Escaping Tragedy

Майкл сидел на своём месте, как статуя. Они проехали по улицам Харрикейна, и дом Афтона исчез в зеркале заднего вида. Когда он увидел, как его дом исчезает из виду, у него что-то защемило в животе. Мысль о том, что он потеряет из виду свой дом, вызвала у него тошнотворное чувство в животе. Как будто он прощался. Ему казалось, что он больше никогда не увидит свою комнату и своих братьев и сестер. Майкл едва успел одеться и почистить зубы, как его заставили отправиться в эту странную раннюю поездку на машине. Отец не сказал ему, куда они направляются, сказал только, что им нужно уходить. И вот он здесь, в своей зелёной толстовке, которую отчаянно нужно было освежить, и в своих потрепанных джинсах. У него даже не было времени найти носки. Его пара кроссовок Air Jordans помогла ему пережить этот день. Тем временем его отец крепко сжимал руль, не отрывая глаз от дороги. В отличие от Майкла, он больше походил на человека, идущего на работу. Его волосы были завязаны в его характерный конский хвост. Свободная белая рубашка с черными брюками придавали ему более расслабленный вид. Возможно, он так и думал. Майкл не мог сказать. Он был слишком занят попытками вспомнить, как ведёт себя среднестатистический человек, которого неожиданно везут на машине воскресным утром. Они явно не собирались идти в церковь. И он сомневался, что любимый отец удивит его поездкой в ​​Диснейленд. Вибрация автомобиля прижала Майкла еще ближе к краю сиденья. Он задумался, стоит ли ему пристегнуться, но не хотел, чтобы у отца сложилось впечатление, будто он чего-то боится. На самом деле, это было всё, что он пытался сделать, чтобы избежать встречи с отцом, поэтому он наблюдал, как белые, толстые буквы радио движутся по черному экрану. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться снова. Исчезнуть. Появиться. Появиться. Исчезнуть. Появиться. Исчезнуть. Появиться. Исчезнуть. Появиться. Исчезнуть. Появиться. Исчезнуть. Появиться снова. Итак, сынок, — начал Уильям, делая паузу, словно обдумывая свои слова.—Ты хорошо спал? — наконец сказал мужчина. Майкл посмотрел в боковое зеркало. Под глазами у него образовались черные круги, как будто он покопался в косметичке куклы Барби Лиззи. Его каштановые волосы свободно падали на лицо, скрывая красные пятна на щеках, прямой результат его отказа пользоваться солнцезащитным кремом. Его взгляд снова упал на его отражение. Он выглядел измученным. Не в том смысле, что круто. Просто устал. Как мужчина средних лет, которому приходится содержать семью из шести человек, работая за низкую минимальную зарплату. —Да.. — тихо сказал он. — Хорошо, хорошо. Снова наступила тишина. Майкл положил руки на колени, согнул и убрал пальцы. Прошло несколько минут, и он выстукивал узор на своих джинсах. Майкл жевал губы, пытаясь найти еще один интересный объект, на который можно было бы посмотреть. На окне высохший дождь образовал узор. Мертвая муха застряла между чем-то, похожим на бронтозавра. —Сколько тебе лет? — спросил его Уильям, забывая о своём отцовстве. — Пятнадцать.— Майкл всё ещё не решался посмотреть в его сторону, понимая тот факт, что из Уильяма такой себе родитель. Майкл наблюдал, как они уезжали из своего знакомого района. К этому времени солнце уже поднялось над крышами домов. Коричневая почва пустыни теперь становилась немного более красной. Машины проезжали регулярно. Майклу хотелось бы знать, который сейчас час. Часы по-прежнему показывали 12 января 1957 года — 2:37 утра, то же самое, что и в тот день, когда его папа купил эту чертову машину. Должно быть, было около 6:00 - 6:30, когда они вышли из дома. Но это не могло быть правдой. Они ехали, должно быть, не менее 35 минут, но так и не покинули Харрикейн. —Куда мы идем? — спросил Майкл немного громче, чем намеревался. Ему потребовалась вся его смелость, чтобы наконец повернуться лицом к Уильяму. —Увидишь. Майкл попытался разглядеть. Он увидел длинную пыльную дорогу, ведущую в никуда. На заднем плане — высокие горы, окружающие его. Кучи зеленых кустов, которые, казалось, следовали за ними. Тут и там проезжали машины. Белые облака тянулись по синему небу. Он увидел много прекрасного. Ничего, что могло бы дать ему ответ, который он искал. Ничего, что могло бы подсказать ему, закончится ли его путешествие погребением на глубине пяти футов или смертью от потери крови за камнем. Может быть, отец отвезет его на прекрасную гору, вытащит тело из машины и сбросит со скалы. О, ему бы это понравилось, не правда ли? Он услышал, как папа усмехнулся. —Майкл, почему ты так нервничаешь? Это всего в нескольких минутах езды. — Я думаю о брате и сестре. Они будут голодные, если я не вернусь. — солгал Майкл. —С ними все будет в порядке. Мы вернемся прежде, чем они поймут, что тебя не было. Услышав эту новость, Майкл попытался расслабиться. Безрезультатно. А что, если бы отец сказал ему это только для того, чтобы он ничего не заподозрил? А что, если они с Генри вместе спланировали его смерть? Они встретились вчера. Генри наверняка заметил бы, если бы Майкл исчез в тот роковой день. И его брат и сестра. Что бы они сказали? Может быть, они забудут его. Отец рассказывал им прекрасную ложь. Он всегда умел хорошо лгать. —Я нахожу поездки на машине успокаивающими перед принятием трудного решения. Майкл видел, как отец пытается поймать его взгляд. Уильям наклонил голову в сторону сына, Майкл упрямо повернулся к окну, словно увидел что-то интригующее. —Какое решение? Майкл старался сохранять спокойствие. Он буквально чувствовал, как отец пристально смотрит ему в спину. —Помнишь четверг, когда ты не оставил мне выбора, кроме как уволить тебя после того, как ты оскорбил клиента, напал на его ребёнка и проявил неуважение ко мне перед клиентами? Немного преувеличенная реакция, но ладно... — Ну, с того самого дня пропала маленькая девочка, — голос отца изменился на слегка грустный, хотя (по беспристрастному мнению Майкла ) это звучало неискренне.—Полиция думает, что это как-то связано с Фредди, что бы это ни значило. С тех пор у Генри было много бессонных ночей. В любом случае, я не хочу оказывать на тебя никакого давления, потому что если ты будешь нервничать перед полицией, это не пойдет тебе на пользу. —Полиция? — Майкл повернулся к отцу. Наконец их взгляды встретились. Несколько секунд казалось, что они играют в игру: кто первым оторвёт взгляд. Майкл проиграл. Легкая ухмылка мелькнула на лице убийцы, прежде чем он обратил внимание на дорогу. —Они просто хотят задать вам несколько вопросов. Они уже поговорили со мной, Генри и другими сотрудниками. Они пытаются собрать все возможные доказательства. —О... ладно.—Майкл постарался казаться максимально удивленным. Акцент на слове "доказательства" не ускользнул от него. —И поэтому у меня есть к вам просьба об одолжении.— Улыбнулся Уильям. Майкл затаил дыхание. Его отец скажет ему, что он знает. Что он все это время притворялся, что невиновен. Что он не был тем любящим отцом, каким Майкл считал его все эти годы. И он не мог позволить Майклу помешать своим планам. —Будь честен с полицией и расскажи им всё, что тебе известно. — Что? Ты о чём? —Если ты увидел что-нибудь, что угодно, сотрудника, клиента, человека, который вызвал у тебя плохое предчувствие... важно рассказать им все, что ты знаешь. Нам нужно найти эту девушку, иначе репутация нашей компании может пойти прахом. Не говоря уже о том, что я пообещал её родителям, что сделаю всё возможное, чтобы помочь им вернуть дочь. Ведь как родитель, я могу сопереживать их боли. Ты понимаешь, насколько это важно, не так ли? Майкл уставился на него с недоверием. Он старался не вздрогнуть, когда отец протянул руку и нежно обнял его за плечо. —Я вижу, что ты нервничаешь, но пока ты говоришь правду, тебе не о чем беспокоиться. Майкл изобразил одобрительный кивок и повернулся к своему любимому укрытию у окна. Подперев подбородок ладонью, он делал вид, что наблюдает за пролетающими мимо деревьями, пытаясь понять смысл этой чепухи. — Если только... Вот она, загвоздка. —Если только тебе действительно нечего скрывать. Может быть, ты видел что-то, о чем должен был мне сообщить, но не сделал этого. Лучше рассказать мне сейчас, чем ждать. Я не хочу тебя пугать, но сокрытие улик от полиции считается тяжким преступлением. Майклу потребовались все его силы, чтобы не повернуться к отцу и не закричать: —Я знаю, что это был ты, убийца! Ему хотелось откинуть его от руля и бить, бить и бить до тех пор, пока он не взмолится о пощаде, как, вероятно, сделала та маленькая девочка. —Зачем ты это сделал? Зачем!?— хотелось ему закричать. Как кто-то мог совершить такой ужасный поступок? Что сделала маленькая девочка, что заставило его отца перерезать ей горло в холодной, темной комнате, вдали от её родителей, вдали от её друзей? —Я не могу себе представить, как будут грустить твои брат и сестра. Ты, запертый в холодной, темной камере. Им придётся заботиться о себе самим. Им придётся кормить себя самим. Кто о них позаботится? Наверное, никто, учитывая, что репутация семьи будет полностью испорчена. Майкл проклинал себя за то, что не знал закона. Он предполагал, что Чарли знает кое-что. Но он не мог позвонить ей сейчас. Почему Майклне подготовился к возможному допросу в полиции сразу, как только узнал об этом? Мог бы пойти в библиотеку и прочитать одну-две книги о законах и убийствах. Почему учёные, имея все эти технологии, не могли изобрести портативную книгу, содержащую всю информацию мира? Сейчас ему пришлось поверить словам отца, хотя он и знал, что они могут быть ошибочными. —Поскольку у нас пока нет паспортов, мы бы вернулись в Англию. Нэн была бы рада, если бы мы переехали обратно в её дом. Или всегда есть сторона твоей матери. Но теперь, когда началась война... Белфаст может оказаться не самым безопасным местом. Майкл закрыл глаза, вспоминая своё детство. В темноте он всё ещё мог видеть красный кирпичный дом, по стене которого ползли плющ и увядшие шипы роз. Их дом находился в переулке в социально неблагополучном районе Брентвуд, графство Эссекс. Снаружи можно было подумать, что дом заброшен. Почтовый ящик был заполнен письмами. Стекло окна вверху справа было разбито, как будто кто-то бросил в него камень. Дверь из белого дерева была потрескавшейся и имела следы от заноз. Сад, который можно было увидеть слева от дома, был окружен высоким забором, как будто для того, чтобы удержать незваных гостей внутри. Именно так себя чувствовал Майкл, живший по адресу Roadman´s Road 56. В доме находились он сам, его братья, сестры и мать с отцом и... Одетт Афтон. Сибирская тюрьма была детской игровой площадкой по сравнению с диктатурой, при которой они жили со стороны отца. Им разрешалось обращаться к ней только как к «мэм» или «нэн». Тот, кто нарушал одно из её 700 правил, должен был нести ответственность. Однажды Майкл уронил её любимую фарфоровую чашку и был вынужден спать в собачьей будке. В ту холодную февральскую ночь Майкл плакал, пока не уснул, в то время как его мама отчаянно пыталась убедить свекровь пустить её семилетнего ребёнка обратно в дом. Отец молчал. Уильям сказал, что его мать никогда не была виновата, но она явно была невменяемой. Это означало, что она забыла закрыть дверь, в результате чего их такса, Мистер Снаффлс (которую Майкл с гордостью назвал), попала под машину. Она забыла, что дёргать других за волосы и кричать им в лицо невежливо. О, и еще одним признаком её слабоумия было то, что она постоянно забывала, что крысиный яд — неподходящее блюдо для маленьких детей. Майкл мог поклясться, что видел, как она сияла от радости, когда он поднес ложку ко рту. Мама приходила их спасти трижды. Хотя это и казалось странным, Нэн никогда не забывала чьих-то ошибок, даже если это было много лет назад. Она никогда не забывала ни одного из своих 700 правил и соответствующих наказаний. Мама плакала каждую ночь. Отец ласкал её, не говоря ни слова. Она умоляла его отпустить их. Она сказала, что снова станет учителем. Они могли бы жить в однокомнатной квартире. Все что угодно, лишь бы покинуть это ужасное место. Отец отказался. — Дорогая, это хороший дом, но аренда в этой экономике дорогая. Нам всем приходится чем-то жертвовать. Ты бы предпочла, чтобы мы переехали в Белфаст? Майкл был слишком мал, чтобы понимать, что они не могли видеть бабушку и дедушку со стороны мамы. Мама всегда грустно улыбалась ему и говорила, что расскажет ему, когда он станет старше. Бабушка и дедушка были бы рады их увидеть, но у них не очень хорошие друзья, и она переживает, что с ними что-то случится. Она надеялась, что он поймет. Но она ошибалась. Майкл этого не сделал. Что может быть хуже, чем жить в постоянной паранойе? Консервы для собак на обед. Их одежда разорвана на куски. Руки Нэн обхватили шею Майкла и трясли его до тех пор, пока он не заплакал. Куклы Лиззи обезглавлены. Маму били по лицу. Только отец избежал её жестокого обращения. И неудивительно. Когда он не работал на постоянной работе инженером-механиком, он прятался в своем офисе, спасаясь от пыток. Вдали от своей семьи. Всякий раз, когда Нэн давала им что-то ужасное на обед, его отец вздыхал, заваривал себе чай и съедал его на обед. Иногда Майклу всё ещё снилось, что он просыпается среди ночи от того, что Нэн царапает его дверь ногтями. —Подло...— прошептал ведьмин голос, — Отвратительное, ужасное дитя. Я похороню тебя под моими розами. Никто тебя там не найдёт.—Она захихикала. Майкл натягивал одеяло на голову и сжимал своего плюшевого мишку до тех пор, пока не слышал её шаги вдалеке. Ни один оборотень не мог сравниться с ужасами, которые им пришлось пережить под руководством Одетты Афтон. Все изменилось, когда они встретили Эмили. Мама хотела отвезти их в Национальную галерею в Лондоне, чтобы спастись от жары, обрушившейся на Великобританию в 1976 году. Отец неохотно согласился, только потому, что мама сказала, что некоторое время вдали от дома пойдет на пользу их будущему ребёнку. Взрослые стали ближе. Майкл пытался подружиться с пятилетней Чарли, но признался, что не стал бы связываться ни с какой девочкой, кроме своей сестры. Дядя Генри и тётя Нина пригласили их приехать в Юту. Генри был очарован способностями отца и, будучи сам инженером, видел в нём родственника. Майкл вспомнил широкую улыбку мамы, когда он это сказал. Он не знал, что такое Юта и где она находится, но если это сделает его маму счастливой, он поедет с ней. Дома он услышал, как мама умоляет мужа хотя бы рассмотреть это предложение. Но отец снова отказался. —Почему мы должны отказываться от нашей стабильности и переезжать в чужую страну, где наши дети будут разлучены со своей семьей и своей культурой? Дядя Генри и отец поддерживали связь даже после возвращения Эмили. Они работали над разными вещами и строили планы будущих проектов. Время от времени Генри приезжал в Брентвуд, чтобы убедить Эфтонов переехать. Прошло три года, прежде чем отец наконец согласился. И вот они переехали. Когда мама вошла в их новый дом, она смеялась и кружилась. Она была так же счастлива, как Майкл в свой день рождения. Затем она наклонилась, чтобы поцеловать каждого из своих детей и мужа. —Теперь все будет хорошо, любимый!— сказала она Майклу. И так оно и было. До несчастного случая. И теперь все должно было стать еще хуже. Если бы он сообщил об этом в полицию, арестовали бы не его, а его отца. Они будут совсем одни в стране, которая им не принадлежит. Он не знал закона. Но, возможно, их отправят обратно, поскольку у них остались живые родственники в Британии. Либо к Нэн, где снова будут издеваться (если она вообще будет жива). Или они переехали бы в Белфаст, где идёт война, а их бабушки и дедушки были хорошими людьми, но с плохими друзьями. Возможно, государство отправит его и его братьев и сестер к приёмным родителям, где они будут отделены друг от друга. Кто знал, каких людей они примут? Нет, он не мог этого допустить. Они не поедут жить к Нэн в Белфаст или к какой-нибудь подозрительной семьи. Как бы ему это ни было ненавистно, он не мог сказать правду. По крайней мере, не подвергая опасности себя и своих братьев и сестер. —Мы приехали.— сказал отец. Майкл уставился на кирпичный дом с большой вывеской, на которой было написано 《Управления полиции по борьбе с ураганами.》 Перед домом стояло несколько машин. Деревья тихо покачивались на ветру. Майкл тяжело вздохнул. —Я подожду тебя снаружи на случай, если что-то пойдёт не так. Уильям протянул Майклу удостоверение личности. Он хотел открыть дверь, чтобы выйти, но отец оттолкнул его. —Майкл..— Против своей воли подросток снова повернулся к отцу и сжал губы. Лучше ничего не сказать, чем сказать нужные слова в неподходящее время. —Я знаю, что ты меня не подведёшь. — сказал он с ободряющей улыбкой. Боль в горле помешала Майклу ответить. Поэтому он закрыл дверь и пошел делать свое дело. Несмотря на репутацию, которую он имел в классе, Майкл ненавидел лгать. Он ненавидел чувство вины, которое скручивало его желудок. Он ненавидел то, как легко слова вылетают из его уст. Но больше всего ему не нравилось, что шериф записывал его слова, как будто это поможет им найти мертвую девочку. И вот он рассказал свою историю: Он пошёл на работу. Он обслуживал клиентов. Детей было очень много. Он не помнит, чтобы видел маленькую девочку. Он был груб с клиентом и был уволен в тот же день. Он пошёл домой, так и не вернувшись больше к Фредди. Когда его наконец снова увидели, не прошло и часа. Его конечности наполнились песком, когда он сделал первый шаг из офиса. Как и обещал, его отец ждал его в машине. Майкл сел рядом с ним, не сказав ни слова. Отец постучал по рулю, как будто ожидая, что Майкл что-то скажет. Когда ничего не произошло, он вздохнул. —Что сказано, то сказано, и этого не воротишь. Пойдем домой, сынок. Майкл закрыл глаза, когда отец с нежностью погладил его по голове. Пока они не добрались до дома, отец напевал веселую мелодию, Майкл смотрел в даль пространства.