The stench of hope.

      Стоя на берегу моря, Комаэде наскучило находиться без дела, он знал, что для поддержки симуляции следовало прикладывать больше усилий. Смотря на далёкие звёзды, что отражались во мраке и оставляли белые капли в глазах, тихим шагом направлялся обратно в отель. Бесконечные раздумья не покидали разум, переполненный эмоциями и правдой обо всех. Мысль, что Хинате приходилось приносить боль, ломала последнюю надежду, но для Нагито не имело значения, какую цену нужно заплатить за нее, все свои переживания он считал лишь ступенькой. Отбросив сомнения, в голове прокручивались варианты, как бы поаккуратнее перенести Хинату в подвал. Хотелось не доставлять ему неудобств хотя бы один раз - при мирном сне, чтобы никто не увидел внутреннюю заботу.       Тоска, что отражалась в ночи, была идеальным временем, ведь именно тогда никто не мог потревожить, повсюду гробовая тишина, которая могла бы стать таковой в буквальном смысле. Заходить в номер пришлось как можно тише. Хоть обезболивающие оказали влиятельный эффект на сон, опасения, мол Хината проснется, или температура, тревога.. Переживание, что от шума сон мог нарушиться, никак не покидало везунчика, который придумывал бесчисленное множество плохих исходов на одно хорошее.       Свет в комнате оставался включённым, его лучи попадали на холодный блеск стали. Некоторые инструменты испачкались в крови, пол окрашивался в багровый цвет. Своё внимание Комаэда заострил на спящем Хинате, личность которого была осквернена до последнего, хотелось бесконечно любоваться его видом. Мысли о его грязной надежде приводили в неистовый восторг. Ненадолго подняв одеяло вверх и посмотрев на закрытое рубашкой тело, серо-зелёные глаза устремили взгляд на торс, запуская под белую ткань руки. Хаджиме хотелось полностью подчинить себе. Казалось, словно воздуха становилось все меньше, и им уже приходилось давиться. Само тело было достаточно тяжёлое, поднять на руки казалось непосильной задачей, но и ждать пробуждения, силком ведя того в подвал, казалось не менее странным. Пришлось собрать свои силы и просунуть одну руку под спину, а вторую за нижнюю часть колен. «Тогда.. Придётся прижать к себе». Ноги подкашивались, ходить становилось крайне не удобно, но нужно было закинуть того в подвал, постепенно за ночь разгрести остатки дел и заняться уборкой в былой комнате. Собственно, в чём Нагито и был хорош.

***

      Хаджиме ничего не чувствовал, ему снился кошмар, через который хотелось вырваться в реальность. На себе ощущались странные прикосновения, но даже во сне не хотелось придавать им особого значения. Глаза не открывались, словно невидимая сила останавливала. Сознание разрушалось, а тело слабело, тяжелея от боли. Оно едва держалось на весу, готовясь упасть, но что-то держало. Сквозь рамки своего сна, пытаясь прорваться, мозг разъедала боль. Наивная вера в надежду не прекращалась: что всего не существовало, это был лишь кошмар. У Хинаты поднялся жар, от чего пришлось разомкнуть свои глаза.. – Где я.. – Осматриваясь по сторонам, произнес он. Темное и сырое место, пропитанное влажностью, не давало благих надежд на спасение. Никого рядом не было, а в глазах плыло, на рубашке образовалось влажное пятно. «Так значит.. Всё было по настоящему..». Счёт времени для Хинаты давно пропал, он отчаялся от паники, что Комаэды рядом не было, смех вырвался из глотки.       Сил, чтобы просто встать, практически не хватало, и пришлось, не справляясь с давлением, упасть обратно на пол. Из глаз вновь хлынули слезы беспомощности, на руках чувствовался холодный металл. В попытке разомкнуть руки за спиной, Хаджиме не обратил внимания, что их удерживал неизвестный предмет. Повернув голову назад, он понял - на нем были одеты наручники. «Ахах... Те самые, которыми Сода и Гандам сковали в прошлый раз Нагито.. Почему именно те самые наручники на мне..» Чувство отчаянья полностью поглотило, сопротивляться и пытаться открыть оковы казалось чем-то невозможным.       Ощущение голода становилось настолько изнуряющим, что тело хотело рухнуть и отключиться. Но только промелькнули неприятные мысли, как послышался голос похожий на галлюцинации. Ударив один раз себя по голове, звон отозвался шепотом. Дрожь по телу не проходила, и причиной стали далеко не ледяные доски и воздух. – Тише.. Хината-кун.. Мы теперь всегда будем вместе, ровно до момента, пока ты не станешь ступенькой надежды.– Недолго помедлив, Нагито продолжил, сомневаясь, стоит ли говорить или скрыть до лучшего времени.— Хм.. Скоро все умрут, ты станешь моей главной целью.       Хината испытывал сплошное равнодушие. Лёжа на боку, со скованными запястьями, казалось, возможность выбраться оборвалась ещё очень давно. – Делай, что хочешь, – с холодным тоном проговорил он, пытаясь оттолкнуть от себя пристальный серо-зеленый взгляд и сделать вид, будто ему всё равно. – Хината-кун.. Я рад, что ты обретаешь надежду.. Даже в такой ситуации, пропитанной отчаянием, росток надежды пробивается сквозь бетон безысходности! Это поистине чудесно!       Походив по подвалу и разглогольствуя о надежде, тихий смех Нагито просачивался сквозь нить разговора, он постоянно запинался. Вчерашний день доставил безумно много удовольствия, но больше повторять без согласия Хинаты, Комаэда не решался. Хаджиме смотрел, как тот нервно говорил непонятные вещи про надежду. Строить другой свой образ уже не получалось, безразличие на слова давно въелось в голову, на те слова, что звучали из уст блондина на постоянной основе. Пытаясь заткнуть раздражающий голос, Хината стал постепенно смиряться, положение казалось ему безысходным. — Может быть, ты прав. Может быть, я и правда всего лишь... Ступенька.       От резкого заявления в подвале воцарилась тишина, но и продлилась она недолго. Белобрысый, торопясь, хотел её развеять. Своим одноклассникам он соврал, что Хината уже мертв, выдавая часть правды об острове и уверяя всех остаться. Времени пропадать надолго - категорически не хватало. Забывшись в своих мыслях, Нагито подошёл к невысокому парню. – Я пришел, чтобы тебя покормить. Как было грубо, что ты отказывал мне раньше в еде, хотя я просил..       Хината не сразу решился смотреть прямиком Комаэде в глаза, и чуть позже увидел перед собою поднос с едой. Звонкий голос разнёсся по подвалу вновь. — Ешь, — бросил Нагито, с ровным и безэмоциональным звучанием. Хаджиме молчал, не двигаясь. – Ах, точно, ты же ничего сам не можешь. – Присев на корточки рядом с лежащим Хинатой, Нагито облокотился на голову рукой. Он хотел его покормить, но в последний момент, дразня, развернулся из подвала и вышел, оставляя парня в запачканной одежде, без сил и в неведении одного.

***

      Хаджиме не особо мыслил, но постарался воспроизвести картину происходящего: Нагито воспользовался возможностями обезболивающего, что повлияло на сон, и пока эффект капельницы полностью поглотил тело, его бросили в тот же самый подвал, где тому приходилось находиться в прошлые разы по неволе. Тело ужасно ныло, местами подкашивало, а отвращение и психоз усиливались в отчаянной ситуации. Возможно всё шло именно по плану Комаэды, но уже было абсолютно всё равно. Других ограничений, помимо наручников, не оказалась. «Но.. Нагито ведь тогда связали ещё и по ногам.. Он не мог выйти самостоятельно..»       Сочувствия к парню совсем не ощущалось, лишь желание всё прекратить как можно скорее. Свою жизнь, жизнь Комаэды, закончить сейчас. Есть не хотелось, а возможно аппетит стал пропадать, тело слабело. Однако выбора никто не мог дать. Одиночество словно трещало по виску, и страх ненадолго охватил разум. Нехотя Хаджиме постарался подползти к еде, пытаясь вылакать. Ненависть к себе от внешнего вида и состояния давила, вынуждая относиться ко всем так же, как относились к нему. Мысли становились все более вялыми, разрозненными. Сознание постепенно погружалось в туман, теряя связь с реальностью. Хаджиме уже не был уверен, спит он или бодрствует.       Половина порции была съедена, её вполне хватало, чтобы набраться сил подняться на ноги, хотя некоторые участки кожи продолжали все так же жечь. «А может мне изначально дали возможность уйти? Если.. получится выбраться.. Хотя бы попытаться..». Упираясь локтями, поврежденными меньше всего, Хината попытался встать с пола, он пробовал побороть себя, чтобы использовать единственный шанс на надежду, пока белобрысого не было рядом. Взяв себя в руки попытка встать оказалась успешной, попытка встать с пола, где давно никого не было. Комната, которую никто не осматривал, что за большое количество времени успела запылиться. Даже Монокума не решался зайти, опасаясь крыс.       В помещении находилась единственная дверь, которая могла привести к выходу. Несколько ступенек вели к ней. Слегка трясясь, Хината пытался зациклиться на надежде, цепляясь за ее ступеньки, которые возможно могли помочь выйти, ведь никаких ограничений в движении, за исключением рук, у него не было. Но единственное, чем разнилась надежда темноволосого от прошлой – раньше он пытался преодолеть отчаяние, в попытке спасти своих одноклассников. Сейчас же он хотел одного - убить Комаэду. Он переживал за свой класс, лучше умереть и утащить Нагито за собой.       Дверь не открывалась, но Хаджиме решил не сдаваться. Развернувшись спиной к ней, он дёрнул за ручку. Та со скрипом, но открылась.       Сон. Хаджиме продолжал лежать на полу, и никакая дверь не отворилась. – Чёрт! – Стиснув зубы от злости проговорил он. Стены подвала, казалось, двигались. Но даже очнувшись в настоящем мире, терять своей надежды не хотелось. Хаджиме постарался встать, уже опираясь полностью на ноги. Сон будто повторялся вновь, а порция с супом осталась на месте. «Значит.. Я отключился после него.. Нагито специально так подстроил». Но вместо пустого подвала виднелись некоторые предметы, которые слегка сместились. – Утюг.. Гладильная доска.. Стоп, что она здесь делает? – С непониманием резервник продолжал оглядывать полупустое помещение. – Жгут.. Прямо как из замка. Когда я осматривал его с Чиаки, я.. Помню, он принесен из него. «Но только зачем?» – Пронесся мысленный вопрос в голове.       Металлические ножи разбросаны в уголках комнаты, возможно их оставили специально. Наручники очень мешали, но на запястьях они висели свободно, Хаджиме пару раз встряхнул руки, убеждаясь в этом. Незанятой ладонью он попытался взять небольшой складной нож, планируя попасть в зубчатый механизм и открыть его до конца. Как оказалось, предохранитель не был застегнут полностью. Поддеть фиксатором рычажок оказалось на удивление легко. Послышался лёгкий звон на полу, там лежали наручники.       Положив складной нож себе в карман, он с опаской оглянулся в обратную сторону, но повезло, подвал по прежнему оставался пустым. Хотя так хотелось, чтобы кто-нибудь высвободил. «Вскрыть замок не получится.. Даже если верить тому сну.. Такая наивная надежда.» Хотелось убить себя. Всё это время Хината расчёсывал вены до красной росы, иногда беря нож и водя им по руке, дабы получить удовольствие. Раньше порезы на теле казались чем-то очень болезненным, но сейчас удовольствие лилось через край. Улыбка вновь появилась на лице, с каждым разом нож проникал под кожу всё глубже, вкус боли чувствовался ярче, чем в прошлые разы. Смеясь и тихо постанывая от ощущений, Хината решился воткнуть нож довольно глубоко в локтевую часть. Ярко-красная кровь била сильной струёй, и тут же стекала на пол. Сознание от удовольствия мутнело вновь, появилась смелость, чтобы проткнуть себя в самое сердце, но внутреннее странное чувство останавливало, привести себя в чувства практически не удавалось.       Кровь стекала по предплечью, капая с кисти. Ощущение, словно жгучая боль перерастала в потерю чувствительности. Той рукой совсем не удавалось двигать, пока кровь скапливалась, Хината лишь стонал. Понимание своей никчёмности в этом мире заставляло перейти на более грубые действия - хотелось умереть, воткнув нож себе в глотку. – Может Нагито и оставил нож, чтобы получилось убить себя, – С протяжной паузой помедлил он.       Желание убийства оставалось прежним. Розетки в темном месте не было, а Хината так хотел накалить утюг, чтобы причинить боль Комаэде. Переменчивое настроение брало над собой верх. Хаджиме достал из кармана нож, уставился на свои вены. «Может лучше сейчас их вскрыть.. Ах.. будет больно.. Лучше убить Комаэду, я постараюсь остановить».       Неожиданный скрип двери прервал мысли. Хината непроизвольно вздрогнул. – Не пытайся скрыть, что хотел убить меня, – С издевательской улыбкой говорил Комаэда. – За несколько мгновений он подошёл ближе, гладя руки, что были скованы. Нож в трясущихся руках у Хаджиме наверняка не получилось бы оправдать. Нагито резкими движениями провел длинными пальцами, надавливая на окровавленный нож, который Хаджиме ещё не успел вытащить из руки. Движения тела были очень скованы, отчего Хината ухватился свободной рукой за талию Комаэды, дабы тот отвлёкся и не стал вытаскивать нож.       Нагито вздрогнул, но решил смягчиться, нежно гладя мускулистое плечо. Играть с Хинатой ему наскучило, как вдруг пронзающую тишину нарушил всхлип, а после - заливистый смех. Последнее, что удалось запечатлить - нож, вонзившийся в живот. Силе Комаэда сопротивляться не мог, он слабо улыбнулся. Надежда Хинаты возбуждала, заворачиваясь в животе в приятный узел. На боль не хотелось обращать внимания. Футболка в несколько мгновений окрасилась в красный цвет.

***

      Тело Хаджиме мучительно ныло, но тот был поглощён частичкой отчаяния, что принес светловолосый. Крепко зажав рукоять ножа, он смеялся от боли, своего сломанного вида, не узнавая себя. В несколько быстрых движений тело Нагито оказалось прижатым к полу. Хината не знал, куда целится, глаза горели яростью, сохранять былое равнодушие к этому парню желания не осталось. Хината поступал жестоко с везунчиком в порыве страха. У многих на острове наверняка бы сейчас на лице отобразилась гримаса отвращения к обоим парням. Нагито сам не обращал никакого внимания на боль, ему хотелось.. Чтобы Хаджиме закончил все сам, убил, трогал, касался.. Только порочные мысли въелись в разум, как в ухе отозвалось глухое эхо. Нож был воткнут в ухо. –..Ха-ха-х.. Хината-кун.. Я действительно везучий, если ты сам ко мне притрагиваешься.. – В глазах играл наигранный мазохизм. На самом деле Комаэде искренне хотелось, чтобы Хината убил прямо сейчас. Кровь с ножа по прежнему не высохла и изливалась на одежду Комаэды, тот пытался её слизнуть. Любые действия темноволосого возбуждали до крайностей.       Эмоции нахлынули и пришлось снова вонзить нож, ближе к ушной раковине, неосознанно сжимая его сильнее. В четырех стенах смех Нагито разносился повсюду, его голос, пропитанный извращённостью, накалял обстановку. Пальцы, что сжимали нижнюю часть ножа постепенно стали подрагивать и узнать себя становилось непостижимой задачей. Комаэда издал судорожный вдох от возбуждения и ожидания, узнать на что был готов пойти Хината ради надежды. В зелёных глазах отражались агрессия и ненависть, импульсивные действия легко оказалось понять. Он водил лезвием ножа по коже Нагито, оставляя неглубокие порезы. Наблюдал, как тонкие струйки крови проступают на бледной коже, как Нагито вздрагивает от боли, но не кричит, не просит о пощаде. Окровавленная рука на сильном телосложении стала скользить по ране парня, что был прижат и хотел умереть, не продолжая свой план. Тёплая жидкость смешалась в единую кровь, и двоим подросткам это приносило особый вид удовольствия, болезненные стоны никто не старался сдержать. Комаэда знал, что Хаджиме никогда не сможет убить окончательно, даже на грани своего психоза.       – Хината-кун.. Я обязательно хочу с тобой повторить.. – Кровь к горлу белобрысого не поступала, но казалось, словно она переполнила весь разум, заполняя стенки мозга. Адреналин рознился с привычной "адекватностью", умением анализировать. Резервник никак не отреагировал на такие заявления, продолжая возиться ножом ближе к ушной раковине, надавливая на хрящ. Тело Комаэды хотело сгибаться от боли, но только не сейчас, он позволял себе постанывать. Иногда звуки, произносимые им, казались очень громкими.       За время, проведенное на острове, у Хаджиме измотались все нервы, особенно за последние дни. Сил в теле почти что не осталось, но мысли твердили об обратном - убить Комаэду. Возможно тот считал, что для слабого состояния резервника, связывание окажется бесполезной вещью, а может, и хотел сам, чтобы на него напали. Но в голове настойчиво слышался голос Нагито, в чьих мыслях кроилась обсессия надежды. Внешне - Хината остался очень расслабленным, что действовало ему на руку.       Он пытался вызвать боль, но стараясь не повредить сам слух, ведь он мог ещё пригодиться. Резание по коже другого человека, что смогло принести неимоверную боль, безумно радовало. Нож давил сильнее на мочку уха, сводя его всё ниже, Хината словно исследовал ту израненную область, сидя чуть ниже талии.       Некоторую часть своего спокойствия Нагито проявлял, не поддаваясь возбуждению окончательно. Ему хотелось, чтобы прекрасное тело, что возвышалось над ним, дотрагивалось до более интимных зон. Да, Комаэда хотел, чтобы Хината его выебал. Но грустное осознание, что Хаджиме ни за что бы не согласился, причиняло боль. Закатив глаза, Нагито издал последний стон, представляя, словно капли крови это сперма, стекавшая с эрегированного члена резервника.       Игнорировать боль становилось всё труднее, учитывая своё слабое здоровье. Обращать внимания на действия, что происходили в симуляционном мире, белобрысый не хотел. Тяжесть будто пропала, вместо нее пинки отчётливо были заметны. Нож, воткнутый в живот, лишь дрогнул, вонзаясь глубже. – Хината-кун... Прекрати.. – Поняв, что причины пожить в пустом мире ещё не исчерпались до конца, желание остаться присутствовало. Возможно, Нагито был готов умолять того, лишь бы поскорее прекратить боль. – Я.. Хорошо, забинтую раны твои, – Охрипшим голосом говорил он, в попытке успокоить резервника, что поддался срыву и эмоциям.       Хината развернул белокурого к себе лицом, нанося новый удар. Кулак прилетел в губы, разбивая их в кровь. Тонкой струйкой она стекала с подбородка. Самому Хаджиме приходилось на свою долю несладко, он боялся пошевелить глубоко раненной рукой, а единственное, на что удавалось надеяться - Нагито поможет забинтовать и остановить кровотечение. От своих мыслей, что нахлынули в потоке, спас хриплый голос, откашливающий кровь. Нагито, несмотря на боль и изнеможение, слабо улыбнулся. — Видишь, Хината-кун, – прохрипел он, сплёвывая кровь, – Ты всё-таки не смог.       Хаджиме с трудом смотрел в чужую сторону, тошнота подступала к горлу. Желания помочь встать совсем не было, но и умирать, убив своего одноклассника, а после и себя - казалось не лучшим исходом. Хината с силой подавил в себе желание добить лежащего и протянул руку, что была не испачкана в крови. Вставай, – выдавил он из себя хрипло, избегая смотреть Нагито в глаза. Пока тот помогал встать, на руке чувствовались противные кровавые и липкие следы. – Подорви всех, не заставляй так долго ждать. Почему ты их не убил? – Процедил сквозь зубы резервник, отбрасывая нож в сторону.       Склизкие прикосновения продлились недолго, Комаэда смог встать, его внешность выглядела омерзительно, темные волосы соприкасались с бледным лицом и, стоя вплотную, дрожащая рука попыталась натянуть капюшон, дабы скрыть израненное ухо, у которого некоторые части напрочь отсутствовали. Хината тут же отстранился, никакого контакта иметь с сумасшедшим парнем не хотелось, хотя.. Себя приходилось считать ровно таким же. Нагито, с трудом поднявшись на ноги, с равнодушием посмотрел на Хинату. — Полежи здесь немного, отдохни, – сказал он, голос его был на удивление спокойным. – Тебе нужно… прийти в себя. – Пошатываясь, он покинул подвал. Звон закрывающейся щеколды отрезвил разум, оставляя Хаджиме вновь наедине со своими мыслями. Он не пытался воспрепятствовать, выйти на свободу. Ненависть к себе подкосилась новой волной. Тот факт, что в порыве гнева он чуть ли не убил своего одноклассника, только подпитывал негативные суждения. Хината со временем искренне захотел, чтобы остров подорвали к чертям. Чувствительность постепенно начала возвращаться. Боль отдавалась глухим звучанием, постепенно наращивая свой темп, превращаясь в ноющую и пульсирущую. Рука оставалась в неподвижном положении, дабы снизить поток крови. Тёмная корка засохла на руке не сразу. В голове заело только одно утверждение - виной стал Комаэда.

***

      Выбравшись из подвала, Нагито закрыл за собой дверь на металлическую щеколду. Он пытался остановить кровотечение, прижимая руку к боку, но кровь была настолько сильной, что просачивалась сквозь пальцы. «Я не виню Хинату-куна.. Его надежда заключалась именно в том, чтобы убить меня и остановить остров. Но.. Он мыслит так ограниченно». Лицо исказила улыбка безумия, наслаждения от боли, прокручивая в памяти недавние события. Но отрекаться от своего плана совсем не хотелось. Добираться до своего домика стало тяжёлой задачей, поэтому Нагито очень медленным шагом направился в медпункт, которым превосходно владела Микан. Сознание едва держалось на волоске, но осматривая всегда открытые полки, Комаэда протянул руку за бинтами и обезболивающим. Сейчас он не заботился о своем здоровье, он хотел лишь записать послание через ноотбук одноклассникам, оставляя гаджет в столовой.       Тело Комаэды рухнуло на пол, не выдерживая кровотечения. Дрожащими руками он проглотил несколько таблеток без воды, пытаясь протолкать глубже, надеясь, что они скоро подействуют. Кровь текла в большом объеме, от чего прилив к голове заставлял задыхаться. Не замечая ничего перед собой, дрожащие руки потянулись за край футболки, пытаясь её снять. Нагито прижал бинт к ране, стараясь не задеть нож. Боль была невыносимой, но он терпел, плотно обматывая бинт вокруг живота. Когда тот пропитался кровью, он наложил сверху еще один, и еще один, пока не кончился весь рулон. В конце концов, ему удалось хоть немного остановить кровотечение. Добраться до домика оказалось мучительной задачей, но Комаэда терпел многое, ради надежды.. Ему так казалось. Зайдя в номер, эффект обезболивающего стал постепенно действовать. Лёжа на полу в своей комнате, Нагито только и думал, как бы начать пытать Хинату, чтобы он окончательно себя убил. От бессилия сознание покрылось белой пеленой, уматывая того в сон.       Перед сном Нагито успел включить ноотбук, чтобы записать послание одноклассникам. Однако сон потянул за собой, отбрасывая тени на бледное лицо. Спустя далеко не один час, проснувшись, тело заныло. «Как приятно.. Я в таком состоянии благодаря Хинате-куну. Как повезло.. Но придется оставить в покое его и нашу надежду ненадолго».. Собравшись с силами, Нагито медленно побрел в сторону столовой. Каждый шаг давался ему с огромным трудом. Остров казался безлюдным, словно никто из класса не поверил или находился в состоянии шока. Может Комаэду кто-то и видел на улице, но посторонние взгляды не имели значения. На ноотбуке отображалось небольшое послание, в котором он приказал всем искать "мёртвое" тело, угрожая тем, что это их последняя попытка спастись.

***

             Аппетита никакого не было, но серо-зелёные глаза впивались взглядом, заставляя есть. Хината смотрел, как в чужих руках устройство, похожее на взрывчатку, противно пищало. Понимание происходящего совсем выбило из колеи. Чувство вины взяло верх и пришлось смириться. Комаэда улыбнулся, когда увидел, как темноволосый с неохотой, но стал исполнять приказы. В суп белобрысый добавил из пузырька бесцветную жидкость – сильнодействующее успокоительное, которое он "позаимствовал" из лазарета. Хаджиме с отвращением посмотрел на еду, но из-за понимания, что бездействие приведёт к плохому - он сдался, позволяя Комаэде накормить себя, ведь тело по прежнему находилось в слабом состоянии, посмотрел на Нагито: с его зелёной куртки свисал знакомый черный рюкзак, и каждое движение отдавалось со звоном.       Как только порция была съедена, то до боли знакомое чувство расслабленности отдавалось по всему телу. Хотелось себя убить, но чужая рука крепко держала за плечо, не давая уйти в мысли. — Не волнуйся, Хината-кун, – тихо шепнул на ухо белобрысый, не отводя пристального взгляда. Он знал, что одноклассники уже их ищут, знал, что никто не выберется, если личность Изуру получится уничтожить. Последние минуты жизни хотелось провести с удовольствием.       Те действия не имели никакой надежды для резервника, по мнению Нагито тому было абсолютно всё равно, что с ним собираются сделать. Положив обмякшую голову себе на колени, руки слегка затряслись от чувства власти. Нагито прекрасно помнил, чем закончилась их прошлая встреча, но сейчас он намеревался убить Хаджиме. Но любовь к нему ранила, и дабы снизить до максимума ощущение боли, Нагито подготовил шприц с действующим наркотиком. Из лазарета были взяты не только бинты и обезболивающее: множество полезных вещей находилось в открытом доступе, однако никто не решался их брать.       Сердцебиение Хинаты оставалось равномерным. Глаза были закрыты, а на себе чувствовались редкие ледяные прикосновения. В скором времени Хинате даже показалось, что он остался один, и, приоткрыв глаза на долю секунды, в вене ощущался тонкий металл. Говорить что-либо не поворачивался язык. – Ты должен стать ступенькой надежды, обязан победить порочное отчаяние. Мы с тобою похожи, если ты умрёшь - я тоже.. – Гладя рукой по ахогэ, шептал Нагито.       Мутная жидкость вливалась в кровь, опьяняя тело. Нагито ухмыляясь, стал постепенно вытаскивать шприц, уже не обрабатывая рану. Обмякшее тело он повалил полностью на пол, не прикладывая особых усилий. Хаджиме мог лишь стонать, в глазах наворачивались слёзы, которые заглушали трезвость. Комаэда с искренним интересом навис над ним, внимательно осматривая внешность, взгляд скользил по интимным зонам без стыда, но времени не хватало. «А может.. Мне как всегда повезёт, те тупицы найдут нас позже».       Сгибаться в теле получалось с трудом, поэтому белокурый сел чуть ниже талии Хинаты, наслаждаясь его болью. – Извини, Хината-кун.. Ради надежды я пойду на многое. – Взяв в рюкзаке нож, и крепко сжимая его в руке, жалеть Хаджиме никто не собирался. Наклонившись вплотную к лицу Хинаты и пытаясь открыть орбиты глаз, Комаэда воткнул нож именно в него, достигая основания зрительного нерва. Рука, держащая зрачок, дабы он не закрылся - резко переметнулась в рот Хинаты, пробиваясь внутрь и не давая ничего выкрикнуть.       Хориоид перестал быть чувствительным, стекловидное тело мутнело. Безумный смех заполнил всю комнату и, быстро отдёрнув руку ото рта, Комаэда стал давить ею на глаз, вызывая кровотечение. Хаджиме не понимал, что испытывал. Отдаленное чувство, словно что-то отрывается от тела, забрало всю трезвость.       Глазные ткани рвались, задевая кровеносные сосуды. Нагито искренне ненавидел тот глаз, который вырвала ему Джунко. Воспоминания о ней вводили в ещё большее безумие, заставляя с каждой минутой возбуждаться сильнее. И не переставая тереться своим телом о возлюбленного, давление на глаз не уменьшалось. Но глазной нерв оказался закреплён настолько крепко, что его пришлось выдергивать плоскогубцами. Недолго мешкаясь, пришлось отстраниться, в попытке найти плоскогубцы. Один зелёный глаз мутнел, а в голове прокручивались цветные картинки. Чувствовалось, как по телу стекала холодная жидкость. Прекрасная внешность постепенно уродовалась, а со рта лилась слюна. Галлюцинации объяли всё тело, казалось, будто кто-то душит. На самом деле он сам себя душил проткнутой от ножа рукой, а второй пытался высвободить. Хината смотрел одним глазом в потолок, как пронёсся резкий звук.       Один глаз отпал окончательно, образуя на прошлом месте бугор, в котором скапливалась кровь, даже появилось ощущение, что она заплывала внутрь. Некоторые сосуды и зрительные нервы виднелись, косая верхняя мышца была неровно обрезана, от чего новые сгустки крови не убавлялись.       Иногда Нагито пробивало на жалость, но он знал, что уже поздно. Поздно возвращать всё на свои места, знал, что втыкая шприц, уже не вернёт адекватное состояние Хинаты, ведь до наступления смерти осталось немного времени. Он верил, что сможет принести надежду. — Ты не понимаешь, Хаджиме, насколько ты важен, – продолжал он, голос дрожал от возбуждения. — Ты – ступенька, необходимая жертва на пути к великому будущему.       Слова Комаэды раздавались эхом, уловить суть было невозможно. Хинату не покидало ощущение, словно душа вышла из тела и теперь за всеми событиями приходилось наблюдать издалека. Так казалось только ему. Время потеряло всякий смысл. Под наркотиками состояние ощущалось словно между миром и явью. Язык непослушно заплетался, пытаясь выдавить всхлипы.       Вскоре неровные касания стали ощущаться по всему телу. Дрожащие от возбуждения руки прильнули к лучевой кости, медленно её оглаживая. Забывая обо всех прелюдиях, иллюзии сковывали, не давая свободу действий. Но отбросив никчёмные мысли, Комаэда представлял, как в путах хрупкие запястья чувствуют боль, как сладко станет ощущать на слух мольбы о пощаде. Представления о жалобных стонах, попытке остановить начатое.. В глубине души затаилось желание, что кто-то смог бы остановить.

***

      Невзирая на боль, зрачки расширялись от удовольствия. Хината не понимал, что глаз полностью проткнут, а кровь казалась неизведанной субстанцией и возбуждала. Когда её накопилось достаточно много, Нагито слегка наклонил вытянутое лицо, приподнимая его с пола, кровь стекала к губам, Хината каждый раз её слизывал, видя перед собою размытый силуэт. Тело билось в конвульсиях, а на глазах постоянно наворачивались слёзы от приглушенной боли. Седативное действие наркотиков и успокоительного влияло на мозг, но организм уберечь не удалось. При всём желании продолжить пытать и наслаждаться видом резервника, мешала одежда. Комаэда, помешкав, стал расстёгивать рубашку, водить металлическими предметами по телу. Кровь смазывала обсохшие от жажды губы, приступы удушья учащались. Руки хоть и находились в свободном положении, контроль над ними всегда проваливался очередной пыткой.       Сознание отказывалось верить в происходящее, а в некоторые моменты Хината ощущал себя живым трупом, чьё тело постоянно леденеет. После нескольких попыток вырваться, ёрзая над весом белокурого, он сдался, готовясь умереть. Нагито даже показалось, что тот умудрился занести инфекцию, хоть и находился один в подвале, несмотря на его сырость. Сменяя позу, бледнолицый парень стащил всю одежду, но не позволял себе смотреть в нижнюю часть. Мысли были наполнены безумием и желанием сделать из Хинаты свою ступеньку надежды. Хватая за волосы одной рукой сдавшегося, свободную ладонь, что на первый взгляд была прикована к полу - Комаэда воткнул в неё нож, в середину.       Смотря, как в очередной раз тело того мучительно билось в конвульсиях. В голове происходила путаница. С одной стороны приятные ощущения и видимость, будто душа улетает, находясь в другом пространстве - впечатляла. С другой - чувствовалась боль, которая заставляла вернуться в реальность, пытаясь отрезвить разум. Мысли путались. Понять, что именно Нагито рядом, казалось чем-то тяжёлым.       Белые кудри падали на подбородок, задевая краем волос некоторые глазные нервы, от чего на губах резервника отображался протяжный стон. Нож, что побывал в столовой, в номере, запятнался не один раз кровью, старательно проходил через руку. На ладони образовалась некая "ступень надежды" – нарисованный символ на руке. Поток крови остановить казалось невозможно. Остриё по везению Комаэды соскользнуло в сухожилия. В то же мгновение, отстранившись, лезвие прошло сквозь кожу, вытесняясь наружу. Возбуждение распространялось на всё тело, кровь приливала ближе, к тазу, Нагито осознал, что его тянуло к необычным ситуациям, особенно на Хаджиме, он лежал почти что без сознания и одежды, за исключением галстука.       В планы входило убить не только Хинату. Хотелось убить и себя, в попытке сохранить тайну о правде острова, чтобы принести больше надежды миру. Понимая, что пароль никто из одноклассников не знает, Нагито стремился разрушить мир и не выпускать никого из симуляции, а напоследок осуществить некоторые свои мечты, связанные с порочной любовью.       Истекая кровью, Хината стал лишь больше издавать звуков, уже не стесняясь их. Иногда даже слышалось, словно от него исходил смех, наполненный отчаяньем, но Нагито старательно пытался игнорировать такие звуки, облизывая языком его губы. — Ах.. Хината-кун, я даже начинаю себя чувствовать мусором, когда незаслуженно тебя режу. – Хаджиме пытался что-то сказать. Только просьбы о нежности едва уселись в сознании. Комаэде безумно нравилось ласкать тело нижнего, обводя склизкими от нити слюны пальцами, область груди.       — Что-ж, я не могу постоянно только и делать, что трогать тебя, ты не должен умереть первым. – Глядя в глаза, что устремились в пустоту, Нагито стал тем же самым ножом резать и себя, вонзая вновь остриё по середине живота. Кровь стекала на обнажённое тело резервника, сливаясь воедино. Хината обхватил ногами спину, возвышавшуюся над ним, пока тот размазывал слезы и кровь.