Шёпот смерти

Клаус замер на месте. Что пережила та хрупкая девушка с его прошлого? Теперь многое становилось ясным: её холодность, замкнутость, постоянное стремление держать дистанцию. Но понимание не облегчало ярость, которая всё больше закипала в его душе. Гибрид сжал челюсти, едва удерживаясь от того, чтобы не перевернуть всё в этой комнате. — Из-за проклятой тайны графа погибли все они. Но в нем не особо видно раскаяние или боль. Почему все на себя переняла Селена?! — рыкнул он и Тереза невольно отшатнулась, едва удержав равновесие. — Я так это не оставлю. Веллингтон глубоко вдохнула, собравшись с духом и подняла взгляд на гибрида. — Её жизнь, как и жизнь сестёр, жизнь Итана, по сей день зависит от него, Никлаус. Папа всё ещё глава клана. Близнецов больше в нашей семье не осталось. Прошу, не наделайте глупостей. Клаус обернулся к ней, его взгляд был полон смеси презрения и ярости. Он сделал шаг ближе, нависая над ней. — Глупость? — его голос зазвучал почти шёпотом, но от этого он стал ещё более угрожающим. — Глупостью было оставить это чудовище в живых, леди Тереза. Её губы дрогнули, но она стояла на месте, не отводя взгляда: — Если убьёте его, погибнет и Селена, — сказала она, едва сдерживая голос от напряжения. Клаус резко отшагнул в сторону, его глаза полыхали гневом. — Я знаю! — прошипел он и в следующую секунду его кулак со всей силой обрушился на стену. Раздался глухой удар, штукатурка осыпалась на пол, а на месте удара осталась глубокая трещина. Он стоял, тяжело дыша, сжимая окровавленные пальцы. Бессилие разрывало изнутри. Всё, что он мог сделать, — это жить, зная, что граф по-прежнему держит Селену в своих когтях. Тереза невольно отступила на шаг. Его ярость была такой ощутимой, что ей стало страшно. Она решила найти повод уйти, чтобы не усугубить ситуацию. — Я… проверю, как там Итан, — тихо сказала она, отводя взгляд. Не дожидаясь ответа, она поспешила к двери, чувствуя, как дрожат её руки.

***

Селена вошла в свои покои, тихо прикрыв за собой дверь. Тусклый свет от свечей на столике у окна озарял комнату мягким светом. Тишина здесь была оглушительной, словно каждый шаг, каждый вздох мог разорвать хрупкое равновесие, которое она едва удерживала. Её взгляд упал на старый свиток, что пылился на краю стола уже полгода. Она узнала его сразу. Это были те самые письма. Два свитка, которые прибыли в то утро, когда её мир окончательно рухнул. Одно — о том, где Никлаус писал об Эйлин, второе — его поздравление с её днём рождения. Она не смогла прочитать их тогда, не смогла и после, даже не знала что было в них. Селена сняла перчатки, кинув их на спинку кресла и подошла к окну. Тёплый летний воздух, который проникал сквозь чуть приоткрытую створку, казался ей одновременно обременительным и чужим. В отражении стекла она заметила, как из-под её корсета выглядывала цепочка с кулоном. Голубой камень мягко сверкал, напоминая о прошлом. Этот кулон был подарком. Полтора года назад Никлаус надел его ей на шею в саду, а затем впервые поцеловал. Селена дёрнула за цепочку, снимая украшение. На её лице не дрогнул ни один мускул. Она молча положила его на край стола рядом с письмами. Затем её пальцы коснулись старой бумаги. Открывая свиток, она впервые за долгое время позволила себе прикоснуться к старой бумаге. Два аккуратно сложенных листа. Она даже не развернула их, так и не пробежав взглядом по первым строкам. Ни слова не вырвалось из её губ. Селена положила письма в ладонь и подошла к камину. Огонь плясал в его глубине, мягко освещая её строгий профиль. Не колеблясь, она поднесла бумаги к пламени. Чернила начали исчезать, бумага скручиваться и чернеть, но она смотрела на это так, словно ничего не происходило. Бросила остатки, когда языки пламени уже касались кончиков её пальцев и вздохнула. Зачем появился именно сейчас? Усложнил и без того печальную жизнь. Селена опустила голову на руки, чувствуя, как тяжело затекают пальцы, когда она в очередной раз сжала их в кулаки. На её коже простирались свежие шрамы и тёмные линии от магии. Больше не было ни сил, ни желания избавляться от этих следов. Она уже не скрывала их, понимала, что отец, если бы увидел, вряд ли что-то бы сказал. После всего случившегося, он боялся смотреть ей в глаза, не то что быть с ней наедине. Следом в её мыслях появился Никлаус. Какова бы его реакция? Он бы заметил, он бы спросил и Селена точно знала, что он бы не одобрил того, что оставалось на её теле. С ума бы сошел, зная как та пыталась ещё не так давно руки на себя накладывать. Она встала, посмотрела на старую хлопковую ночнушку и, не раздумывая, потянулась за ней, сейчас лишь хотелось смыть с себя очередной день, побыть наедине в личной купальной комнате, затем наконец стереть с помощью магии с себя все эти раны и наконец лечь спать. Селена скользнула в полумрак купальни, осторожно прикрывая за собой дверь. Влажный воздух окутал её, мягко прижимаясь к коже и откуда-то из глубины комнаты раздался тихий треск огня в очаге. Она сняла остатки одежды, чувствуя, как тяжесть последних месяцев будто медленно отступает вместе с каждым сброшенным слоем ткани. Гладкая поверхность воды блестела в слабом свете свечей, будто манила к себе, обещая долгожданное облегчение. Брюнетка опустилась в воду, закрывая глаза и позволяя теплу обнять её уставшее тело. Тонкая струйка воды сбежала по её плечу, обжигая кожу не теплом, а странным холодом, который она не могла объяснить. Её руки медленно коснулись воды и в этот момент что-то изменилось. Когда она открыла глаза, вода уже больше не была прозрачной. Вместо успокаивающих бликов света на её поверхности появилась густая алая пленка. Кровь. Её запах стал всё явственнее, проникая в каждый уголок комнаты, заставляя воздух тяжело повиснуть вокруг. Селена застыла, не в силах пошевелиться. Алые потоки скользили по её рукам, смешиваясь с каплями воды, и казалось, что сама её кожа истекает этой багровой рекой. Она резко поднялась, захлёбываясь ощущением реальности, но вода, стекающая с её тела, так и оставалась кроваво-красной. Её взгляд метнулся к тёмным углам купальни. Там, где раньше было лишь безмолвное спокойствие полумрака, теперь клубились тени. Они, словно живые, извивались, выползая всё ближе. Селена почувствовала, как её сердце замерло. Пальцы сжались на краю ванны, оставляя следы крови на светлом камне. Одна из теней отделилась от остальных и поползла к ней, становясь всё плотнее, всё ближе. В её форме начинали угадываться черты: человеческие очертания, тонкие, но жутко изогнутые, будто принадлежащие чему-то, что только мимолётно напоминает человека. Вдруг тень вздохнула. Этот звук, густой и влажный, разорвал тишину, и Селена отшатнулась, выскользнув из воды. Волосы смешались с алой жидкостью, прилипли к обнаженному телу, она выставила одну руку вперед, как тишину разрезал шепот, словно самой смерти: — Убийца! Предательница! Сколько ты погубила невинных жизней? — от голоса шли мурашки и девушка поежилась, прикрывая уши. — Что Вам нужно от меня? Тени шевельнулись, будто рассмеялись, их движения напоминали извивающийся дым, проникающий в каждую щель, в каждый угол комнаты. Голос, от которого мороз пробегал по коже, вновь прорезал воздух, звучал будто отовсюду и ниоткуда одновременно: — Тебе известен ответ, Селена. Ты знаешь, чего мы хотим. Ты знаешь, за кем мы пришли. Её дыхание сбилось, сердце бешено заколотилось в груди. Капли крови стекали по её телу, падали на каменный пол, оставляя багровые следы. Она медленно отступила назад, но наткнулась на холодную каменную стену. Страх, густой и осязаемый, обвил её плотным коконом, сковывая движения. — Уходите! — закричала она, но её голос прозвучал тихо, слабее, чем она надеялась. Вдруг одна из теней резко метнулась вперёд, её нечёткие очертания стали зловещими, почти человеческими. Лицо, которое проступило в этом хаосе, заставило кровь Селены застыть. Это было её собственное лицо, искажённое злобой и болью, губы шевелились, произнося те же слова, но с издевательским эхом: — Сколько ты погубила? Сколько ещё погибнет ради твоего страха, быть той кем ты являешься? Последний сифон, думаешь вот так все и будет? Селена вскрикнула, её ноги подкосились и она рухнула на колени. Пальцы судорожно сжались на каменном полу, а отражение в луже крови напротив вновь изменилось. Теперь там был он. Лука. Его образ был таким же, каким она запомнила его в последний раз: тихая, уставшая улыбка, глубокие глаза, в которых всегда скрывалась искра тепла. Но теперь его взгляд был полон упрёка, смешанного с болью. Губы в отражении шевельнулись, произнося слова, которых она так боялась: — Почему ты жива, Селена? Почему я отдал всё ради тебя, а ты продолжаешь осквернять наш род, наш вид? Почему стыдишься того? Ты должна быть выше всех их! Не уж то я впрямь умер зря? Её дыхание застыло в груди. В горле застрял ком и она покачала головой, словно пыталась отвергнуть услышанное. — Нет… Лука… Это не ты. Это… неправда, — прошептала она, отступая, но лужа крови словно расширялась, затягивая её в собственные мысли, в воспоминания, которые она старалась забыть. Как близнец её лежал в саду, замерзший, одинокий, не живой… Образ брата изменился. Его лицо стало жутко-бледным, кровь струилась из грудной клетки, падая в алую гладь. Глаза, тёмные и глубокие, были прикованы к ней, словно он видел её насквозь, но он уже ничего не произносил. Внезапно всё стихло. Тени отступили, кровь исчезла, а вода в купальне вновь стала чистой и прозрачной. Но она уже не могла вернуть своё спокойствие. Её руки дрожали, а сердце сжималось от боли, которая жгла изнутри. — Прости меня, Лука… — прошептала она, опуская голову. Тишина ответила ей, холодная и пугающая. Но в глубине её души продолжал звучать его голос, тихий, несгибаемый, напоминая, что он был частью её, продолжает ею быть. Частью, которую она уже не сможет утратить. — Вы… Вы в порядке, госпожа? — послышался обеспокоенный голос. Селена медленно подняла голову. В дверях купальни стояла Эйлин, её глаза тревожно блестели в полумраке, а на лице читалось искреннее беспокойство. — Госпожа? — повторила та, делая шаг вперёд. Селена встретила её взгляд, пытаясь скрыть дрожь, что всё ещё не покидала её. Она быстро опёрлась на край ванны и поднялась, вода стекала с её тела, оставляя влажные следы на полу. — В порядке. Чего кричать? — резко бросила она, вытирая лицо рукой и стараясь вернуть себе привычный холодный вид. — Какого черта ты тут забыла? Разве я велела приходить? Или ты думаешь, что вот так можешь врываться в мои покои? Эйлин нерешительно замерла. Её пальцы слегка дрогнули, как будто она собиралась протянуть руку, но Селена уже шагнула мимо неё, не давая шанса на проявление лишней заботы. — Госпожа… я просто услышала шум… Вы кричали… — тихо произнесла вампирша, опуская глаза на шрамы, что расползались по телу ведьмы. Конечно она видела их и не раз, но каждый раз боялась найти новые. — Ошиблась, — отрезала Селена, набрасывая ночнушку. Эйлин посмотрела на неё ещё раз, будто пытаясь прочесть что-то на её лице, но затем кивнула и отвела взгляд. — Как пожелаете. Если что-то потребуется, я буду в своих покоях. Селена молча кивнула, не глядя на неё. Эйлин тихо закрыла за собой дверь и вышла в коридор. Затем провела рукой по холодному камню стены, словно пытаясь унять панику, что накатила на неё. Вампирская природа даровала ей силу и выносливость, но перед лицом этой необъяснимой тьмы, что витала вокруг её госпожи, она чувствовала себя беспомощной. Блондинка глубоко вздохнула и сделала шаг вперёд, собираясь добраться до своих покоев и обдумать происходящее. Но едва она свернула за угол, как ощутила знакомую ауру, обжигающую, давящую, будто воздух внезапно стал слишком густым. — Эйлин, — прозвучал голос Клауса, низкий и властный, точно молот, разбивающий её хрупкое спокойствие. Она замерла, потом медленно повернулась к нему. Его фигура маячила в тусклом свете факелов, а в глазах горело что-то опасное, как всегда, когда он был раздражён. — Клаус? — Сказал бы я что рад этой встречи, но это не так. — Слегка прищурился тот и блондинка сглотнула. — Я была воспитана служить моей госпоже, быть честной и открытой. Я не могла долго хранить это в себе… Я и так рассказала о обращении лишь этой зимой. — Прекрати оправдываться. — Перебил её гибрид. — Что было, то было. Он повернул голову в сторону закрытой двери Селены, слыша её учащеннное сердцебиение, но ничего не сказал. Вместо этого его внимание вернулось к Эйлин, стоящей немного в стороне. — Почему ты всё ещё здесь? — спросил он, его голос звучал ровно, но в глубине слышалось нетерпение. Эйлин на секунду опустила взгляд, словно взвешивая ответ. — А куда мне податься? У меня никого нет, кроме Леди Селены. — Ты ведь вампир, — сказал он, с лёгкой насмешкой в голосе. — Можешь начать новую жизнь. Далеко отсюда. — Не хочу. Как я уже сказала — мое желание, лишь быть подле своей госпожи. — Как благородно. Надеюсь она это ценит. Эйлин не ответила. Вместо этого она сделала шаг назад, опуская голову, будто желая закончить разговор. — Если тебе нужны покои, они наверняка этажом выше, — тихо добавила она. — Там все гостевые. — Проведешь? — вскинул бровью тот и девушка неуверенно кивнула, точно ведет в ловушку и прихлопнет ту как насекомое, но и разве выбор у нее был? — Да. Клаус медленно двинулся вперед, не давая ни малейшего сомнения в том, что та убежит. Эйлин вздохнула и шагнула следом, ощущая тяжёлую неловкость, которая с каждым шагом становилась всё глубже.