The stench of hope.

      Неуверенными движениями, прижав вытянутую шею Хинаты, Комаэда не собирался отступать. Наблюдать хотелось с садизмом, который полностью поглощал разум. Сопротивления не имели абсолютно никакого значения. Под "лекарством" часть физической силы ослабла, и Комаэда чувствовал уверенность, что заставляла смириться бесталанного. — Даже находясь в таком положении.. Ты никчёмный, нисколько не лучше других. — Говоря с явным недовольством и садясь на одно колено, продолжал говорить бледнолицый парень. — Успокойся. Я тебя ненавижу, но буду нежен. — Лёгкими движениями он начал нежно гладить хрупкую кожу, израненную острым лезвием.       Все реплики от парня, говорящего множество непонятных вещей, лишь отталкивали Хинату. Запястьями он пытался потереться о верёвки, в попытке их снять, несмотря на их прочность. Отчаяние охватывало все тело, казалось, что день никогда не завершится, а сидеть в неудобной позе, которая не позволяла шелохнуться, было очень утомительно. Боль хоть и не ощущалась, но конечности затекали. Сдерживать себя едва удавалось, из глаз полились слёзы. Контролировать их было тяжело, физическая боль не прекращалась, страх добирался до самой глотки. «А..Нагито решил вытереть слёзы? Так влажно.. Страшно».— Так думал Хаджиме.       Резервник думал, как бы он мог остановить эту опасную затею со взрывом, как предотвратить гибель своих друзей. Он не понимал, почему на острове прошло больше дозволенного времени, а песчаная территория все еще оставалась целой. В глубине души он надеялся, что после совершенного убийства Нагито казнят. «И всё равно, если придется пожертвовать своей жизнью, я вытерплю». – Последнее, что подумал Хината перед тем, как вернуться в ненавистную реальность.       Глаза оставались закрытыми, он не понимал, от чего исходила влага по телу. Темноволосый не хотел наблюдать, что происходит в его собственном номере, он думал о своей смерти, надеялся, что всё прекратится и как можно скорее. Смелость понемногу прибавлялась, и, открыв глаза, Хината заметил, что Нагито слизывает слёзы, тут же вытирая их рукой. Дыхание Комаэды стало тяжелее, а руки продолжали нежно касаться израненной кожи, создавая ощущение противоречивой заботы.       — Что-то не так, Хината-кун? Просто.. Я подумал, что серная кислота лучше проявится на сухой коже. — Отстранившись от зеленоглазого, с ухмылкой проговорил Комаэда. Слова становились нечёткими, темп голоса сбивался. Беззащитность привлекала. Желание смотреть без остановки на ослабленного любимчика возбуждало, навевая навязчивые мысли об идее с изощрёнными пытками. «Но.. кислота ведь разъест тело сразу. Ступенька оборвётся. Мне нужно найти способ заполучить абсолютно все его таланты». Комаэде казалось, словно прямое проникновение в органы стоит оставить напоследок. Хотелось найти другие примеры. «Проникнуть.. Только единственный путь».       Хинате было тревожно от молчания светлоглазого, ведь каждый раз, когда тот затихал, случались неприятные ситуации, либо же изо рта лилась непонятная лекция про надежду, что нужно прогнуться и стать ступенькой. Якобы только таким способом резервник оправдал бы своё никчёмное существование.

***

      Из-за плотных веревок чувство жжения на теле никак не могло исчезнуть. Ноющая боль не прекращалась. На лице скрыть эмоции не удавалось, слабость становилась сильнее с каждой минутой. Хината хотел отодвинуться в противоположную сторону, но верёвки предательски покалывали раненные участки тела. Казалось, словно перед глазами весь мир расскалывался. Шатен пытался распутать веревки, но кисти рук немели в связанной позе. Пристальный взгляд высокого парня не ускользнул, продолжая впиваться в спину. «Неужели он опять что-то задумал? Чёрт!»       — Не сопротивляйся. Я верю, что ты преодолеешь отчаяние, я сделаю тебя счастливым! — Нисколько не заботясь о здоровье резервника, Комаэда приподнялся, направившись в угол, где располагалась неприметная кровать, попутно выбирая предмет, который мог бы осквернить и унизить Хинату. Нагито не планировал изначально получить удовольствие насильственным способом, который тесно переплетался с похотью. Выбор орудия с закругленным наконечником оказался невелик. Во время поисков и осмотра карманов в рюкзаке, худощавое тело начало потеть от волнения. При первом впечатлении запутанные белые волосы и тонкое лицо вызывали жалость и восхищение, опьяняя своей красотой. На деле в невинной внешности крылось желание убийств и презрения, ненависть, что ни Хаджиме, ни своя натура, не были частью основания надежды.       «Если я смогу заполучить таланты всех абсолютных, то мне не придётся всегда страдать от своей же агрессии.. Никчёмность наподобие меня бесполезна, я не приношу надежды».

***

      После недолгих поисков, бита показалась самым оптимальным вариантом. Оглядевшись в сторону Хинаты, не пришлось волноваться, что тот встанет, ведь уставшему парню даже пошевелить пальцами становилось тяжело, да и везунчик знал, что обезболивающие ненадолго введёт в состояние покоя. Белобрысый вернулся, пытаясь сдержать смех и не оттолкнуть. — Я аккуратно. Просто расслабься, иначе сделаю хуже. — Практически шепнул над ухом он, особо не наблюдая за реакцией шатена. Ему было всё равно, что тот чувствовал под успокоительным.       Запустив дрожащие от возбуждения руки в короткие волосы, Нагито нервно смеялся, спускаясь к груди, надменно её массируя. — Хината-кун, я.. Хочу ощутить надежду.. В себе. — Говорил он, касаясь ключиц, убирая былые остатки воска. — Сейчас ты не чувствуешь боли, я обещал.. Относиться к надежде бережно.       Он стал давить на раны, сдирая пленку, успевшую образоваться, пока кровь сохла. На белых пятнах алые капли выступали вновь. Бита была далеко не единственным оружием в арсенале. В комнате абсолютного оружия по всем углам виднелись разбросанные сюрикэны. Самые острые уже находились в кармане. Пока шатен наблюдал и пытался не потерять сознание, сероглазый достал из кармана острое оружие, углубляя раны и размахивая сюрикэном по всему телу, ускоряясь с каждым мгновением. Лезвие было не глубокое, но применив определенную силу, удавалось коснуться даже внутренних органов, что и хотелось сделать на самый конец.       Пока Хаджиме едва находил силы, чтобы не упасть окончательно, Нагито искренне интересовался такой выдержкой. «Раз он силён, то наверняка сможет вынести радикальные раны». Мысль, что такие меры помогали достичь любви являлись ошибочны, от чего белокурый ненавидел себя сильнее, и пытался скрыть свою пассивную злобу, вымещая физически, дабы восхвалить себя. Он хотел распространить боль по верхней части тела, часто стесняясь смотреть в измученные глаза Хинаты.

***

      Хаджиме ощущал, будто кровь пульсировала в голове, в горле пересыхало, в глазах темнело. Тревога никак не могла его постигнуть, всё словно находилось в тумане, он не мог ничего сделать. Приступ тошноты от плохого состояния застрял в горле, но его удалось подавить, в отличие от отвращения. Когда хотелось думать, что наскок сумасшествия у Нагито прекратится, стало немного легче. Комаэда развязал ремень на ногах, но в то же время продолжал их удерживать.       «Извини, Хината-кун, я не смогу ощутить надежду, пока не почувствую её изнутри.» — Пытаясь себя оправдать, белобрысый зажмурился от отвращения к себе, но заметив, что верёвки не мешали тому, чтобы раздвинуть ноги, он нежно стал снимать нижнюю одежду с шатена, стараясь на него не смотреть. Тот похоже перестал мыслить и не понимал, что с ним собираются делать. Доза успокоительного оказалась далеко не маленькой. Смотря на биту с небольшим размером, Комаэда вздохнул. В глубине души ему самому хотелось давно получить с Хинатой подобный опыт, особенно зная свой изощрённый характер и фетиши. Джинсы и нижнее белье до конца снять он не решился. Хаджиме так и не смог понять, что беловолосый собрался с ним сделать. Он смотрел на потолок в своей комнате и жадно глотал воздух. Чувство мерзости от жалкого вида нарастало. Дав звонкую пощёчину, голова парня, что лежал на полу, чуть мотнулась в сторону, образуя розовое пятно. Тихий стон вырвался из глотки, от чего Комаэда возбудился лишь сильнее. В кармане джинс всегда с собой был мультиинструмент в небольшом чехле и отвёртка. Второй предмет удалось взять, когда решая головоломки, Мономи «помогала» искать выход.       Желание вставить подручные предметы нарастало, а взгляд был полностью прикован к Хинате. Не сказать, что второй полностью противился. Когда-то он задумывался над отношениями, но сразу же отгонял мысли. Внешность Нагито казалась ему действительно красивой и запоминающейся. Зачастую прощать козни и ловушки получалось на удивление быстро. В голове возвышался идеально выдуманный образ. «Я.. Хочу с ним? Но нет.. Не могу принять… Он ужасный человек». На размытые фантазии под большим количеством обезболивающего, расслабляющего тело, поддаться внутреннему искушению было тяжело.       Пытаясь приписать своё возбуждение к эффекту успокоительных, тело окончательно обмякло, давая возможность лишь наблюдать за происходящим. Нагито нисколько не удивился такой реакции. Обхватив отвёртку чуть выше рукояти, за металлический наконечник, он навис над Хинатой, просовывая два пальца в его рот и смачивая низ оружия. Губы шатена давно обсохли, сил совсем не было.

***

      — Превосходно.. Возможно я узнаю способ заполучить надежду, не совершая насилия над тобой? –Дрожащие руки стали вдавливать расслабленное тело в пол, прикосновения постепенно становились очень грубыми. Повалив шатена на живот, уверенность овладевала, кислород опьянял. Тонкие пальцы скользили вдоль бёдер, приподнимая слегка их с пола. Взгляд постепенно опускался вниз. Нездоровое ощущение власти заполняло разум до краёв. Недолго смотря на спину, взгляд переметнулся на ягодицы. Хината закрыл глаза, ему не хотелось видеть, что с ним делают, он понимал, что остается лишь терпеть. Комаэда без прелюдий отпустил зеленоглазого, трогая спину. Гладя её, руки переметнулись ниже, вжимаясь в ягодицы с грубой хваткой и оставляя царапины. Всем телом парень навалился на Хаджиме, пытаясь заполучить его жалобный стон. Горячим дыханием он лизнул шею, уже после прокусив её до крови. Тело другого непроизвольно дёрнулось, ведь участок был захвачен не маленький. Взяв в руки отвёртку, хотелось прямо сейчас заколоть невинного резервника. Пытаясь сдержать инстинкты, тот взял резиновую ручку отвёртки, провёл по спине, вдавливая лопаткой, тем самым оставляя неглубокие порезы.       Вскоре возиться со спиной надоело. Нагито не знал, как аккуратнее выполнить первый акт. Неуверенно смочив два пальца, и скользнув ими внутрь, он пытался имитировать половой орган. Хината явно был девственником, от чего постарался сжаться, но сил не хватило. — Ах… Хината-кун.. Ты такой беззащитный.. — Продолжая тянуть шатена, говорил тот. Передвигаться пальцами становилось тяжело, от чего он стал надавливать сильнее. Хинате было неприятно, боль не ощущалась, лишь что-то холодное внутри, слёзы выступали на глазах. Белокурый не замечал их, продолжая против воли парня вдавливать ему сильнее, в надежде, что сможет сделать приятно, тем самым увидеть в зелёных глазах хоть часть надежды. Его не заботило, какими способами он получит желаемое, Комаэда собирался пойти на абсолютно любые действия. Спустя долгое время ему даже удалось возбудиться, им двигало желание овладеть телом. Быстро вынув из тугого отверстия пальцы, и взяв отвёртку, валявшуюся поодаль от стены, слегка испачканную кровью — Нагито попытался её вставить, но от волнения толчки были грубыми. Хаджиме жгло всё тело, он не понимал, что именно с ним делают, мысль повернуть голову в сторону везунчика максимально отталкивала. О должной подготовке речи и ни шло. Крепко держа отверстие отвёртки, её нижняя широкая часть грубо вошла в максимальную длину, не давая полностью привыкнуть к новым ощущениям. Скрытое желание Комаэды, а именно - унизить резервника, никак не могло его покинуть. Хотелось царапать его спину ножами, вылить на всё тело серную кислоту, наслаждаясь тем, как она бы разъедала всю плоть.       Несколько минут не шевеля отвёрткой внутри резервника, чувство вины затянуло белобрысого в свои пучины. На самом деле он испытывал внутренний конфликт: видел в Хаджиме себя, проявлял любовь, но тут же её отталкивал. Постоянно находиться в напряжении было тяжело, никто не видел Комаэду на острове в подавленном состоянии и не знал его истинную натуру. Раздражала привязанность, чувства, хотелось просто наказать свою любовь, к которой чувства смешались в смесь ненависти и самоиронии.

***

      — Хината-кун.. Я.. Возможно люблю тебя, твою надежду. Ты никчемность, прямо как и я. Мы всего лишь мусор, неспособный ни на что повлиять. – От связанного подростка, измученного жизнью, ответа не последовало. Лишь иногда хотелось кричать, но тело расслаблялось само, накидывая в нижнюю часть паха контрастный жар. «Возможно.. Мне бы стоило просверлить дыры, хочу быть ближе к сердцу! К скрытому потенциалу надежды.. Но.. Я не думал, что смог настолько близко подобраться к Хинате-куну..» – Мысли резко прервал крик шатена, что уже обливался жаром и просил вынуть глубокий предмет, который за счёт неровной поверхности резал тонкие стенки.       Комаэда тут же вздрогнул, смотря на Хаджиме, который лишь больше стал привлекать. Казалось, будто он специально нарывался на резкие и грубые толчки. Удовольствие с битой хотелось растянуть до самого последнего момента. Желание развязать руки Хаджиме явно было не на первом месте, но мысль опробовать с ним несколько поз вынуждала поступать иначе. «Ведь.. Если один раз Хината-кун ощутит моё тело внутри него самого.. Мы сможем стать ближе».

***

      Макушка с тёмными волосами приподнялась вверх, от резких движений раны заныли, хотя и не ощущались во всю меру. Давление веревок постепенно ослабло, а потёртости на коже остались. Ощущение непривычной свободы словно давало последнюю надежду. Невысокий парень, упёршись хрупкими руками в пол, пытался скрыть свои интимные зоны. Комаэде была безразлична стеснительность резервника, направляя к себе его лицо, он смотрел на губы, на заплаканные глаза, тревожное дыхание, пытаясь понять, о чём мог думать возлюбленный. Не вынося беззащитного вида, Нагито, кажется, стал потихоньку приходить в себя. Руки тут же задрожали и он отвернулся в сторону, пряча взгляд под капюшоном и скрывая лицо.       Неразборчиво говоря тихим шепотом о надежде, сероглазый присел на колени, имитируя в точь-точь такую же позу, как у Хинаты, постепенно приближаясь к нему ближе. — Т-тише.. Я.. – Слова произносить становилось тяжелее с каждой минутой, и одной рукой он плавно обвёл шею Хаджиме, оставляя вторую на полу. Лицом белобрысый утыкался в его щёку, пытаясь заглянуть в отчаянные глаза. – Извини. – Не дожидаясь ответа и продолжая смотреть в пол, рука взяла на половину вставший член Хинаты, проводя быстрыми движениями к верху.       Разве должно быть так? Хотелось всего лишь остановить игру. Но.. Нужно сдаться. Больно, больно, больно.. Если смириться полностью, то боль не будет такой мерзкой?       Хината перестал брыкаться окончательно, пытаясь получить удовольствие в надежде, что бледнолицый поскорее прекратит. Обезболивающее отдавалось жаркой волной, от чего член вжался в живот. «Наверняка Комаэде нравилось так издеваться». Переставая понимать, что творится в голове у сумасшедшего парня, Хаджиме даже пытался сам участвовать в процессе. Пристальный серо-зеленый взгляд спускался с лица, а руки отстранились от желанного тела, поглаживая его. Как только стон вырвался с губ, три пальца проникли в рот. Хината подавился слюной, ведь грубые касания были направлены прямо в глотку. Поперхнувшись, он пытался прокашляться. Нагито к тому времени освободил руку ото рта, понимая, что доставил немного боли. «Но почему он такой слабый? Я хочу увидеть надежду, что поможет мне быть ближе к абсолютным талантам».       Слюна стекала по подбородку, по чувствительным губам. Дрожащей рукой белокурый повалил Хаджиме на спину, пытаясь вновь раздвинуть его бедра. Тот поддался без попытки сопротивления. Три пальца одновременно старались войти внутрь. Хинате постоянно казалось, что его бесконечно тянут, он отчаялся, от чего везунчику проникать становилось легче. Он двигался неуверенно, принося болезненные ощущения. – Сейчас будет немного больно, но, Хаджиме.. Прошу, потерпи. – С этими словами Нагито высунул три пальца и улыбаясь смотрел на биту, что лежала неприметно всё это время вблизи глаз.

***

      По телу Хинаты пробежала дрожь. Его боль после прошлых разов ещё не прошла, пускай была и слабой. Мысль, что бита заставит ощутить больше всплесков эмоций, выходила за рамки. Он попробовал привстать, но попытка не увенчалась успехом. Нагито беря биту, усмехнулся. Тот знал, что сил встать у парня не останется. – Терпи.. – Едва разборчиво шепнул себе под нос белокурый, раздвигая ноги Хинаты максимально сильно, вставляя в растянутую промежность влажный наконечник биты. Холод пронзил зеленоглазого, он вздрогнул и напрягся. Возможности хоть как-то повернуть голову не имелось. Шатен сжал челюсть, пытаясь что-то прошипеть. Но удавалось лишь болезненно стонать.       Несмотря на проблемность вставить деревянное орудие до конца, Нагито вложил все свои силы, чтобы получилось проникнуть полностью. Попытки Хинаты были безнадёжны, он мог только хрипло мычать. Толчки практически не продвигались, растянуть битой показалось невозможным, но своя одержимость надеждой брала верх. Проводя ребристой битой по внутренней стороне бёдер, со временем она начала более плавно двигаться. Смотреть на дрожащее и далеко не узкое отверстие – приятно вводило в эйфорию.       С громким смехом и некоторой похотью в глазах, Нагито постарался вынуть биту, слыша приглушённый крик, доносящийся голосом возлюбленного.       Рукоять биты лежала на полу, а горячее тело подкашивало от причинённой боли. Комаэда не мог долго смотреть на подростка, сам не понимал, какие чувства испытывает. Ему не удавалось ощутить всей тяжести растяжки, но интуиция подсказывала, что когда тот очнётся, не сможет даже встать. Слёзы стали смешиваться со слюной, стекая по одной стороне лица. Комаэда с обманчивой улыбкой стал нежно стирать влажные капли, делая вид, что заботится. Хаджиме разрывался и путался в мыслях между болью и удовольствием. Мышцы внизу живота заныли, едва сдерживая последние порывы, он кончил.       Разглядывая обездвиженного Хинату, возбуждение ощущалось по всему телу. Видя белую растекающуюся жидкость, смущение стало проявляться на щеках. Прилив крови к нижней части тела только усилился, но трогать и без того бездыханное тело не хотелось. Нагито постоянно думал, что сам является мусором и поэтому прикасаться к ученику, у которого в другом мире присутствуют все таланты - непозволительно. «Но.. Я зашёл слишком далеко. Если все выйдут из симуляции, то не смогут заполучить надежду. Я её так жажду.. В том мире нет смысла жить. Мне хорошо.. Хорошо рядом с Хаджиме, от него исходит надежда».       Одежда продолжала валяться на полу, её хотелось надеть на тело Хаджиме как можно скорее и привести в чувства. Недолго думая, Нагито, трясясь, стал искать на коврике рубашку с зелёным галстуком. Не обращая внимания на несколько складок от скомканного положения, в котором они находились раннее, он подобрал с пола вещи, торопясь и сомневаясь в своих действиях. Как только белобрысый подошёл к резервнику, то понял, что тот отключился. Остатки нескольких веревок пришлось снять окончательно. Милое лицо закрывали темные волосы, свисая прядями ко лбу. Нежно поцеловав в щёку, тут же пришлось отстраниться. Разочарование неуместно чувствовалось во всём теле. Хотелось ещё немного поиграть, но только если Хината мог бы наблюдать за происходящим. Взяв за запястья обессиленные руки, Комаэда пытался понять, как перенести Хинату полностью на кровать, планируя на ночь оставить его отдыхать. Времени посреди ночи категорически не хватало, одна лишь простынь помогла скользить по поверхности линолеума. Положить на кровать оказалось трудной задачей, ведь Хината был достаточно неподъёмным. Однако прижав шатена к своему телу, Комаэда постарался уложить его на постель. Ночная тишина обволакивала комнату, прерываемая лишь тихим дыханием Хинаты. Луна, словно подсматривая сквозь шторы, освещала бледное лицо, обрамленное темными прядями. Нагито, укрыв его одеялом, нежно провел рукой по мягким волосам. Взгляд был прикован к спящему Хаджиме, мирно дышащему на кровати. На губах играла едва заметная улыбка, но глаза, отражающие свет луны, были холодны и пусты. Он уставился в последний раз на спящего юношу. Взглядом полного странной смеси нежности и безумия.

***

      Где-то вдали слышался тихий шелест волн, разбивающихся о берег. Над головой мерцали звезды, холодные и далекие. Нагито окинул взглядом шумное море, в то время пока одноклассники спали. Пароль сообщать он не планировал, в надежде закрыть весь класс навсегда в симуляции. «Ваша жертва не будет напрасной. Вы станете ступенью на пути к истинной надежде». Комаэда планировал рассказать классу, как собирается продлить время поисков, ведь никчёмный резервник не сможет проверить одну часть острова. Мысль о нем кольнула, словно заноза. Он вспомнил бледное лицо, мирно спящее на кровати. «Ты тоже станешь частью этого, Хината-кун,»– прошептал он.       Время летело достаточно быстро и в проблеске луны виднелись розовые облака, что сменяли ночь на раннее утро. Одноклассников хотелось запутать, спрятав от них Хаджиме. В голове промелькнула мысль о том, чтобы скрыть его в подвале, который располагался в заброшенном домике для былой вечеринки. Пытать пару дней резервника в тёмном помещении.. Место мрачное, пропитанное запахом сырости и забвения. Идеально.