, если ты снова попытаешься уйти, если ты попытаешься саботировать или предать меня, ты сильно об этом пожалеешь. Ясно ли я выразился? Майкл почувствовал тошноту, но кивнул. — Хорошо,— мужчина отпустил его, — это был длинный день для нас обоих. Давай немного отдохнем. К завтрашнему утру ты забудешь всё, что видел и слышал. А теперь иди спать. Майкл побежал к лестнице, готовый запереть дверь своей спальни и отодвинуть перед собой всю мебель. Его разум был в смятении, подросток пытался понять, как человек, которого он всегда уважал, мог быть ответственен за такие отвратительные преступления. Ему хотелось убежать, избежать кошмара, в который превратилась его жизнь. — Майкл?— парень замер. Он оглянулся через плечо и увидел полускрытый в тени силуэт отца. Он уже передумал? — Я тебя люблю. В ушах Майкла звенело от голоса Уильяма, его слова эхом отдавались в голове, словно навязчивая мелодия. Он чувствовал, как его сердце колотится в груди, ровный стук гнева и неверия. Он повернулся и пошел в свою комнату. — Это обычай,— начал отец, когда рука Майкла коснулась ручки от двери.— чтобы сказать, что я тоже люблю тебя, папа. Майкл захлопнул дверь, а его отец рассмеялся.