За глазами Лары. Тень Пророка

Очертания поместья, погожего дня и счастливой семьи, быстро исчезли, как будто их и не было. Лара снова оказалась совсем одна, блуждающая в этом густом тумане, и погруженная в размышления о том, какие новые испытания могут поджидать ее благодаря силе кинжала и ларца. Что это будет: все артефакты мира, живой Ротт, Алекс или здоровая Сэмми? Или, возможно, нечто иное… Не успела она додумать, как туман начал рассеиваться. Лара нахмурилась, увидев перед собой мост, который сначала не узнала. По инерции она сделала несколько шагов вперед и замерла в изумлении, когда из тумана появилась лестница, ведущая к широким дверям, за которыми ее ждала Палата Душ. Это была та самая башня, но только ее купола были целыми и сияли золотом, камень был светлым, без следов времени и обрушившихся сверху тонн снега и льда, древние резные двери выглядели так, будто их только что вырезали и установили, а мост был цел. Она почти не сомневалась, что ее ждет внутри. Точнее, кто. Лара должна была быть удивлена тем, что силы ларца, когда она так быстро отказалась от искушения в виде своей счастливой семьи, выбрали более свежие раны. Но не была. Это было ее испытанием, и все не могло быть так просто. Она не хотела идти вперед, но, понимая, что по другому это все не закончить, Лара сделала небольшой шаг вперед. Ноги ощущались так, как будто на них были гири, тянущие ее вниз, и с каждым шагом было все тяжелее идти. Она боялась то, какую именно форму примет это искушения, хотя уже знала, какое будет у него лицо. Около двери Лара замерла. У нее пересохло в горле, руки подрагивали, а сердце было готово выскочить из груди. В малодушном порыве, Лара бросила взгляд назад, на мост, но он уже исчез в тумане, как и часть лестницы. Это более чем ясно говорило ей, что ее путь лежал только вперед и сбежать было нельзя. Она положила руку на дверь и едва ощутимо толкнула ее. Несмотря на то, что этого явно должно было быть мало, чтобы открыть ее, деревянная тяжелая дверь без скрипа легко распахнулась. Лара облизала пересохшие в миг губы и неуверенно переступила порог. Как и башня снаружи, внутри Палаты выглядела так, как будто здесь только закончился ремонт. Мраморный пол сверкал, фрески были полны красок, как и мозаика, а стены были светлыми, без следов копоти от чадящих свечей и жаровен, освежающие большой зал. Свечей и жаровен, который сейчас освещали все пространство, где кроме нее, кажется, никого больше было. А ярче всего был освещен центр зала, где на высокой кованой подставке, лежало что-то бережно завернутое в золотой шелк. Лежал Источник. Целый и невредимый. Лара ощутила, как сердце забилось еще чаще, когда она неуверенно подошла ближе, не совсем понимая причем здесь он. Его сила ее не искушала и не притягивала. Даже во время поисков, тогда, в Сибири, она искала его, думая, что так сделает мир лучше и восстановить репутацию отца, а не потому, что жаждала бессмертия и неуязвимой армии. И сейчас мало что изменилось. Лара все еще не хотела жить бесконечно, и не хотела всего того, что вообще мог предложить Источник. …я хочу, чтобы ты помнила, что нужно смотреть за все маски и фасады, слышишь? Даже если то, что за ними может оказаться, будет не совсем то, что ты ожидала… Слова Якова против воли пронеслись в ее голове, и, нахмурившись, Лара невольно вновь огляделась. Зал был все так же в идеальном состоянии, даже в слишком идеальном. Огонь и тот горел так ровно, совсем не колеблясь, что это было больше похоже на театральную декорацию, чем на настоящий живой огонь. На иллюзию, чем на реальность. Лара не хотела быть в этом месте и совсем не хотела видеть его таким неправильно цельным. Ведь оно таким не было и не должно было быть больше. Это звучало несколько эгоистично, но для нее это было место скорби, склеп, который стоило либо разрушить совсем, либо оставить как памятник погибшей цивилизации и чувствам, которым не дали шанса. Лара пристально смотрела на блестящий золотой шелк, ощущая, что сам воздух неуловимо изменился. Она краем глаза заметила, как Палата вокруг нее начали меняться: стена потемнели, мрамор под ногами растрескался, местами осыпалась плитка, а в крыше появились дыры. Буквально за миг Палата приняла тот вид, какой Лара запомнила. Не разрушенным полностью, но побит сходом и временем. А самым последним изменилась сама подставка перед ней, чьей металл немного потемнел. После шелк истончился и потрепался по краям, а в следующий миг, как будто по мановению движения фокусника, он пустой лужицей растекся по небольшой поверхности. Лара удивленно моргнула. Ее рука по инерции потянулась к куску ткани, больше не оборачивающий ничего, что там было, и одним махом стянула с подставки. Она ожидала увидеть только такую же обтрепавшуюся бархатную подушку, и никакого Источника, испарившегося вместе с лоском зала. Но это было не так. Прямо посредине продавившейся подушки лежал небольшой осколок кристалла. Точно такой же, какой в том видении ей в руку вложила девочка. Он был размером с ладонь: от запястья до кончика ее указательного пальца, почти прозрачный, и лишь в его центре слабо пульсировал светло-голубой свет. Лара рассеянно подняла руку вперед, аккуратно взяла его. Чуть ощутимо тепло согрело ее пальцы, и у нее возникло чувство на миг, как будто ласковый кот приветственно лизнул ее пальцы. Поколебавшись, она поднесла осколок к уху, понимая, что свет не только пульсирует внутри кристалла, подобно сердцу, но и этот пульс мягко бился о ее ладонь, которой Лара его держала. Тук-тук. Тук-тук. Биение было вялым и тихим, как будто билось из последних сил. Лара невольно ощутила, как к ее глазам подступили слезы, а пальцы крепче охватили кристалл. У нее было дурное чувство, что это все было не искушением ларца. Это было то, что творилось внутри нее. В той скрытой части ее души, где осела сила Источника. Лара думала, что та полностью погасла после исцеления Унурату, но видимо что-то осталось. И немного воспряло, когда она коснулась ларца тогда, в гробнице Лопеса. Она ведь не глупа и ощутила краткий прилив необычной энергии, когда коснулась ларца. И совсем не забыла то, как ее пальцы на миг засветились, и голубой свет, вспыхнувший перед глазами. А также заметила, что ее плохое самочувствие прошло как не бывало, и синяки, полученные во время бойни на заводе, пусть не исчезли, но начали выцветать куда быстрее, чем должно было быть. Просто предпочла об этом не думать, сосредоточившись на том, чтобы покончить с Амару и ларцом. Не давать себе тщетные надежды. И кажется совсем не зря. То, что этот осколок вобрал от ларца, было слабо, и Лара буквально ощущала, как последняя искра, что там еще теплилась, вот-вот затухнет и уже окончательно. Видимо это было ее искушение, верно? Искушение взять силу ларца и наполнить ее этот осколок, получив не только силу бога, но и Источника. А так же вернуть того, кто к этой силе привязан. По крайней мере, когда-то был. Лара невольно распахнула глаза, когда до ее ушей донесся уже знакомый топот маленьких ножек. И вновь все, что она успела уловить, так это детский девичий силуэт и длинные растрепанные косы, чья владелица забежала за одну из колон, спрятавшись там, как будто она играла в прядки. Лара почти могла ощутить реально озорство, исходящие от этого странного ребенка-видения, который ее преследует уже не в первый раз. — Ну и кто же ты такая, а, моя маленькая тень? — беззлобно спросила она, и в ответ услышала тихий смешок. Невольно ее губы тронула слабая улыбка, а потом Лара застыла, и даже, кажется, перестала дышать, всем существом ощутив, как за ее спиной возникло присутствие, которое она всегда узнает, но думала, что уже не ощутит. Однако, она также не могла отрицать то, как слабо оно было и не исключила большую возможность, что обернувшись, Лара найдет только пустоту. — Она — это возможность, — наконец донесся до ее ушей хриплый голос, имевший странное эхо. Как будто был здесь, и в тоже время нет. Лара прикрыла глаза. Большая часть нее знала, что хотела бы сказать… сказать очень много слов, если бы ей выпал шанс вновь поговорить с Яковом. Но все они буквально испарились из ее головы, когда ей впрямь выпала такая возможность, а язык будто онемел. Лара интуитивно ощущала, что это дело было не в ларце и он не был иллюзией, как и все в этой комнате. Что его дух впрямь еще раз смог посетить ее. И что-то ей говорило, что в этот раз точно был последним. Именно сейчас, в этой иллюзорной комнате, которая была точной копией той, где в реальном мире Лара убила его. И даже понимая это, она не могла найти нужный слов. — Возможность? Возможность чего? — с трудом выдавила из себя Лара, тут же злясь на себя за то, что упускает время. В ответ была тишина и на миг она испугалась, что он исчез. — Возможность того, что было бы, если бы толика силы Источника не вошла в тебя и не заставило не застыть, но очень сильно замедлить все процессы в твоем теле, — наконец ответил Яков и она могла поклясться, что ощутило слабое касание к оголенной коже своего плеча. У нее возникло большое искушение повернуть голову, но усилием воли Лара его подавила, боясь разрушить тонкую атмосферу этой невозможной встречи. Более того, она была слишком растеряна из-за такого расплывчатого ответа. Причем здесь возможность, Источник и его сила, ее очевидно замедлевшиеся на время старение и эта девочка?.. — Лара… — с великой мукой выдохнул Яков, чье теплое дыхание коснулось ее шеи. Может это интонации в его голосе, это мучение, может что-то еще, но в один миг детали головоломки начали собираться воедино. В конце концов, Лара была специалистом в самых сложных загадках, верно? Что уж ей стоило решить такую простую задачку? К тому же, разве у нее не мелькала такая мысль уже много месяцев назад, когда она вернулась из Сибири? Лара не была сведущая во многих аспектах социальной жизни, но все же знала, к чему может привести незащищенный секс. И он у нее был, причем ни раз, пока они были в том подземном хранилище греческого огня. Но сходить в клинику она так и не решилась, а потом и время прошло, и ничего в ней не поменялось. Месячные тоже шли с перебоями, но у нее всегда было так. Ничего не поменялось. Ничего не поменялось!.. Силы Источника заставили ее тело замедлится во многих аспектах, и, очевидно, потенциальную беременность тоже. В ее душе расцвел цветок страха и ужаса от одной только мысли об этом. Лара не могла быть матерью! Она вообще детей не любит, о чем говорила еще Ионе, когда тот дразнил ее тогда, в Геотермальной долине, когда впервые увидел ее и Якова вместе. Да, Лара кривила душой и скорее боялась детей, как метко заметил ее как всегда проницательный друг, чем ненавидела, но… «Вот почему меня так тошнило и было плохо. Источник перестал на какое-то время сдерживать то, что должно было прийти давным-давно, пока ларец не вдохнул немного силы в его почти иссякший осколок. А Алый огонь? Не поэтому ли она не хотела иметь со мной дело? Она ведь указывала на мой живот пальцем, когда кричала тогда», — мимоходом пронеслось в ее голове, в то время как ее взгляд неуверенно скользнул вновь к колонне. У нее против воли сперло дыхание, как будто ее со всей силы ударили в грудь, когда Лара увидела, как из-за нее, кажется также напугано, как себя ощущала сейчас она, выглядывали пару больших прозрачно-голубых глаз. Тени не давали разглядеть личика девочки, но глаза… Эти чертовы глаза, который были у этого такого же проклятого Пророка и Софьи. Глаза, который с первого взгляда в них проникли за всю ее ментальную защиту и без труда заставляли в них теряться, забывая обо всем вокруг. — Я не могу… Я не могу… — пораженно выдохнула Лара, ощущая, как по щекам заструились слезы, а рука так сильно сжала осколок, все еще сжат в ее пальцах, что, кажется, проткнула себе кожу его острыми краями. — Я все испорчу!.. Она почти ожидала, что он начнет ее отговаривать, или наоборот, уверять в том, что это не так, и что любой ребенок — это благословение, ведь его вера в бога была так сильна, как и в его учения. Скажет, что у нее все получится… — Лара Крофт… Едва ли есть хоть кто-то, кто может заставить тебя сделать то, чего ты не хочешь, — вместо этого смиренно прошептала тень ее Пророка, чей голос становился все слабее и слабее. — Моя отважная воительница… Не теряй веру в себя. Ты сильнее, чем думаешь, а твоя воля непоколебима. Просто верь в себя… Последние слова ей пришлось напрячься, чтобы уловить, так сильно ослаб его голос, и Лара поняла, что это ее последний шанс. Она сама даже не знала на что, пока вдруг не открыла рот и выпалила слова, которые не говорила очень много лет. Слова, которые, возможно, звучали нелепо и странно, если учесть, что они были знакомы так мало и если бы не смерть Якова и Троица, то могли бы вместе не прожить и месяца, такими разными были. Настолько, что в обычной жизни могли бы и не ужиться. Но шанса узнать это у них не было. И у нее другого шанса не будет. — Не уходи, прошу. Я… я люблю… люблю тебя, — выдохнула она сквозь рыдания, клокотавшие в ее груди, и сковывающие горло в тиски. И которые усилились, когда вместо ответа, Лара ощутила, как присутствие, как тень ее Пророка, за спиной совсем расселось. Кристалл в рука рассыпался прахом. А ее на миг со всех сторон окутало тепло и свет, пронизывающий ее насквозь и согревая как ни что другое, прогоняя холод, казалось бы, засевший в груди. Это чувство было всеобъемлющим, щемяще-сладким, заполняющим растущую пустоту в ее душе. А потом все исчезло. Чувство, Палата, девочка. Яков. Лара с трудом приоткрыла глаза и первым делом увидела затмение, все еще затмевающее небо. Она лежала на земле. Ее конечности были тяжелыми и неподатливыми. Лара даже едва ощущала рукоять кинжала, который все еще был в ее руках. У нее пересохло в горле, и даже дышать было тяжело. Попытки пошевелиться были провальными, а глаза закрывались от свинцовой тяжести, которой налились веки. И, кажется, на миг она все же отключилась, поскольку, когда в следующий раз приоткрыла глаза, то увидела перед собой присевшую Алый огонь. Она пару мгновений пристально смотрела на нее. А потом без труда вытащила из ее пальцев кинжал. Двое йаашиль появились будто из неоткуда и с легкостью подхватили ее своими неестественно горячими руками. Лара даже не имела сил, чтобы испугаться или уж тем более что-то сделать. Ее безвольное тело было уложено на прохладный плоский камень на самой вершине пирамиды, отчего казалось, что затемненное луной солнце нависло прямо над ней, а Алый огонь положила ей на лицо спавшую в какой-то момент золотую маску. Ее мысли текли вяло и несвязно, но тем не менее она медленно осознала, что с ней будет. В годину бедствий, бога Кукулькана приносят в жертву, спасая солнце. Иначе мир погибнет. Так сказала Унурату, когда объяснила смысл ритуала. И Лара едва могла в это поверить, ведь как можно принести в жертву бога? А зря. В ее жилах все еще клокотала эта древняя неподвластная ей сила. Сила Кукулькана. Бога, которого должны принести в жертву. Бога, которым сейчас очевидно было она, Лара. На миг, ее овладела дикая паника и ужас. Она хотела закричать, и возразить. Ей смерть не страшила, и Лара могла принести себя в жертву, если бы знала, что это исправит ее ошибку, спасет человечество. Могла. Если бы не узнала только что о себе то, что узнала. Что сейчас, хочет не хочет, а отвечает не только за себя. Что «возможность» уже не так пугала, как потеря не по своей воле. Но темнота, закрывающаяся по краям ее сознания, захватила прежде, чем Лара могла сделать хоть что-то, и последнее, что она увидела, так это Алый огонь, вскинувшийся над ней кинжал и яркую вспышку, когда тот ударил ее прямо в сердце.