Шёпот смерти

Вечер опустился на поместье мягким покрывалом сумерек, растекаясь тёмно-фиолетовыми тенями по стенам и полу. Воздух наполнился влажной прохладой уходящего дня, а где-то за окнами раздавался редкий стрекот сверчков. Селена вышла из купальни, сопровождаемая тихими, едва слышными шагами Эйлин. Долгие минуты в горячей воде смыли усталость, а травяные масла, добавленные в ванну, оставили на её коже тонкий аромат лаванды, розмарина и едва уловимой ванили. Её длинные волосы, ещё влажные, тяжёлыми прядями спускались по спине, оставляя на тонком белье влажные следы. Эйлин, заботливо поправив покрывало на кровати, оставила небольшой глиняный сосуд с отваром на тумбочке у изголовья. — Доброй ночи, — тихо сказала она, прежде чем выйти, закрыв за собой дверь. Оставшись одна, Селена медленно подошла к кровати. На ней был лёгкий батистовый камиз — тонкая, почти невесомая ткань касалась кожи, ласково обволакивая тело. Она провела рукой по простыням, прохладным после дневного зноя и медленно легла, вытянувшись на спине. Её взгляд устремился в потолок — высокий, массивный, с тяжёлыми деревянными балками, вырезанными искусными резчиками. Она чувствовала, как день, полный слов, взглядов и осознаний, оставил в ней тяжёлый след. Мысли текли медленно, вязко, как мёд, растекаясь в самые дальние уголки разума. Сегодня она позволила себе быть слабой, позволила кому-то увидеть её настоящую — раненую, исцарапанную временем и болью. Тепло слов Ребекки до сих пор отдавало в сердце. Она не ожидала найти в ней понимание. Да и разве могла она когда-либо ожидать, что кто-то, кроме Луки и быть может Клауса, действительно посмотрит на неё иначе, чем на тень чужих ошибок? Она перевела взгляд на окно — за стеклом ночь уже набирала силу, а где-то вдалеке слышался глухой скрип колес проезжающей кареты. Всё замедлялось, как будто мир тоже погружался в сон. Но её сознание не спешило раствориться в тишине. Мысли возвращались к тому, что случилось… Кристофер. Она закрыла глаза, но образ его всё равно вставал перед ней — сдержанный, спокойный, словно всегда немного отстранённый. Он был одним из немногих, кто никогда не кричал, не унижал, не пытался подчинить её волю. Напротив, он говорил тихо, мягко, смотрел с вниманием, которое иногда казалось даже… теплее нужного. Так почему же в её душе не было сожаления? Селена вспоминала его руки, его голос, его молчание в те моменты, когда она нуждалась в поддержке. Он не был чудовищем, но и не был спасителем. Он просто существовал рядом, словно фигура в шахматной партии, которую можно было бы передвинуть, но которая никогда не сделает первый шаг сама. Она думала, будет ли его смерть чем-то большим, чем просто очередной тенью в её жизни? Оставит ли она след, разорвёт ли что-то в ней, заставит ли пожалеть? Но нет. Чувствовала только пустоту. Не холодную, не жгучую, не пронизывающую до костей. Просто пустоту. Селена перевернулась на бок, натянув простыню повыше, но даже сквозь тонкую ткань чувствовала, как лёгкий сквозняк пробирается к её ногам. Прохладный воздух скользил по коже, вызывая едва заметные мурашки. Она поёжилась, чуть поджала ноги, пытаясь спрятаться от назойливого холода, и устало отвернулась, вновь закрыв глаза. Но в следующее мгновение что-то тёплое и мягкое опустилось ей на ноги — лёгкое, но достаточно плотное, чтобы согреть. Она замерла, сердце едва заметно сжалось от неожиданности. Снова что-то темное и страшное? Медленно открыв глаза, Селена приподняла голову и в тусклом свете увидела над изголовьем тень, знакомую и неотвратимую. Клаус. Он стоял, опершись рукой на резное изголовье её кровати, склонившись чуть вперёд. Тьма делала его силуэт резким, но глаза, отражающие слабый свет свечей, смотрели на неё внимательно, изучающе. — Наверное окна стоит все же закрывать, — его голос прозвучал тихо, почти шёпотом, но в этой приглушённости было что-то, что пронзало воздух, словно натянутая струна. Селена молчала, чувствуя, как тепло покрывала уже пробирается под простыню, но больше её согревало вовсе не оно. — Никлаус! — она нашла его руку, потянув на себя. Клаус не сопротивлялся. Едва ощутив её прикосновение, он позволил себе податься вперёд. Ведьма не знала, зачем это сделала — просто внезапное, инстинктивное движение. Возможно, потому что его присутствие было для неё сейчас единственным, что не казалось зыбким и ненадёжным. — Где Вы были? Обещали ведь прийти утром! — прошептала она, но не разжала пальцев. Клаус усмехнулся едва заметно, склонив голову чуть ближе, так что его дыхание коснулось её щеки. — Возникли непредвиденные сложности, пустяки. Он мягко улыбнулся, заправляя ее волосы за ухо и она вновь потянула его к себе, заставляя лечь рядом. Клаус не сопротивлялся. Он опустился на постель рядом с ней и девушка тут же ощутила, насколько его одежда холодная после уличного воздуха. Запах свежести, ночного ветра и чего-то смутно знакомого окружил её, смешиваясь с ароматами тёплых масел, всё ещё остававшихся на её коже. Она прикрыла глаза, позволяя этому ощущению захватить её. Никто не касался девушку так просто, так естественно. Без спроса, но и без принуждения. — Как все прошло? — тихо спросила она, слегка сжимая его запястье. — Обычно. Хорошо. Селена прижалась ближе, чувствуя, как тонкая ткань её ночного одеяния почти не служит преградой. Она знала, что это безрассудно, что не должна так поступать, но в этот момент ничего не имело значения. Только его присутствие, только эта ночная тишина, только их дыхание, смешивающееся в темноте. — Слышал о Кристофере. Это был не я, если что. — Горько усмехнулся первородный. — Знаю. — Она тяжело вздохнула. — Не хочу об этом говорить. Клаус кивнул, не настаивая. Он наблюдал за ней в полумраке — за тем, как её ресницы дрожат, как напряжённо сжаты губы. — Хорошо, — сказал он тихо, не убирая руки, которой обхватил её руку. — Тогда у меня есть небольшой подарок. Он чуть приподнялся, запустил руку в карман и вытащил небольшой камень, мерцающий в полумраке. В его глубине плясали блики света, будто застывшие капли росы внутри прозрачной глади. — Вы были в пещере? — её голос звучал приглушённо, почти шёпотом. — Да, — кивнул Клаус, опускаясь обратно на подушку. — Это оказалось самым безопасным местом. И весьма интересным, кстати… Селена приподнялась, скользнув взглядом по камню. Она провела пальцами по его поверхности — холодной, гладкой, но живой, будто камень дышал под её кожей. — Красивый, — пробормотала она. — Думал, возможно, сделать из него что-то для Вас. Серьги? Кольцо? Селена вдруг рассмеялась, звонко, искренне, запрокинув голову. — Что-то не так? — Ник приподнял бровь, наблюдая за ней с интересом. — Просто… — Она выдохнула, прикрыв глаза. — Вы даже не представляете, что мне сегодня предложили. Он чуть склонил голову, вглядываясь в её лицо. — Нежелательный брак? — Даже лучше, — усмехнулась она. — Отец решил, что лучшая партия для меня — это Вы. Клаус тихо рассмеялся, но в его глазах вспыхнул интерес, почти лукавый. — Ваш отец, должно быть, отчаялся, если решил отдать Вас за меня. Селена пожала плечами, вертя камень в пальцах. — Да, стал говорить, что желает мне любви. Хочет чтобы вышла за любимого человека. Клаус нахмурился, его пальцы чуть сильнее сжали её руку. — И что же Вы ответили? Веллингтон подняла взгляд, их глаза встретились в полумраке. — Нет конечно. Я ведь когда-то поклялась одному мужчине, что никогда не выйду замуж, пусть даже за него же. — Она улыбнулась, но её голос звучал чуть тише, теплее. Гибрид наблюдал за ней, задумчиво проведя большим пальцем по тыльной стороне её ладони. — Глупая клятва, — улыбнулся он, сдвигаясь ближе. Селена не ответила, но её дыхание сбилось, когда он осторожно наклонился, проводя пальцами по её костяшкам, затем выше, к локтю. Прикосновения были неторопливыми, исследующими, а тишина между ними становилась всё гуще. — Вам не кажется? — его голос стал ниже, почти бархатным. Она почувствовала, как он мягко накрыл её ладонь своей, сжал чуть крепче, но без давления. Затем свободной рукой провёл по её щеке, убирая вновь выбившуюся прядь волос. Пальцы задержались на линии скулы и Селена невольно прикрыла глаза. — Быть может и глупо, я… Но он не дал ей договорить. В одно мгновение наклонился ближе, тёплое дыхание коснулось её губ, а в следующее — он уже целовал её. Не торопливо, но с уверенностью. Сначала осторожно, словно давая возможность отстраниться, но когда Селена не сделала этого, его поцелуй стал глубже. Она чувствовала, как пальцы гибрида скользнули к её затылку, удерживая ближе, его тело было теплым даже через одежду. Затем первородный медленно оторвался от её губ, но не отступил, а лишь перенёс своё внимание ниже. Его дыхание обжигало её кожу, когда он скользнул губами к линии подбородка, затем к шее, оставляя лёгкие, тягучие поцелуи. Селена ощущала, как его руки скользнули по её бокам, чуть сжимая, изучая, запоминая. Он не торопился, позволяя ей прочувствовать каждое движение, каждый новый контакт их тел. Пальцы Клауса пробежались по её рёбрам, затем под ткань ночной рубашки, поднимая её медленно, пока не обнажилась линия её талии. — Невероятная… — едва слышно прошептал он, касаясь губами её ключицы. Селена вздрогнула, когда он опустился ниже, языком очерчивая тонкую впадину между её грудей, оставляя за собой горячий след, затем слегка прикусил нежную кожу. Его руки скользнули под тонкую ткань, медленно подтягивая её выше, пока та не сползла с её плеч. Дальше накрыл губами её сосок, чувствуя, как женское тело тут же выгнулось навстречу. Селена зажмурилась, её дыхание стало рваным, а сердце билось так быстро, что, казалось, вырвется из груди. Он ласкал её медленно, наслаждаясь каждым движением, каждым стоном, который срывался с её губ. Его язык скользил по чувствительной коже, нежно дразня, а затем он сжал её грудь в ладонях, чередуя ласки с лёгкими покусываниями. Её пальцы вплелись в его волосы, притягивая ближе, требовательнее, но Клаус только усмехнулся, продолжая терзать девушку с мучительной неторопливостью. Её спина выгибалась, губы приоткрывались в тихих, почти стыдливых вздохах, а пальцы крепче сжимали рыжие волосы, словно боялись отпустить. — Чувствительная? — с усмешкой пробормотал он, обводя языком напрягшийся сосок, прежде чем снова взять его в рот, дразня и терзая. Его пальцы скользнули по изгибу её талии, неспешно, как будто изучая каждый сантиметр. Селена не могла думать, не могла говорить — её сознание растворилось в ощущениях. Она лишь чувствовала его: горячее дыхание, влажные поцелуи, тёплые ладони, оставляющие огненные следы на коже. Майклсон наслаждался каждой реакцией, каждым судорожным вдохом, каждым трепетом тела под его руками. Он целовал её медленно, сдержанно, но при этом в его прикосновениях читалась явная жадность. Его губы скользнули по нежной коже живота, оставляя после себя горячие, почти невесомые поцелуи. Селена закрыла глаза, чувствуя, как сердце стучит быстрее. Пальцы бессознательно сжались в простынях, когда он пробежался языком вдоль её ребер, а затем ниже, чуть касаясь кончиком носа её кожи, оставляя за собой жаркое дыхание. Клаус приподнялся на локтях, на мгновение замер, наблюдая за ней. Она была восхитительна — раскрасневшаяся, растрепанная, с губами, чуть приоткрытыми от прерывистого дыхания. Он провел ладонями вдоль бёдер, чувствуя, как они откликаются на его прикосновение и с удовлетворенной улыбкой наклонился вновь, нежно прижимаясь губами к тонкой линии её бедра. — Делали ли Вам так мужчины прежде? Она опустила на него глаза, в ожидании что тот сделает дальше, лишь неуверенно качнула головой. — Н…нет. Клаус усмехнулся, его губы чуть дрогнули, но взгляд оставался сосредоточенным, пристальным. Он явно наслаждался её смущением, тем, как дыхание сбивалось, а кожа богрела. — Тогда расслабьтесь. Мужчина провёл кончиком языка по чувствительной коже бедра, заставляя её вздрогнуть, затем оставил там мягкий поцелуй. Его ладони скользнули выше, пальцы чуть сжали талию, скользнул губами ниже, оставляя едва ощутимые поцелуи на внутренней стороне бедра. Тепло его ладоней контрастировало с прохладой воздуха, пробираясь сквозь тело волной напряжения и предвкушения. Селена сжала пальцы на простынях, чувствуя, как каждое прикосновение, каждый лёгкий укус разжигает внутри неё жар, постепенно размывая границы разума. — Нравится? — его голос был низким, бархатным, пробирающимся в сознание, будто приказ. — Д…да. Он знал, что делает с ней. Знал, какие следы оставляют его губы на её коже, как заставляют выгибаться навстречу, подчиняться этим новым, неизведанным ощущениям. Клаус поднял взгляд, задержался на её лице, выжидая. Но она не отвернулась, не остановила. Её пальцы запутались в его волосах, как будто сама она хотела утонуть в этих ощущениях. И он полностью стянул с неё лёгкую ткань, раскрывая перед собой её обнажённую кожу, которая дрожала под его поцелуями. Руки Клауса крепче сомкнулись на бёдрах, удерживая их, когда он опустился совсем низко, прокладывая дорожку поцелуев к самому сокровенному. Клаус не торопился. Его руки скользнули ниже, слегка разводя колени чуть больше в стороны: — Моя и только моя, — его голос прозвучал глубже, почти вибрацией проходя по её коже. Горячее дыхание скользнуло ниже, а следом за ним— новые поцелуи, всё ближе к центру её жара, всё сильнее разжигая в ней огонь, который уже невозможно было остановить. Селена запрокинула голову, прикусив губу, когда он коснулся её языком, лаская медленно, дразняще, почти невыносимо. Скользил им медленно, требовательно, вновь и вновь находя самые чувствительные точки, доводя до грани. Сначала языком, затем одним, двумя пальцами проник во влагалище. Прижимая пальцы к передней стенке и продолжая стимулировать языком. Её тело выгнулось в ответ, ноги задрожали от нарастающего удовольствия. — Ник… — девичий голос прозвучал тихо, но в нём была вся слабость, всё желание. Клаус не остановился. Он лишь сильнее вжал её в постель, продолжая свою пытку, доводя до предела, заставляя ведьму полностью раствориться в этих ощущениях. Её спина выгнулась, пальцы дрожащей рукой сжали его волосы, а губы разомкнулись, выпуская тихий стон. Всё тело пылало, словно вампир зажёг внутри огонь, который теперь невозможно было потушить. Клаус продолжал, чередуя дразнящие, едва ощутимые касания с глубокими, жадными ласками. Теперь руки скользнули по её бёдрам, сжимая, удерживая её под собой, не давая вырваться из этого сладкого плена. Селена тяжело дышала, не в силах сдерживать охватившее её желание. Она потянулась к нему, заставляя подняться, встретиться с её глазами. Они были тёмными, затуманенными, полными страсти. — Никлаус… — её голос был хриплым, едва слышным, но в нём звучал вызов, просьба, требование. Клаус ухмыльнулся, проводя большим пальцем по её припухшим губам. — Вы так нетерпеливы, миледи… — Просто заткнитесь и возьмите меня уже… — прошептала она, притягивая к себе. Он тихо рассмеялся, но не стал больше мучить девушку. Мужские губы накрыли её в поцелуе — глубоком, жадном, требовательном. Руки раздвинули её ноги, прижимаясь сильнее, позволяя ей ощутить его всюду. Их движения стали плавными, но наполненными голодом, будто каждое касание разжигало новый огонь, требующий выхода. Клаус тянул этот момент, наслаждаясь каждой секундой её дрожи, каждым судорожным вздохом. Его губы снова нашли её шею, оставляя влажные следы на горячей коже, а ладони уверенно скользили вниз по изгибу спины, сжимая и погружая в новый вихрь ощущений. Селена выгибалась навстречу, её ногти оставляли тонкие царапины на его плечах, что тут же затягивались, а дыхание сбивалось, превращаясь в едва сдерживаемые стоны. Она чувствовала его силу, чувствовала, как он полностью овладевает ею, но вместо страха было лишь желание раствориться в этом, утонуть в нём без остатка. Клаус поднял голову, задержавшись взглядом на её лице — раскрасневшемся, полуосознанном, охваченном наслаждением. — Посмотрите на меня, — прошептал он, скользя губами по её щеке. Селена с трудом разомкнула глаза, встретившись с его тёмным, полным желания взглядом. В этот момент он толкнулся сильнее, глубже, вынуждая её вскинуть голову и сжать его плечи. — Никлаус… — выдохнула она, больше не в силах сдерживаться. Он не ответил, только ускорился, заставляя её забыть обо всём, кроме этого безумия, кроме жара, который захватывал её целиком. Их тела двигались в одном ритме, дыхание сливалось, мир сжимался до одного-единственного мгновения, когда всё достигло своего пика… А потом наступила тишина, нарушаемая лишь их сбившимися дыханиями. Клаус не сразу отпустил её, ещё какое-то время просто прижимаясь, ощущая тепло кожи. — Не отпускайте меня, — прошептала Веллингтон, слабо обхватывая его руками. — Даже не думал, — усмехнулся он, зарываясь лицом в темные волосы.

***

Прошло три дня. Ветер гнал по дороге сухую пыль, цеплялся за края плащей, пробирался под одежду, пронизывая до самых костей. Он был наполнен дорогой, ожиданием и чем-то ещё — невидимым напряжением, что висело в воздухе. Селена крепче сжала гриву Грома — мощного фризского жеребца, некогда принадлежавшего её брату. Он двигался уверенно, плавно, его копыта звучно ударяли по земле, отдаваясь глухим эхом в наступающей тишине. Восточные земли раскинулись под ними, словно картина, написанная самой природой. По одну сторону — густые леса, уходящие в дымчатую даль. По другую — широкая река, поблёскивающая в лучах солнца. Впереди, за скалистым уступом, с грохотом обрушивались вниз тяжёлые потоки воды. Водопад срывался с горных высот, рассыпая вокруг серебряную пыль брызг, а внизу, в тени скал, виднелись первые строения — крыши деревень, разбросанных вдоль реки. Туда и вела их дорога. Селена выглядела иначе, чем обычно. Простое платье фрейлины, лишённое роскоши и утончённости, скрывало её благородное происхождение. Теперь в ней не было ничего от дочери графа, только внимательный взгляд, сосредоточенный на дороге, так было нужно, меньше внимания, меньше вопросов… Такой же наряд был и на Ребекке, но даже капюшон не мог спрятать её горделивую осанку. Она держалась в седле уверенно, в её глазах читалось нетерпение — то самое желание увидеть то, что не давало покоя. Позади них скакал Клаус, держа поводья одной рукой. Под ним гарцевал Риф — тёмно-гнедой жеребец с мощным телом, готовым сорваться с места в бешеный галоп. Он двигался плавно, но с заметной настороженностью сторонясь Грома, будто признавая в нём равного. Сам гибрид выглядел так же, как и всегда, — расслабленно, дорожный плащ припал пылью, но не скрывал дорогой ткани рубашки, туго обтягивающей сильное тело и тёмных кожаных перчаток, в которых он уверенно держал поводья. Ветер разметал его рыжие кудри, но внимательный взгляд мог заметить, что его глаза время от времени задерживались на Селене. Рядом с ним, с безупречно прямой осанкой, ехал Элайджа. Его тёмный плащ почти не развевался, словно подчёркивая его сдержанность, а взгляд оставался непроницаемым, но в глубине глаз сквозило лёгкое раздражение. Вчера Ребекка настояла на том, чтобы они присоединились к путешествию Веллингтон и Клауса, а Элайдже не оставалось ничего, кроме как согласиться. Он не любил таких внезапных решений, но все же семья всегда была в его сердце на первом месте. Когда они подъехали к развилке, Клаус мягко потянул поводья. Риф замедлился, его копыта мягко ступали по пыльной земле. — Здесь направо, — сказала Селена, развернув карту, на которой кровавой дорожкой расползался путь. — Думаете, эта Жевара живёт в лесу? — спросила Ребекка, всматриваясь в густую чащу впереди. — Женевьева, — поправила её ведьма, не отрывая взгляда от дороги. — Не знаю. Платок явно ведёт сюда. Элайджа нахмурился, пристально вглядываясь в тёмные заросли. — Лес — самое подходящее место, чтобы что-то спрятать, — спокойно заметил он. — Надеюсь, — тихо отозвалась Селена, сворачивая карту. Деревня появилась перед ними внезапно — укрытая в зелени у самого подножья водопада. Дома из светлого камня и дерева теснились вдоль извилистых улочек, крыши были крыты соломой и черепицей, а ставни кое-где оставались приоткрытыми, впуская свежий воздух. Влажность здесь чувствовалась сильнее, чем где жила Селена: вода, разбиваясь о скалы, поднимала лёгкую дымку, отчего солнце, склонившееся к западу, казалось ещё мягче, его свет золотил улицы и отражался в окнах. Главная дорога, выложенная гладким булыжником, вела прямо к центральной площади, где стоял колодец, вокруг которого суетились несколько женщин с корзинами. Из лавки неподалёку доносился запах свежего хлеба, слышался гулкий стук молотка — кузнец работал во дворе за домом. Кони ступали мягко, копыта постукивали по камням. Гром, уверенно двигаясь вперёд, слегка поводил ушами, вдыхая влажный воздух, Риф гарцевал чуть позади, нетерпеливо дёргая поводья, но Клаус сдерживал его лёгким движением руки. Ребекка первой убрала капюшон, замедляя свою кобылу. — Здесь даже симпатично, — заметила она, разглядывая аккуратные домики с резными ставнями. Элайджа огляделся, проводя взглядом редких прохожих. Селена молчала, вслушиваясь в звуки деревни. Она провела рукой по шее Грома и глубже вдохнула влажный воздух. Восточные земли были совсем не такими, какими она их представляла — более живыми, зелёными, с мягким климатом и богатой природой. Она не часто была за пределами центра Графства, редко выходила с братом лес, но он отличался от этих мест. Там были горы, скалистые, голые и страшные. На них часто охотились на рысей, снежных барсов и горных козлов. Здесь же было иначе. Лес у подножья водопада был густым, но тёплым, полный жизни. Высокие деревья, сплетающиеся кронами, укрывали землю от зноя, а в переливах солнечного света, пробивавшегося сквозь листву, плясали лёгкие золотые искры. В траве, не боясь людей, паслись олени. Их стройные фигуры скользили между стволами, а тёмные глаза с интересом следили за всадниками, прежде чем они плавно скрывались в глубине леса. Влажный воздух был пропитан запахом свежей зелени, древесной коры и воды, разбивающейся о камни. Таверна, у которой они остановились, была простой, но крепко сбитой постройкой из тёмного дерева, с широкой террасой и крышей, покрытой деревянной черепицей. У входа стояли несколько столов, за которыми уже сидели местные — мужчины в простых рубахах, с огрубевшими от работы руками, смеялись, переговаривались, стучали кружками о стол. Кто-то бросил быстрый взгляд на новоприбывших, но быстро отвёл глаза, продолжая беседу. Клаус, спрыгнув с коня, кинул поводья мальчишке-конюху, что тут же подскочил к нему, не спрашивая лишнего. Он скользнул взглядом по деревне, но видел её иначе, не так, как Селена. Каждый звук, каждый запах вплетался в его восприятие отчётливее, чем у ведьмы. Он слышал, как в дальнем углу таверны вино медленно наливали в глиняный кубок, как где-то в закутке за кухней мурлыкала кошка, ловя взглядом пробегающую мышь. Он чувствовал запах хмеля, пролитого на деревянные доски, влажный, впитавший в себя годы воспоминаний. Солёный аромат запечённого мяса тянулся из открытых окон кухни, смешиваясь с пряными нотками свежих трав. Но он замечал и другое — биение сердец. Тихий, ритмичный звук, разный у каждого, но одинаково чёткий. Он улавливал в нём усталость путников, возбуждённую суету пьяных, спокойную уверенность хозяина заведения, чей пульс оставался ровным, как у человека, привыкшего держать ситуацию под контролем. Зрелище было простым, повседневным — несколько мужчин у входа лениво переговаривались, кто-то курил трубку, кто-то уже подогревал азартную игру, перекладывая медные монеты. Он провёл языком по клыкам, с лёгким интересом прислушиваясь, прежде чем его взгляд снова нашёл Селену. Ту, что тоже смотрела по сторонам, но видела этот мир иначе. — Она тут? — Клаус вновь оглядел деревню. — Не знаю, — тихо ответила Веллингтон, нахмурившись. — Карта охватывает слишком большой участок этих земель, но похоже, да. Где-то рядом. Ребекка же задержалась чуть позади, бросив задумчивый взгляд на мужчин у входа в таверну. Её губы тронула лёгкая, почти мечтательная улыбка. — Может, передохнём? — протянула она, наклоняя голову, будто прислушиваясь к чему-то одному ей ведомому. Потом чуть улыбнулась и обернулась к братьям. — Я голодна. В глазах мелькнул хищный блеск. Клаус ухмыльнулся. — Как всегда. В таверне пахло дымом, прокисшим элем и чем-то ещё— чуть сладковатым, тягучим, слишком знакомым. Кровью. Ник повёл плечами, сбрасывая напряжение, и огляделся по сторонам. — Там, — он кивнул подбородком в сторону тех самых оставшихся мужчин у входа. Трое. Выпившие, расслабленные, не ожидающие ничего, кроме очередной кружки эля. Он снова обвёл взглядом улицу. Вокруг — пустота. Ни случайных зевак, ни стражи. Только мягкий свет садившегося солнца, да тени, что плясали на стенах в такт мерцающим лучам. — Могу попросить подождать нас внутри? — спросил он, поворачиваясь к ведьме. Она покачала головой. — Я останусь здесь. Если кто-то будет смотреть, я отвлеку. Все в порядке. — Никого ведь нет. — Я останусь, — повторила она твёрдо, демонстративно поворачиваясь спиной к таверне. Клаус смерил её взглядом, затем перевёл его на Ребекку. Та лишь вздёрнула плечом, невесомо, почти игриво и направилась к мужчинам на веранде. Они заметили её сразу. Один, вытирая запачканные руки о передник, усмехнулся, тогда как остальные лишь молча провожали взглядом. Новые лица всегда вызывали интерес, особенно если среди них была такая женщина, как Ребекка Майклсон. В ней не было ничего от крестьянки — слишком грациозные движения, слишком уверенный взгляд, слишком лёгкая, но в то же время цепляющая улыбка. Она приблизилась к одному из мужчин, склонила голову, будто разглядывая его, и провела ладонью по его груди, не отводя взгляда от глаз. — Какой вы крепкий, — протянула она почти мурлычаще. Мужчина замер, пытаясь понять, что происходит. Его друзья переглянулись, кто-то ухмыльнулся, но вскоре и эти ухмылки исчезли, растворившись в пустоте. — Не говорите ни слова, — тихо, но властно произнесла Ребекка, и в этот же миг его тело расслабилось. Всё вокруг словно растворилось для него — только она, её голос, её прикосновения. Вампирша приблизилась, её дыхание стало тёплым на его коже. Долго ли она сможет сдерживаться? Пульс её жертвы бился слишком близко, кровь звала, звала так настойчиво… Блондинка не могла больше ждать. Губы прошлись по шее, чуть касаясь, почти нежно, а затем — укус. Глубокий, жадный. Мужчина вздрогнул, но даже не вскрикнул, лишь прикрыл глаза. Клаус наблюдал за этим с ленивой усмешкой, а затем сам двинулся вперёд. Его выбор пал на того, кто до последнего не понимал, что происходит. Тот даже не успел отшатнуться — Майклсону хватило одного взгляда. — Спокойно, приятель, — почти с насмешкой произнёс он. — Ты ведь не хочешь кричать, правда? Глаза мужчины затуманились. Он сглотнул, его губы дрогнули, но он не издал ни звука. — Какой молодец… Гибрид склонился ближе и без лишних предисловий вонзил зубы в его шею. Тепло разлилось по венам, кровь была густой, насыщенной, наполняя тело живительной силой. Мужчина за его спиной уже едва держался на ногах, глаза его закатывались, дыхание становилось прерывистым. Элайджа был последним. Он подошёл размеренно, спокойно, без лишних жестов, но взглядом уже подчинил свою жертву. Тот, что ещё мгновение назад мог кричать, звать на помощь, уже не мог даже пошевелиться. — Прости, — тихо, почти нежно произнёс Элайджа. — Это ненадолго. Не кричи. Замри. И затем его губы коснулись кожи, а зубы прорвали её, даря новый вкус тьме, живущей внутри. Кровь, тёплая и густая, текла в такт биению их собственных сердец, которых, по сути, уже не существовало. Селена стояла спиной к ним, глядя в сторону конюха, который возился с лошадьми чуть дальше. Он что-то бормотал себе под нос, крепя узлы, и даже не смотрел в их сторону. Всё шло по плану. Но воздух вдруг стал другим. Она ощутила это первым делом — неуловимое, почти призрачное изменение. Ветер, что ещё минуту назад играл с подолом её платья, внезапно стих, а вместе с ним замерли и звуки. Ни шороха, ни отдалённого гула, ни случайного карканья ворона. Только тишина. Густая, пронзительная, мёртвая. И затем — движение. Неуловимо, плавно, как змея, тени заскользили из леса. Они извивались, сливаясь с вечерним сумраком, будто вытекали прямо из трещин в земле. Чёрные, текучие, живые. Они подползали ближе, медленно, терпеливо, окружая её невидимым кольцом. И прежде чем она успела осознать, что происходит, что-то холодное, липкое коснулось её плеча. Она вздрогнула. Мороз пробежал по коже, по позвоночнику, глубже, прямо в кости. Её дыхание участилось. Она знала, что позади никого не было. Но пальцы — длинные, худые, когтистые — отчётливо скользнули вниз по её плечу, почти ласково, почти… нежно. А затем — голос. — Смотри. Шёпот у самого уха. Низкий, глубокий, чужой. Она не хотела. Но сердце забилось быстрее, рвано, как птица, захлопавшая крыльями в клетке. Оно рвалось к тому, кого видеть было нельзя. Селена дышала тяжело, а пальцы тени сжались чуть крепче. — Смотри, — повторило оно. Она повернулась и мир рухнул. Всё вокруг окрасилось в мертвенно-серые тона, будто солнце мгновенно скрылось за тучами. Воздух загустел, наполнился запахом, который она узнала бы в любую минуту своей жизни. Запахом крови. Таверна исчезла. Веранда опустела. Конюх, лошади, мужчины — никого. Только они. Трое: Клаус, Ребекка, Элайджа. Мёртвые. Селена застыла, не в силах дышать. Они лежали у её ног, разбросанные, словно сломанные куклы. Их тела искорёжены, изломаны, словно кто-то с яростью рвал их на части. Шеи разорваны до самых позвонков, раны на груди зияли чёрными провалами. Глаза — пустые, остекленевшие, смотрящие в пустоту. Ребекка. Её прекрасное лицо испачкано кровью, губы приоткрыты в последнем беззвучном крике. Её рука была вытянута вперёд, словно в мольбе, пальцы судорожно сжаты. Элайджа. Его одежда порвана, на белоснежной рубашке расползлось багровое пятно. Голова неестественно запрокинута назад, глаза, всегда полные спокойствия и уверенности, теперь были наполнены только мёртвой тишиной. Клаус. Он был ближе всех. Лёжа на боку, он выглядел почти мирно, если бы не кровь, растёкшаяся по земле, заливая её багровыми лужами. Его рыжие кудри липли ко лбу, рот чуть приоткрыт, как будто он хотел сказать что-то, но не успел. Селена сделала шаг назад. Что это? Как? Она не слышала их криков. Не видела борьбы. Всё произошло так быстро, так тихо, что казалось… невозможно. Но кровь была настоящей. Тёплой. Она капала с их тел, стекая по пальцам, по порванной ткани, пропитывая землю. И в этой пугающей, леденящей картине было что-то ещё. Что-то тёмное. Что-то, что смотрело на неё из-за их тел. В тени, в самой гуще сгущающегося мрака, что-то двигалось. Дышало. Ждало. Тьма сгустилась, как будто ночь опустилась на этот мир раньше срока. Воздух стал вязким, пропитанным чем-то гнилым, мерзким, липким. Мир вокруг будто затаил дыхание, застыв в ожидании. — Вот так, девочка, молодец, — прошипел голос. Он обвил её, как змея, скользнул по коже, проник в уши, растёкся в голове вязким шёпотом. Когтястая рука вновь скользнула по её плечу, ледяным прикосновением заставляя содрогнуться. Словно нечто безликое, древнее и голодное склонилось к её уху, нежно, почти ласково направляя. Селена замерла, не в силах пошевелиться. Тень указала вперёд. Дверь таверны слишком медленно открылась, издав болезненно-протяжный скрип, будто сама не хотела выпускать того, кто стоял за ней. Изнутри лился багровый свет. И из этого света, из самой его глубины, вышел он. Лука. Живой. Целый. Красивый, таким, каким она запомнила его в последний раз. Чёрные кудри слегка растрёпаны, синие глаза яркие, сияющие. На губах играет лёгкая улыбка — та самая, наполненная бесконечной нежностью и тенью насмешки. Сердце Селены рванулось к нему. Она не дышала. Не могла дышать. Но что-то было не так. Его одежда — она была чистой, без порезов, без следов крови. Но почему-то казалось, что запах… нет, не крови. Чего-то иного, чего-то неправильного, сладковатого, разлагающегося, пропитывал воздух. И Лука смотрел на неё. Только на неё. Губы его шевельнулись, произнося её имя, но голоса не было. Только безмолвие. Только давящее, липкое безмолвие, в котором мерно билось что-то тёмное. Тень за её спиной рассмеялась — глухо, низко, с каким-то чудовищным удовлетворением. — Иди к нему, — прошептала она. И в этот момент Лука шагнул вперёд. — Забыла обо мне? — его голос был низким, бархатистым, но теперь в нём звучало что-то иное, что-то чуждое. — Или, быть может, он вытеснил меня из твоего сердца? Слова оплели её, сжимая грудь ледяными пальцами. Лука медленно поднял руку, не сводя с неё взгляда и указал вперёд. Селена невольно проследила за движением, и дыхание оборвалось. Клаус. Рыжие кудри спутались, впитывая грязь, губы приоткрыты, но уже не ухмыляются. Близняшка сделала шаг назад, но наткнулась спиной на что-то холодное. Тень. Она была рядом. Склонилась к её уху, шёпотом касаясь кожи. Её дыхание превратилось в короткие, рваные вдохи. Перед ней стояла она. Точнее, нечто, принявшее её облик. Та же фигура, тот же разворот плеч, даже волосы уложены так же. Но глаза… Чёрная пелена застилала их, скрывая что-то древнее, чуждое. Её копия сделала шаг вперёд и губы скривились в тени улыбки. — Смотри, девочка, смотри. — Голос её был сладким, как ложь. — А ведь я — это ты. Селена непроизвольно отшатнулась, но за спиной было только пустое, вязкое ничто. — Только та ты, у которой всё вышло. Мир за её двойником колыхнулся и там, в туманном мареве, замер знакомый силуэт. Лука. Живой. Настоящий. Он стоял в шаге от её зеркального отражения, касаясь её ладони, будто это было самым естественным в мире. — Я здесь, с Лукой. Голос двойника стал мягче, проникновеннее. — А где же ты? Когда займешь моё место? Она склонила голову набок, словно в ожидании ответа. — Потерялась? Ведьма моргнула. Всё исчезло. Никакой тени за спиной, никакого двойника с мёртвыми глазами, никакого Луки. Перед ней — вечер, мягкий закатный свет, веранда таверны. Тёплый воздух, запах хвои и пряного эля. Всё, как было. Она стояла на том же самом месте, но сердце бешено колотилось, как после падения с высоты. Словно ничего и не случилось. Но… Она опустила глаза. Чёрные вены тонкими трещинами расходились по её рукам. Селена рывком спрятала их за спину. В этот момент Ребекка задержалась чуть позади, бросив задумчивый взгляд на мужчин у входа в таверну. Губы её тронула лёгкая, почти мечтательная улыбка. — Может, передохнём? — протянула она, наклоняя голову, будто прислушиваясь к чему-то одному ей ведомому. Потом чуть улыбнулась и обернулась к братьям. — Я голодна. В глазах мелькнул хищный блеск. Клаус ухмыльнулся. — Как всегда. Селена медленно вдохнула, загоняя тревогу глубже и улыбнулась, оглядывая Майклсонов. Она ведь это уже слышала, уже видела. — Я подожду вас в таверне. Клаус скользнул по ней внимательным взглядом, что-то его насторожило, но задерживать девушку он не стал. Не теряя времени Веллингтон шагнула к двери таверны, не дожидаясь их ответа. Краем глаза она видела, как Ребекка усмехнулась, а Элайджа проводил её взглядом, словно раздумывая, стоит ли что-то сказать. Но он промолчал. Ведьма толкнула тяжёлую деревянную дверь и скользнула внутрь. Воздух внутри был плотным, пропитанный дымом, элем и чем-то ещё — тёплым, живым, слишком знакомым. Селена почувствовала, как сжимается горло. Её тошнило. Она направилась к дальнему столу, стараясь не смотреть в сторону стойки, где несколько мужчин в полусонном состоянии облокотились на бочки, распластав руки. Пьяные или… Нет. Она не хотела думать об этом. Брюнетка просто села, сцепила пальцы на столе и уставилась в пустую деревянную поверхность. «Ничего не было», — напомнила себе. — «Просто переутомление». Но сердце всё ещё билось слишком быстро. А вены на запястьях жгло так, будто их только что тронули ледяные пальцы. Девушка медленно натянула перчатки, пряча дрожащие пальцы. Её мысли всё ещё блуждали в тени недавнего видения, но она заставила себя сосредоточиться на реальности. Всё в порядке. Всё так, как должно быть. — Вам принести воды? Она вздрогнула. Голос был низкий, приятный, с мягкими интонациями, будто звук касался её кожи. Селена подняла взгляд. Перед ней стоял юноша — высокий, стройный, с тёмными волосами, слегка растрёпанными, будто ветер только что трепал их. Черты лица резкие, скулы отчётливые, губы чуть поджаты в вежливой улыбке. Но больше всего её поразили глаза. Светло-голубые, почти прозрачные. Точно такие, как у Луки. Сердце сжалось от боли. Она чувствовала, как её дыхание на мгновение сбилось, а в груди поднялась волна чего-то тёплого, почти пугающего. Но это был не он. Этот юноша был чуть ниже, плечи шире, черты лица казались более нежными, не было тех родинок. И всё же сходство было ошеломляющим. Она не сразу ответила. — Да… благодарю, — выдавила она, заставляя себя держаться спокойно. Незнакомец кивнул и двинулся к разливной стойке. Селена невольно проследила за ним взглядом — и её сердце снова пропустило удар. За стойкой стоял ещё один мужчина. Тот же рост. Те же волосы. Те же голубые глаза. Близнец. Селена застыла. Быть того не могло… Нашла?!